2 года назад ушёл из жизни необыкновенно светлый человек, мой самый талантливый друг – Александр Кимович Загорулько.

Мы встретились с ним 1 сентября 1963 года на школьной линейке и сразу подружились. Конечно, потом нас связывали детские игры, сбор металлолома, макулатуры, конкурсы чтецов и многое другое из школьной жизни. Но, главное, это было какое-то страстное соперничество в чтении. Мы оба начали читать задолго до школы, поэтому уже в начальных классах любили Фенимора Купера, Джека Лондона, Константина Симонова, Михаила Лермонтова, чуть позже Джорджа Гордона Байрона, Александра Дюма, Майн Рида. Помню, ещё во втором или третьем классе я сказала, что прочитала «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо, утром следующего дня мой друг с гордостью сообщил, что «проглотил» книгу, он мог пересказать её во всех мельчайших подробностях и деталях – память восхитительная! После прочтения «Пляшущих человечков» Артура Конан Дойла мы увлеклись шифрами, составляли новые и новые, переписывались шифрограммами. Шурка был непревзойдённым шифровальщиком. Нам всегда было о чём говорить и спорить. И у Саши, и у меня была Детская энциклопедия в 10 томах (первое издание). Именно эти волшебные тома не давали нам спокойно жить. Вокруг них вертелись многие наши детские разговоры и игры на переменах, продолжающиеся от звонка к звонку, как многосерийные фильмы. Но как только в эти игры включались другие дети, мир нашего трепетного взаимопонимания рушился. Однако и тогда Саша продолжал удивлять меня своей кипучей деятельностью, организаторскими способностями. Помнится, я узнала значение слова «стратег». Мой детский ум тут же приклеил это слово к Шурке. Во дворе у нашего общего приятеля Саши Шахнозарова (двор Крымского мединститута) мы играли в войну. Обычные дети ограничиваются покупными пистолетами, автоматами. Но что за война для Сашки Загорулько без танков! В ход пошли большие картонные коробки, «бесхозно» стоявшие во дворе, за которые нам, конечно же, попало, как только нашёлся их хозяин.

На фото: Александр Загорулько и Ольга Иванова (фото Лидии Огурцовой)

Мой друг часто навещал меня в больницах (я была необыкновенно подвижным, но болезненным ребёнком) и дома. Однажды, когда я болела, но была в тот день именинницей, Саша организовал ко мне визит одноклассников (причём, я уже не училась в Сашином классе). Со словами маленького предводителя: «Книга – лучший подарок», – дети еле втащили в квартиру два огромных пака замечательных книг, которые в то время были дефицитом. До сих пор у меня хранится лермонтовский двухтомник.

Мы подрастали. Нас стали объединять городской комсомольский штаб, литературные семинары при обкоме комсомола, телевикторины для школьников, кружки и походы, организованные Дворцом пионеров. В одном из походов, когда я вывихнула голеностопный сустав, Шурка вместе с Федей Воскобойниковым на руках спустили меня с горы. Конечно же, основным связующим звеном всегда оставалась литература: мы пробовали себя в литературном творчестве. Однако и наши читательские интересы ширились, Саша продолжал интересоваться, что я читаю, иногда просто заваливал меня книгами.

Собственное Сашино творчество всегда отличалось яркостью, нестандартностью мысли. Помню его первый роман в стихах «Евгений Ашеров» (в подражание пушкинскому «Евгению Онегину», но обо всех наших общих знакомых). Чего стоили сочные и едкие определения юного поэта, весельчака, юмориста, острослова:

В семье не без урода –

К-ов сидит у входа.

Саша стал печататься ещё студентом в вузовской газете «За медицинские кадры». Тогда он занимался в литстудии Анатолия Милявского, бывшего фронтовика, известного в Крыму поэта, прозаика, драматурга, врача, ученого, доктора медицинских наук, профессора кафедры дерматологии Крымского медицинского института (позже университета). Саша очень уважал своего руководителя, прислушивался к его правкам, советам.

