Факты взяты из множества книг о Монро, сведения в этих книгах брались в свою очередь из других источников и т.д. Многие архивы ещё закрыты. Все диалоги мной придуманы. Сейчас вряд ли можно сказать что-то новое, можно только за счёт собственных эмоций изменить отношение к этому… Так я хочу проникнуть в душу идола 20 века.

Рядом с матерью

Мужчины часто приходили к её матери – возбуждённые и внимательные к ней, шестилетней , Норме. Мать старалась куда-нибудь отправить её на время их присутствия в этой небольшой квартирке на бульваре Уилшир в городе Лос Анджелес.

На улицах шло своим чередом детство среди покосившихся столбов с линией электопередач, мусора… Сколько здесь было их, кое-как одетых мальчиков и девочек. А сколько рекламных щитов, недостроенных домов, промышленных конструкций! Это была уже не та Америка, которую мы привыкли видеть в голливудских вестернах с её салунами, деревянными домишками, ковбоями и индейцами. Лос Анджелес начинал бурно застраиваться. Золотая лихорадка в Калифорнии миновала, в начале 20-х годов в городе начала быстрыми темпами развиваться авиационная промышленность и открываться киностудии. Выросли нефтяные вышки. Но Норма ничего этого ещё не знала.

Иногда она оставалась по каким-то причинам в этой квартирке с разгулявшимися молодыми людьми, иногда её ласкали эти мужчины. Она убегала от них спать. Норма чувствовала, что это нехорошо, они не должны её трогать! Мама становилась как будто чужой, когда приходили мужчины, она почти не обращала внимания на Норму, занималась только этими людьми. Девочка всегда начинала чувствовать, что она мешает кому-то, эти люди странно смотрели на неё после выпитого пива.

Норма не сомневалась, что мать любит её. Когда они оставались одни, звучали бесконечные рассказы о красавицах кинематографа, о прекрасной голливудской жизни… Мать всё время намекала Норме, что та должна ступить на этот трудный, но единственно необходимый ей путь. Для этого девочке нужно быть красивой, хорошо одеваться и всем нравиться. Глэдис (так звали её мать) работала на киностудии в монтажной мастерской и всегда находила какие-то деньги для косметики своей дочери, которая уже с детства использовала румяны, специальные карандаши для своего лица. Подруга матери по работе Грейс Мак Ки также была неравнодушна ко всему кинематографу, но ей уже было за 30, и она, как и Глэдис, эту любовь перенесла на маленькую Норму.

Подруги Глэдис и Грейс однажды сильно повздорили. Норма и раньше замечала, что они бывают очень сердиты друг на друга, особенно её мать, которая, буквально, начинала ни с того, ни с сего просто орать на тётю Грейс. Но здесь всё закрутилось так, что все сбежались, стали оттаскивать мать, связали её. Вскоре приехала машина, и Глэдис куда-то увезли. Потом Норме сказали, что её мама очень заболела.

— Теперь, девочка, жить ты будешь со мной, — сказала тётя Грейс. – Пока не выздоровеет твоя мама.
— А что с ней?
— О, об этом долго говорить! Как-нибудь позже я всё расскажу тебе, а сейчас мы пойдём к Китайскому театру. Я расскажу тебе о звёздах Голливуда, посмотрим на отпечатки их ступней на гипсе, возможно, в будущем и ты там оставишь что-то.
-Тётя Грейс, а зачем мне это нужно. Там и так очень много этих ступней?
— Ты ещё очень маленькая, у этих кинозвёзд много денег и все их знают. Ты хочешь, чтобы о тебе все знали?
— А зачем мне это?
— Как зачем? Им все хлопают, восторгаются, они ездят по всему свету. Все им платят деньги за их искусство играть в кино и петь красивые песенки.
— Но я тоже могу спеть красиво.
— Это не то. Тебя не будут слушать все люди, а их слушает вся страна, им пишут мешками письма. Ты хочешь этого?
— Я не знаю. А зачем мне мешки писем? Ведь их надо читать, а я это как следует ещё не умею делать!
— Ты всему научишься и поймёшь, что лучше быть всеми известной, чем затерянной замухрышкой в этом огромном городе.
— Я ещё не понимаю этого, но буду верить вам. Мама тоже говорила мне что-то об этом.
— Верь мне, девочка, я сделаю из тебя кинодиву!

Приёмные родители и приюты

Мать так и останется в психиатрической клинике, всю жизнь Норма Джин (она же Мерилин Монро) будет бороться одна за своё место под прекрасным солнцем. Эти бесконечные приёмные родители и сиротские приюты, эта появляющаяся и опять исчезающая тётя Грейс…

Один из этих приютов оказался возле киностудии РКО, и прекрасные женщины оттуда стали появляться в стенах скромного приюта. Приют рядом, как не прийти голливудским красавицам в рождественские праздники с подарками! Эти озлобленные дети со страхом смотрели на прекрасных не от мира сего! Норма помнила все разговоры с матерью и тётей Грейс о Голливуде, помнила походы в киностудии, где мать и тётя пытались неоднократно показать её – загримированную и причёсанную куклу – для какого-то отбора в этот Голливуд. Норма и боялась и радовалась. Ведь как обычно её ждал провал, отказ – девочка делала не так, да ещё и заикалась. Как хотелось ей, чтобы было <так>!

