Под неизменным зодиаком

Живёт и дышит божья тварь,

И под блестящим, новым лаком

Ещё сквозит родная старь…

Дмитрий Дмитриевич Минаев

Всё происходит вовремя… Несколько слов

об индивидуальной манере сочинительства

Да, писать надо тогда, когда захлёстывают эмоции, душа переполнена желанием высказаться, нервы напряжены, перо не поспевает за мыслью… Потом эмоции стираются, становятся тусклыми и неяркими, желание высказаться на определённую тему пропадает, нервы успокаиваются, а перо строчит уже нечто иное…

Сколько у меня лежит недописанных вещей – десятки! – и не потому, что я не захотела или поленилась их дописать – у меня такого не бывает, и лень мне незнакома вовсе. Я действительно не знаю, что это такое и не понимаю, как она может кем-то овладеть; более того, кто-то даже любит эдак посибаритничать, убивая драгоценнейшее время, данное ему для познания мира и самого себя. Лень мне органически чужда, впрочем, как и скука. Как человек может скучать, если вокруг него столько всего интересного, непознанного, неведомого, неосвоенного? Как он может при этом лениться, если душа обуреваема жаждой познания? Именно жаждой, потому что насытить духовный голод невозможно, и за каждым глотком знаний следует другой, за каждой ступенью открывается следующая, за каждым горизонтом высвечивается новый, и процесс этот неостановим. Вернее, остановим он только смертью – и то лишь на время, пока человек не вступит в новое качество своего существования – вновь в виде человека или звезды, дерева, животного, камня и т. д. – в зависимости от его духовных накоплений. Но и на этом этапе его существования процесс познания продолжается и не прекращается ни на минуту.

При этом я далека от мысли себя расхваливать, дескать, я такая хорошая, правильная или, как сейчас говорят, белая и пушистая, что не ведаю лени, ах… У меня много других недостатков – я нетерпима, не могу смолчать там, где нужно, сразу выпаливаю то, что думаю, бываю резка в суждениях…

Что же касается скуки, то я всегда считала и считаю, что человеку надо жить как минимум тысячу лет, но не столько, сколько он живёт сейчас, и даже якобы отпущенный ему век – мизер, малая часть на самом деле отведённого ему земного срока. Почему «на самом деле»? Да потому что человеческий организм, я уверена, рассчитан на гораздо более длительный срок. Кстати сказать, я читала (это высказывали учёные), что мозг человека начинает гармонично функционировать только… с шестидесяти лет, то есть индивид в эту пору словно вступает в свою мыслительно-интеллектуальную зрелость. Стало быть, до этого возраста был лишь пролог к его деятельности.

И когда я слышу разговоры о том, что вряд ли современный человек захотел бы жить вечно, потому что в этом случае ему надо думать, чем заняться, – мне становится смешно, странно, непонятно, удивительно. Как это – чем заняться, если столько неоткрытого, неувиденного, неузнанного, неопробованного, неосвоенного в мире? В конце концов, сколько непрочитанных книг, нехоженых троп, непосаженных деревьев, невыращенных цветов, ненаписанных строк, несозданных картин, несшитых платьев, непостроенных домов, невспаханных полей, неиспечённых хлебов, непроизведённых комбайнов, несобранных автомобилей! Успокаивает только то, что со смертью, как было сказано, начинается новая жизнь – я не шучу.

Почему же у меня накопилось так много недописанных вещей? – По одной лишь причине – физической нехватки времени их дописать, набрать на компьютере, поправить, распечатать, десятки раз вычитать… Пишу я, как правило, сразу несколько произведений, мне так легче, удобнее, проще. Может быть, это издержки писательского труда или моя собственная манера сочинительства, не знаю…. Все эти произведения требуют внимания, сосредоточенности, усидчивости, длительной работы за письменным столом (это само собою), а значит – времени.

Мне часто говорят, что я трудолюбива и работоспособна. Вероятно, да, но это ведь тоже само собою разумеющееся – иначе как и чем жить вообще, если не трудом – это же интересно и увлекательно. К тому же, как мне думается, у меня очень много времени уходит на другие дела, помимо писательской работы, ведь я могу заняться домашними хлопотами – стиркой, глажкой, уборкой, наконец, дачными радостями и, как и все женщины, осенним консервированием. И всё это на мне, как хозяйке дома, и приходится крутиться. Иногда я и сама удивляюсь – когда я пишу? И когда мне задают такой вопрос, отвечаю: всегда. Действительно всегда – даже когда сажаю лук или укроп, пропалываю чеснок, убираю сорняки на грядках и уж тем более, когда что-то готовлю. Просто я давно привыкла всем заниматься одновременно – а как иначе всё успеть? Тут уж не до лени или скуки – только успевай поворачиваться. Идеальных условий для творчества у меня никогда не было и ждать их глупо, поэтому я легко могу совмещать написание диссертации о натурфилософии в русской поэзии с приготовлением борща. Что касается стихов – то здесь я вроде как и вовсе ни при чём – они родятся сами.

И потому, когда я слышу о каком-то писателе, что он был чрезвычайно занят работой, много трудился над текстом, но отличался при этом капризным нравом, был нервозен и требователен, имея при этом кучу челяди, мамок и нянек, мне становится смешно – а ты попробуй потрудись над текстом в таких условиях, как у многих современных писателей (в том числе и у меня), живущих весьма скромно. Много бы наваял такой капризный голубчик? Скорее всего, впал бы в депрессию, запил или удавился с тоски от якобы собственной непо́нятости, надуманной «тонкости» душевной организации, внутренних переживаний, столкнувшись с якобы грубым внешним миром, а на самом деле – от малодушия, бесплодной рефлексии и нежелания борьбы. Экой нежный, скажем мы на это. А ежели добавить, что ты, помимо писательства, отроду ещё и женского полу – что тогда? Ведь разговоры о женской литературе, хочешь – не хочешь, а присутствуют. Между тем сколько мы знаем бездарей мужчин или даже откровенных  графоманов. Но это так, к слову в разговоре об индивидуальной манере сочинительства.