Уже тогда, в далёком 1977 году в Сашиных поэтических строках угадывался философичный лирик-романтик.

В мире звонков, телеграмм и движений –

Всё измеряется мерой одной –

Пропорциональностью отношений

Между людьми, меж тобою и мной.

Границы отчаянья, страха, опасности

Или бессилия перед бедой

Определяются степенью ясности

Моих отношений с одною тобой.

Степень надёжности, оптимистичности,

Даже готовность рискнуть головой

Определяются математически

Силой любви между мной и тобой.

Тогда же, в студенческие годы Сашей написаны горячие и искренние строки гражданского наполнения:

Пусть каждый возьмёт по жизни

От матери и отца.

Пусть каждый возьмёт по Отчизне –

Страну, где он родилсЯ.

Пусть каждый возьмёт по дому,

Который он должен сберечь.

Пусть каждый возьмёт по долгу,

Которым не пренебречь.

Пусть каждый возьмёт по другу,

Который его не предаст,

Который и сердце, и руку,

И жизнь за него отдаст.

Пусть каждый возьмёт по чести,

По совести и по любви.

Всего пусть возьмёт. А если

Устанет он это нести,

Тогда пусть возьмёт по смерти.

Пусть выберет сам её,

Оставив письмо в конверте:

Мол, прожито мною всё.

Но в час, что судьбою положен,

Лишь смерть в его двери войдёт,

Пусть вспомнит, кому он должен,

И всё, что он взял, вернёт.

Но молодой поэт не останавливается на этой поэтической мысли, философски осмысливая сказанное, он продолжает:

Пусть каждый вернёт по жизни

Своим дочерям, сыновьям

И каждому даст по Отчизне –

Страну, где он вырос сам.

Пусть каждый вернёт по дому,

Чтоб сын его мог уберечь.

Пусть каждый вернёт по долгу,

Которым не пренебречь.

Пусть сына научит чести,

И совести, и любви,

И пусть поживёт с ним вместе,

Чтоб легче сыну нести.

Пусть сына всему научит,

Всему, что он может дать.

И если совесть не мучает,

Он может идти умирать.

Это написал 22-летний юноша.

И в любовной, и в гражданской лирике начинающего тогда поэта видно, как бьётся его горячее сердце, как бурлит его всё оценивающая и анализирующая мысль. Это качество, так необходимое учёному – постоянно анализировать – Александр пронёс и продолжал в себе развивать всю жизнь.

В детстве и юности самой любимой Сашиной песней была «Песня о друге» А. Петрова на слова Г. Поженяна. Помню, как ещё мальчонкой, потом юношей А. Загорулько любил петь:

И если случится, что он влюблён,

А я на его пути;

Уйду с дороги, таков закон:

Третий должен уйти.

Позже пелись «Песня о друге», «Прощание с горами», другие песни Владимира Высоцкого. Саша уже тогда определил для себя приоритеты, чётко понимал, что для него понятия чести, долга, верности дружбе.

Мой друг делился со мной, что всегда мечтал о верном друге-мужчине с тех пор, как из-за смены места жительства и школы потерял в 1962 году связь с Жорой (Георгием) Ефетовым (в будущем – одним из авторов герба Автономной Республики Крым). Встреча друзей состоялась, когда Александр и Георгий поступили в мединститут. Нашли друг друга не только два верных товарища, но и два поэтических таланта. Стихотворения Георгия печатались в вузовской газете рядом с Сашиными. Георгий и Александр не уставали сочинять тексты для КВН-а, пожелания и посвящения однокурсникам. Друзья хорошо учились, занимались туризмом, играли в студенческом театре.

