Блохина Татьяна Ивановна. Родилась 10 февраля 1955 года в Астраханской области. После окончания в 1979 году отделения журналистики государственного университета в Ростове-на-Дону работала в средствах массовой информации Волгоградской и Луганской областей. С 1993−1996 годы − главный редактор экологического вестника «Криница» Луганской области. Автор двух десятков книг.  Победитель Всероссийского журналистского конкурса «Пегаз» 2004 и 2005 годов. За высокое профессиональное мастерство и многолетний плодотворный труд в средствах массовой информации России награждена Почетной грамотой Министерства связи и массовых коммуникаций Российской Федерации (2015). Член Союза журналистов России с 1983 года. Живёт в Ставрополе.

---

Белая орхидея, ваза чёрного фарфора:

О художнике Владимире Александровиче Орлове

Художник Владимир Александрович Орлов – создатель живописных и графических полотен, витражей, активный участник многочисленных российских и зарубежных выставок, член профессиональных творческих организаций: Союза художников России, Международного художественного фонда, Международной ассоциации художников-искусствоведов. Три сезона (с 2010 по 2012 год) он провёл на пленере в самой огромной стране Юго-Восточной Азии – Китае. Отправился в Поднебесную Владимир Орлов и в нынешнем, 2016 году.

В последнее время российско-китайские отношения вышли на самый высокий уровень, и мы все внимательнее всматриваемся в эту удивительную страну. В новостных телепрограммах всё чаще мелькают панорамы столицы Китая – Пекина либо из ближайшего от наших границ Харбина и более известного Шанхая. Сообщения о «китайском чуде», бурном экономическом росте, важных политических контактах наших стран стали привычными при упоминании этой страны.

Художник Владимир Орлов решил отправиться в одну из наименее известных юго-восточных провинций Поднебесной – Гуандун. Площадь провинции – 178 тысяч квадратных километров. Ровно половина территории современной Германии, а численность населения превосходит эту страну почти вдвое – более 90 миллионов человек! Вот такая китайская «глубинка».

Остановился художник в городе Шаньтоу, крупном порту на побережье Южно-Китайского моря. По меркам Китая, город небольшой – всего-то десять миллионов человек! Для тех, кто желает прикоснуться к древностям великой страны, ощутить её современные ритмы, место вполне подходящее. Здесь на островах и в горной местности можно воочию увидеть, как современной цивилизации удалось сохранить традиции предков, понять особенности жизненной философии тайцев, отсюда совсем рядом и до территории особого экономического «чуда» – Гонконга.

Результатом творческих поездок Владимира Орлова стали почти полсотни работ: этюдов, завершённых полотен, множество графических работ. Это пейзажи, жанровые картины, портреты. Они составили особую «Китайскую коллекцию» художника, стали в его творчестве новым этапом, временем проникновения в древнюю восточную философию, занимающую особое место в нашем общем цивилизационном пространстве.

В Китай художник привёз свою российскую коллекцию картин, они были представлены на семи выставках в крупнейших городах: Пекине, Шанхае, в столице провинции Гуандун – Гуанчжоу, городах Шаньтоу, Шеньчжень.

Само количество выставок свидетельствует о большом интересе китайцев к творчеству российского художника, на вернисажи приходили не только ценители художественного творчества, но и самые обычные посетители, чтобы увидеть «кусочек России», лучше понять душу русского человека.

Для художника выезды на пленер, где можно напрямую «общаться» с натурой, являются богатым материалом для её познания, в зависимости от творческой манеры и степени мастерства, этот материал переносится на полотна. Для большого мастера живописи Владимира Орлова важно почувствовать само дыхание окружающего мира, его особый цвет, запахи, движение, многомерность и тончайшие нюансы, уловить его настроение и особую ритмику созвучия – то характерное, что выделяет из всего разнообразия множества. Детализация восточной экзотики здесь вовсе не самоцель, удачно найденная деталь, маленький штрих в картине художника могут вобрать и до невероятной степени сконцентрировать всю ту «множественность», которую, порой, не высказать и «монументальной» кистью. Такие полотна интересно не только «читать», но и «перечитывать», с каждым разом открывая новые глубинные пласты, раздвигающие пространство и время.

Для мастера неизбежные «рамки» художественного пространства − некий символ и условность, многое из того, что художник успевает увидеть, услышать и почувствовать за их пределами тоже находит своё место на полотне, создавая равновесную картину нового мира, новой реальности, у которой начинается своя «картинная» жизнь.