Конечно, эмоции, бьющие через край при написании какого-либо произведения, со временем притупляются, и накал как будто утрачивает первоначальную силу, и всё же… есть в этом и другая сторона и, к тому же, выигрышная. Например, когда я возвращаюсь к незаконченному произведению, то я его несколько раз перечитываю, и тут происходит нечто, вдруг ярко высвечивающее всего его стороны – как положительные, так и отрицательные. Это говорит о том, что любое произведение должно отлежаться, освоиться с фактом своего появления на свет. Да вы и сами смотрите на него иначе. Вы, как говорится, вступаете в ту же реку и не в ту же одновременно. Вы смотрите на ту же воду, но и совсем ужу иную и, что важно – другими глазами. И вот тут-то эмоции ваши не просто возвращаются, они становятся ещё более яркими, пронзительными, острыми, захлёстывающими. И перо ваше летит, и компьютерные строчки словно догонят друг друга… Вас действительно несёт волна вдохновения, вы – на гребне, на вершине, на взлёте… Вы парите, словно за вашей спиной крылья. Ах, эта счастливая, мощная и властная свобода творчества!

И теперь я думаю: чему суждено быть написанным – то напишется. И непременно увидит свет, это уж как пить дать. Как говорил Николай Васильевич Гоголь, «всё напечатают». Конечно, и сейчас есть сочинения, которые до сих пор не опубликованы (sic!), касается это всей мировой литературы, не только русской; и не только литературы, но и философии, истории, краеведения, мемуаристики, дневников и т. д. Но это лишь добавляет сочинениям значимость, подогревает к ним интерес, и когда они будут опубликованы (а они, рано или поздно, будут опубликованы) – только привлечёт к ним внимание коллег, исследователей, да и всей читающей публики.

Делаем вывод: всё совершается вовремя, в свой срок. Приведу пример: когда я писала роман-мистерию или роман-фантасмагорию «Колокольчиковый колодец», то буквально махом закончила две части, а потом переключилась на что-то другое. Приблизительно через год, достав его, я точно так же, что называется, в один присест написала третью часть. Но это, может быть, не столь красноречивый пример: подумаешь – написала и написала, все так делают, вроде как отдохнут, наберутся сил и завершают начатое. Но дело в том, что я не отдыхала в привычном смысле этого слова, не набиралась сил – просто переключилась на другое произведение и с упоением писала его, что собственно, и было моим отдыхом. И вообще я не могу «отдыхать», не понимаю, что это такое, как это делается у добрых людей: по мне не вылезать из моря – утомительно; лежать на песке – действительно скучно, проводить время в тусовках – никчёмно и раздражительно. И хотя я честно пробовала так «отдыхать», но вынуждена признать, что мой отдых заключается в ином (природа. путешествия, достопримечательности, музеи), однако об этом – как-нибудь в следующий раз.

«Золотой зародыш» реальности…

Когда началось увлечение античностью

Лет пятнадцать тому назад, будучи увлечённой вопросами космогонии и космологии, исторической древностью, в том числе и эпохой античности, я начала писать… статью, да, всего лишь статью «Великая языческая литература», сделала наброски, кое-что накидала и остановилась, отложив в сторону. И должны были пройти годы, чтобы у меня родились: 1) диссертационное исследование «Натурфилософская линия в русской поэзии XX – начала XXI веков»; 2) монография «Натурфилософия и русская поэзия»; 3) работа о М. Ю. Лермонтове «Провозвестник золотого века»; 4) книга «Серебряный век нисхождения», выросшие… из того маленького золотого зёрнышка, что было заключено в ненаписанной статье. Удивительно, в «Махабхарате», тексты которой относят к XVII – XVI вв. до н.э., есть учение о «золотом зародыше», называемом Брахманом – высшей реальности, абсолюте, из которого родился мир. Как же всё в мире связано и как всё едино!

Конечно, написание этих книг было связано с кропотливым изучением громадного количества трудов, среди которых: авторы древности, античности, Средневековья и Нового времени: Сократ, Платон, Аристотель, Сенека,  Парменид, Эмпедокл, Анандавардхана, Д. Бруно, Г. Галилей, Л. да Винчи, Н. Коперник, И. Кеплер, Р. Декарт, И. Ньютон, И. Кант, Н. К. Фламмарион, Ф. Шеллинг, В. Оствальд; герметики и алхимики: Р. Бэкон, Р. Луллий, Я. Бёме, Сен-Жермен; русские исследователи: М. В. Ломоносов, А. Н. Афанасьев, Н. К. Лобачевский, Д. И. Менделеев В. И. Вернадский, К. Э. Циолковский, А. Л. Чижевский; а также филологи-классики, религиозные философы, литературоведы, психологи, педагоги, лингвисты и лексикографы – классические и современные.

Но всё началось гораздо раньше, интерес к космогонии, кажется, родился вместе со мной. Родившись и выросши в Туркмении, мы, как и все прочие жители, в жаркие дни часто спали на улице, кондиционеры в домах только появлялись. И хотя спастись от жары и здесь было невозможно, так как мокрая простыня, которой мы оборачивались, высыхала через полчаса, и зной вновь окутывал вас душной пеленой, но главное было в другом – взору открывалось бездонно-прекрасное звёздное небо. Оно волновало, будоражило, восхищало, пугало, звало к себе и словно поднимало ввысь. С детских лет мысленно бродя среди звёзд, метеоров и метеоритов, я чувствовала себя свободной и счастливой. Я пыталась проследить за хвостами комет, восторгалась сверканием каких-то ярких частиц, удивлялась разноцветному мерцанию планет и светил и радовалась бесчисленным росчеркам, которые оставляли на небе неведомые космические тела. Ночное туркменское небо, низкое, чёрное, переливающееся звёздной россыпью, пробуждало во мне неведомые чувства. И если в жизни меня что-то по-настоящему и волновало, так это любовь, литература и звёздное небо.

В шестнадцать, обуреваемая жаждой открытия мира, я написала… философский трактат, где всю Вселенную представляла этакой ячеистой структурой вроде пчелиных сот и назвала её Мультум-организм, то есть Организм множественный или Организм множеств. Конечно, это был псевдофилософский псевдотрактат и, слава Богу, что он не сохранился. Но само желание постичь тайны мира было столь велико, что, вероятно, именно оно и подвигло меня на писательский путь.

