Бывший президент Бразилии Кардозу однажды сказал: «Бразилия — это не слаборазвитая, а несправедливая страна». (Специалисты считают, что статус и современное движение наших стран сопоставимы.)

Керстин Хольм, корреспондент немецкой Frankfurter Allgemeine, двадцать два года проработала в России. «Первое, что с тебя спадает, когда покидаешь Россию, — это паранойя… Каким бы репрессивным ни был Советский Союз, в нем существовала вера в человека или его «продуктивный потенциал». Сегодняшнее гражданское население представляет паразитарную группу, имеющую претензию на доходы от продажи полезных ископаемых… В России право сильного присутствует повсеместно и абсолютно неприкрыто. Потроха матушки-Земли распродаются за гроши, и лишь сильнейший обеспечивает себе львиную долю доходов. Все ценное — гуманность, сочувствие, настоящее искусство и умение его ценить — возможно только в модусе постоянного сопротивления. Россия с ее неприглаженностью порою напоминает зубра, который не дает молока и вообще смотрится как насмешка над любыми соображениями эффективности. Он никогда не видел изнутри коровника другой супердержавы, а штормы истории по географически-климатическим причинам неизменно свирепствовали над ним особенно жестоко. Благодаря этому он развил дикую силу и тонкий нюх, ненужные его более высокоразвитым сородичам, с которыми судьба обошлась благосклоннее. В этой правде жизни заключается его неотразимый шарм».

Некий продюсер, уже доморощенный, доводит до сведения: Борис Моисеев ни петь, ни танцевать не умеет (профессиональный балерун), но обладает харизмой, отсюда аншлаги… Харизма?! Что у плюшевого Моисеева есть вообще, поинтересовались, кроме определенной ориентации? И причем тут песня — теперь это способ обналичить совсем не искусство, а психологические извивы? Доморощенный участливо втолковал: в России все делается через пятую, Боря — латентный символ.

Существует так называемая пирамида потребностей американского психолога Абрахама Маслоу — наиболее распространенная иерархическая модель потребностей человека. Упрощенно. Вообразите детскую пирамидку, где на вертикальный стержень нанизывают кружки разных размеров. Нижний, фундаментальный — физиология (утоление голода, жажды, сексуальной потребности и т. п.). Кружок выше — безопасность. Над ним — потребность в привязанности и любви, а также в принадлежности какой-либо социальной группе. Следующий — уважение и одобрение, над которыми Маслоу поставил познавательные потребности (тяга к знаниям, желание воспринимать как можно больше информации). Далее следует потребность в эстетике (жажда гармонизировать жизнь, наполнить ее красотой, искусством). Последняя ступень пирамиды — стремление к раскрытию внутреннего потенциала, самореализация (самовыражение, самоактуализация)… При всем том человек не может испытывать потребности высокого уровня, пока нуждается в примитивных вещах.

Разумеется, такая модель наиболее подходит западным цивилизациям — для некоторых социумов построение не характерно, например, для радикальных исламистов.

 Во всякой цивильной стране главенствуют две силы, которые особенно созидают и сохраняют закономерности представленные пирамидой: государство и общество (семья — первичная ячейка общества). Основные функции государства — воспитание и образование, надзор и дисциплина, регулирование и координация, объяснение задач и руководство с целью сбалансировать мотивации и обеспечить удовлетворение потребностей граждан, защита общества, в конечном счете, созидание условий для возможности реализоваться большинству индивидуумов в соответствии с высшими целями, ценностями. Задача общества — осознавать свой потенциал, тем самым организованно двигаться к самому высокому уровню.

Вроде бы именно потенциал народа, самосознание и целенаправленность большинства должны осуществлять выбор типа государства, делать отношения этих двух внутренних сил в той или иной степени свободными, плодотворными. В действительности часто происходит наоборот, потому что всякая солидная масса — слишком исторически инертная, энергоемкая и разнонаправленная величина, отсюда и государства случаются неадекватными не только тенденциям, но и менталитету нации. Собственно, роль личности никто не отменял. Порой самое решительное воздействие имеют и внешние обстоятельства.

Во всяком случае, имея в виду схему Маслоу можно получить достаточно проникновенный взгляд на организацию того или иного общества, ибо прогресс достиг уровня, когда существование индивидуумов начинает на деле составлять основную ценность. Словом, любопытно, как смотрится российская действительность с этой точки зрения.

Кажется, так и просится разбирать отдельно каждый кружок пирамиды и смотреть, что имеем. Боюсь, сразу такой подход будет смотреться пустым, ибо даже на легкий глаз сопоставление первой ступени пирамиды, жизнеобеспечения, и верхней, самореализации, дает странную картину. По ППС (паритет покупательной способности — наиболее расхожий показатель) на душу населения в 2013 году мы находились в конце третьей десятки. Безусловная вершина относительно всего новейшего периода, показатель достаточный, чтобы говорить о самоактуализации.

