Меня всегда возмущал оксюморон “мужественная женщина”. В моей давно и чётко сформировавшейся картине мира, данное словосочетание имело исключительно негативную семантику; свидетельствовало, скорее, об изъяне, нежели о достоинстве.

Когда я соприкоснулась с судьбой художницы Светланы Наймушиной, один из концептов моей картины мира рухнул: я осознала, что можно, а иногда нужно и даже почётно — быть мужественной женщиной.

Страданий этой талантливой Дюймовочки от Искусства (например, у художницы 33 (!) размер обуви) хватило бы на полк солдат; сильных, здоровых мужчин. А хрупкая Художница, выдержав множество для кого-то смертоносных ударов судьбы, снова встаёт и взлетает — пишет свою жизнь заново; пишет уже иным, но только ей присущим сочетанием красок. “Вся моя жизнь такая — начнём сначала!” — говорит Светлана. И видя эти, горящие неиссякаемым вдохновением глаза, осознаешь, что все твои беды — бедки. А жизнь всегда, пока ты с ней не рассорился окончательно, можно переписать; сделать красивее, совершеннее.

Светлана, жительница Грозного, обучаясь в Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Репина (факультет графики, книжное отделение) считалась очень талантливым автором. Её дипломная работа, связанная с иллюстрацией фольклора гребенских казаков, была высоко оценена академиком Д. С. Лихачевым. Перед художницей открывались большие возможности. Но потом пришёл страшный 1991-й год: сначала, защищая свою семью от грабителей, на глазах маленького сына погиб ее родной брат, потом началась чеченская война… Жизнь кардинально изменилась: из спокойной и мирной она превратилась в неизменно смертельно опасную, “благодаря” ежесекундному пребыванию рядом со смертью.

Светлана Наймушина:

— Как я попала на Урал? Война и этим всё сказано. О ней как-то уже стали забывать. Не знаю, хорошо это или плохо…

На Урале живу больше 20 лет, очень его полюбила. Здесь столько удивительно талантливых людей!

Хотя привыкала с трудом. Эти бесконечно-невыносимые зимы сначала повергали меня в ужас. Особенно если учесть, что первое время у нас с мамой было одно пальто на двоих, и то больше пригодное для Кавказа.

Узнала же я Урал по-настоящему, когда стала выезжать на целое лето в палаточный лагерь на озеро Иткуль. Есть в Екатеринбурге при Горной академии замечательный клуб здоровья “Вита”. Много лет им руководит профессор Порожский — страстный приверженец здорового образа жизни и русской традиционной культуры. В этих поездках я на протяжении 18-ти лет вела занятия по керамике. Тут я впервые почувствовала себя частью огромного мира. Помню первую бурю. Сидишь в палатке, прижавшись к земле, такая маленькая в этом огромном и страшном пространстве, и всё, что тебя защищает от этого ужаса — кусок тряпки, накрытый целлофаном. После этого совершенно иначе воспринимается искусство первобытного человека и вся наша цивилизация.

Лагерь наш, кстати, располагался на месте первобытной стоянки. Сколько там находили каменных наконечников, черепков и прочего добра!

Так что Урал я люблю, хотя пейзажи не пишу, больше нравится писать портреты.

Года три назад Евгений Ройзман (Глава Екатеринбурга — прим. Ж. Щ.) предложил оформить “Сказы” Бажова, но я отказалась. С этим нужно родиться. Самыми потрясающими иллюстрациями к Бажову считаю работы замечательного уральского художника Геннадия Мосина. После них тут уже делать нечего! Как жаль, что их так давно не переиздавали…

— Трижды смотрела фильм Анатолия Балуева “Дыхание жизни”. Ваша история потрясает. После того, что произошло в Чечне не было ли желания воплотить это на полотне? Или напротив, Вы старались поскорее вычеркнуть из памяти кошмар пережитого?