Шло время. Из Сашки-Шурки мой друг детства превратился в Александра Кимовича Загорулько – в известного за пределами Украины учёного и такого же известного литератора (академика Академии наук высшей школы Украины, академика Международной академии патологии, члена-корреспондента Академии наук АРК, заслуженного врача Автономной Республики Крым, доктора медицинских наук, профессора, заведующего кафедрой патологической анатомии, лауреата премий Совета министров АРК, лауреата медали Ярослава Мудрого, лауреата Всероссийской литературной Премии имени Н.С. Гумилева, члена Союза писателей АРК, члена Национального союза писателей Украины).

В жизни А. Загорулько был кризисный момент, когда его мощная писательская сущность взбунтовалась против уготованной ему судьбы врача. Александр хотел навсегда расстаться с медициной и «перейти на вольные литературные хлеба». Тогда на помощь Александру Кимовичу пришёл его преподаватель и коллега Алексей Алексеевич Биркун, доктор медицинских наук, профессор КМУ им. С. И. Георгиевского, пионер в изучении сурфактанта легких. По словам Саши, Алексей Алексеевич смог убедить молодого врача в том, что, будучи медиком, тот не потеряет связи с литературой, а став литератором, он навсегда упустит шанс быть учёным-врачом. Саша остался благодарен этому совету. Однако внимательный читатель, если не увидит, то почувствует, что известный писатель А. Загорулько не успел до конца раскрыться как литератор и не успел сказать всё, что хотел, своему читателю, но к литературе вернусь чуть позже.

Медики говорят, что в науке выдающийся ученый А. К. Загорулько не всё успел сказать, хотя и опубликовал около 200 научных работ и 6 монографий, он автор 18 рационализаторских предложений и патентов на способ получения препаратов. Студенты души не чаяли в своем преподавателе-профессионале, блистательном ораторе и душевном человеке, а матери более шести тысяч детей навсегда останутся благодарны ему за разработанный препарат экзогенного сурфактанта «Сукрим», позволивший снизить в роддомах Крыма смертность младенцев от дыхательной недостаточности. Также Александром Загорулько разработан препарат «Сузакрин», не имеющий в мире аналогов. Он применяется в комплексном лечении синдрома острого лёгочного повреждения у больных с политравмой, черепно-мозговой травмой, панкреонекрозом, острой кишечной непроходимостью, сепсисом, острым нарушением мозгового кровообращения по геморрагическому и ишемическому типу, а также при остром и хроническом бронхите и в комплексном лечении различных форм туберкулеза лёгких.

Более того, Александром Кимовичем внесена немалая бескорыстная лепта в научные труды  медуниверситета, о чём я слышала от его коллег.

Многие годы А. К. Загорулько выступал в прессе с вдумчивыми и острыми публицистическими статьями. С телеэкрана выступал как учёный и как писатель. Был ведущим телевизионной программы на ГТРК «Крым» – «12 минут о наболевшем».

А. Загорулько известен современному читателю как русскоязычный автор повестей «Акушер», «Алоха!», поэтических сборников «Автограф», «Jerusalem», «На абордаж!», «Миг, век, жизнь…», «Параллельный человек», «Достучавшись до небес», «Забавы джокера», «В зеркале времени», «Сокровения», «Упоения», «Смысл». Его поэтические произведения, размышляющие, зачем и ради чего человек живет, о любви, совести, достоинстве, долге и чести. Для самого поэта эти понятия имели первостепенное значение. Поэзия его высоконравственна, в поэтических произведениях прочитывается необыкновенная, мощная и разносторонняя личность автора – гражданина и философа.

Молнии мечем и громы.

На руку все ли чисты?

Алгеброй строим хоромы,

Сердцем возводим кресты!

Тайно завидуя людям,

Даже кумиров не чтим,

Сердцем прощаем и любим,

Разумом судим и мстим.

Сходимся в ложи и братства,

Делим низы и верхи,

Сходим с ума от богатства,

Сердцем диктуем стихи.

Нет! Не поставлена точка,

Время течет между строк,

Можно – как волк-одиночка,

Можно – как вольный стрелок.