Однако вот что у нас с верхушкой пирамиды: следуя уверениям социологов, зрелые россияне в подавляющем большинстве работают не по специальности, на которую учились, их настоящее абсолютно не соответствует молодым чаяниям, а еще не вступившие в жизнь, но уже сознательные отпрыски мечтают о месте чиновника (распространено мнение, что это самый устойчивый бизнес), о больших окладах под авторитетным крылом, причем именно в качестве клерков: средние менеджеры, бухгалтеры, юристы, здесь же пиар и прочее, где нет полной ответственности. С декларациями о свободе и предпринимательстве, под которые случилось постсоветское время, это имеет зыбкое соотнесение. Уже тут видно, что нарисованная фигура «общество-государство-потребности граждан» выглядит не совсем цивилизованно.

Но в самом деле, коренная ломка формаций неизбежно ведет к самым глубоким сдвигам. При этом взглянем, вообще менталитет русского народа с исторической точки зрения — путаница. Православие, соборность, терпеливость — и «Русский бунт». Высокая культура — вместе Чаадаев, Де Кюстин, «варвары, медведь», «Империя зла».

Часто говорят, русский наиболее производителен «из-под палки». Приводят тот факт, что старообрядцы становились богатыми вследствие «Раскола» и «двойной подати» (двоеданства) которые наладил Петр — наживали, как способ сохраниться. Так или иначе старообрядческое купечество стало опорой предпринимательства в XIX веке. Здесь же Сталин. (Иногда в причины «палки» помещают леность, пьянство и утопическое мировоззрение — дескать, зима, крестьянину делать было нечего, кроме как пить, а под это дело мечтается гораздо.) Однако наибольшую близость с Америкой, тогда первой в мире, по общим показателям Россия имела в восьмую пятилетку — Сталин уже благополучно почил. Между прочим, исследователи приводят феноменальную деталь: после войны страна достигла предвоенного уровня за семь лет, причем уровня довольно приличного. Речь о сталинском диктате уже не шла. Дело в том, что кратно преобладало женское население.

Существует мнение, что Советский союз обрушился от западных супермаркетов, рока и Голливуда — посмотрели под ритмичную музыку как живут «люди». Иначе говоря, в причины ставят напор глобализации, государство оказалось не в ноге с мировым прогрессом. Идеология проиграла факту, пропаганда продула информации. Мы были духовные, якобы умные, американцы богатые. Сам собой возник вопрос: если ты умный, почему бедный? Формула имела эффект плевка в лицо… Конкретно — обломились цены на нефть. Стало ясно, наша самонадеянная передовитость — пшик. Колосс на глиняных ногах.

Углубились в телевизор, живем в комфортабельных условиях — общение с соседом утратило многие смыслы. Существуя теперь в сообществе, помимо обязанностей получили права. Почувствовали себя ценностью, и подтвердить чувство можем, реализуя мечты. А ценность, как известно, удобно мерить деньгами. И мы, идеалисты, бессребреники, лезем чесать затылок.

Приобрела новые очертания религия. Почтение к ней понятно — дает надежду. Однако надежду на что? — аморфность спасительной субстанции малопродуктивна, ибо вес реализации невелик… Все чаще символизируют бога как удачу. И правильно поступают: удача — орудие, как бы неуютно на первый слух не звучало, равенства, высокой справедливости, потому что доступна и нужна и больному и умному. Но главное, удача сотрудник самовыражения. И крестим лоб чаще по случаю.

Пожалуйста, отношения полов — естественный и элементарный акт самореализации. Навскидку покажется искусственным, но любовь и корысть выращены в одной купели, — уже потому что замешаны на собственности. Опять недоразумение.

А возьмите — Москва. Такого красноречивого феномена нет вроде бы нигде (7% населения, концентрация банковского капитала составляет 83%, розничного торгового оборота — 26%, инвестиций в коммерческую недвижимость — 82% и тэде).

Москву создала сложившаяся инфраструктура: доступность к управителям — например, финансовыми и сырьевыми ресурсами, — операциям импортно-экспортного характера, к средствам масс-медиа и так далее, словом, возможность предпринять, что в стране с отсутствием предпринимательской «тренированности», играет роль решительную. Ловкач в среде ловкачей породит предпринимателя, ловкач в среде лохов — паразита. Осознание незаслуженной привилегированности склоняет к парадигме «несправедливость целесообразна» и, как всякое противоправное, значит, уязвимое, явление стремится к массированной форме, что в итоге создает ауру. Аналогично диаспорам устанавливается ареал, где действуют, как сейчас говорят, понятия. Российская плутократия — концентрированный сублимат Москвы, гипертрофированная метаморфоза безволия власти, как гаранта законности.

И вечно слизываем у кого-то: Ольга и Владимир с христианством, Петр с европеизацией, Ленин и социализм, Ельцин и либеральный капитализм — все по мясу, с кровью. Результат инициаций осмысливается по-разному, часто противоположно.