Это нужно было её сопровождающим, маме и тёте, они почему-то мечтали о этой киностудии. Норма просто не хотела разочаровывать их. И опять шли вопросы:
— Почему сегодня прошли две девочки, с которыми мы приходили в последний раз, а нам опять отказали?
— Ты обязательно станешь кинозвездой! У тебя ещё всё впереди, не то, что у нас с мамой.
— А почему вы с мамой не наряжаетесь, как я, и не ходите туда на отбор?
— Норма, ты поймёшь это намного позже. А сейчас иди раздевайся! Сходи погуляй.

Эти разговоры и походы были из того времени, когда мать ещё была дома и они очень дружили с тётей Грейс. Сейчас, находясь в приюте, Норма разглядывала этих рождественских красавиц не то, чтобы с завистью, а скорее с интересом – ведь они тоже когда-то ходили, как и она на показ в этот кинематографический мир, полный непонятных и фантастических вещей!

Девочка взрослеет

Норме не нравилось целоваться, хотя к ней часто приставали парни старше её. Она даже испытывала к ним некоторое отвращение. Но ей нравилось намазываться губной помадой и разными кремами. Зачем? Она не понимала этого сама. Просто хотелось где-нибудь запереться и вытворять над собой что-то такое!..

Ей хотелось дразнить окружающих своим видом и нравилось, когда слышала:
— Опять она намазалась! Когда это кончится! Она неправильно воздействует на наших мальчиков и девочек. Куда смотрят эти наши преподаватели?
Когда ей говорили про это, Норма неизменно отвечала:
— Я никого не хочу обольстить. Мне даже противно заниматься этим.
— Тогда зачем ты вытворяешь с собой такое?
— Мне это очень нравится.
— А с парнями зачем ты встречаешься?
— Мне это просто нравится.
Однажды тётя Грейс спросила её то же самое. И получила такой же ответ. Некоторые начинали думать, что она, как и мать её слегка помешалась.

Но, нет, Норму тянуло к этим кремам, такой запах и раздражал, и заставлял возбуждаться, чего она и хотела. В зеркале дерзкая девчонка смотрела на неё и насмехалась – такой ей и хотелось быть! А эти окружающие – бог с ними, это их дело, это их жизнь и правила поведения!

Окружающие? Их она начинала изучать, рассматривать как бы под микроскопом и находить массу плохого. Эти нормы американского поведения! Быть такой и только такой! Норма начинала протестовать против этих норм. Ребята пристают, — хорошо, она будет кататься с ними на двухместном Форде! Девочка понимала, что находится в тяжёлом материальном положении, что её кормят и одевают из милости какие-то люди, совсем не родственники, а знакомые матери. Исключением была двоюродная бабушка Нормы – Ида Мартин, у которой тоже не было денег, но были на попечении ещё две двоюродные сестры Нормы и брат Джек. Тем не менее девочка прожила у них около года, посещая другую школу. Ей не нравилось учиться, вернее, она это терпеть не могла. То ли дело кремы… А школа? Ей уже было не привыкать быть последней ученицей…

Но жизнь и здесь не дала долго задержаться ей. Бабушка Ида нашла в действиях Нормы по отношению к любимому внуку Джеку секс, развратные забавы, как бы развращение малолетних! А Норме было 12 лет. О чём говорила эта бабушка? Маленькой девочке было не понятно.

Пришлось увозить её в другую семью, уже к родственнице Грейс. О, сколько этих семей и приютов! Но и там девочка прожила недолго. Наконец, её забрала обратно Грейс в свою семью, где муж этой подруги матери Нормы уже пытался изнасиловать бедную девочку ещё раньше, отчего она начала страшно заикаться… Три года тринадцатилетняя девочка борется сама с этим недугом, порой, запираясь даже в ванной и включая мощную струю воды, чтобы говорить и говорить, преодолевая шум. К шестнадцати годам она справилась с недугом. Зачем это было очень нужно? Вероятно, она чувствовала уже тогда, что будет великой артисткой и старалась, как могла! Уже тогда Норма экономила гроши на долгожданные походы в кино. Вот, оказывается, для чего она, запираясь в ванне, училась не только не заикаться, но и работать над своей внешностью!

В шестнадцать лет Норма вышла замуж. Слишком быстро? Просто к ней начали приставать многие из её окружения с советами по этому поводу, в том числе и Грейс, – пришлось выйти замуж. Как только она сделала это, Грейс навсегда исчезла из её жизни.