Вскоре мне приоткрылся неведомый и загадочный мир античности. Оглядываясь назад, могу сказать, что ещё учась в 10 классе средней школы № 1 имени А. С. Пушкина славного города Небит-Дага, мы с упоением цитировали дивные строки о любви: 

И бросился я в ночь со скалы Левкадской,

И безвольно ношусь в волнах седых,

Пьяный от жаркой страсти…

То, что это были строки Анакреонта в переводе В. В. Брюсова, нам не было никакого дела, мы в ту пору не знали ни того, ни другого, – нас восхищала сила отражённой в них любви и красота самих строк! Говоря «мы» – имею в виду очень небольшую группу одноклассников. Дальше – больше. В университетские годы, участь на родном и любимом филологическом факультете и читая произведения зарубежной литературы, я была под сильным впечатлением от сочинений античных авторов, их современности и созвучности нашему времени. С удивлением я находила среди них… единомышленников, сделав для себя неожиданный вывод о том, что тысячелетия и века мало изменили человека, что, отчасти выразилось в простеньком стихотворении постстуденческих лет.

Ах, как мало века изменяют людей.

Те же страсти кипят, так же сердце болит,

так же боремся мы с равнодушием дней.

Одиночество так же страшит.

Детство скрылось, и юность куда-то ушла.

Козырь нынче не тот, идеалы другие.

И успела намокнуть твоя седина,

грустно ливни шумят проливные.

День отходит. Закат все красивей и злей.

Как устали мы от непогоды.

Ах, как мало века изменяют людей,

но как сильно меняют нас годы [7, с. 14].

Уже тогда подумалось: если мы восхищаемся трудами древних, не стоит ли человечество на месте, не испытывает ли застой в развитии, не деградирует ли? Более того, я увидела в творчестве античных авторов реализм, умение смотреть на мир, не создавая иллюзий!

В Гесиоде я нашла друга, мудреца и прорицателя; в Эсхиле увидела собеседника; в Сенеке обрела учителя и наставника. Я искренне восхищалась Мимнермом и Анакреонтом, говорящими о старости; хохотала над комедиями Аристофана, с удивлением обнаружив у него расхожее выражение «тяжёлый случай»; из трагиков более других выделяла Софокла.

В самом деле, как можно было, живя в VIII веке до н. э., то есть около тридцати веков назад, так писать, как Гесиод?[1]

* больше не будет меж братьев любви… старых родителей скоро совсем почитать перестанут.

*… скорей наглецу и злодею станет почёт воздаваться. Где сила, там будет и право… стыд пропадёт…

* Следом за каждым из смертных бесчестье пойдёт неотвязно.

* Разума тот не имеет, кто мериться хочет с сильнейшим. Не победит он его – к униженью лишь горе прибавит.

* Гибельна гордость для малых людей. Да и тем, кто повыше, с нею прожить нелегко: тяжело она ляжет на плечи.

* Если трудиться ты любишь, то будешь гораздо милее вечным богам, как и людям; бездельники всякому мерзки.

* Нет никакого позора в работе, позорно безделье.

А какие у него эпитеты! – хитроразумный Крон, златообутая царица, стрелолюбивая Артемида, пышнозелёный лавр, широкодорожная земля… Часто встречаются эпитеты со словом «много»: многозвонкие домы, многславный Зевс, многосумрачный тартар, многовидящий свет, многомощный бык и т. д.

Именно любовь к античной литературе, зародившаяся в юности, подарила мне в друзья Сенеку с его «Нравственными письмами к Луцилию», одного из моих обожаемых авторов по сей день, которого я не устаю цитировать по повода и без повода:

* Уходи в себя, насколько можешь; проводи время только с теми, кто сделает тебя лучше, допускай к себе только тех, кого ты сам сможешь сделать лучше…

* Никто не может навязать нам жизнь…

* Нет врага хуже, чем толпа, в которой ты трёшься…

* Каждый непременно либо прельстит тебя своим пороком, либо заразит, либо незаметно запачкает…

* … нельзя уподобляться злым оттого, что их много…

* Я стараюсь, чтобы каждый день был подобен целой жизни… [9].

Эти высказывания, как формулы, надолго врезались в память, став частью моего культурно-мыслительного пространства. И даже сейчас, если мне хочется насладиться плодами зрелой мудрости, окунуться в бурлящую стихию философии, я открываю эту книгу из серии «Литературные памятники» – любое письмо, на любой странице… И всякий раз бываю удивлена – афористичной точности, зоркости взгляда, парадоксальности суждений. Да, совсем не случайно Сенека был учителем Нерона, того самого Нерона, нещадно и намеренно очернённого в веках (но это – другая тема).

Меня поразило то, что все великие авторы жили и творили во времена язычества – до появления всех известных ныне религий. И хотя в советское время религия была не в чести, удивляла древность. И всё же даже университетские открытия ещё не были теми знаниями, на которых могли базироваться мои личные весомые доказательства величия языческой литературы и пока не могли быть их фундаментом. В большей степени это были эмоции, хотя… Эмоции весьма ценны для понимания сути вещей. Кстати сказать, меня часто упрекали в эмоциональности, которую усматривали в школьных сочинениях, университетских работах, научных докладах, выступлениях перед аудиторией; при этом оппоненты мои ссылались на существование функциональных стилей речи с их определённой сферой употребления, как будто эмоции – это нечто чуждое человеку. Как раз наоборот, эмоция – это живая жизнь, нить, нерв, стержень. Эмоции – это волна, которая вас несёт на самом гребне, держит в напряжении, заставляет слушателей – вслушиваться, зрителей – вглядываться, разделяя при этом ваши чувства. Хвала эмоциям, а не сухому педантизму, которым мы сыты по горло!

Именно эмоции говорят о вашей заинтересованности материалом, взволнованности, неравнодушии, увлечённости. Но при этом они обязательно должны быть подкреплены знаниями; вооружившись ими, легче излагать и выстраивать свои доказательства.

Теперь, когда за плечами множество написанных и выпущенных книг, художественных и научных – поэтических, публицистических, литературоведческих, словарей, среди которых и словарь «Художественные средства. Изобразительно-выразительные средства языка и стилистические фигуры речи», где представлены и те самые функциональные стили речи, я повторю, что эмоции весьма ценны для понимания литературного произведения. Именно эмоция, экспрессия позволяет нам сосредоточиться на том или ином материале, лучше его запомнить, усвоить, иногда – и на всю жизнь.