Радикальная замена идей в девяностые в легкую растерзала векторы, беззаботность возвышения западной ценности, «деньги, богатство», которая отождествляется исключительно с роскошью и накоплением собственности, упрятала один из ее главных смыслов — средство созидательной реализации. Потеряла емкость формула «свобода — это осознанная необходимость». Искушение надругалось над потребностью, мнимая доступность достижений спровоцировала вакханалию способов, ложь ради корысти попрала пропаганду ради идеи, действенность таких традиционных качеств как не то что совесть, а и порядочность стала квелой. Выделился человек цинических и насильственных амбиций, для которого игра в элиту и власть является квинтэссенцией. Да и сообщества приобрели растерянные мины, ибо чем больше масса, повторимся, тем крепче инерция.  Иными словами, «разруха в головах».

В результате наши «демократические» выходки столь красочны, что диву даешься. Вспомним, например, 2008 год. Путин назначает преемника, рейтинги Медведева зашкаливают. Но чем он натурально отличился? Курировал три, из четырех, приоритетных национальных проекта — именно они были провалены с треском. Не получается унять избитую ремарку: «Можно ли представить подобное в цивилизованной стране». Кстати сказать, одно из его первых достижений на посту президента — помимо эскалации войны в Чечне — знаменитое внушение: у нас замечательное телевидение, кто не понимает — неудачник (думающая Россия?).

Впрочем, было и похлеще — на вторых выборах Ельцина. Как лихо нас тогда «перевотировали». И тождественных примеров можно привести множество.

Так кто мы? О какой, вообще, самореализации речь?

Теперь о власти. Воспроизведу слова Карена Шахназарова на передаче, посвященной Украине, которая стала поистине кошмаром: «Путин поставлен в безвыходные условия». И верно, представьте, как бы власть и все мы смотрелись, отдавая Крым при подобном поведении «незалежной».

Если вдуматься, сплошные игры. Власть играет нами, ее ставит в позы Запад (иногда оные смотрятся гордыми). В один голос знатоки объясняют происки американцев экономическими задачами связанными с энергоносителями. До лампочки, дескать, американцам Украина, но возрождается еще не улегшийся страх Европы (часто надуманный) перед якобы экспансивной империалистической Россией времен СССР, потому что в связи с просчитанными векторами развития мира, им невыгодны сугубо экономически благоприятные отношения Европы с Россией.

А наше руководство — может просчитать? (Многие полагают, майдан — именно просчеты нашей власти.) Ради чего мы самозабвенно идем на те или иные шаги? Патриотизм? Поднимаем престиж, самосознание? Какой престиж и перед кем! И самосознание — очень странное. Никто, разумеется, не против присоединения Крыма, речь о том, что нас часто ставят в безвыходные условия, нами все время манипулируют. И свои и чужие. И кто в этом виноват?

В Конституции записано: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» (ст. 13, п. 2). Вспомним, в прежнее правление наш глава не раз с иронией бросал фразу относительно того, что поиски идеи — забава. Очевидно, в текущем правлении Путин переменился, во всяком случае, на словах. На федеральных собраниях и прочих значимых форумах он принялся артикулировать идеи, которые еще десять и более лет назад декларировали нелиберальные ученые. И мы постоянно слышим установки, которые иначе как идеологическими не назовешь. Толерантность, она же терпимость (к чему? — в том числе, конечно, к Абрамовичам и Чубайсам), стабильность (избави боже от решительных действий — пусть это и стагнация). С чего бы это?

Нынче слышим — консерватизм, вот наша, выпестованная всем историческим опытом, выстраданная идеология. Вообще говоря, академики-то не могут согласовать термин, куда уж нам. (Кстати, что есть демократия? Ну да, власть народа. — Над кем?) На практике, которую демонстрирует наша власть, «консерватизм» (сохранение), похоже, имеет сугубо утилитарные цели.

Многие теоретики твердят, мотивация подобной идеологии — самосохранение. Отсюда сложившаяся структура. Манипулирование сознанием (недавно говорили откровенно — дебилизация, оболванивание людей; теперь, с закамуфлированным цензурированием, стараются быть мягче), вертикаль власти, послушная армия (обратите внимание, солидная доля идет не на перевооружение, будто бы локомотив промышленности — на зарплаты и быт, причем командного состава), МЧС и полиция (при этом ничуть не обустраивается правовое поле, правосудие, например).

Сведущие вам распрекрасно докажут, что коррупция и мощная бюрократия для нашей власти (расходы на чиновников и спецслужбы в 1999 году составили в десять раз меньше, чем в 2008 — 4 и 39 млрд. долларов соответственно) совсем не зло, а осознанная необходимость (вместо свободы). Таким образом гнобится средний класс — ибо именно здесь нарабатывается независимость, сознание собственного права (хозяин-то еще и подчиненных голосовать определенным образом подначит) и происходит тренинг конкуренции. (Имеется в виду предприниматели, основной ресурс движения Запада — не надо путать со среднеобеспеченными, количество которых, несомненно, растет за счет сырья. В целом количество закрывших бизнес в 2013 году было двое больше чем в предыдущем.)