— Пробовала ли я рисовать после всего, что выпало на мою долю в Грозном? Есть такой способ — избавиться от всего пережитого, написав это. Что-то подобное я делала. Одна из таких картин называлась “Страх”. Этот “Страх” совсем неожиданно купили через много лет на моей выставке в Питере. А вообще, я долго не могла прийти в себя. Находясь в мирном безопасном Екатеринбурге, куда, бросив всё, мы переехали с мамой к родственникам (которым я до сих пор благодарна), мы постоянно следили за всем, что происходило в Грозном. Смотришь в новостях: стоит на развалинах твоя знакомая. Одна! С обезумевшими глазами. Рядом ни мужа, ни маленькой дочки. Миг… Изображение исчезло, и думай что хочешь. Было страшное чувство вины перед теми, кто остался. Какое тут творчество…

Вытащили меня из этого состояния мои друзья. Особенно конечно помог Лёша Рыжков. Это уникальный художник. Есть Петербург Достоевского, а для меня есть Екатеринбург Рыжкова. Часто ловлю себя на том, что смотрю на город глазами Алексея.

— Зная об ужасе пережитого Вами, впадаешь в восторженный ступор, глядя на эти ослепляющие буйством красок, изобилующие радостью работы. Вы действительно воспринимаете мир таким — светлым и сказочно-прекрасным? Или это попытка противостоять прошлому кошмару силой искусства?

— Никогда не думала об этом. Пишу, как живу. Мало ли что бывает у меня на душе. На свете итак полно всякого негатива, так зачем ещё сильнее засорять Вселенную, выплескивая его в творчество? Мы ведь даже во время кашля и насморка прикрываемся платком…

— Отношение к смерти в Ваших работах совершенно особое. Нет в нём ни понятных в такой ситуации надрыва и боли, ни высокого трагизма…

— Такое нетипичное отношение к смерти в культуре казаков поразило меня когда-то. Впрочем, это характерно и для других народов, у которых война — неотъемлемая часть жизни. Викинги, самураи, средневековые рыцари Европы, — все они знали, что высшее предназначение мужчины — война, высшая доблесть — смерть на поле боя.

Вот и у меня умирающий на лугу казак словно бы растворяется в цветах. Стоящий с ним рядом конь вороной и чёрный ворон, парящий в небе, традиционно упоминаются в песнях казаков. Они придают особенную торжественность этому событию. Смерть казака на поле боя — самый распространенный песенный сюжет.

— Вы — потомственная казачка. Большинство Ваших работ посвящено теме казачества. Прожив 20 лет на Урале, продолжаете ли считать себя казачкой? И что вкладываете в это понятие?

— Казачкой меня считают другие. Так и говорят: “Ну, опять за шашку взялась!”

Ничего не могу с собой поделать — слишком прямолинейная. Особенно когда дело касается каких-то принципиальных вещей.

Ну и живучая. Уныние у казаков было недопустимым позором.

К величайшему сожалению тема казачества сейчас страшно опошлена и затерта. Для меня это слишком дорого.

— Ваше творчество пропитано народной культурой. Какова её роль в формировании Вас как художника?

— Я очень люблю этническое искусство. Причём не только своё родное. У каждого народа оно формировалось веками и помогало выжить. А, пожалуй, не только выжить, но и жить гармонично (как физически, так и духовно) в определённых природных и социальных условиях. Мне этническое искусство даёт силы.

В наше абсурдное время и искусство абсурдно. Наиболее радикальный авангард — это подлинный реализм, отражающий безумие, происходящее вокруг. Звучит парадоксально, но это так. У современного человека огромная потребность во всём экологически чистом, гармоничном, живом.

— Проект “Наш дом — Урал”, которым Вы занимаетесь в настоящее время, также связан с традиционной культурой. В чём его суть?

— Я являюсь автором проекта, но реализует его множество людей.

Цель проекта — ознакомление детей и взрослых с богатством и разнообразием культуры народов, проживающих на Урале.

Визуально это выглядит как серия небольших книжечек (32 листа) в картонных обложках малого формата (11 на 14см) в количестве 16-ти штук. Каждая из книжек посвящена определенному национальному празднику. Особое смысловое значение имеет футляр, в котором, как в “домике” живут книжки. Он-то и выполнен в виде домика, на фасаде которого размещён логотип серии “Наш дом — Урал”.