Однако, возвращаясь к той давнишней недописанной статье, я никому ничего не хочу доказывать. Просто когда-то меня потрясло то, что великолепные строки, которыми восхищается весь мир, были написаны в баснословно далёкие от нас времена и задолго до христианства, когда об том не возникало и речи, а крест являлся древнейшим знаком огня. То есть написано это было язычниками – Сократом, Пифагором, Сенекой, Геродотом, Плинием Младшим, Порфирием, Посидонием, Симпликием, Хрисиппом, Ямвлихом, Проклом, Плутархом и многими другими – великими язычниками, создавшими великую литературу! И кто такие в таком случае язычники? По сути, это мудрецы, заложившие основы всех наук, литературы, искусства… стоявшие у истоков человеческой культуры и жившие на земле до появления авраамических религий – иудаизма, христианства, ислама.

О языческой Александрийской библиотеке

В чём величие древних? Ответить на этот вопрос легко – открытия и достижения древних мыслителей, поэтов, учёных потрясают воображение; уровень их знаний и умений был настолько велик, что не укладывается в голове современного человека, якобы вооружённого техническими новшествами, изобретениями, продвинутыми технологиями и т. д. Тем не менее история покоится на рассказе о дикости и пещерности древних людей: дескать, жили в пещерах, земляных ямах, на деревьях, одевались в звериные шкуры, сидели у костра, ели мясо мамонта, да мычали от удовольствия. Но все эти разговоры вызывают недоумение: какая дикость, какая пещерность? Какие мамонты и шкуры?

И как это вообще получилось: вот они сидели у костра и вдруг написали изумительные стихи (Орфей, Анакреонт, Алкей, Сапфо), составили карту звёздного неба (Птолемей), описали Землю и составили географическую карту (Эратосфен), сочинили драматические произведения (Эсхил, Еврипид), создали поразительные исторически сочинения (Геродот, Фукидид). Что за необыкновенный скачок в эволюции? Не шибко ли резвый? И это мы только взяли период, который принято называть античностью, хотя это определение не совсем верное, а ведь был ещё панбархатный Восток, мудрецы и мыслители волшебной Азии-Асии – и тоже дохристианского и доисламского периодов – но это отдельная тема.

Как же в таком случае они смогли создать то, что и современному человеку с его накопленными знаниями и опытом, вооружённого многочисленной и сложной техникой не под силу? Грандиозные сооружения, построенные дороги, возведённые дворцы и храмы… Пирамиды, разбросанные по всему миру с установленными на них маленькими пирамидками, которые назывались чудесным словом – пирамидионы… Где только нет этих пирамид – в Египте и Мексике, Китае и России… Учёные нашли пирамиды в Бразилии, Перу, Австралии, Намибии, Мозамбике… А кто строил подводные города, прокладывал на дне дороги? Или они были затоплены в результате каких-то катастроф? Кто возводил величественные сооружения, некоторые из которых сохранившиеся, слава Богу, до сих пор? Кто, наконец, собирал монументальные библиотеки, которых в древности насчитывалось множество, но, увы, разрушенных и уничтоженных? Да у одного Ашшурбанипала была библиотека, поражающая воображение! Великий правитель Ассирии (685 до н. э. – 627 до н. э.), то есть живший примерно двадцать восемь веков тому назад, считал, что государство может быть сильным только в том случае, если оно опирается на мощный интеллект.

Александрийская библиотека Древнего Египта, как известно, была уничтожена христианами только за то, что хранила нежелательные и даже опасные с их точки зрения ценнейшие сведения об истории и культуры человечества! Она существовала с 3 века до н. э. до 4 века н. э., то есть в течение семисот языческих лет Александрийская библиотека была крупнейшим книгохранилищем и образовательным, научным, интеллектуальным центром мира. Она работала, жила, действовала, привлекая к себе лучшие умы; здесь учёные мужи (а может быть, и жёны) жили, преподавали, занимались научными исследованиями, сочиняли, переписывали книги и неустанно пополняли фонды, заботясь о сохранении и преумножении интеллектуального капитала… пока её не сожгли христиане! Римский император, христианин Феодосий (по словам византийского историка, грека Сократа Схоластика) «употребил всё, чтобы покрыть бесславием языческие таинства…» и поспешил их уничтожить, в том числе и Александрийскую  библиотеку.

Заметим, что это была языческая библиотека, построенная язычниками и для язычников, только вдумаемся в этот факт! Крупнейший культурный центр язычников, уничтоженный христианами! Так кто есть кто в мировой истории? – Кто созидатель, а кто разрушитель?

В работе «Трудные дни» Н. К. Рерих писал: «Александрийская библиотека была сожжена христианами. Святейшее воинство Савонаролы уничтожило много художественных произведений» [6]. Понятно, что строка «святейшее воинство Савонаролы» представляет собой метафору. Русский учёный и поэт Александр Леонидович Чижевский впоследствии написал:

Всепоглощающи стремительные реки Для мудрости земной и для земных времён:Погибли знаменитые библиотеки – Александрийская, Пергам и Вавилон [12].

Конечно, это были уже времена, более близкие к нам (Александрийская библиотека уничтожена в IV веке нашей эры), когда уже вовсю действовали христианские миссионеры, однако вернёмся к исторической языческой древности.

Согласимся, что дикие люди, несомненно, когда-то жили на нашей земле, тому подтверждение – археологические находки. Но наряду с невежественными и необразованными людьми (питекантропами, неандертальцами и пр.) жили и другие – высококультурные, обладающие знаниями и умениями. Может быть, они и жили в одни эпохи, одновременно, по соседству. Разве и сейчас мы наблюдаем не то же самое? Один человек сажает деревья, выращивает хлеб, учит детей, пишет добрые книги, а другой ведёт себя как дикарь – уничтожает, рушит, воюет, убивает, гадит, забывая о том, что мы живём на одной планете Земля и что это – наш дом, впрочем, как и весь космос… возможно.

