Вечером, когда мама Настя привела Толика из детского садика и накормила купленными в ларьке «Берёзка» голубцами и сделанным ею ещё вчера винегретом с зелёным горошком, они улеглись на большущую старинную железную кровать. И уставшая после работы на железобетонном заводе мама, хоть и из последних сил, всё же прочитала сынишке сказку о добре. Жили они с мамой в бараке, и было здесь шестнадцать комнат, и в каждой комнате жила семья, где, конечно же, жили дети.

На следующий день наступило, всегда такое долгожданное, воскресенье. Сколько мама Настя ни уговаривала съесть хоть что-нибудь, сын отказывался. Не хотел он есть по утрам, и мама сильно обижалась на него за это. Отпросившись погулять, Толик первым делом побежал к другу Эдику. Едва он переступил порог, как вдруг его всего обдало духом только что сваренной картошки. За столом сидели тётя Нина, дядя Володя, Эдик и его совсем маленькая сестра Оксана. Тётя Нина сразу пригласила Толика к столу, и он с аппетитом съел большущую картофелину. Пока ели, прибежала за мальчишками соседка Светка и тут же выпалила: «Я дойго — дойго спая, я яно — яно встая». Пока родители Эдика почему-то смеялись.

Дружная троица отправилась погулять по барачным владениям. Надо было срочно обмерить всю огромную лужу и, не раз искупавшись в ней, идти сушиться к огромному пню. Затем начинались игры в прятки, ножички, потом ставили пустые консервные банки друг на дружку, отходили подальше и сбивали их занозистой палкой. Поблизости бегали ребята постарше, они наделали себе шпаги и играли в какого-то Дартаньяна. Рядом ломали бараки, а те, кто там жил, переселяли в какие-то большие квадратики, вот в этих пустых бараках и играли старшаки. Но вскоре их старший мушкетёр всех построил и куда-то увёл.

День пролетел так быстро, что Толику казалось, что он всего несколько раз и вздохнуть – то успел. Мама Настя, попросив тётю Нину приглядеть за сыночком, пошла с подругой в кино. Дети щебетали и галдели возле родного барака, как вдруг, откуда ни возьмись, прямо на них, одетый во всё чёрное с клюкой, стал надвигаться кто-то жутко горбатый. При этом на нём были видны железные кресты, и он страшно-престрашно ворчал. Эдик со Светкой сразу же убежали, а Толик, непонятно почему, всё ещё стоял на месте. И когда чудище подошло к нему совсем близко, он, наконец, побежал в спасительный барак. Подбежал к двери, где жил Эдик, но не зашёл в комнату, а сел возле двери на корточки и весь затрясся от страха. И боялся одного, что это страшное, чёрное сейчас войдёт в барак. Когда Эдик прибежал домой, он тоже был сильно напуган и у него отнялась речь. А его мама в это время готовила суп и не сразу поняла, почему это её сыночек молчит. Но всё же, о чем-то догадавшись, выскочила из комнаты и обнаружила сидящего на корточках Толика. Лицо у него было настолько бледным, что тётя Нина взяла его на руки и плача стала выспрашивать, почему он весь дрожит. В это самое время мама Настя вернулась из кино и, увидев Толика на руках тёти Нины, чуть не потеряла сознание. Затем две мамы стали наперебой спрашивать Толика, но он молчал. Дар речи вернулся к нему к тому моменту, когда прибежал Эдик. «Толик-то, Толик-то не напугался, а мы со Светкой сразу убегли»,- и с восхищением посмотрел на друга. Мамы к тому времени только и успевали переводить взгляд с одного на другого. Но и Толику к этому моменту захотелось что-то добавить, и он сказал: «Ага, не напугался, я тронуться с места почему-то не мог». Мамы обошли всю окрестность, но чёрного горбуна нигде не было. Вид у них при этом был такой, что Толик с Эдиком уже не хотели, чтобы они его нашли. Потому что, когда они однажды пробовали курить за сарайками, мальчишка из соседнего, барака которого все звали Виталист, всё рассказал их мамам, а мама Настя всыпала Толику берёзовым поленом по заднему месту. У Эдика же был отец и Эдику было намного труднее.

Случалось и так, что у Толика и Эдика вдруг с того ни с сего пропадал аппетит. В такие не простые для мам дни тётя Нина приносила тарелку супа Толику, а мама Настя тарелку домашних пельменей Эдику, и аппетит почему-то к друзьям возвращался.