Вечную книгу листает

Жизнь от крестин до крестин.

Кто победитель, решает

Каждый один на один…

В последние годы жизни Александр Кимович удивлял публику жизнелюбивыми и жизнеутверждающими романами, выходящими с постоянной регулярностью, принадлежащими перу зрелого прозаика.

Книга «Фарфоровые чашки. Роман о любви» подзаголовком конкретно определяет круг читателей. Эмоциональная тональность романа схожа с тональностью сценария фильма «Обыкновенное чудо» (по пьесе Евгения Шварца): один из героев, в доме которого происходит действие, говорит жене: «Мне так хотелось поговорить с тобой о любви». Автор признается: «То же самое произошло со мной. Я захотел поговорить о любви, но не с одним человеком, а со своими читателями».

Роман вышел в октябре 2007 г. И уже через полгода стало очевидно, что у него сложилась интересная и яркая судьба. Тираж быстро разошелся, и практически во всех отзывах звучало: «Книгу невозможно закрыть, пока не дочитаешь до конца». Это само по себе замечательно. Кроме того, произведение стало «финалистом» конкурса на литературную премию имени Великого князя Ю. Долгорукого.

Автор рассказывал мне: «Очень хотелось написать что-то такое, что отличается от потока любовной литературы, который захлестнул книжный рынок. Я не хотел написать «женский» роман. В книге нет ни одной постельной сцены. В романе всё серьезно, возвышенно. Кроме любовных коллизий, есть повороты, задевающие читателя, потому что здесь одновременно рассказывается: мы не разные, хотя и живём в разных странах, на разных континентах, – мы одинаковые, потому что любим одинаково».

Действие начинается в позапрошлом веке, в 1886 г., в любимом городе писателя – Вене… Читатель с героями переносится в Крым, окунается в разные времена, перемещаясь в Германию, Польшу, Австрию, и снова возвращается в Крым. Символом объединяющей любви стали фарфоровые чашки, которые по замыслу одного из героев должны передаваться из поколения в поколение. В романе удивительно выписаны мужские и женские образы, что под силу мастеру психологического анализа и слова.

А. Загорулько говорил: «Высшее писательское счастье, когда читатель не может отличить выдумку от того, что было на самом деле. Люди, чьим мнением я очень дорожу и вкусу которых доверяю, спрашивают: а это правда? Да, правда: все действующие в романе герои – люди, которых я знал. Либо это исторические личности. Под другими именами».

Коллизии книги правдивы, вплоть до жутких ситуаций: бабушка, у которой взыграл материнский эгоизм, предаёт фашистам свою ещё не родившуюся внучку, – и когда осознает это, её безутешному горю нет конца… Прототипом польской переводчицы стала реальная переводчица, с которой был знаком писатель. Она действительно родилась в Освенциме, и тут – без прикрас ужасающая история её рождения. Она и есть прототип той самой внучки из романа.

Автор признавался: «Через пару месяцев после появления «Фарфоровых чашек» мне позвонил пожилой человек, сказав: «…в Крыму моего деда расстреляли так же, как нескольких героев твоей книги». Мог ли я знать это? Конечно же, нет. Но эта правда появилась в моем романе. И я счастлив, что читатели восприняли её, как часть собственной жизни».

Второй роман А. Загорулько – «Гора и мышь» – вышел в январе 2008 г., и он также о любви. Герои романа переживают события, которые имеют историческую подоплеку. Ситуация гораздо более тяжёлая, более трагичная, чем в «Фарфоровых чашках».

В Коктебеле, у подножья живописного Кара-Дага жил блистательный русский поэт, эссеист и пейзажист Максимилиан Волошин, знаменитый не только своими произведениями, но и тем, что в его доме бывали многие поэты серебряного века. История взаимных чувств Марины Цветаевой и Сергея Эфрона развертывалась именно там, на глазах у Волошина. Это одна часть исторической посылки к роману.