О временах языческого величия и культуры

Создаётся такое ощущение, что мы смотрим и не видим; говорим и не слышим; твердим о пещерности древних, но отдаём дань уважения их мудрости. Как же так? И кто навязал нам такое противоречиво-горделивое отношение к старине? Той старине, где были заложены основы основ, фундамент будущих политических, экономических, философских систем, литературных и культурных достижений, нравственных ценностей и проч. и проч. Той старине, где жили, по словам мудрейшего Валерия Яковлевича Брюсова, «учители учителей»? Вот одна лишь цитата из этой уникальной работы, касающаяся перекосов в трактовке истории:

«По молчаливому соглашению историков, было как будто признано, что в те века, когда Восток кипел жизнью, когда там шумными потоками струилась деятельность политическая, научная, литературная, художественная, когда строились пирамиды или воздвигались «висячие сады», когда трон занимали религиозные фанатики, вроде Эхнатона, или мудрые юристы, вроде Хаммураби, – Европа являла вертеп запустения, какую-то дебрь, где скитались чуть не троглодиты, ещё не вышедшие из каменного века» [1].

Да смеем ли мы вообще говорить о каких-то своих достижениях, если все они были заложены нашими доблестными и гениальными предками, указавшими нам вектор развития?

Но стоп… Говоря об античности, мы почему-то всегда имеем в виду Древнюю Грецию и Древний Рим, как будто это именно они основоположники мировой мудрости, но это заблуждение, потому что они – лишь этап в истории развития человечества. Тем не менее в общественном сознании эта мысль укрепилась, хотя если внимательно почитать самые обычные учебники истории и мировой литературы, по которым мы все учились, в них можно найти много интересного, неожиданного, где чёрным по белому написаны удивительные вещи. Исследователи сходятся во мнении, что греческая и римская цивилизация лишь усвоила достижения иной цивилизации – предшествующей, высокоразвитой и значительно превосходящей её по уровню развития. Греки всё восприняли от пеласгов, римляне – от этрусков, да и не было никакой ни Греции, ни Рима – была Пеласгия и Этрурия.

И. М. Тронский в учебнике по истории античной литературы писал: «Места, к которым приурочено действие героических сказаний греков, оказались центрами древней культуры, превосходившей по своему богатству культуру ранних периодов исторической Греции. Эта культура, получившая название микенской по имени по имени города Микен, где её впервые открыл в 1876 г. Шлиман, была известна уже античным историкам. Смутные воспоминания о ней сохранились в устной традиции мифологических рассказов. Указания мифа привлекли внимание Шлимана и к о. Криту, но серьёзную археологическую работу на Крите удалось поставить лишь англичанину Эвансу в начале XX в., и тогда оказалось, что микенская культура является во многих отношениях продолжением более древней и очень своеобразной критской культуры» [11, с. 22]. Далее учёный указывал, что догреческая культура-предшественница была связана с племенами пеласгов и лелегов.

Современный исследователь Г. В. Синило, автор фундаментального труда «Древние литературы Ближнего Востока и мир Танаха (Ветхого Завета)» также отмечает: «… за относительно хорошо изученным классическим Древним миром скрывается мир ещё более древний, который известный исследователь Древнего мира Н. И. Конрад назвал Прологом ко всей последующей культуре. Этот архаичный Пролог стал по-настоящему доступен для исследования лишь в XX  веке…» [10, с. 8].

Действительно, смотрим и не видим, слушаем, а не слышим. Кстати сказать, древнегреческий миф о стране гармонии, мирного счастья и патриархальной простоты нравов Аркадии имеет догреческое происхождение; название Олимп – горы обитания богов тоже имеет догреческое происхождение и восходит к арийскому корню ulu uelu со значением «вращать», «вращение». Известно, что произведения «Илиада», «Одиссея» изначально были написаны не на древнегреческом языке и лишь потом были на него переведены. Само же имя автора Гомера звучит как Омер (Омир, Омиров) и представляет собой вовсе не имя, а прозвище. По преданию он был «слепец всезрящий» (по А. С. Хомякову), отсюда и его прозвище Омир – что значит «омрачённый», «ослепший», «слепец» (подобно как невишний – слепой, плохо видящий или немец – немой, не владеющий речью). Именно Омиром его называли А. П. Сумароков, П. П. Сумароков, В. В. Капнист, Г. Р. Державин, К. Н. Батюшков, Е. А. Баратынский, П. А. Вяземский, А. С. Пушкин и др. Проблема авторства Гомера (Омира) до сих пор является одной из центральных в классической филологии. Почему утвердилась форма имени Гомер, понятно – так легче скрыть его «русское» звучание.

Значит, начало у начал было (Пролог к последующей культуре), но оно не просто теряется в дымке веков и тысячелетий, оно скрыто о нас плотной завесой времени и, возможно, и каких-то тайн. И всё же в памяти народа кое-то сохранилось. Даже если вспомнить времена легендарные, о которых и говорить страшно, то уже и тогда были известны загадочные Семь Риши – семь мудрецов, жившие в Древней Индии. Кем они были, кто такие, откуда пришли, почему назывались не как-нибудь, а именно Риши (риси, руси, рси)? Сами античные авторы указывали, что начало философии положили легендарные Семь мудрецов, корни которых восходят к временам индоевропейской общности. Заметим кстати, что древний корень -рс- (с любой огласовкой) означат не то иное, как «свет», «светлое, солнечное место».

Задолго до Будды и буддизма жил древний индийский мыслитель Капила Риши, который говорил о существовании первоначальной субстанции пракрити и первочеловеке – пуруше. Время его жизни неизвестно, но даже по отношению к Будде он считается… его древнейшим предшественником. В V в. до н. э. языковед Панини написал «Восьмикнижие» – полную грамматику санскрита, труд, который считается уникальным – и не только для лингвистики. Древнеиндийский мыслитель и философ Канада ещё в IV в. до н.э. интересовался проблемами мироздания… Но это, скажем мы, Древняя Индия или, как её называли в Древней Руси – Дравидия, – общепризнанный источник и кладезь мудрости. Однако и в последующие эпохи язычества наблюдались великие прорывы духа, открытия, подвиги, интеллектуальные озарения.

До нас дошло имя Абарида Скифа (Абариса), сведения о котором крайне скудны, хотя их всё-таки можно почерпнуть из немногих источников, о нём писали Геродот, Платон, Диодор Сицилийский, Гекатей Абдерский, Гераклит Понтиский и др. Интерес к личности этого легендарного скифа в последнее время особенно возрос.