Деревянный детский сад стоял совсем рядом с бараком. И однажды Эдик решил, что он стал совсем взрослым, хотя он был младше Толика на год, но в этот раз родители забрали его пораньше. Скучно ему стало, и он отправился забирать Толика из садика. Подошёл к воспитательнице и смело сказал: «Мне не с кем играть, можно я Толика заберу!». Воспитательница позвала Толика и строго сказала: «За тобой пришли». И друзья отправились сооружать из привезённых кем-то на дрова множества дощечек шалаш. А их мамы, стоявшие неподалёку, улыбались, и тётя Нина говорила тёте Насте: «Мой-то совсем взрослый стал». А в это время шалаш быстро построился, и Эдик в него уже залез, но, когда полез Толик, их шалаш почему-то разрушился. И Эдик, почему-то обидевшись на своего друга, назвал его пузырём.

У Толика лишь однажды был щенок, но мама вскоре его отдала кому-то. Сын долго плакал, и мама взяла котёнка. Так у Толика появился кот, но, когда ему исполнился год, он куда-то ушёл и не вернулся. Толик загрустил, и мама взяла трёхцветного котёнка, с голубыми глазками, но они с Эдиком успели поиграть с ним всего несколько денёчков. Потому что пришла тётя Маша, сестра мамы Насти, и закрывая дверь, придавила котёнка. В этот день Толику и Эдику, когда они обливались слезами, мама Настя давала какую-то валерианку. Пришло время и Толик пошёл в первый класс. Скучно ему было сидеть за партой и однажды, посреди урока, он решительно поднялся и сказал учителю: «Отпустите меня, сегодня у моего котёнка годовщина, и мне надо сходить на его могилку». Весь класс, а это были мальчики и девочки, и кроме них и учителя больше почему-то никого в классе не было, громко смеялись над Толиком. Но учитель отпустил ученика, и они с Эдиком сходили на могилку котёнка.

Эдик ещё не учился, потому что был младше на год и Толик сильно завидовал ему, ведь ему совсем не хотелось учить уроки. И вот как-то осенью пошли друзья в павильон «Берёзка» и нашли там валяющиеся на полу пять рублей. Продавщица почему-то сильно загрустила, когда они рассказали ей об этом. Купили они себе два огромных пряника, на которых были изображены большие кони и трёхлитровую банку томатного сока. Пришли домой, заспорили. Толик хотел томатный сок, а Эдик яблочный. Сходили, купили и яблочного сока. А потом много, много раз ходили в детский кинотеатр «Октябрь», потому что им дали много-премного сдачи, а билетик в кино стоил всего десять копеек.

Зимой прибежал из соседнего барака Серёжка и сказал, что знает, где у старших ребят спрятан клад. Толик с Эдиком совсем не хотели идти с Серёжкой, но тот был старше и хитрее. Но за ними уже следили. Кончилось тем, что у Толика и Эдика под глазами появились очень некрасивые синяки.

Пришла весна и, конечно же, появилось много луж глубоких и не очень. Толик, Эдик и Вадик решили их все измерить. Толик зашёл в воду первым, да сразу и шлёпнулся в неё. Эдик с Вадиком захохотали, и пока Толик сушил возле печки свою одежду, друзья успели в барачном коридоре нарисовать мелом карикатуру под названием «Толян упал в лужу». И когда Толик, высушив одежду вышел погулять, он увидел карикатуру на себя. Так с закадычным другом Эдиком случилась ссора. Они не ругались, нет, — они просто перестали разговаривать.

В бараках мальчишки постоянно играли в хоккей и в футбол. И даже если на улице была пурга, они прямо в широком барачном коридоре устраивали игру. И когда команда, в которой играл Эдик, стала проигрывать, мальчишки вспомнили, что не хватает защитника Толика. И даже противники вспомнили и сказали: «Тольку не прошибёшь». И все попросили Эдика, чтобы он зашёл за Толиком. Толик вышел и стал так играть, что их команда победила. Так вот друзья снова помирились.