Вторая – связана с именем Бэла Куна, в честь которого названа в Симферополе одна из улиц… Бэла Кун – венгерский коммунист, соратник Ленина и Троцкого. В 1920 г. он вместе с другой исторической личностью Розалией Землячкой был послан в Крым для зачистки полуострова от белогвардейцев, так как после эвакуации белой армии более ста двадцати тысяч офицеров остались в Крыму. Успешно было выполнено и другое задание – привлечь мощную колоритную фигуру М. Волошина на сторону красных.

На протяжении нескольких месяцев были расстреляны (по разным источникам цифра колеблется) около 15 тысяч белых офицеров. Людей заманивали, производили расправу… причем, Р. Землячка сама сидела за пулеметом. Страшная страница истории.

Мало кто знает деталь, на которой построен этот роман. Б. Кун жил у Волошина. И, как писал Максимилиан Александрович в своих письмах, они подружились. Волошин называл Б. Куна своим другом и вёл с ним долгие ночные беседы… В «Автобиографии» М. Волошин писал, что годы гражданской войны поставили его «…лицом к лицу со всеми ликами и личинами русской усобицы и дали … обширный и драгоценнейший революционный опыт».

А. Загорулько задался вопросом, как могло случиться, что русский интеллигент, литератор, художник, человек высшего порядка, высших моральных качеств, мог у себя в доме принимать кровавого комиссара? Что двигало поэтом? Автор изучил много материалов, беседовал с разными людьми, непростые вопросы послужили основанием для написания книги. Она не о Волошине. Хотя исторический повод именно такой.

В определённом смысле книга о судьбе белых офицеров, оставшихся в Крыму. Но больше она о том, что стало с русской литературой в итоге гражданской войны, ведь Волошин после известных исторических событий практически не писал стихов. Он перестал рисовать. Перестал быть тем, кем был раньше. Книга о том, как власть может сломать художника, как художник может сопротивляться и что из этого получается. И уже в этом романе заложены нотки, которые во весь голос зазвучат в романе «Система защиты».

В отличие от «Фарфоровых чашек», этот роман задает читателю вопросы: «Так ли всепобеждающа любовь? Не бессильна ли она перед вероломством и предательством? Неужели Слово, в конечном итоге, оказывается выше смерти? О чем мог говорить русский интеллигент с кровавым комиссаром? Кто гора, а кто мышь? Автор для себя ответил на эти вопросы. И, хотя книга «Гора и мышь» задумана как произведение, требующее от читателя размышлений, романист не удержался – расставил чёткие акценты, дал свои совершенно определенные оценки. Таким образом, роман стал лабораторией размышлений и самого автора…

Книга «Snookеrtime» («Время снукера») вышла практически сразу после «Горы и мыши». Снукер – вид бильярдной игры, который по-другому называется «английским бильярдом». Snookеr (англ.) произошло от snook – «нос»; to cook to make to cut a snook – «показать длинный нос». Снукер – игра английской аристократии, она распространена в Англии, Шотландии, Ирландии, Австралии – в странах английского влияния. В эту своеобразную сложную игру не играют французы, плохо играют американцы. Русский человек не может играть в снукер вообще, потому что она претит его менталитету. Русская пирамида проста: чем больше шаров забьёшь, тем лучше. Снукер – изощрённое изобретение жёсткого ума английских офицеров XIX века, прозябавших в Индии. Суть игры: если не можешь забить шар, то должен помешать это сделать другому. В ней нет места джентльменству. Если в русской пирамиде у одного игрока шар не попал в лузу, но остановился рядом с ней, другой игрок, не станет пользоваться такой подачкой, он всегда отдаст шанс сопернику. В снукере же никаких поблажек, подсказок, помощи. Суть игры и есть внешняя оболочка романа. И у этой книги не менее интересный исторический повод, чем у предыдущей.