Ниже представляем беседу журналиста Татьяны Блохиной с художником Владимиром Орловым. Разговор не только о картинах, но и о том, как создавались «Китайская коллекция», каким открылся мастеру современный мир Китая и что в нём созвучно нам, россиянам.

Т.Б.: В «Китайской коллекции» я видела у вас рикшу: название, кажется, «Ритмы современности». Что-то в этом роде. Город и женская фигура. Такая динамика. Настоящий символ «китайского чуда». Можно было бы «поставить» в «заглавие» «Китайской коллекции».

В.О.: Вы точно определили вектор по поводу «ритмов современности». Да, меня очень впечатлило и не оставило равнодушным, как органично всё сплетено, живёт и работает в Китае. Поразительно! Современность и вполне европейская практичность мирно уживаются с традиционной архаичностью, гармонично дополняют друг друга. Динамика и покой, прошлое, настоящее и будущее. В ритме современного города вдруг видишь, как среди сутолоки машин, зданий, звуков беззвучно и мистически плывёт над землёй клумба, и не сразу понимаешь, что это рикша с кузовком, заставленном горшками с красивейшими растениями. Колёс не видно – они велосипедные, тоненькие. Человека тоже не сразу разглядишь, который управляет этим чудом, а это развозчик цветов, он везёт их на цветочный рынок. Мистика какая-то!..

Т.Б.: Вот, ошиблась! Конечно же – это «Продавец цветов»! Действительно, европейская Азия, или Европа в Азии. Кому как хочется! А что о Китае известно: одна из самых древних наций. И ещё – шахматы, порох, бумага, которые здесь изобретены. Набор не случайный: порох – понятно. Но вот шахматы и бумага – интеллект плюс развитие письменности, культуры. Сегодня в российских супермаркетах «батареи» всяких там китайских скороварок, утюгов, пылесосов, микроволновки уже по третьему кругу выбрасываем. А там – поди ж ты: солидные супер-авто, молодежные скутеры.

Интересно, а на чём будет кататься вон тот маленький мальчик, которого мама ещё за ручку держит?! Он уже в ритме динамичного временного смешения: но обязательно воспримет и рикшу, и скутер, и дорогое авто. Воспримет, «оттолкнётся», переработает в своём мире, где ещё нет никакой «дорожной разметки». И обгонит вот тех скутеристов – уж точно. Наверное, в космос полетит…

Скажу откровенно, картина поразила органично нарастающей ритмикой. Но рикша-то каков – всё «уравновесил», всех «примирил»! Браво рикше! Уж как он вовремя «выкатился» на этюдник художника! И всё в движении, развитии. Может быть, в этом кроется код «китайского чуда»?!

В.О.: Может быть. В Китае многое поражает именно своей равновесностью.

Т.Б.: Посмотрела карту, края, в каких вы были. Портовый город Шаньтоу, на берегу Южно- Китайского моря, относящегося к бассейну Тихого океана. Урбанистика сумасшедшая – плотность населения зашкаливает все разумные пределы. Безбрежность океана и, по сравнению с ним, маленький клочок суши, где живёт невероятное множество людей. Это ощущение «диссонанса» удачно, на мой взгляд, передаётся в серии работ «Панорама Шаньтоу». Они все имеют одинаковый размер – 20 на 81 сантиметр. Везде неизменно присутствует плотные ряды графически точных зданий-великанов, за ними океан. Всё на месте, в своих особых тонах и красках. И дыхание океана ровное, величественное. И небо с облаками, и небольшие острова вдали. И – такое невероятно «узкое», я бы сказала – узко вытянутое пространство.

Подобные соотношения в пространстве невозможно передать с помощью фотоснимков, которыми пестрят «глянцевые» журналы. Объектив может выхватить что-то одно. К примеру, здание-небоскрёб как некий символ современного Китая. Да и передать целостность панорамы весьма сложно. Владимир Александрович, откройте секрет, как появились такие панорамы? Думаю, и для самих китайцев небоскрёбы на берегу океана уже обыденная реальность. Ваше новое видение стало открытием.

В.О.: По поводу «открытия» ничего сказать не могу, все эти работы сегодня в частных коллекциях. Значит, в них что-то привлекло…

Отвечая на вопрос, хочу возвратиться к тому, что поразило в Китае и стало для меня настоящей находкой. Под мастерскую мне было предложено несколько помещений, но выбрал одно из них, достаточно просторное – на самом верхнем 32-м этаже высотного здания, которых в Шаньтоу множество.