А ещё любили мальчишки залазить зимой на крыши сараек и скатываться в сугробы. И после такой забавы у мальчишек почему-то на заднем месте появлялись синяки. А девочки во главе со Светкой называли их дурачками. Эта же неугомонная Светка собрала всех девчонок, и они сделали представление. На концерт, который проходил прямо в барачном коридоре, были приглашены все мальчишки, живущие в двух бараках. Каждый принёс из дома стул и ждал, что же будет. Ждали и Толик с Эдиком. На барачную сцену вышла Светка и запела такие слова: «На французской стороне, на чужой планете предстоит учиться мне в университете». А затем вышли все остальные девочки и спели: «Письма, письма сам я на почту ношу», и Эдик вдруг поднялся и сказал, что это песня, где есть слово Вологда. А когда мальчишки спросили, откуда он это знает, Эдик ответил, что слышал её по радио и по телевизору видел, как её поёт какой-то дядька. А когда концерт закончился и мальчишки, похлопав в ладоши, стали расходиться, то с удивлением увидели, что за их спинами стояли их мамы и папы.

Бараки были холодные, тепло было только тогда, когда топилась печь, но если вздумаешь подойти к окну, то было холодно, как на улице. Поэтому мама Настя топила печку и ночью.

Родители Толика и Эдика трудились на огромном заводе, где делали панели, из которых и построен город Братск. А пока родители работали, мальчишки таскали воду с колонки, но силёнок, чтобы нести десятилитровое ведро, доверху наполненное водой, у них не хватало. Поэтому они несколько раз отдыхали, а затем, принеся воды, отправлялись колоть дрова. Но тут опять незадача, ибо силы опять просили помощи. Расколов две чурки дров на свежем морозце, все в поту, ребята везли на санках дрова в барак. Друзьям после такой работы хотелось гулять, тогда они залазили на крышу барака и почему-то мечтали о празднике под названием «Новый год». А когда наступал последний день перед этим праздником, все люди, живущие в бараках, становились очень добрыми. И мама всегда вспоминала и говорила Толику, что когда он был совсем маленьким, то говорил, любуясь нарядной ёлкой: «О, какая ёка?».

В их с мамой барачной комнатке был черно-белый телевизор «Берёзка», по нему показывали много детских передач и фильмов. Но он часто ломался, и когда приходил мастер, то говорил, что ломается телевизор потому, что в комнате то тепло, то холодно, а ламповые телевизоры этого не любят. В такие дни, когда ломался телевизор, Толик убегал к Эдику: его другу очень повезло, ведь его родители купили новый цветной телевизор. А ещё родителям Эдика из какой-то Брянщины их дедушки и бабушки присылали домашнюю колбасу. И когда Толик её ел, ему казалось, что ничего на свете вкуснее больше нету.

Но наступала ночь, и Толик уходил к себе в комнатку. Мама его работала в три смены, поэтому ему приходилось ночевать одному, и он тогда подходил к окну и любовался узором, который нарисовал дедушка Мороз. Но бывали дни, когда родители Эдика отпускали его ночевать к другу. И Толик с Эдиком, лёжа на большущей железной кровати, мечтали о лете. А ещё они вместе пели песню под названием «Каламбина».

Однажды мама Настя, зайдя в гости к тёте Нине, увидела, что их железные кровати стоят на трёхлитровых банках. Дядя Володя отец Эдика, объяснил маме Насте, что чем ближе к потолку, тем теплее. Мама Настя сделала так же. Так вот и спасали своих детей от холода их дорогие, навеки любимые родители.

Зимнее утро обычно начиналось с того, что мама, затопив печку, уходила на работу, их с тётей Ниной и дядей Володей увозил в посёлок Энергетик служебный автобус. Толик, хоть ещё не было семи часов утра, уже не спал. Подойдя к ведру с водой и взяв молоток, разбил им лёд в ведре. Набрав воды в чайник и поставив его на печь, всё смотрел на льдинки, плавающие в чайнике, и ждал, когда они растают. Посмотрел на свою кроватку и вспомнил годы, когда он был ещё в детском саду. Разбудив его, мама одевала, а в это время на него светила большая лампа с большим металлическим ободком. И от этого было теплее.

