Важное

По улице шёл человек с надписью на спине «message». Послание. Он подходил к прохожим, что-то спрашивал. Кто-то шарахался от него, а кто-то отрицательно качал головой. А он с грустью, с тоской отходил. И шёл дальше, пытаясь кого-то найти.

Вся одежда Послания была потрёпана, обувь в пыли и изрядно стоптана. Видно, он давно искал своего хозяина да не мог обнаружить. Вот и тыкался, как бездомная собака.

Судя по хорошей оправе, это было довольно интеллигентное послание. Наверное, нужное. Я даже подумал, что очень важное. Может, значимое для всех нас. Что-то такое, что открыло бы нам глаза. Изменило бы жизнь.

Но вот не нашло оно получателя. И всё. Что-то главное теперь будет утеряно. Может, навсегда.

Я вздохнул и пошёл к дому.

А сзади вдруг раздался визг тормозов. Я обернулся. Послание лежал под колёсами чёрной машины. Завыла сирена. Подъехала скорая.

Его увезли.

А я думал:

– Вылечат ли его? Останется ли он целым? Или Послание уже повреждено так, что не подлежит восстановлению. Будет ли оно мыкаться от человека к человеку ущербным или всё-таки обретёт смысл? Свой внутренний смысл.

Так и мы, наверное, ходим по жизни, думая, что хождение это наше предназначение. А глубинный смысл уже забываем. Или не помним. И не знаем, что сказать теперь людям, с чем обратиться.

Может, я что-то не понимаю?

Устал. Снимаю куртку. На спине надпись «message».

Забыл. Ничего не помню.

Что ещё сказать?

Ненужные книги

Он нависал надо мной грозной тенью:

– Люди не знают, что в книгах есть. Ну вот, что ты тут принёс?!

– Донцову, Устинову…

– Бред. Рухлядь! Никчёмный товар.

Я бросился в соседнюю комнату, схватил что-то с полок и притащил ещё груду томов Пелевина, Улицкой, Прилепина, ещё кого-то. Он неторопливо провёл рукой над книгами, будто сканируя их содержание, и все сбросил на пол.

– Уже лучше, но тоже муть. Посмотри, они даже на бумагу не разорились. А обложка?! Разве это содранная кожа?

Он задумался, а я заторопился и стал волочь всё, что мог, с полок, заваливая стол.

Дюма, Гюго, Гейне, русские классики. На Пушкине, Шекспире и Лермонтове он задержал на некоторое время свой внутренний взор и молвил:

– Хорошо. Это – хорошо. Но чего-то ещё не хватает.

Я решился на самое последнее средство и принёс из маминой комнаты самое дорогое, Библию, память о бабушке. Очень старое издание.

– О! Недурно. А «Книги Тота» у вас случайно не завалялось?

– Нет, – пожал я плечами в растерянности.

– Не понимаю. Зачем вам вся эта макулатура? Для красоты? Понимаешь, книга должна работать!

– У меня есть «Тибетская книга мёртвых», – промямлил я с некоторой надеждой.

– Что?! – обрадовался он – это уже дело. Тащи!

Я принёс.

Он положил её на середину столешницы, вынул кривой нож, что-то забубнил, повышая голос, завыл, поднимая очи к небу. И вдруг с силой воткнул лезвие в середину книги.

Та будто охнула.

Мир качнулся. По стенам побежали лики умерших. Учитель указал на меня и гаркнул.

Я только понял, что духи теперь должны подчиняться мне и всячески помогать.

По-моему, я упал в обморок. Те жуткие хороводы мертвецов вокруг меня я отказываюсь называть явью. Ребята, я это не видел!

Но надо честно признать, что с тех пор жизнь моя улучшилась.

Местные хулиганы перестали просить закурить. В магазинах перестали обсчитывать. Двинули по службе.

Но это не главное, я что-то начал понимать в устройстве мироздания. Понимаете?

Вот, что значит принести в жертву правильную книгу.

Да. Писатели, пишите сильные книги, не разменивайтесь на ерунду.

Маги Петербурга

Мама мне не верит. А кошка Дуся, наоборот, мурлычет и ещё лапой в окно тычет, когда видит петербуржского мага.

Они почти не заметны. Зимой сливаются с ночью и тьмой, исчезают в ней, как тени. Иногда я думаю, что они тени и есть.

Они не хотят, чтобы о них знали.

У них другие дела.

Они делают будущее.

Мама говорит, что нужно честно работать, что не надо ни какого волшебства и всё сбудется. И счастливая жизнь. И светлое завтра.

Мама, светлое завтра наступает с белыми ночами. Оно самое светлое-пресветлое.

А маги, поверь, они – несуразные. Они не опасны. Вон, один семенит неуклюже по улице, погружённый в Великие мысли. Магов видно по растерянному взгляду на переходах. Они не понимают: здесь ли они или ещё там. Настоящая действительность у них трудно совмещается с той, рабочей, из других сфер. Пока настроятся на наш мир, красный свет загорается. Так и стоят бедолаги, не зная когда идти. Раз на третий пройдут.

Кстати, они похожи на нас, но другие.

А летом. Наступают белые ночи. Их время. И если не спать, то можно увидеть тени. Тени у домов. Тени, смотрящие в небо.

Это они – петербуржские маги.

Это они подарили нам белые ночи. Магия.

Магия белых ночей.

Павел Алексеев