«Клаузура»  продолжает знакомить читателей с членами Экспертного совета журнала. В этом номере первого весеннего месяца  разговор с заслуженным художником России, профессором Любовью Александровной Обориной.

КЛАУЗУРА: Профессия художника традиционно мужская в любое время, в любом государстве, при любом правительстве выдающихся женщин художниц либо нет, либо единицы.

Любовь Оборина: Замечу, что все профессии мужские, кроме родов.

Пожалуй да, может быть было бы лучше женщине вобще не работать. И все же, с чем связано то, что так мало, единицы известных женщин-художниц? Кто были эти женщины?

Связано, во-первых, с прямым предназначением женщины – репродукцией, и с тем, во-вторых, что они всегда были дискриминированы, возможность получать образование женщины обрели не так уж и давно. В литературе женщины были более продвинуты и выступали часто наравне с мужчинами, нежели в изобразительном искусстве, потому что писательство не требовало дополнительного специального образования и помещения для работы. Тем не менее, мы знаем прекрасных художниц и эпохи Возрождения, и барокко. Моя любимая художница барокко Джованни Гарцони, которая родилась в 1600 году, достигла успеха и признания.

Ну а я вспомню более известных Софонисбу Ангиссолу, Веру Мухину  и Зинаиду Серебрякову — вот и вы, одна из таких уникальных редких женщин. Легко ли женщине быть и Заслуженным художником России, и профессором, и эрудитом и ходячей энциклопедией истории искусства. Как это у вас получается? Расскажите о себе, о «рецепте» своей жизни ?

Л. Оборина. Художник и модель (автопортрет). Холст/масло. 120х100. 2003 год

Совершенно никак и нигде не «выдающаяся, не уникальная и не редкая, не эрудит и не энциклопедия», уж точно — всё сильно преувеличено. Довольно обычная, для нынешних времен, особь. Не ощущаю «тягот» званий никак, нигде сама их не указываю, они немного помогают в педагогической работе, потому что влияют на оплату труда. «Рецепта» нет, родилась, училась, вышла замуж, распределилась вместе с мужем в Среднюю Азию, в Душанбе, где и проработали с ним до 90 года, когда там началась война и нам было предложено: «чемодан, вокзал, Россия». Вернулись, пришлось всё начинать с нуля: ни жилья, ни работы. Год жили в производственных мастерских ХФ, потом город мне выделил мастерскую и там жили до 2006 года с уже больной мамой. Рисовала много, не смотря ни на что, потому что рисование уже было включено в обмен веществ, оно примиряло со всем, давало ощущение, что ты не биомасса. В Таджикистане в основном писала сюжетные картины, но у меня нет ни одного снимка с этих сюжетов, всё осталось там. Сейчас пытаюсь узнать, есть ли возможность сфотографировать хотя б то, что есть у них в музее.

Очень жаль того, что утрачено навсегда, затерялось, невозможно восстановить, вернуть. Но жизнь продолдается. Сейчас, в Смоленске, как складывается  ваша творческая жизнь?

В Смоленске пишу чаще всего портреты и натюрморты. Из техник предпочтительны масло и пастель.

Л.Оборина. Столетник. Холст/масло, 100х75. 2011 год

Пастелью начала рисовать потому, что она мобильнее масла, ею быстрее можно сделать что-то, у меня тогда совсем было мало времени. И заразила ею всех, как мне сказали до моего появления пастелью никто в городе не работал. Поскольку пастель относится к графике, то автоматически стала ещё и графиком. Пастели больших размеров, чаще всего на абразивной ткани. Например, такая, называется «Утоли моя печали» —

Абразивная ткань, пастель. 84х64

Натюрморт «Восточный» , холст, масло, 140х100, написан в 2009 году, снимок сделан ещё на мольберте в мастерской. Мне подарили прекрасный арочный подрамник с рамой, которые и подвигли меня на воспоминания, благо реквизита сохранила немало.

Чем вы живете? каковы ваши будни, ваши планы, ваши желания?

Преподаю композицию станковой картины там, где когда-то училась. Продолжаю рисовать в свободное от преподавания время. Планов давно никаких не имею, а если совсем честно, никогда их и не строила, плыла по течению, как получится, так и хорошо. У китайцев это называется средний путь. Желание – одно, иметь больше времени и успевать что-то сделать полезное каждый день. Но дни, явно, стали короче, а я неповоротливей, не всегда получается. Самое большое желание, чтобы наша страна обрела былое величие, чтобы власть, отчуждённая от народа, повернулась к нему, озаботилось его бедами, страданиями и попыталось их хотя бы уменьшить, не пользовалась бы им, как объектом манипуляций, биопластилином. Недра, язык, территория – достояние народа в любом государстве, кроме нашего.

О ситуации в современном изобразительном искусстве вобще? В России? Можно ли считать ее нормальной?

Ситуация в России настолько очевидна для всех, что сказать что-то новое, что было бы кому-то интересно, затрудняюсь. Телевидение растлевает, глумится и ёрничает ежедневно. Совершенно отсутствует пропаганда искусства, науки, этики. Повествуют только об убийствах, насилии, извращениях, а потом повествователи «удивляются»: откуда столько убийств, почему все так грубы, безжалостны, бескультурны? Расходы на культуру в бюджете страны к 2010 году – 0, 83 процента. На культуру смотрят, как на сферу отдыха, услуг и развлечений. Ответственности государства нет. Если в «табели о рангах» нет даже профессии «художник», а СХ стал не творческим союзом, а общественной организацией, как общество любителей пива, то совершенно понятно, что развитие искусства никому не интересно в современном российском государствообразовании.