Известны и другие Семь мудрецов – видные исторические деятели VI в. до н.э., количество которых разные источники указывают по-разному – так всё запутано в веках – случайно или преднамеренно, Бог весть.

Учение Абарида стало основой мудрости Пифагора и пифагорейцев, затем Сократа, Платона, платоников, неоплатоников, Аристотеля и многих других. О Пифагоре известно немного, да и сочинения его не сохранились, однако известно, что он разработал собственную систему взглядов, куда входило: учение о мировой гармонии, предполагающей единство во множестве и множество в единстве; о бессмертии души; о реинкарнации; о родстве всех живых существ; о катарсисе как очищении; о вегетарианстве; о музыкально-числовой структуре Космоса, так называемой Гармонии Сфер. Потом жили творили Фалес, Анаксимандр и Анаксимен, утверждающие, что космос – живой, одушевлённый и полон божественных сил, и все они пытались найти закономерности и причины природных явлений, так называемые «конечные причины» или причины причин.

Вспомним судьбу Сократа, этого гордого, умного, свободолюбивого и храброго человека! «Сократ – родился ок. 470 г., умер в 399 г. до н. э. Жил в Афинах. Известно, что никаких сочинений Сократа не сохранилось, так как их просто никогда не существовало, подобно Пифагору, он ничего не записывал. Тем не менее, мы имеем уникальные сведения о его воззрениях, хотя из вторичных источников. Этим мы обязаны двум античным авторам – Платону и Ксенофонту, которые их собирали и записали.

Сократ часто выступал с речами на площадях, «имея репутацию народного мудреца». Эти речи становились настоящим событием в жизни людей. Именно Сократ высказал мысль, что власть в государстве должна принадлежать лучшим людям. И он же первым внедрил в науку диалог как метод нахождения истины. После него эту форму развил в своих сочинениях Платон. <…> В конце жизни Сократ был привлечён к суду за то, что ввёл новые божества и был приговорён к смерти. Его посадили в тюрьму, но вскоре ему предложили бежать. Философ посчитал это для себя постыдным и, чтобы не отдавать себя в руки палачей, выпил яд» [8, с. 200].

Платон искал первопричину бытия и первоэлементы и писал… о создании «живых душ», при этом считая несомненным наличие Творца. Аристотель развивал идеи в сочинениях, названия которых говорят за себя: «О небе», «О космосе», «О юности и старости, о жизни и смерти», «О сновидении», «О долготе и краткости жизни», «История животных», «О цветах», «О растениях», «Физиогномика».

Сенека размышлял о том, как человеку стать счастливым и советовал жить в согласии с природой.

Порфирий написал трактаты «Подступы к умопостигаемому», «Воздержание от животной пищи», оказав влияние не позднейших неоплатоников, среди которых Макробий, Августин, Маргий Викторин, Боэций. А вот его сочинение «Против христиан», к сожалению, не сохранилось, оно было сожжено в 448 году, что для нетерпимого христианства вполне естественно.

Как жаль, что многих сочинения не сохранились по одной лишь причине – они были намеренно уничтожены, сожжены и преданы забвению властями, которые во все времена диктовали свою волю, а их авторов подвергали гонениям и репрессиям. Ничто не ново под луной. В статье «Геростраты» Н. К. Рерих писал о фактах разрушения исторических и культурных ценностей: «Наверно, где-то ведутся списки вандализмов, но пусть они не останутся распылёнными. Ради истины их нужно крепко запечатлеть. Имена всяких геростратов нужно записать погромче. Пусть они получат свою мрачную славу. Нечего утешаться тем, что христиане уничтожали Александрийскую библиотеку. И такая ярость должна быть записана. Пусть накопятся траурные тома на стыд и позор человечества. Пусть эти тома хранятся в школьных книгохранилищах, чтобы малыши запомнили о тёмных деяниях невежд» [6].

Вот и работы Посидония, философа-стоика, учёного-энциклопедиста, сохранились только в отрывках. Фрагментарно сохранились и сочинения древнегреческого философа Хрисиппа, автора семисот пяти работ, где он разработал логику стоицизма. Греческий философ неоплатоник Симпликий из Киликии в VI в., выступая против христианства, вынужден был… эмигрировать в Персию вместе с другими пятью соратниками, но им, слава Богу, покровительствовал мудрый правитель Хосров I. Самое поразительное, что некоторые его сочинения не изданы до сих пор! (NB!).

Мне иногда думается, что изучение сочинений древних авторов следует вводить в школах как обязательный предмет, и тогда не нужно будет бороться за чистоту окружающей среды, тоннами вывозить и сжигать мусор или собирать его в океане сбившимся уже в целые острова; не надо будет бороться с потребительским отношением к жизни у подрастающего поколения. А самое главное – не появятся разговоры о всемогуществе человека, и ни у кого не возникнет мысль о человеке как о венце природы. Какой там венец, если плоды его деятельности ужасают, а то, что он сотворил с природой, повергает в шок. Венец – стало быть, вершина, гармония, совершенство. Но может ли «совершенство» гадить там, где живёт?

И конечно, не будет пустых разговоров о дикости и пещерности наших многомудрых предков. Вдумаемся только в один факт – астроном, математик и географ язычник Птолемей, живший в I – II вв. до н. э., составил каталог, куда включил 1028 звёзд и даже описал форму Млечного Пути! Кто из наших современников озабочен формой Млечного Пути – галактики, в которой он живёт и дышит? Разумеется, кроме астрономов-профессионалов, которым честь и хвала за один только мужественный и поэтичный выбор поприща. Остальная же масса народа – господа обыватели – пребывают в заботах о хлебе насущном и мелкотравчатых интересах. А сколько уникальных сочинений создано другими языческими авторами, такими, как Птолемей, Олимпиодор, Ямвлих, Порфирий, Прокл, Саллюстий, Плутарх… Кто их сегодня читает, изучает? Единицы.

Обращаясь к юным читателям, которым ещё предстоит открывать мировую литературу, убедительно прошу обратить внимание на этих высокочтимых авторов.

О какой старине говорили древние?

Сейчас мы приведём поразительную цитату, это слова Сократа из  диалога Платона «Федон»:

«…я полон радостной надежды, что умерших ждёт некое будущее и что оно, как гласят и старинные предания, неизмеримо лучше  для добрых, чем для дурных» [3, с. 381].