Для мастерской мне обязательно требуются большие стены, чтобы можно было развешивать картины.

Стены устроили более чем, высота под потолок – около шести метров. Но главное чудо – окна, которых я прежде ещё не встречал. Они узкими полосами «прорезали» помещение почти по всему периметру. Я благодарил судьбу, что послала мне этот офис и китайских архитекторов: из этих окон, на уровне облаков, видны и небоскрёбы, подступающие к океану, и сам океан, и небо с облаками, и острова вдали. Зрелище фантастическое! Но это же они придумали, они подарили мне эту «точку»! Что мне оставалось – только взять в руки кисть…

Это высотное здание также подчёркивает особую специфику жизни современного Китая: оно не строго офисное. Помимо делового центра здесь и магазинчики, и кафе, и множество квартир, в которых живут люди. Люди здесь тоже особенные. Из своих окон я их вижу каждый день. Внизу – большая, более пяти километров, набережная. Ранним утром она заполняется людьми, Молодые, среднего возраста, множество пожилых. Они в спортивной одежде, как по команде начинают делать какие-то движения руками, принимают определённые позы и так застывают на несколько минут. Потом поочередно подходят друг к другу, массажируют позвоночник, спину.

На привычную нам физзарядку не совсем похоже. Это – особые упражнения, которые помогают телу «проснуться», зарядиться особой энергией, которая передаётся, как считают китайцы, с дыханием океана на восходе солнца.

Если приглядеться, люди на набережной располагаются не хаотично, а некими группами. Они различаются по тому, с какими по форме и цвету предметами выполняются упражнения: у одних – шары, у других – ленты, третьи выполняют упражнения, сидя на специальных ковриках.

Упражнения простейшие, доступные каждому. Но выполнять их следует осмысленно. Самое простейшее, что и я освоил, – хлопки ладонями вытянутых рук. Спереди и сзади. Это самое распространённое упражнение, помогает восстановить правильное дыхание.

Т.Б.: И никто ничему не удивляется…

В.О.: Ну, во-первых, потому, что это жизненная необходимость: в Китае работают до самого преклонного возраста, и забота о поддержании здоровья – неотъемлемая часть жизни современного китайца. Там ведь нет пенсионной системы и пенсионеров, о стариках должны заботиться дети. Ну и большинство людей солидного возраста, понимая современную специфику, не стремятся обременять своими проблемами молодых. Всё просто!

В дневной толпе на улицах можно увидеть спешащих по своим делам молодых и более солидных мужчин, которые на ходу выполняют те самые упражнения с хлопками. Всё в порядке вещей.

Т.Б.: Несколько ваших картин посвящены парку Шаньтоу – «Парк», «Вечер в парке», «Куст». Необычная цветовая гамма субтропиков: яркая, насыщенная. А вот несколько полотен посвящены баньяну – священному дереву в буддийской религии.

В.О.: Что касается городских парков, то в Китае среди городских небоскрёбов − это важное жизненное пространство современного горожанина, «зажатого» в бетонные рамки бытия. Парки очень красивы и каждый по-своему оригинален. Здесь воссоздаются островки привычной дикой природы. Своеобразный культ природы. Жизнь китайцев невозможно представить без этого красочного обрамления. К тому же тёплый и влажный климат тому способствуют.

А священное для китайцев дерево баньян, можно сказать, составная часть древней буддийской религии. Баньян – дерево-долгожитель, его свисающие ветви, достигнув почвы, укореняются, образуя мощную зелёную завесу вокруг основного ствола. Молодая поросль питает своими соками основной корень, первооснову, поддерживая его. Целая философия! И невероятное жизненное пространство – постоянное и вечно меняющееся. Как сама жизнь. Это дерево-лес китайцы считают священным, особое почтение к деревьям-долгожителям, под их кроной могут укрыться множество людей и животных. Баньяны бережно сохраняются не только в больших городах, где они стали важной достопримечательностью для туристов, но и в маленьких деревушках.

Т.Б.: Баньян является главным «действующим лицом» на многих ваших полотнах – «Баньян», «Голоса предков», «Грация». Удивительная жанровая сценка «В тени баньяна».

