Голод – это страшно. В деревне — особенно весною, когда весь запас ёдова на полнейшем исходе. Хозяйки наши сердешные во время Великой Отечественной войны действительно не знали, чем накормить детей своих. Бережно хранимые семена картошки посажены, рожь, пшеница перво-наперво зёрнами в землю легли. А матерям хоть что делай, а детей кормить надо…

В старой избе семь детей мал-мала меньше. Муж Степан на войне проклятущей, хорошо, что старший сын, которому пошёл четырнадцатый год, сутками живёт у речки, добывает хоть и меленькой, но всё же рыбёшки. А матери, Маланье Архиповне Карпухиной, и отнесть сыну нечего, добытчику её единственному в нонешнее унылое времечко. Придёт, бывало, к Алёшке на бережок, а тот проверит сплетённые им самим из ивняка ловушки, вытащит несколько рыбёшек и даст матери. Маланья положит рыбку в корзиночку, сядет рядышком с сыном и бает:

— Вот, сынок, возьми узелок, там лепёшки из мороженной прошлогодней картошки, хоть их поешь. Младшенькие твои братушки Елизарка с Матвейкой уж несколько дней в поле мёрзлую картошку отыскивают.

Тут у Архиповны после этих слов покатились с глаз слёзы, она обтёрла их ладонью и вдруг улыбнулась:

— А знаешь, Алёшка, вот найдут робята несколько картофелин этих мороженых, и несутся в избу, радостные кричат: «Мам, готовь нам тошнотиков!». Кто-то где-то, сказывали люди, «тошнотиками» такую еду называют. А давече соседка Клавдия пришла: «Я, говорит, тошнотиков этих наделала, стала есть, и назад полезло, и главное дело — жрать какое-то время не хочется». Так веришь, Алёша, она и этому рада. Потому, говорит, так соскучилась по еде, что как бы с ума не спятить.

Слушает Алексей матушку да успокаивает:

— Мам, я тут завсегда ухи сварю, не пропаду. Мы по вечерам с дедом Андреем варим сушёных грибов, у него каким-то чудом ишо остались.

Шла Маланья в дом, варила детям рыбёшки. Присев от слабости и недоедания на лавку, вспомнила, как с бабушкой своей Настасьей Андрияновной ходила в лес, и та показала ей траву, снытью назвала, чудно показалось ей название, а бабушка говорила:

— Это снытка, ей святой отец Серафим Саровский питался. Брал горшочек, крошил эту зелёну травку, да суп себе спроворивал.

Вспомнилось Маланье, что ходили они в лес по весне, и кроме сныти, бабушка собирала молодую крапиву. Сварив ушицы, позвала Елизарку с Матвейкой, велела им слазить на сушило и взять корзины. Мальчишки от удивления выпучили глаза, Матвей выпалил:

— Мам, а пошто в лес-то? Там ить ни грибов, ни ягод, может, нам в поле бежать, там хоть, можа, картошечки мёрзленькой найдём?

Архиповна подозвала семилетнюю дочку Машу, велела доглядать за малыми. Только дошли они до лесу, как Маланья сразу и отыскала снытку. Теперь она каждый Божий день варила эту снытку с рыбёшкой, и ей казалось, что силы хоть на немного, но всё же прибавились…

—

Давно повыросли Маланьины дети, переженились, построили себе новые дома в деревне. Её сын Матвей работал механизатором, и однажды после того, как собрали рекордный урожай пшеницы, всем колхозникам выдали премию. Завёл Матвей мотоцикл и уехал в районный посёлок, набрал там шоколадных конфет, пряников и привёз домой. Старшие дочери Лиза и Катя, которым было на ту пору уже по семнадцать лет, съев по одному пряничку и конфетке, собрались было выскочить погулять, но вдруг, заметив слёзы на глазах отца, остановились. И обе в один голос спросили одни и те же слова:

— Ты чего, тять?

Матвей поглядел на дочерей, опустил голову, и тихо сказал:

— Я ради вас в район ездил, чтобы гостинца привесть, а вот чего-то не едите.

Помолчав ещё мгновение, которое, казалось дочерям, тянулось целую вечность, отец добавил:

— А мы снытку ели.

Вмешалась жена Матвея, Мария:

— Ну, чего ты, Матвей, девкам голову заморачиваешь, пускай, пока молодые, гулять бегут.

Лиза с Катей в этот же вечер навестили бабушку Маланью и спросили, что это за снытка такая. Бабушка рассказала внучкам о травке, которую они варили как борщ, только в тот суп, кроме воды и травки, порою больше ничего не клали, ибо порою даже соли не бывало. Поморщились девушки, и снова с расспросами — как, мол, такое есть можно. Бабушка Маланья Архиповна Карпухина ответствовала внучкам так:

— Слава Богу, Пресвятой Богородице, Святым Угодникам, деду вашему погибшему на войне, это время прошло.

А девушки вскоре вышли замуж, и рассказы о траве под ласковым названием «снытка» продолжали интересовать подрастающих Маланьиных правнуков, да разве только Маланьиных…

Казаков Анатолий Владимирович