Поразительна она не рассуждениями о том, какое будущее ждёт умерших, а тем, что заставляет задуматься, какие старинные предания имел в виду Платон, говоривший в данном случае от имени Сократа?

Меня всегда это удивляло: Сократ говорит о каких-то старинных преданиях, Сенека ссылается на прежние учения, Плиний Младший восхищается древними, но кем были те мудрецы, если даже для Сократа, Сенеки и Платона они были древними и являлись непревзойдёнными образцами?  И в какие немыслимо далёкие эпохи они жили?

Обратимся к сочинениям Плиния Младшего. В 22 письме 1 книги он горюет о болезни своего друга, некоего Тития Аристона. Кто такой этот Тит Аристон? – Литератор, ученик Кассия, советник римского императора Траяна. Плиний о нём пишет:

«Мне кажется, гибнет не один человек, а в одном человеке сама литература и все науки. Какой это знаток частного и государственного права! Чего только он не знает! Как знакома ему наша старина!» [4, с. 21].

Поразительно, что Плиний Младший писал это в 1-м веке! – То есть 2 тысячи лет тому назад! О какой же старине он говорил? И как всё не ново на свете, как всё повторяемо. Всё уже было до нас – радости и страдания, любовь и ненависть, взлёты творчества и муки совести, попытки осмыслить жизнь и страстное желание понять мир. И только в нашем узко-эгоистичном воображении мир существует только для нас и только сейчас – а он уже существовал, жил, был, любил, страдал, мыслил, мечтал – на протяжении, Бог знает, какого количества веков! А может быть, он был всегда – и не только на нашей планете, и не только в нашей галактике – просто человеку это понять невозможно – не даны ему такие механизмы, средства, мыслительные инструменты, чтобы осознать или хотя бы приблизиться к пониманию вечности и бесконечности.

Удивительно, но даже Плиний в своих рассуждениях был по-человечески ограничен. Плиний горевал, что умирает Тит Аристон, а вместе с ним… вся литература и все науки. Но он не догадывался, не знал, не мог знать и даже предположить, что на смену этому великому, с его точки зрения, человеку, придут Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский, Лесков, Островский, Гоголь, Шишков, Некрасов, Мельников-Печерский, Салтыков-Щедрин, Мамин-Сибиряк, Чехов, Менделеев, Меньшиков, Коринфский, Афанасьев, Буслаев, Павлов, Бехтерев, Куприн, Бунин, Циолковский, Лобачевский, Яблочков, Курчатов, Чижевский, Заболоцкий, Марков, Мартынов, Тряпкин, Шафаревич… А ещё Гёте, Стендаль, Бальзак, Моэм, Дюма, Верн, Дойль… И ещё много-много светил литературы и науки. Как смешон человек в своей самонадеянности!

И ещё красноречивая и поучительная цитата из Плиния Младшего, из письма 21, книга 6:

«Я принадлежу к людям, которые восхищаются древними, но я не презираю, как некоторые, талантливых современников. Нельзя думать, что природа устала, истощена и ничего заслуживающего похвалы создать не может» [4, с. 110].

Господи, и это сказано две тысячи лет тому назад! Невольно закрадывается сомнение: да две тысячи ли? Уж очень современно звучит.

Но ведь и в дальнейшие эпохи было то же самое, и просвещённый ум так же боролся с непроглядным мракобесием, взять хотя бы Средневековье. Обычно, когда мы произносим само слово «Средневековье», воображение услужливо подсказывает нам вполне определённые картины – костры, инквизиция, пытки, казни, горы сожжённых книг. Увы, с одной стороны, это так, но с другой стороны, в это же время жили и творили Альберт Великий, Николай Орем (Орезмский), Парацельс, Роджер Бэкон и др.

Фома Аквинский рассматривал человека как единство души и тела, при этом человека он считал промежуточным звеном между животными и ангелами. Парацельс вошёл в историю как врач, путешественник, астролог, алхимик, основатель тайных обществ, натурфилософ и предшественник гомеопатии; именно ему принадлежат знаменитые слова, ставшие крылатыми: «Всё есть яд и всё есть лекарство, одно от другого отличает лишь доза». Николай Орезм писал такие труды, к которым позднее прислушивались Коперник, Галилей, Декарт и др.

Личность Р. Бэкона удивляет по сей день, а для своих современников он и вовсе был недосягаемым. Он занимался слишком многим – алхимией, астрологией, оптикой, и многие его труды натурфилософского содержания не опубликованы до сих пор (sic!). Более того, русский перевод его произведений впервые был осуществлён лишь совсем недавно, в 2005 году, это сочинение «Большой опус» и часть «Послания монаха Роджера Бэкона о тайных действиях искусства и природы и ничтожестве магии». Завораживают даже названия разделов: «О песнях, знаках и их использовании», «Буквальное опровержение магии», «О задержке прихода старости и о продолжении жизни человека», «О сокрытии тайн природы и искусства», «О создании философского яйца». А вот названия глав: «Магия чисел», «Магия звёзд», «Сила слова», «Забота о здоровье» и др.

Конечно, Р. Бэкон был гением своего времени, а как говорил Сергей Довлатов, «Талант – настораживает. Гениальность – вызывает ужас. Наиболее  ходкая валюта – умеренные литературные способности» [2, с. 68]. Бэкона даже заподозрили в занятиях чёрной магией. Но за что? Вероятно, не только за создание уникальных трудов, но и  за то, что он обвинил церковь в порочности. Да, он не побоялся пойти против течения, против власти и официального мнения света и открыто высказал свои взгляды. Осторожные и боязливые современники поспешили обвинить его в ереси и поместить под домашний арест. Но авторитет его был слишком высок, даже под арестом его уважали и опасались. Ещё бы, ведь он умел то, чего не умели они; он высказывал то, о чём они даже не догадывались и боялись подумать – он рисовал картины будущего человечества. Бэкон писал о том, что будет создано «постоянное освещение» и на любом расстоянии возможно создать «рукотворный огонь»; о том, что можно использовать нефть; «создать в воздухе звуки, подобные раскатам грома, и вспышки, подобные молниям». Он задумывался о продлении человеческой жизни, отмечал полезность мёда, силу «трав и камней», важность соблюдения режима и был убеждён в бессмертии человека.