Сентябрь. Левая часть триптиха «Торжество осени». Абразивная ткань, пастель, 89х64. 2007 год

Можно ли говорить о продолжении традиции русской (советской) живописи в искусстве? Жива ли она? Продолжается ли? Где и как? Или у нас все начинается снова, с нуля?

Традиции, школа, конечно, пока живы. Как-то смотрела по ТВ сюжет о французском мальчике, который приехал в Тверь учиться в художественном училище. Ездил на велосипеде в классической русской ватной телогреечке на этюды, мечтал навсегда остаться и говорил, что даже не представлял себе, что ещё где-то учат рисовать. Польская художница в доме творчества на Сенеже сказала мне, что у них в Академии художеств запрещали даже рисовать с натуры, а этот разговор был ещё в конце 70-х.

А что можно сказать о преподавании в высшей школе в этом плане, на что ориентация в ней?

Пока нам не запрещают пользоваться натурой в учебном процессе, но нелепая болонская система уже навязывается. Система образования деформируется, ведётся без специфики художественных ВУЗов. Но я преподаю на худграфе, поэтому не могу говорить обо всей высшей школе. Но думаю, что и там не всё хорошо.

Октябрь. Правая часть триптиха «Торжество осени» Абразивная ткань, пастель. 89х64. 2007 год

Возможно ли в наше время официальное искусство, как во времена СССР было с соцреализмом? И имеется ли на данный момент оно? Возможен ли тоталитаризм в искусстве,т.е. господство одного в ущерб всем другим стилям или видам? ваше отношение к  китчу и современному т.н. актуальному искусству?

Официальное искусство вряд ли возможно, потому что у государства — РФ – нет государственной идеи, что же власти могут предложить художнику в её качестве? Если в композиции нет замысла, идеи, а только демонстрация техники, даже виртуозной, то это – салонное искусство или даже  кич. И сейчас он заполонил собою всё, часто вижу решения неконструктивные, несерьёзные, дизайнерские, где украшение – основная цель и это – в лучшем случае. Конечно, картина тоже украшает помещение, но у неё всё-таки иное назначение, чем у ковра или обоев. А без идеи она часто становится этим «украшающим» пятном. Чистяков такую живопись, где красота была в ущерб содержанию и называл коврами. Но в совриске даже декоративной красоты уже нет и, мне кажется, что это тотальное истребление даже понятий красоты и смысла, творится небессознательно.

Профессия художника сегодня сильно романтизирована. Имеется представление о ней, как о легком, красивом занятии, преимущественно для богатых скучающих дам. Так ли это?

Сейчас, как уже сказала выше, нет такой профессии — ХУДОЖНИК, оставшиеся художники пишут по инерции, потому что ничего другого делать не умеют и не хотят, показывают на выставках сделанное, потом уносят это снова в свои мастерские. В крупных городах есть галеристы, которые курируют нескольких художников и торгуют их работами, но в России больше маленьких городов, чем мегаполисов и я знаю, что происходит в них. Работа художника не легка, но легче, чем шахтёра, только заработка не приносит, если в художнике нет спекулятивной жилы. Торговать — это совсем другая профессия. Профессионал должен получать за свою работу адекватную плату, иначе наш живописный труд становится нашим хобби, потому что мы им занимаемся в свободное от работы (в ВУЗе, как я, например), время. А это и есть хобби, как дамское вышивание по выходным дням. Что касается женской слабости, не думаю, что слабым не место где-либо, иногда слабость становится потрясающим качеством в живописи. Пробивным легче, но от этого они не становятся лучше. Искать «славы» — изначально порочно, мне кажется, искать правды надо. «Ни дня без строчки» — тоже не всегда хорошо, иногда лучше помолчать и подумать какое-то время, вместо штампования привычного.

Звучит как пожелание и напутствие. Что еще вы могли бы пожелать в этом первом весеннем номере женщинам-художницам?

Не смею, чего-то желать, здесь ничего от пожеланий и не зависит, человек сам понимает, рисовать ли ему по выходе из ВУЗа или быстренько продать этюдник и никогда не вспоминать о рисовании. Приведу лишь пример: моя дипломница Катя, у которой сейчас грудной младенец, рисует каждый день, гуляя с коляской, делает быстрые акварельные этюдики по 10-15 минут,  даже зимою, даже в холод.  И  задумала большую композицию, которую собирается  писать по мере возможности. Когда дочка  начнёт ходить, будет немного сложнее с рисованием, но уверена, что Катя найдёт для него время.  Но зато уже года в три девочка не станет  мешать маме, потому что привыкнет видеть её рисующей, начнёт понимать,  что можно тоже порисовать или тихо поиграть, не отвлекая маму. Добавлю, что  Катя не жаждет славы, наград, денег и прочих знаков внимания, просто она не может не рисовать, ей это интереснее всего. Вот, и все пожелания: можешь не рисовать — не рисуй!

Отличное пожелание! Спасибо!