Пустынный город, готический город, дома эпохи грюндерства – очень характерные…

Молодой человек – тонкий, с худым, острым, вертикальным лицом выходит на улицу, мощёную брусчаткой, прислушивается, озирается.

Слышен цокот копыт.

Будто тень рыцаря – никогда не улыбавшегося, конечно – проезжает.

Молодой человек проводит рукой по лицу, и ощущение пропадает.

Никого нет.

Очень красивый город.

Ветер тихо и плавно начинает дуть, пробегает огромный пёс; но, приглядевшись к нему, молодой человек понимает, что это волк; пролетает ворон: чёрный, большой…

Появляется высокий, в чёрное одетый, в чёрной широкополой шляпе странник – он идёт на молодого человека.

Тот не пугается, но немного отстраняется.

Странник говорит: Иди за мной.

Они идут.

Впереди бежит волк и летит ворон, сзади – другая такая же пара.

Они выходят за город.

Река течёт.

Деревья лопочут листвою под порывами ветра; камни на берегу велики.

Странник опускается на камень, один ворон садится ему на плечо, другой – на нижнюю ветку.

Волки ложатся рядом.

Красивое одноглазое лицо странника, поднятое к молодому человеку.

Слова его – точно доносимые ветром:

— Ты не общаешься с богами.

— А с кем же тогда?

— Ты общаешься с демонами, что прикидываются богами.

Молодой человек в бедной комнате, за столом, у окна, в котором виден фрагмент старого, готического города.

Ероша волосы, молодой человек листает книгу.

Песчано-холмистая местность.

Высокий, в длинных белых одеждах человек, окружённый тихо идущими учениками, проходит жёлтой местностью; и старый Иерусалим на заднем фоне возникает суммою башен, крепостными стенами, пальмами.

Молодой человек за столом кривится, выдирает лист из книги, бормочет: Врёшь! Ты слаб, за тобой зря пошли…

Двое у реки.

Странник, уже не глядя на молодого человека, говорит: Он не слаб. Не было никого сильнее его.

— Вся его философия для жалких и убогих, и вообще не для земли. Я не нашёл в нём силы.

— Может быть, не там искал? Или не так…

— И ты, Один, должен быть в роскошной Валгалле, пировать с вечными воинами, а не бродить в сопровождение волков и воронов, не сбивать меня с пути…

— Твой путь уводит в бездну…

Готический город многолюден и оживлён.

Люди выходят из домов, сидят в кафе, читают газеты; уличные художники делают моментальные зарисовки.

В парках гуляют семьями, сидят у воды, птицы щебечут.

Молодой человек – больше похожий на тень – проходит кривыми, хорошо знакомыми улицами, останавливается у собора, будто раздумывая… но нет, идёт дальше, дальше, дальше…

…Пюппи – куколка – драгоценная дочь, которой звонил несколько раз в день, приезжал при первой возможности; женщина, перебирающая старые фотографии, вспоминающая отца; вот гуляют, он ведёт её за руку, такой сильный, уверенный, будто уверенность эта сообщается и ей.

Его шутки!

Его нежность…

Фотографии выцветают, жизнь кончается, рвётся…

Не было лучше отца никого, никого…

Американские и британские солдаты – военный патруль: ражие, гогочущие, с чищенными зубами, жующие жвачку…

Окраина леса.

Оборванец с почерневшим, не бритым лицом; с глазами, в которых затаённо мерцает ненависть; невысокий, худой, конечно; оборванец, идущий прямо на патруль, не обращающий на него внимания; подходящий к смеющимся солдатам, глядящий на них.

— Тебе чего? – спрашивает один.

— Я Гиммлер, — коротко отвечает оборванец.

Александр Балтин