В.О.: Эту сценку я нашёл, можно сказать, случайно в далекой китайской деревушке. Само дерево с мощным выразительным стволом говорило о его возрасте – несколько сот лет точно! Вокруг типичные китайские домики с глухими стенами и редкими окошками. И вдруг откуда-то появилась девочка с яркими цветами. Она устроилась под деревом и начала раскладывать цветы. Дальше придумывать ничего не нужно было…

Т.Б.: Вся философия «налицо»: круговорот жизни продолжается… Я бы хотела обратить внимание на удивительные китайские пейзажи – горы, лес, море, одинокая пагода (с ударением на первом слоге!) на высокой горе – «Вечер», «На Каменной горе», «Полдень на каменной горе». А вот картины с необычными названиями – «Камни Дракона», «Летящий феникс», «Летящий дракон».

В.О.: Ко мне в студию на тридцать второй этаж частенько захаживали китайские коллеги − художники и просто любители живописи. Они знакомились с картинами, а я просил их придумать к некоторым названия. Ведь я писал то, что меня поразило в китайской природе. А они это обозначали по-своему. Получилось, по-моему, вполне оригинально.

Т.Б.: Жизнь людей, самых обычных – это, ведь, вечная и, пожалуй, самая «говорящая» тема для художника. Этот мир зачастую скрыт от глаз туриста.

В.О.: Поэтому я не особо приветствую чисто «экскурсионные» поездки. Хотелось увидеть первозданную и настоящую жизнь современных китайцев. А это – глубинка, глухие деревушки. Туда, куда мне удавалось добраться, кажется, европейца с белым лицом ещё не видели. Но люди приветливые, добрые. И общение у нас получилось тёплым, хотя я китайского языка, за исключением нескольких выученных фраз, совершенно не знаю, а они, естественно, – русского языка. Но что удивительно, в этих деревушках о России, конечно, слышали, с интересом и пониманием относились ко мне, когда принимался делать наброски. Что из этого получилось, судить не мне.

Т.Б.: Необычные картины – «Крестьянский двор», где субтропические заросли подступают к самому порогу. Особое настроение свежести нового дня передает «Утро», а вот «Дети во дворе», «Дома предков». Здесь своя, деревенская «урбанистика», ритмы древности и современности.

Хотелось бы обратить внимание на другую группу картин – море с рыбачьими лодками. Это и одинокая лодка («Лодка»), где на втором плане традиционные китайские семейные храмы. И целая группа судёнышек («Лодки», «Ночь»), и «Причал», где лодки оканчивают свой дневной путь. Символична картина «Лодка»: судёнышко на якоре в ожидании чего-то – нового дня, пути? Но вот эти храмы на берегу, древние, вечные, словно магнит – не отпускают, призывают, предупреждают. Вода – вечность, жизнь, ещё немного и заскользит джонка по водной глади, отправится в новый путь по извечному морю жизни.

В.О.: Несколько «лодочных» этюдов написаны на острове Наньао, административно его территория относится к Шаньтоу. Отсюда до Тайваня с его суперсовременной культурой около 300 километров. А здесь можно увидеть традиционную жизнь китайцев. Они сохранили исконный морской промысел и особые лёгкие лодки – джонки, на которых выходили в море и сто, и двести лет назад. Китайцы, поселившиеся по берегам рек и морей, большую часть своей жизни проводят на воде и лодка – их второй дом. Потому у каждой лодки свой «характер», свой быт. Это маленький мир человека, где он радуется или грустит, строит планы и о чём-то думает.

У многих китайцев морской промысел – основное средство к существованию. В кухне китайской довольно широко представлены рыбные блюда. Очень вкусно готовятся с пряными травами. В тех местах водятся прекрасные лобстеры и огромные с человеческий рост морские черепахи.

К сожалению, рыбаков-одиночек становится всё меньше, их заменяют современные крупные компании. Но в глубинке они ещё сохраняются. Такой «исчезающий» мир, а на смену ему идёт новый, неведомый.

Т.Б.: Буддийские храмы – это что-то особенное?

В.О.: Это философия древней цивилизации. Ключ к ней – и буддийская религия, и древний язык, который несколько отличается от современного. В Шаньтоу сохраняется язык здешней этнической группы тайцев – чао шань. Выходцы отсюда обосновались в Таиланде. Это близкие народы. Сохранившуюся графику иероглифов чао шань я увидел в монастыре на острове Наньао. Остров с материковой частью соединяет мост в несколько километров, добраться туда можно на автобусе или на рикше. От моста дорога идёт в гору, потом каменистой тропинкой к ступенькам монастыря. Я познакомился с его обитателями, мне позволили сделать несколько зарисовок. Конечно, я не мог пройти мимо древних иероглифов.