Иллюстрации делают делают учащиеся художественных школ г. Полевского. Под руководством талантливых педагогов ребята постигают основы книжной графики, а на встречах с представителями диаспор и фольклорных коллективов знакомятся с красотой традиционной культуры: её обычаями, костюмами, танцами, музыкой, пробуют национальные блюда. Дети в восторге от полученных впечатлений. Иллюстрации к книгам получаются проникновенными и тёплыми.

Рисунки сопровождают пояснительные тексты, написанные журналистом Эльмирой Самохиной.

---

“Проникновению в мир человека с его трудом, печалями и радостями, праздниками и обрядами, с его близостью к природе весьма способствует художественное оформление “Песен гребенских казаков”. Оно выдержано в едином ключе: все иллюстрации отличаются высокой поэтичностью и верностью декоративным традициям художественной культуры народа”

академик Д.С.Лихачёв

---

— Расскажите, что это за замечательная история с академиком Д. С. Лихачевым, “благословившим” Вас на дальнейшее творчество?

— В Институте имени И. Е. Репина на первом курсе древнерусское искусство нам читала его дочь, Вера Дмитриевна, милая тихая женщина, очень похожая на своего отца. Вскоре она трагически погибла, ещё совсем молодой.

Потом к нам на факультет графики поступила её дочь Зина. Помню, что была она очень скромно одета: мамино клетчатое пальтишко, чёрная юбка, водолазка, скороходовские сапоги. Но как элегантно Зина умела это носить!

У неё была кинокамера — предмет, по тем временам, необычайно редкий и ценный. Так наш факультет превратился в киностудию. В съёмках участвовали практически все. Снимали смешные фильмы в духе немого кино, с погонями и злодеями.

Теперь Зина Курбатова — известный тележурналист и так же, как дедушка, борется за сохранение культуры.

А нам с филологом Екатериной Белецкой Дмитрий Сергеевич любезно написал вступительную статью к сборнику “Песни гребенских казаков” и дал рекомендательное письмо на издание этой книги. Напомню, что оформление “Песен гребенских казаков” было темой моего диплома, а Екатерина Белецкая защищала по этой теме диссертацию.

Да, это была путёвка в жизнь…

Жанна Щукина

ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ ВОСПРОИЗВЕДЕНЫ С СОХРАНЕНИЕМ ЛЕКСИКИ И СТИЛЯ ИЗЛОЖЕНИЯ ИНТЕРВЬЮИРУЕМОЙ. Прим. — Ж. Щ.

ДОСЬЕ

Наймушина Светлана Васильевна родилась 28.09.1956 года в Архангельской области. В 1961-м году её семья переехала в г. Грозный.

В 1987-м закончила с отличием Ленинградский институт имени И. Е. Репина по специальности “Графика” (книжное отделение).

С 1986-го года многократно участвовала в фольклорно-этнографических экспедициях Чечено-Ингушского госуниверситета. Итогом поездок стала дипломная работа Светланы — сборник “Песни гребенских казаков”, получившая положительные отклики академиков Д. С. Лихачёва и Б. Н. Путилова. Кроме того, работа была выдвинута Государственной экзаменационной комиссией на соискание медали Академии художеств СССР.

В 1989-м была принята в Союз художников СССР.

О судьбе Светланы журналистом Геннадием Шеваровым был написан сценарий, а режиссёром Анатолием Балуевым снят фильм “Дыхание жизни”, получивший Гран-при на международном фестивале “Golden chest” (Болгария, 2002).

Художница имеет огромное количество персональных выставок.

По книжной графике Светланы Наймушиной защищён ряд дипломных работ студентами Уральского федерального университета.

В 2016-м году получила Золотую медаль Союза художников России “Мастерство. Духовность. Верность традициям”.

Член Союза художников России, член Фольклорного Союза России.

В настоящее время живёт и работает в г. Полевском Свердловской области.