Не время, главное стабилизация, средний класс пока — ни в коем случае… Что, полагаете, не можем разобраться с потнолапыми? Да запросто. Уж если параноик Саакашвили (это в Грузии-то!) и тракторный Лукашенко (не говоря о Китаях и Сингапурах) управились, так мы «как два пальца…». Рановато, господа-с. Отсюда мы вас немножко «иди сюда», чтоб шибко не вякали.

Любопытный факт: кажется, только и слышим — коррупция. Однако по «индексу национальной разработанности» Россия занимает первое место (упрощенно говоря, количество статей о коррупции, публикуемых внутри России, значительно меньше количества статей о российской коррупции, выходящих в других странах). То есть тема в научном смысле мало разработана, аналогичным коэффициентом обладают самые неразвитые страны. Стало быть, имеем осла у ходжи Насреддина, который бежит за едой, висящей перед ним на палочке.

Отсюда же и, будто бы, выпячивание груди перед Америкой. При всем том — ВТО, которое ничего не дало нам, но позволяет Западу навяливать свои правила игры, элита с вывезенными капиталами, то есть покорная охранителям, рабская зависимость от западных инвестиций (отток капитала в этом году небывалый, под 100 млрд. долл.) и инноваций практически во всех областях, сырьевая игла. («Диверсификацию» помусолили и радостно забыли за островом Русский, Сочи, чемпионатом мира по футболу, Крымом — теперь-то уж, с санкциями, совсем не до нее.) Вассальность явная — мы утратили экономический суверенитет и любые волнения на Западе отзываются у нас наиболее болезненно… «Иногда жесткая позиция является следствием паралича». Станислав Лем.

Только в США сейчас работают более 16 тысяч профессоров и докторов наук — выходцев из России. Сколько же по всему миру!? А ведь это настоящая — не дутая, которую всячески выставляют напоказ теперь — элита страны. И когда президент говорит, пусть уезжают, верный народ останется, это надо понимать как идеологию. И оборот с Медведевым о «думающая Россия — неудачники», и знаменитый наказ непотопляемого друга ВВ Фурсенки относительно того, что сейчас задача вырастить не человека-творца, а квалифицированного потребителя, способного пользоваться результатами творчества других, четко сюда ложатся.

Свежий опрос: больше восьмидесяти процентов респондентов доверяют Путину, при этом отнюдь не государству. Но именно он гарант сложившейся системы, и только государственными усилиями можно сохранять столь бестолковую модель. Это что за мышление! Однако и впрямь, когда нас постоянно обманывает государство, дурить себя мы считаем нормой. Последствия: не доверяют в бизнесе (термин «кидалово» — уж точно встречается чаще, чем «порядочность»), не доверяют в семейных отношениях и семьи распадаются (разводы и аборты — одно из первых мест в мире). Родители перестали быть примером и прочее.

Конечно, иногда удобней не правда, а ложь во благо. Но когда полагаем за благо собственную нерадивость, бессилие — получается именно так — это тоже ответ на вопрос кто мы и что суть наша власть. Верхушка пирамиды — ау-у!

При всем том. Есть данные по «национальному уровню интеллекта» (шкала от 60 до 108). Так вот, средний россиянин имеет вычисленный авторитетными организациями показатель (97) практически равный с американцами (98). Украинцы, между прочим, 95, на уровне Израиля. Мало того, если брать в развитии, мы отрываемся даже от средней Европы и приближаемся к высокомудрым азиатам и скандинавам.

По работоспособности. Не станем останавливаться на таких чудесных абстракциях, как советский энтузиазм и незапятнанный Сванидзе, а возьмем данные статистики. Самой работоспособной нацией согласно последним подсчетам считаются американцы (59 часов в неделю), но — внимание — третье место занимают россияне. Да и всем известно, уезжающие на запад в большинстве находят себя, то есть конкуренция в этом смысле вполне выдерживается. Работоспособность (потенциал), впрочем, не надо путать с производительностью (устои экономики).

Недавно попалась любопытная заметка касательно эффективности и работоспособности. Сказано приблизительно следующее. Самым высокопроизводительным обществом «контекстно» считают Японию. Все помнят «экономическое чудо», когда страна стала второй экономикой мира (электроника, автомобили, так далее). В истоки помещают две вещи. Рисосеяние: рис — самая урожайная зерновая культура (тут, впрочем, требуется ирригация, и вообще тщание, что эффективно на небольших посевных площадях). Вообразите, Япония — страна близорукая в прямом смысле, японцы сосредоточены вокруг себя. Второе — так называемый кодекс самурая или, шире, бусидо. Помним, самурай — лицо в последней степени наделенное ответственностью. Отсюда выводят так называемую корпоративную этику — когда человек, работающий на фирме, озабочен процветанием своей небольшой группы. Возникают производительность, новаторство и далее. Достаточно живо внедрили эту доктрину сингапурцы (у них один из самых высоких в мире уровень жизни и национального интеллекта). Нечто подобное наблюдается сейчас в Индии, тут сработала кастовость, в Китае (конфуцианство). В российской социалистической конторе, оказывается, наблюдалось хоть что-то аналогичное. Наш современный социально-экономический уклад вопреки обещанию воспитать конкурентоспособность скорей унял подобие. Уже в правилах, мы бездумно подбираем самое неэффективное.

