Некоторые способы разделения абстрактных понятий неизменно стремятся обрести черты гуманитарного тоталитаризма, и здесь речь не о привычных дихотомиях вроде верх-низ, лево-право, а о тех социальных последствиях, которые неизбежно наступают при разделении на высокое и низкое с точки зрения социального расслоения общества. Конечно, существуют определённые нормативные признаки, по которым иерархически ли, или просто для удобства разговора, разделяется такое явление как художественная литература на литературу «высокую» и на «низкие» жанры, но разговор о другом.

Сам массив культуры по-определению является целостностью, где первые слои происходят из фольклора и прорастают в любой возможный зенит. Мы же наблюдаем то, как снобистское выделение себя любимых в некую «элитку» и выдуманная «высокая» поэзия и проза становятся для поля литературы невыносимыми явлениями, а эта самая «элитка» всё больше обретает признаки паразитического способа существования на целостном массиве отечественной культуры.

Исторических примеров подобной надстройки можно предостаточно обнаружить и в экономике, и в политике, и в сфере научного знания. Да что там говорить, достаточно посмотреть на бесконечную череду учительствующих коучей в современной системе образования, чтобы убедиться – псевдоинтеллектуальный паразитизм процветает, а его основная цель никак не связана с заявляемыми этими клонированными псевдоучителями «гуманистическими» ценностями, так как определена банальной финансовой выгодой.

В поле литературы такая надстройка приобрела довольно уродливые очертания в виде некой надуманной эстетики с филологическим уклоном, целью которой (и сегодня это стало совершенно очевидно) является отделение определённой группы людей от целостности культуры и самоопределения продуктов их деятельности «актуальной» или «высокой» художественной литературой. Самое интересное, что ничем, кроме складыванием паззлов из предыдущих достижений поля литературы такие филологические поделки назвать нельзя (особенно это заметно в поэтических опытах каких-нибудь «младофилологов»).

Здесь несомненно влияние кризиса гуманитарного знания в отечественной науке, особенно в таких областях как литературоведение и языкознание. Кризис в общем-то и порождён теми самыми «избранными», что бормочут в своих поделках сами с собой, притом совершенно не позволяя существовать в поле литературы (и науке о литературе) действительно живым и подлинным феноменам. Ведь когда мы говорим о личностном участии в процессе созидания, то речь идёт о тех структурах нашей личности, которые Юнг называл матрицей души, но именно личностное как раз и отсутствует в бесчисленной череде окололитературных поделок, выносимых сегодня на всеобщее обозрение под лозунгом «художественная литература». Тотальное засилие подобного рода книжной продукции ни в коей мере не способствует развитию поля литературы, но прямо относится к ключевым причинам его критического состояния.

Итак, выделение определённой группы людей, имеющих заученную и тавтологичную по своей сути базу гуманитарных знаний, но не способных из этих знаний породить хоть что-то общественно значимое – это и есть та подделка под высокий регистр художественной литературы, которая полностью исключает высокую литературу как часть целостного массива отечественной культуры. По сути, данная группа прямо нуждается в таком искусственном разделении, ведь оно гарантирует «элитарность», которую можно выгодно продавать из раза в раз власть имущим как плоды «высокой культуры».

Ругая прямо и анонимно, с преподавательской кафедры и на кухне, то Астафьева, то Достоевского, то вообще русскую культуру, данная группа пишущих пытается таким образом сохранить за собой «задний двор» зарубежных клиентов. Одновременно с этим, та же самая группа активно осваивает государственные средства, расписывая в грантовых заявках «высокие цели и актуальные задачи» по культурному воспитанию российского общества. Замените в заявке «российское общество» на «мировые ценности» и заявка вполне сгодится для получения грантов с другой стороны океана.

Критика такого рода «деятельности», разумеется, не нова, но и человеческая бездарность, выдаваемая за шедевр – тоже не вчерашнее явление, а восходит своими корнями чуть ли ни к ветхозаветным временам. Сегодня для нас важнее тот факт, что разделение на «высокое» и «низкое» происходит как закрепление социального расслоения общества, одновременно с этим имея целью извлечь финансовую выгоду из этого разделения, создавая книжные (кинематографические, театральные, музыкальные, живописные) продукты для активной продажи во всех слоях населения от пьяной подворотни до кабинетов высокой власти.

Будучи плотью от плоти мелкого лавочника, вся «культэлитка» не может стать кем-то иным, кроме как теми же лавочниками на литературной барахолке духа. А выдаваемые этой «элиткой» продукты будут неизменно деградационными компиляциями, то из советского, то из дореволюционного, то из древнерусского языкового материала. Льва Николаевича Толстого они «любят» примерно также и по тем же причинам, по которым улыбаются и угодничают перед Владимиром Ильичём Толстым – эта «любовь» состоит из мутной и мелкой смеси зависти, угодничества, лизоблюдства, ненависти, ничтожества, тщеславия и бездарности. Впрочем, там внутри такая муть, что любому легиону бесов места будет предостаточно.

Если сегодня не начать изгонять все эти дешёвые и крикливые, перенагруженные чинами, литературными премиями и институтскими должностями персонажи из пространства отечественной культуры, то итог будет один – полная, тотальная смерть отечественного поля литературы и замещение этого поля толерантной книжной продукцией «литературных работников». Правда, ни к литературе, ни к работе это всё не будет иметь уже никакого отношения. И именно по этим причинам важно обсудить и осознать сам принцип, а не те сиюминутные имена, что мельтешат сегодня в поле литературы во всевозможных литпремиальных списках.

Все эти имена лишь оболочки, в которые заливается один и тот же принцип суетливого и надутого тщеславия. Как назойливые мухи мелькают эти имена из списка в список и даже их проводники в мир сытого и самодовольного благополучия (редакторши, редакторы, ректоры, советники) – это такие же одноразовые оболочки одного и того же дешёвого содержания. Именно это содержание и есть подлинный враг культуры, искусства, языка – поля литературы. Именно этот принцип заставляет представителей «культэлитки» пребывать в блаженном состоянии невменяемости в вопросах устройства общества, в котором вообще-то есть не только университетские эмпиреи, но и канализационные стоки, которые расчищают вполне конкретные люди. Сытое и пустое разглагольствование «о мире во всём мире» и «за всё хорошее против всего плохого» имеет место быть ровно до тех пор, пока есть те, кто работает на заводах и фабриках и обеспечивает бесперебойное функционирование общественного организма на самых базовых уровнях.

Понятие «враг» на самом деле относится не к каким-то отдельным личностям, а к самой системе подлого мышления, которая и лежит в основании паразитических надстроек, что образовались в России за последние три десятка лет (в таких областях как наука, образование, просвещение, культура).  Как только мы обнаруживаем этого врага, то сразу становятся видны метастазы его деятельности и единственным вопросом становится вопрос выбора – каким образом мы можем избавиться от смертельного заболевания отечественной культуры – химиотерапией или хирургическим вмешательством. Но в чём не может быть никаких сомнений, так это в том, что данный Карфаген в виде гнилостной, мертвящей, слабосильной «культэлитки» должен быть разрушен. И это не вопрос борьбы в поле литературы – это вопрос существования русской цивилизации вообще.

Иван Образцов