О Новом времени мы говорить не будем, потому что оно известно трудами Л. да Винчи, Н. Коперника, И. Кеплера, Г. Галилея, Р. Декарта и др.

Главное мы сказали: даже те, кого мы называем древними мыслителями, опирались на более древних предшественников. Да это простая и понятная мысль, но если представить, кого мы называем древними и когда они жили, становится не по себе. Кстати сказать, я люблю рисовать линию времени, отсчитывая на ней века и тысячелетия. Увлекательное это занятие, скажу я вам.

В заключение… о варёной полбе

Идея сего сочинения проста и вся на виду: будучи когда-то потрясённой гением древних, в голову пришла мысль, что всё это писалось, сочинялось, придумывалось, открывалось. изобреталось язычниками, великими язычниками – до появления всех новых религиозных верований, которые, увы, не объединят, а расколют мир, раздробят его на множество учений, течений, разновидностей, подвидов, трактовок… И представители которых будут усиленно уничтожать творчество великих предшественников, неистово сжигать их сочинения, а их самих предавать репрессиям, костру или забвению.

Повторим, что среди великих языческих деятелей были ещё и представители арийского Востока – утончённого, витиеватого, ажурного, но это – своя поэтичная вселенная и отдельная тема. И такая благодатная!

Так о каких же старинных преданиях и прежних учениях говорили те, кого мы считаем великими учителями человечества? На каких древних мыслителей ссылались они? Может быть, это были Панини, Капила Риши, Семь Мудрецов, Семь Риши, древнеегипетские жрецы, скифские мудрецы, волхвы Гипербореи? А может быть, ещё кто-то, о котором мы, вероятно, теперь не узнаем: Хотя… как знать…

Мы упомянули работу В. Я. Брюсова «Учители учителей», она уникальна уже тем, что писатель нашёл в себе мужество признать, что не современное ему человечество – венец творческой мысли, и что в числе его великих предшественников даже не те, кого мы привычно называем учителями, а те, которые были учителями этих учителей. Да, как ни крути, а получается, что все основы заложены ими – теми «умудрёнными всей мудростью мудрых» языческими мудрецами и, кстати сказать, не такими уж и далёкими от нас во времени (если считать тысячелетиями).

В заключение добавим к сказанному: те же греки почти все учились у египтян, по крайней мере, азы премудрости они постигали именно у них. Тот же Эратосфен получил образование в Александрии, а потом описал Землю и составил географическую карту. Пифагор в юности совершил путешествие на Восток (но где он был – точно никто не знает), известно, что он посетил Египет, учился у жрецов, потом – Вавилон, возможно, и более отдалённые края. Не случайно после этих странствий его и прозвали «Гиперборейским Аполлоном». Самое главное, что он изучил древневосточную математику и негреческие религиозно-культовые традиции, а потом удивлял мир своими открытиями. Учился в Александрии и Прокл Диадох; из литераторов Александрии известны поэт и учёный Аполлоний Родосский, поэт Каллимах.

Простой вопрос тревожит нас: почему сохранились имена греков и римлян, но почему нам так мало известно о мудрецах Великой Скифии? Почему никому неизвестны имена египтян – поэтов, прозаиков, учёных, изобретателях, инженерах? И тех загадочных египетских жрецов, к которым все так стремились за знаниями? И тех волхвов Гипербореи, к которым летал на колеснице с лебедями сам Аполлон?

Между прочим, одним из основных блюд древних египтян была… полба – вид пшеницы, отличающейся большой неприхотливостью. Помните у А. С. Пушкина в «Сказке о попе и работнике его Балде» работник просил его кормить именно полбой: «Буду служить тебе славно, / Усердно и очень исправно, / В год за три щелка тебе по лбу, / Есть же мне давай варёную полбу» [5, с. 497]. Какое «странное сближение» нам преподносит иногда история.

Любовь Рыжкова

Литература:

1. Брюсов В.Я. Учители учителей. [Электронный ресурс]. URL: http://dugward.ru/library/brusov/brusov_uchiteli_uchiteley.html (дата обращения: 03.12.2013).

2. Довлатов С. Д. Собрание прозы в трёх томах. Т. 2. / Изд. сост. и подгот. А. Ю. Арьев. – Санкт-Петербург: Лимбус-пресс, 1995. – 384 с.

3. Платон. Диалоги. – Ростов н/Д: Феникс, 1998. – 512 с. – (Выдающиеся мыслители).

4. Плиний Младший. Письма. Книги I – X. Изд. подг. М. Е. Сергеенко, А. И. Доватур. – 2-е перераб. изд. – Москва: Наука, 1983. – 408 с. – (Литературные памятники).

5. Пушкин А. С.Полное собрание сочинений в 17 т. Т. 3, кн.1. – Москва: Воскресенье, 1995. – 635 с., ил.

6. Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 3. – Москва: Международный Центр Рерихов, 1996. – 688 с., ил.

7. Рыжкова Л. В. Августейшая ночь. Философская лирика, катрены, поэма «Денница» – Рязань: Скрижали, 2009. – 208 с.

8. Рыжкова Л. В. Зерно Творца. Философская лирика, поэма «Лестница мастеров» Серия «Меч Света. Поэтический мiр Любови Рыжковой». – Рязань: Скрижали, 2012. – 237 с.

9. Сенека. Нравственные письма к Луцилию / Отв. ред. М. Л. Гаспаров. Изд. подготовил С. А. Ошеров. – Москва: Наука, 1977. – 384 с. – (Литературные памятники).

10. Синило Г. В. Древние литературы Ближнего Востока и мир Танаха (Ветхого Завета): учеб. пособие. – Москва: Флинта: МПСИ, 2008. – 848 с.

11. Тронский Н. М. История античной литературы : Учебник для ун-тов и пед. ин-тов. – 4-е изд., испр. и доп. – Москва: Высшая школа, 1983. – 464 с.

12. Чижевский А.. Л. Стихотворения [Электронный ресурс]. URL: http://warrax.net/daimon/01/html/23.html (дата обращения: 03.03.2015).

[1] Цитаты Гесиода и Сенеки даны по выпискам студенческих лет