Уместно привести различие менталитетов американцев и русских по Николаю Злобину. Прежде всего — американцы уже, но глубже, второе — им не присущ комплекс большинства. США и Канада — это комбинация разных меньшинств (практически все откуда-то приехали, не услышишь «приперлись на нашу голову»), поэтому геи и прочая экзотика, этнические, религиозные субкультуры и социумы чувствуют себя здорово. Отсюда и основательная штука — пренебрежение к государству как «центральной власти» (наш случай противоположный). Иногда поправляют, точнее говорить не Соединенные штаты Америки, а Соединенные государства Америки (там и система выборов соответствующая). Вашингтон не входит ни в один штат и в отличие от Москвы граждан не волнует. Президент у них менее интересен и влиятелен, чем губернатор штата. Государство — в реальности для американца, а не наоборот… Задорнов, от которого много взято в нашем отношении к Америке — задорная, веселая фальшивка. Но это все-таки фальшивка  и показывает, главным образом, за что мы прячемся.

Проще. Их собственные интересы, иначе говоря, рациональный смысл, важней всего остального. Совершенно неприемлемая для нас штука.

Патернализм, соборность, скажут аналитики, вот причины нашей безалаберности. За счет этого нами легко манипулировать… Вспомните штрих относительно восстановления после войны. Женщины. Оказывается, они менее подвержены внушению, имеют стабильную целеустремленность.

Технологии манипулирования теперь развиты страшно. «Телевидение не раздражает вас, не вынуждает реагировать, а просто освобождает от необходимости проявлять хоть какую-нибудь умственную активность», — объясняют исследователи. Можно привести множество примеров, почитайте Сергея Кара-Мурзу, «Манипуляция сознанием».

«Суть «клиповой (скользящей) культуры» — карнавал. В отличие от традиционного общества современное глобализированное погружается в тотальный и перманентный карнавал, разворачивающийся в телекоммуникационных сетях, которые используются не для трансляции смыслов, но для производства трех карнавальных составляющих: смеха, агрессии, секса». В. Миронов… Мы живем, как говорят социологи, в обществе «шума», «спектакля».

И снова — относительно соборности.

Все чаще последнее время говорят, что русские стали атомизированы очень даже. Пресловутая «разруха в головах» совершила некую вещь — мы испугались всего, в первую очередь себя. Между прочим, наступающие гендерные штучки (от феминизации до матриархата) связаны как раз с этим.

В общем, установка «моя хата с краю» стала вполне живучей естественно. Плюс прогресс. Общение заменено коммуникациями, где бал правит Интернет, виртуальность. Отсюда разруха усугубляется. Волонтерство перемешано с цинизмом, кляуза стала добропорядочностью и прочее; виртуальность изменяет смыслы и уже в реальной жизни традиционные ценности крутятся: скромность стала трусостью, честность — глупостью и так далее. «Успех любой ценой!» Разумная деятельность как бы исчезла из оборота вообще.

Читаем. Интернет лишил нас запретного плода, и мы становимся фригидными, чему способствует и то, что при Интернете с детства человек получает большее количество «нельзя» — собственно, и взрослые погрузились в растерянность, ибо не знают, что делать с детьми. Овладев наконец доступностью к многому, достигая, если хотите, свободы, вариативности, мы лишаемся, как ни странно… выбора. А последний заставляет думать и поступать… И вообще, доступность ведет к экстриму.

Уже слышим — Болотная. Почему ее устроили местные, а провинция, народ молчал? Болотная не есть ли репетиция майдана, причем во многих отношениях (разве не отметились и там экстремисты? — ну чем тогда объясните эти выходки, чем, скажите, плохо живется Москве сравнительно с остальной Россией).

Эксперты запросто заморочат нас коэффициентами Хофстеде или индексами Инглхарта, которые объяснят, отчего индивидуализм довольно сильный. При этом он еще «конфликтный», не связанный с готовностью людей объединяться. Дистанция власти высокая, мы не считаем возможным воздействовать на нее. Склонность к избеганию неопределенности прямая, человек боится, что будет хуже, и хочет оставить все как есть. Отсюда серьезно говорить, например, о гражданском обществе (подменено на самом деле «фиктивным большинством») — наивно.

Вот и выясняется, что самосохранение в широком смысле оказывается решающим модусом вивенди. Тем самым «Моя хата с краю» и господствующая мотивация власти имеют фундаментальное пересечение. Может, в том числе поэтому подсознательно доверяем батюшке (конечно, в основании генетически присущий нам патернализм).

