Долгий путь, славный путь…

Едва ли найдётся в литературе хоть одно значимое имя, так, или иначе не связанное с «Литературной Россией»; проза и поэзия, представляемые ею – в большинстве случаев – пополняли сокровищницу русского слова; и сыпались и сыпались пригоршни самоцветов и самородков золотых в оную сокровищницу, и  высоко был поднят факел слова: художественного, насыщенного яркостью: слова, которое теперь всё больше сводится к передаточной функции: так должно быть в понимание чиновников и менеджеров, захвативших жизнь; слова, которое беспощадно унижается полуграмотным телевидением, дикими, тусовочно-развлекательными радиопрограммами; слОва ЛИТЕРАТУРЫ: низведённой ныне в отечестве на уровень любительского велопробега: хочешь катайся, а так – никому нет дела…даже до твоего желание прокатиться…

Ни одно издание не сделало столько для сближения культур: пронизанная поэзией субстанция Дагестана, и яркими снегами осиянное слово якутов; каряки, удмурты, эвенки, удегейцы, саамы, веспы…

Каждая малая народность достойна бережного внимания: и литература таких народностей должна пестоваться – так великие народы должны помогать малым, а не переть на них войной, стремясь отобрать, что подороже…

И «Литературная Россия» из года в год предоставляла страницы свои лучшим писателям и поэтам сих малых: но и больших – в своём творческом дерзновении.

Газета менялась: разумеется, слишком крутые пошли перемены в отечестве; но в девяностые газета была с народом: раздираемым войнами и новыми границами, народом, всё стремительнее отбрасываемым в бедность, даже само понятие «народ» яростнее и рьянее низвергалось в безликое население…

Газета остра, непримирима: архивные нарушения, чиновнический беспредел, библиотечные проблемы: обо всём – честно и нелицеприятно…

Но…разве благодушное согласие с мерзостями и преступлениями, творящимися в социуме, идёт ему на пользу?

Разве раны заливают сиропом?

…без оперативного вмешательства во многих случаях – смерть…

Газета и ныне представляет литературу обширно, разнопланово, прислушиваясь к разным мнениям, часто публикуя противоположные: чтобы яснее уяснился тот, или иной литературный феномен.

И ныне высоко поднят факел русского художественного слова.

И…как же можно трогать подобное издание, травить систематически, не давать работать?

Можно.

У нас всё можно – поскольку общество больно, в нём чёрное давно объявлено белым, а деньги – единственной ценностью, герои наши – бандиты и банкиры, а успех измеряется только величиной счёта.

Всё можно, и всё – прискорбно.

Александр Балтин