Т.Б.: На картине «Дождь идёт» запечатлен старый монастырь в горах. Это – с острова?

В.О.: Это с острова.

Т.Б.: А иероглифы древние?

В.О.: Их я «перенёс» в городской пейзаж. Есть одна картина под названием «Пасмурно». Типичная городская улица, многоэтажные дома в восточном стиле. И вывеска с древними иероглифами.

Это, впрочем, такая «говорящая» деталь, которая согласуется со многими темами. А для китайцев она очень дорога. Это как древние свитки из святых мест, которые можно видеть в домах паломников. Это и обереги своего рода, и «мостик» в прошлое, и воспоминание о самом дорогом.

Т.Б.: Не могу пройти мимо картины под названием «Шеньчжень». Восьмимиллионный «городок» на юге провинции рядом с Гонконгом. Потрясающая цветовая гамма с переходом жаркого, оранжевого, в невероятно-розовый. Предельная экспрессия цвета. Мне почему-то «прочитались» мотивы «Танца» и «Красных рыб» яркого представителя французского импрессионизма Анри Матисса, и контрасты полотен голландца Винсент Ван Гога.

В.О.: Шеньчжень – удивительный приморский город. Это город художников, скульпторов. Здесь много маленьких мастерских, в которых китайские художники создают свои творения. Кстати, процветает ремесло копиистов, они копируют шедевры мировой классики. В том числе и Матисса, и Ван Гога.

В этом городе собираются любители живописи. Действуют более шестидесяти всевозможных художественных галерей. Здесь прошли и выставки моих картин.

В городе много магазинчиков, где можно приобрести всевозможные материалы для художника – кисти, краски, бумагу. Здесь я покупал реквизит для своих натюрмортов.

Т.Б.: В «Китайской коллекции» целая серия натюрмортов с орхидеями – и просто «Орхидеи», и «Орхидея на ветру», и «Орхидеи Шаньтоу». Но поразили «Орхидеи» в черной вазе. В вазе чёрного фарфора, расписанной цветами золотистой соломкой. Ваза сама по себе произведение искусства, а тут ещё белые орхидеи на фоне трёхцветной бело-красно-синей драпировки. Символика российского флага. Потрясающе!

В.О.: Так оно и есть. Взаимопроникновение китайской и российской культур. Через искусство. Реквизиты для этого натюрморта я выбирал на здешних рынках. Долго искал вазу. Провинция Гуандун – край цветов и родина китайского фарфора, а её столица – город Гуанчжоу в переводе означает «город цветов». Это её «художественные» символы. Для натюрморта хотелось выбрать что-то особенное. Ваза обошлась недёшево, она настоящее произведение искусства. Но и продавец знал, за что деньги просил. Сделкой мы остались довольны. А фарфоровую вазу с орхидеей как символ взаимопроникновения и взаимообогащения двух культур я решил «увековечить» на полотне. Вот такая история.

Т.Б.: Не могу не спросить о посещении Гонконга. Это тема картины «Бухта Сянган». Спор небоскрёбов с океаном.

В.О.: Гонконг – особая экономическая зона Китая. В ней действует свой режим и для туристов, и для самих жителей материковой части страны – таможенные терминалы, визы. Приехавшие сюда здесь обязательно что-то покупают. В бутиках много оригинальных вещей, фирменной одежды. В лёгкой промышленности Китая работает много линий по производству одежды известных европейских фирм, а цены довольно низкие. Здесь можно дёшево купить фирменные, качественные вещи. Для меня вместе с покупками важны особые типажи людей, продавцов, это новое поколение китайцев, по-европейски прагматичное, достаточно глубоко впитавшее современную бизнес-культуру. Характер «нового» китайского бизнесмена можно схватить при личном общении. Типажами эскизных зарисовок стали продавщица парфюмерного магазина, владелец бутика одежды известной фирмы Dolce & Gabbana (Дольче Габана).

Когда я набросал портрет продавщицы, она бережно взяла рисунок в руки, засмущалась. Никогда не приходилось позировать. Но потом вдруг смешалась – нарушила субординацию. Надо обязательно сделать портретную зарисовку заведующей магазином. Давайте, зовите! Русский художник в магазине – целое событие. Тут же накрыли столик, предложили кофе. Пока создавался портрет, остальные сотрудники магазина старались хоть мельком взглянуть на работу. Мы тепло расстались. Женщина искренне благодарила меня, проводила до таможенного терминала, а на прощание, в знак особой признательности, вложила в руку маленькую коробочку. Я её раскрыл, когда оказался на другой стороне. И только тут ощутил очаровательный неповторимый запах французских духов «Шанель».