По Сеньке шапка… Народ достоин своего царя… Каков поп, таков приход… Нда!

Российская элита характерна тем, что никогда католической этикой, уже, протестантской, которая сделала западную цивилизацию, не интересовалась, как и иной другой. Впрочем «трудовое богатство», база той цивилизации, вообще кончилось, как кредо. Талантлив не трудяга, а ловкач, деньги не зарабатываются, а сосредотачиваются. Рай переместился на землю и время стало наличностью.

Ничего удивительного, что истеблишмент выставляет флаг консерватизма — притом что утвердился на «пещерно» либеральных ценностях — и приобретенное отдавать не собирается («консерватизм» отдает едва ли не издевательством).

Это достаточно проявляется, скажем, в частных инициативах, благотворительности. По всемирному индексу благотворительности мы стабильно на последних местах. В Америке благотворительные проекты появились, кстати заметить, когда возник налог на роскошь, мы от него отказываемся. У нас инициативы не только законами не поощряются, но съедены идеологией «успех любой ценой», что в условиях «Москвы» и богатого сырья — не создано, стало быть, ничье — то есть благоприятствования паразитизму, делает равнодушие, а то и презрение элиты к народу естественными.

Наша элита не выдерживает никакой пробы относительно, скажем, большевиков. Потому что там верили и вершили, делали историю. Фундаментом цели был народ. (Разумеется, отсюда большевики — историческая данность, средоточие обстоятельств — изуверы, а Николай второй, который следуя персональной воле вложил оружие в руки стихийной, голодной массы и, по сути, устроил гражданскую войну, святой.) Да, результат по Черномырдину: хотели как лучше… Но нынешние  суть надутые вассалы, маклаки, а народ — балласт. Какое должно быть отношение к массе, которую следует бояться из-за собственной ничтожности? Даль: мы ненавидим тех, кому делаем зло.

Закономерно, что самый высокий экономический результат Россия показала в советский период, когда народ и власть шли к общей цели согласованно и веря (как пошло звучит на нынешний успешный, телевизионный взгляд). Потребности граждан в соответствии с моделью Маслоу (безопасность, уверенность в завтрашнем дне, прочее) тогда удовлетворялись относительно максимально. Столь же очевидно, дряхление и ожирение советской элиты, концентрация в Москве, что есть где-то заслон от народа, привели к застою и дальше крушению системы.

Мрачней же всего следующее. Мы терпеть не могли позднего Брежнева с его слюнявым генсекством. Но на глазах расцветала Европа, это давало надежду, что и мы сможем. Окунулись в капитализм, получился «дикий» и — фрустрация, собственно, всякая надежда умерла. Здесь разве не удобряется паразитизм?.. Получается, он у нас не столько доморощенный, сколько инъектированный властью.

Спасают, впрочем, наши фильтрачи, ей-богу, достойны восхищения. Все, скажем, знают, мы по экономике шестые в мире. Черт возьми, круто.

Что же на самом деле. Верно, это общий ВВП (на время не путать с Путиным). ВВП же по ППС на человека на сентябрь 2014 — 77 место (всего 229 стран, не так уж плачевно). Но и это не все. Понятно, что цифру получают простым делением продукта на размер населения. А давайте-ка вспомним, Россия одна из самых несправедливых и диспропорциональных по распределению доходов стран. Цифирь здесь разнится, следовательно, опустим, но что одна веселей другой, представляем. Словом, мы, мещяне — за провинцию и крестьян даже переживать не станем, а то ВВП обидится на ППС — очарованные властью, в реальности о 77 месте можем только мечтать (кстати, чутко нередко воспроизводят образ больницы). Вдобавок припомним, те кто обладает львиной долей, вполне благополучны — как говорится, спасибо за все родному правительству — более того, «заработанное» — балдеем от словца, телемаски с таким уважением его произносят — солидной частью уходит на проклятый нами, с подачи масок же, Запад и вообще никакого отношения к нам, очарованным, не имеет (еще раз спасибо).

Но главное даже не это. Дело в том, что мы ничего не создаем, не развиваемся —  относительно, конечно — распродаем недра. Приличный ВВП у нас (не поймите правильно) — за счет динамики других, им нужно сырье (там производство и сервис, а не главным образом сырьевой экспорт и обслуживание).

Ну хорошо, это преимущественно внутренние дела. А как же с внешними, как наша самость, мировой престиж?.. Еще год назад имели внешнеполитический гонор. Записные теледебатчики даже в шутку — якобы — о памятнике Путину ершились.

Идет кровавая буза в Украине. Талдычим, организовали американцы, людей науськивают, ибо проглоты, им не важны украинцы, а существует одна цель — Россию повозить, потому как голос подает. Тем самым выдают черное за белое.