Однажды, учась уже в пятом классе, Толик придя в школу, удивился: в классе почему-то никого не было. Потом забежала учительница и сказала, что на улице минус пятьдесят градусов. Бараки стояли недалеко от школы, и Толик весь день топил печку. Мама даже в такой день была на работе. Мама Настя, зная, что сыну очень грустно оставаться одному, брала его с собой на работу. Залезали они в кабину крана, и Толик с огромным интересом наблюдал, как мама управляет большим механизмом, перевозя железобетонные панели. А ближе к ночи мама прямо в кабине крана стелила сыну телогрейку, и он под шум большого цеха быстро засыпал.

Город Братск. Поселок Падун: ресторан «Падун» и гостиница. 1968 год. Автор фото — Эрхард К.

Тётя Нина и мама Настя взяли на своём заводе путёвки в детский лагерь «Варяг». Весь вечер перед отправкой в лагерь Эдик и Толик представляли, как на них наденут матросскую форму, и они станут настоящими матросами. В этот же вечер они решили изучить внутренности мух, отдирая им лапки. На следующий день Эдик поехал в «Варяг» и стал матросом. Толик не стал матросом, его увезли в инфекционную больницу. Через неделю Эдик приехал в больницу навестить друга. На нём были одеты широкие штаны под названием клёши, бескозырка, тельняшка. И когда друг поехал служить дальше, Толик тихо плакал лёжа в такой некрасивой жёлтой больнице.

Однажды, возвращаясь с мамой на служебном автобусе, Толик увидел впереди огромные клубы дыма. Все женщины повскакали с мест и в один голос с большой тревогой говорили, что горят бараки. Водитель автобуса пошутил и сказал: «Пусть горят, быстрее квартиры получите». Тогда тётя Нина назвала водителя дураком, но это ещё ничего, потому что другие женщины, тоже живущие в бараках, обложили шофёра таким матом, что у того даже уши покраснели, а кто-то обещал его даже побить. Оказалось, горели сарайки, которых было очень много. В них люди хранили дрова, велосипеды, мотоциклы, словом, у кого что было, то и хранили. Пожар был огромен и была угроза, что загорятся бараки. Все жители стали выносить из своих комнат вещи. Толик с Эдиком тоже помогали родителям, мама Настя, устав выносить, сказала: «Всё, не могу больше, сил нет». И, обессиленная, села на завязанные в простыню тряпки. Дядя Володя с тётей Ниной пожалели маму Настю и помогли вытащить железную кровать с холодильником и телевизором «Берёзка». Тушить пожар приехали все пожарные машины города.

Жил в бараке дядя по прозвищу «пан Величинский», который держал в сарайке шесть штук свиней. И люди, видя, что свиньи могут погибнуть выгнали их из сарайки. Но те, побегав и сильно визжа, снова вернулись в свой дом. В этот момент крыша сарая рухнула и свиньи погибли. Так как пожарных машин к тому времени было много, то сильный огонь потушили. Бараки были спасены, люди снова затаскивали свои вещи по своим комнаткам. Когда «пан Величинский» с дядей Володей разгребли крышу, то оказалось, что опаливать свиней было уже не надо. И люди из двух соседних бараков, пережившие столько потрясений в этот вечер жарили на сковородках свинину. Все жалели «пана Величинского» и купили у него мясо. А к мясу разобрали всю водку в павильоне «Берёзка». Эдик с Толиком смотрели на обуглившиеся рамы своих велосипедов, и им было грустно.

Жила в их бараке большая семья по фамилии Бутылкины. И когда четыре парня выросли и отслужили в армии, решили жениться. Да вот беда, жёны ни в какую не хотели носить такую фамилию. Тогда парни пошли к бабушке в надежде взять её фамилию. Но та носила фамилию Чекушкина. Пришлось ребятам брать фамилии жён.

Детская дружба Толика и Эдика не закончилась. Сейчас Толику сорок восемь лет, а Эдику сорок семь. У Толика старший сын окончил университет, стал инженером-строителем и сейчас строит дороги в Читинской области. Младший — Сергей учится в школе. У Эдика сын отслужил в армии и сейчас работает.

Совсем недавно жена Толика Ирина говорит мужу: «У нас закончилась картошка». А был конец июля. Картошку в Сибири, как известно, начинают копать в сентябре. Толик позвонил Эдику и через час друзья принесли с гаража огромную сумку прошлогодней картошки. Выглядела она, как только что выкопанная из земли.

Живут в городе Братске Толик с Эдиком, и всегда при встрече вспоминают своё барачное детство…

Анатолий КАЗАКОВ