Т.Б.: Торговля – древнее ремесло в Азии. Со своими традициями и вкусами.

В.О.: Современное поколение торговцев Китая хорошо знает толк в фирменных, оригинальных вещах, ценит их знатоков, с интересом вступает в диалог, с большой благодарностью относится к тому, если замечаешь и по достоинству ценишь их труд и усилия. Достаточно похвалить работу дизайнеров, оформляющих витрины или «одевающих» манекены, и хорошая скидка на товар обеспечена. На весь костюм и аксессуары в придачу. В этом и европейская прагматичность, и особый, сдержанный, китайский характер: эмоции, чувства – все внутри.

Представляете сценку в магазине: художнику из России понравилось, с каким вкусом оформлен манекен с европейской женской одеждой. После этих слов он становится не просто покупателем, а самым дорогим гостем. Пока дизайнеры «раздевают» манекен, за чайным столиком можно наблюдать, как за огромной стеклянной витриной беззвучно проплывает нескончаемая городская толпам и тысячи машин. А с обратной стороны витрины, внутри магазина, свой жизненный круг: с манекена снимаются украшения, сумочка, одежда. Все тщательно упаковывается, и к манекену уже несут новую одежду. Всё повторяется, только в обратном порядке… Жизнь течёт своим чередом по обе стороны витрины, как в параллельных мирах.

Т.Б.: Чистый кинематограф эры немого кино!

В.О.: В китайском стиле…

Т.Б.: Владимир Александрович, в Китае вами создано несколько российских – «морозных» картин. Как это произошло?

В.О.: В 2011 году с собой в поездку я взял несколько этюдов на тему зимней природы Подмосковья. В южном Китае климат для нас, россиян, непривычно жаркий – температура не падает меньше 30 градусов, высокая влажность. Однажды арт-директор выставок предложил, лучше сказать, заставил меня сесть за мольберт и написать русскую зиму. Да так, чтобы и мороз чувствовался, и снега было вдоволь. У меня было с собой несколько этюдов на эту тему. Так родились картины «Мороз и солнце», «К вечеру», «Подлёдный лов на реке Истре».

Т.Б.: Картины изумительные. «Мороз и солнце» – совсем по-пушкински! Домик на опушке леса, занесённой снегом. Очарование русской природы! «К вечеру» имеет свою философию: глубокая тропинка в снегу, и женщина несёт на коромыслах вёдра с водой. Последние вечерние заботы. Протоптанная тропинка ведёт на крутой пригорок, к дому, повседневным домашним заботам. Дом – это наш житейский храм, где чисто, светло и тепло. Где все дорого, любимо, и приветливо светятся окошки. Такая «русская» картина…

А какие темы больше всего интересовали китайцев на ваших выставках?

В.О.: Я привёз с собой несколько картин, посвящённых православным храмам Подмосковья. Это дорогая для меня тема. Многие из этих храмов сохранились с XIII–XIV, времён возвышения Москвы и становления государственности России. Они пережили многие драматические события в истории нашей Родины, выстояли и сохранились до наших дней. И в этом их величие. Честно говоря, не ожидал, что китайская публика так тепло и с таким интересом воспримет эти темы. И это меня также поразило в Китае…

Т.И.: Храмы Подмосковья – это другая, важная, большая и очень русская тема. Рассматривая их на ваших картинах, вдруг ловишь себя на мысли, что в них отсутствует внешняя величественность. Они приземистые, основательные, выдержали и выстояли сотни осад захватчиков разных времен и мастей. Вдохновляли на ратный подвиг наших предков. В них особая редкая красота и сила богатырская, непобедимая. Как богатыри из русских былин. На самом деле они ведь были невысокого роста. Но истинная сила – в правде, в правоте. Наверное, поэтому так притягательны храмы, сохранившиеся с ХIII века. В них нет особой изысканности, свойственной современным постройкам, ещё не успевшими «намолиться». Всё приходит со временем, а оно неумолимо течёт дальше…

Татьяна Блохина

С фоторепродукциями картин Владимира Орлова можно познакомиться на сайте художника http://orlovart.net