Есть аксиома, когда плохо внутри, ищут внешнего врага. Неприлично думать, что у Запада внутри хуже чем у нас: все-таки Советы сломались как раз под Запад, и власть при всем разноречии на деле происшествие поддерживает… Даже сломанные часы дважды в день показывают правильное время. Мы в отношении Украины — тот случай. Да, оказались правы. Однако. Отчего же, коль скоро мы такие правильные, не только американцы, но практически весь мир против нас? Причем успешный. Где здесь черное, где белое? Почему мы постоянно тычем в Сербию, Косово и далее, но неохотно вспоминаем о Карабахе, Абхазии, Чечне. Тем более о жутких последствиях, которые произошли в результате наших реформистских порывов — кровь на Украине в сравнении с российскими потерями и бедами цветочки (потери общие на Украине — 3,5 тыс. чел., а, например, за две чеченские войны —12000 силовиков и 40000 населения).

Слышим трезвое: расположились украинцы между Россией и Западом, прекрасно видят, как живут те и другие. Зримый объект ненависти — свою олигархию — считают продуктом российского бытия. Что выберет нормальный человек? (Оттого как раз что выкрутасы российских проамериканских нуворишей — отпрыском и защитой которых является нынешняя власть — привели к майдану, нельзя в данных условиях допустить, чтоб россияне соображали. Исключительно Америка, стало быть, украинский национализм.) Ну да, Черномырдин и в Незалежной потрудился.

Вполне понятен теперь наш патриотизм. Запад, на который всегда с умилением смотрели, идеи которого перенимали (чаще неэффективно) — против нас, даже бывшие братья. Это воспринимается минимум оскорбительно, а то и как угроза. Тут уже инстинкт: Россия — мать! А инстинкт сильней даже основательных идей, тем более, когда они не опираются на идею государственную — таковой сформулированной нет — разноречивы, стало быть, зыбки, когда пропаганда предельно сосредоточена (в условиях информационной войны это неизбежно), способна затереть всякий здравый смысл. Именно отсюда у Путина высоченный рейтинг доверия.

Но и патриотизм имеем странный. Казалось бы, просится видеть образ как стремление, чтобы страна жила лучше, цивилизованней. Мы же готовы на любые испытания, причем неясно с какой целью. Объяснимо было б, когда то был путь Путина: вот такие мы, дескать, от природы верноподданные. Однако, например, импортозамещение не батюшка придумал, руководил, как известно, именно противоположно, — вынудили… Так какова формула? А вот — «хоть на заде, да в стаде». В контексте происходящего так выглядит модель нашего патриотизма.

Но как же так, а «моя хата с края»?.. Выясняется, никакого противоречия нет. Помните «последнее прибежище негодяя»? Это не Толстой первый сказал (он осуждал «квасной» патриотизм), а английский культуролог Сэмюэль Джонсон. Имелось в виду, что даже для никчемного человека патриотизм — последний шанс морально возродиться, оправдать свою жизнь. Любой порыв, особенно массовый, где есть имитация и собственной силы, уж во всяком случае, безопасности, милей, чем уныние, — здесь о личном, сознательном выборе лучше и не заикаться. А то что обывательская психология постоянно колеблется, причем с солидной амплитудой, несомненно результат деятельности власти (горячо прокламируемая стабилизация — вы где?).

Скажут, в данном случае внешние происки. Так о том и речь, мало что зависит от нашей власти в масштабе цивилизации с положительной стороны. Однако то, что мы за собственную беспомощность кланяемся повелителям, результат ее деятельности. Иногда смотришь, а «разруха в головах» — не идеология ли?

Самореализация?.. Вы сейчас о чем!

Вообще говоря, в прогрессирующем мире давно «сознание определяет бытие», тому подтверждение уже мода, реклама. Однако у нас эта инверсия конвертируется чаще в жалкие установки, в текущем случае «хоть на заде, да в стаде». И многие считают, что такой скорей выморочный патриотизм идет не только от менталитета, но и нереализованности, причина которой как раз государственное устройство.

Словом, патриотизм на подобных основаниях, собственно, вся катавасия именуемая современной Россией, ну никак не ложится радостно глазу в схему с которой начали.

Посмотрите, например, последний доклад РАН «Россия на пути к современной динамичной и эффективной экономике». Сценарии, которые там прописаны как наиболее оптимистичные, даже несведущему кажутся невыполнимыми при нашей власти. Путин вынужден декларировать что угодно, ибо ему отвечать. Но он в системе, которая по сложившемуся статусу ничем кроме личных интересов не озабочена. Политическая же инфраструктура практически неуязвима, если брать нулевые, потому как народ напуган и индифферентен.

«Разруха в головах» — впору песни о ней складывать. Иногда задаешься вопросом, не повернется ли эта мелодия чем-нибудь этаким, скомканный неизбежным экономическим проседанием, коверканный патриотизм не изобразит ли какой-нибудь залихватский маятник?.. Не беспокойтесь, усмехаются политтехнологи, знаем, что делаем. У народа уже нет стыда за себя, а именно это основа гнева и прочих штучек, связанных с «восстанием масс». То что случилось с нами за последние тридцать с лишним лет, самым естественным образом настучало по башке.