Так сложилась научная судьба Александра Кимовича, что с 1997 г. он ежегодно пару месяцев работал в Австрии. Всю её исколесил. Однажды в Южном Тироле он увидел ухоженное русское кладбище. Бросилось в глаза, что дата захоронения у русских одна – июнь 1945 г. Южный Тироль никогда не был под советскими войсками. Там стояли англичане. Писатель стал разбираться, в чем дело. Ему открылись исторические знания, ставшие канвой новой книги…

В 1944 г. в Ливадии, во время Ялтинской конференции подписан секретный протокол. Союзники взяли на себя обязательство выдать бывших граждан СССР, оказавшихся на территории, оккупированной англичанами, французами, американцами – и целые пароходы шли из Англии, Норвегии, Франции, возвращали людей в Страну Советов. И хотя подавляющее большинство казаков (эмигранты 1918 г. и родившиеся за границей) никогда не были гражданами Советского Союза, они опасались репрессий коммунистического режима. С женами, детьми, стариками казаки ушли сначала в Северную Италию, потом, как Александр Суворов, преодолев Альпы, – в Южный Тироль. Переход этот имел одну цель – сдаться англичанам, чтобы те не выдали казаков Советскому Союзу. Англичане гарантировали защиту. Но выдали всех. В один день.

Писатель побывал в Австрии на мосту, где происходила выдача. Почти все выданные погибли в лагерях НКВД. Одна глава посвящена этому историческому событию. Всё остальное действие привязано к современности. Книга о том, как мы относимся к истории и как должны относиться к ней, о том, что такое предательство? Кого считать предателем, кого не считать? Александр признавался мне: «Эта работа была для меня очень трудной», – и радовался, что она получилась.

Этим произведением автор вновь задаёт вопросы: кто его герои? Отвечает ли сын за отца? Разные ли мы? Вопросам нет конца, и читатель задумывается над ними. Но то, как на них для себя ответил автор, совершенно очевидно.

«Фарфоровые чашки», «Гора и мышь», «Снукер» – разные книги, и только в определенном смысле это трилогия, которую объединяет персонаж Зоревой. Он чекист, расстреливавший белогвардейцев в 1920 г., сам репрессированный в 1937 г., а в последней книге действуют его дети и внуки.

Роман «Система защиты» о том, что позволяет человеку творить. По словам автора, людям творческим даровано счастье – открыть «большой мир» и жить в нём. В этом произведении речь идет о создании медицинского препарата, не имеющего аналогов в мире (и в этом роман автобиографичен). Открыто универсальное средство защиты лёгких, вокруг которого разворачиваются острые события. И читатель захвачен вопросом, кто заинтересован, чтобы погубить изобретение, заставить изобретателя препарата передать его зарубежной фирме. И снова романист предлагает задуматься: что же такое научная и профессиональная совесть, что в жизни есть дороже чести и долга, как происходят открытия и чем платит талантливый человек за свой дар…

Книга «Хроника убийства лидера партии, или Крымский марш» по жанру – современный острополитический экшн. Сам А. Загорулько считал: «Роман о возможном будущем Крыма».

Будучи уже тяжелобольным, писатель продолжал много и плодотворно работать.

В чём ценность литературного наследия А. Загорулько?

О чем бы он ни писал, всё прямо или косвенно связано с Крымом, который он беззаветно любил, которому служил до последнего дыхания. У читателя подготовленного и достаточно эрудированного, умеющего читать между строк, произведения Александра Кимовича, являющиеся необычайным отражением широты взглядов автора, вызывают богатые ассоциативные ряды, и это дополнительно обогащает содержательную и художественную стороны текстов. Мастер слова уловил время прошлое и настоящее, оно живо, жизненно пульсирует в его строках – и, значит, творчество его необходимо будущему.

_______________________________

Ольга ИВАНОВА

писатель, заслуженный деятель искусств АР Крым,

лауреат Всероссийской премии Н.С. Гумилева,

Премии Автономной Республики Крым