Многие усматривают возникновение отсутствия стыда с горбачевского сухого закона. В очередях за спиртным — зрелые еще помнят, что там творилось — мы увидели себя. И ужаснулись. В принципе, с Горбачевым получили власть, которая искренне и соответственно цивилизованному духу стремилась к благу общества: войну в Афганистане прекратили, бессмысленное вооружение и вспомоществование братским странам сократили, свободу слова дали (гласность), предпринимательство относительно внедряли (кооперативы и тэдэ), были чтимы на Западе, о сохранении нации заботились, ратовали за справедливость, — в общем, власть, которая вела к тому чего мы вожделели, если можно так выразиться, всем менталитетом. Чем кончилось?

Дальше Ельцин, тут вообще цирк. Еще и свобода в СМИ при полной внутренней обескураженности — нынешние грамотно фильтруют базар. Выправили исключительно цены на энергоносители. Когда мы по практике безоговорочно, абсолютно привязаны к сырью, о каком самосознании можно говорить!

Но и впрямь, кто сможет ответить на вопросы, что ставит перед нами действительность? Тем более, живем относительно неплохо — самое удобное и безопасное лепетать вслед естественно ангажированному федеральному телевизору. Наша затюканность закономерна, здесь работает и архетип и вся история.

Путин, выходит, соответствует вполне, ибо самосохранение — уж в школе КГБ этому учат будьте-нате — неплохой инструмент. Другое дело, дурно обожествление… Все, в сущности, проще простого. Коль скоро мы доверяем папику при очевидном к нам попустительстве, чего же мы при устоявшейся идеологии хотим. Если станем умней, то и начальник вынужден будет быть ближе и внимательней. Появится ответственность — уже видим некоторое радение и о народе. В итоге перестанем купаться в безнадежности и косить под страусов. Словом, все дело в нас.

До сих пор полагают, что русские, может статься, уникальный народ. Нация наиболее подходит понятию «высокоорганизованное общество»… Человечество неминуемо перейдет рубеж, за которым исчезнет нужда. Все удостоятся бытового комфорта, идеология лишится естественных оснований — изменятся способы реализации, духовные интересы станут приоритетными. Помимо, информация становится средой обитания, не последним средством производства. При этом она не может быть продолжительно частной собственностью. Идет мощный процесс обобществления. Мотивации, социальные и психологические опоры меняются в сторону духовного и общественного (корпоративная психология, глобализация тут как тут). И вот они,  русские — готовый генотип для данных условий.

Сейчас об этом не говорят, но когда наука российская была пытлива, серьезно выдвигалась идея о происках лингвистических величин в мировоззренческом потенциале нации (это теперь всё — небезосновательно, конечно, но отчасти — приписывают православию). Даже рассматривать пьянство пытались осторожнее. Да — стремление к эйфории, ощущению свободы и креативности, призванными заместить прозу бытия. Однако в немалой степени реализуется это через говорение (раньше еще пели — сотворчество) — русский и скандинав кайфуют по-разному. Дескать, имеет место архетип, склонный к преодолению идеалистического рода проблем. Сюда же запечена тяга к общине, и, соответственно, попустительство к материальной собственности.

Есть простенькая поговорка: «Не жили богато и нечего начинать». Как ни странно некоторые в этом находят благо. Возьмите призывы, давайте возрождаться. В кого? Империю, следуя Леонтьеву и Проханову? Цивилизация, слава богу, отменяет милитаристские замашки, но какими способами кроме экономических составляются сейчас империи и с чего бы нам их иметь? Будем реалистами, у нас слабый прибавочный продукт главным образом оттого, что здесь — географическая зона с высокими издержками. Существует восточная мудрость, к слову, которую лихо адаптировал Лихачев: бедный тот не у кого мало, а кому мало… Консьюмеризм? Общество потребления? Симулякры? Мы видим, что уж и Европа утомилась.

В общем, все здесь к тому, что надо ставить на образование и культуру. А что конкретно не грех бы делать на этом пути, уже другой разговор.

Да, конечно, тут взгляд дилетанта, что оговорено названием записок. Однако. Мучает максима: «Живем не так, как можем». Представляется, как раз она обосновывает не самое оптимистическое мировоззрение большинства граждан. Верно, вставленные «по Сеньке шапка» и далее формуле противоречат, но это далеко не единичное мнение: основная беда России — непонимание себя. Человечество движется — решая проблемы. Мы в отличие от Запада не умеем выбирать меньшее из зол, поскольку не понимаем, а что сама Россия есть именно (иногда и власть здесь или ей выгодно, чтоб люди не понимали). Отсюда и начали — задачи общества. Если следовать этому, внимательный, заинтересованный, не лукавый взгляд нормален.