Норма не пошла на экзамен на получение аттестата, и стала женой Джима Дагерти.

Ей нравился и не нравился Джим. Но делать – то было нечего, фактически, её выдали замуж, чтобы куда-то пристроить. Грейс со своей семьёй уезжала, да она была там, конечно, лишней! Норме казалось, что она любит Джима. Так девушка оказалась в его небольшой квартирке. Джим зарабатывал мало. На тот период он работал в похоронном бюро. На свадьбе вовсю танцевали в голливудском ночном кабаре. Норму по-прежнему тянуло в этот мир кино, Джим Дахерти не мешал этому. Хотя он часто задавал ей простой вопрос:

— Норма, почему кругом грязь? Почему в холодильнике всё перевёрнуто, захватано?

Она не знала, что ему ответить. Она была ещё почти ребёнком. В холодильник, действительно, часто залезала – кушать-то ведь хочется! Зачем ей нужен был муж с какими-то вопросами? Что такое секс? Когда Джим начинал кричать на неё, приходилось увлекать его в постель.

— Подожди немного, Джим! Сейчас я тебе что-то скажу и покажу! Джим, что ты ругаешься, посмотри на меня, разве тебе не нравится, это платье, а эта помада, а этот запах крема! А я?

Джиму всё нравилось, и он забывал обо всём. Жили они, конечно, очень бедно. Продукты муж покупал сам – в целях экономии. На те несколько долларов, которые он ей давал, она не могла купить себе самое необходимое, иногда даже лифчик. Но уже тогда Норма экономила на всём, чтобы сходить в кино. Без этого она не мыслила своё существование!

Норма всё больше понимала, что она почему-то всегда нравится мужчинам, и только они могут сделать из неё кинодиву. о которой неоднократно говорила тётушка Грейс. Девочка начинала постоянно находиться у зеркала, принимать самые невероятные позы, постоянно спрашивать себя:

— Это нравится им?

А Джиму пришлось поступать на военную службу, любовь – любовью, а… кушать хочется.

Когда муж привёз Норму на место новой службы, — мужчины в униформе не отводили от неё глаз. И она старалась – это была её жизнь!

Да, был Джим Дахерти, но он как-то существовал потом, после этих элегантных на всё готовых военных. Пусть он обижается! Это неважно, в конце концов! Главное, что она блистала! Хотя кое-что перепадало и её муженьку.

Они вместе беспечно проводили время, она могла ночами танцевать не с ним. Как она всё это объясняла? Просто ей так нравилось жить! А муж? Она делала всё, чтобы все видели – их любовь нерушима!

Как и многие американки в отсутствии их воевавших мужей, Норма устроилась на военный завод. Тогда это было модно. Газеты пестрили фотографиями женщин на производстве. Залы, уставленные большими и маленькими станками, на которых работали женщины, конторы, заполненные только женщинами… И вот Норма на авиационном заводе с пропеллером в руках – покраска, сборка… Пришлось одеть комбинезон, подчёркивавший стройную фигуру. У неё большая грудь. Мужчины! Как не ответить на их внимание, даже приставание, приглашения?.. Она не могла сидеть дома и ждать Джима, болтающегося где-то по морям – океанам! Она такая же, как и все женщины Америки в годы войны. И жить-то на что-то надо же!

Но здесь же начала сбываться и её мечта о Голливуде, всё же вбитая в её голову тётушкой Грейс и матерью.

На заводе появился военный фотограф. Норма вовсю старалась, не спускала с него глаз. Парень отвечал ей взаимностью. Сессия за сессией, он считал, что её место – это обложка журнала, а не покраска частей самолёта на заводе. Девушка чувствовала, что вот её шанс! Вот он! Вот! И, действительно, Дэвид Коневер не отставал. Её фотографии в фотоагентстве! Как и обещал Дэвид она стала постоянно появляться на обложках журналов.

Да, она была очень благодарна Девиду.
— Почему ты выбрал меня? – спрашивала Норма.
— Я не знаю, но считай, что ты меня загипнотизировала. Я такой ещё не встречал.
— Что ты хочешь за это?
— То, что ты дашь!

Трудно было ничего не дать. Да и самой ей нравился этот умный, неунывающий, много чего знающий фотограф. Она таких ещё никогда не встречала. Да, судьба! А муж?

Муж получил от Нормы письмо с бумагами на развод. Она не могла быть нечестной и по-своему любила Дагерти, но, когда он приезжал к ней в отпуск, было ясно, что Норма уже не та девочка, и она это чувствовала и сама. Он требовал, чтобы его супруга уделяла ему максимум внимания, а она… пропадала на фотосессиях.

О, дальше был парад мужчин, о которых можно было только мечтать! С некоторыми из них девушка познала секс, о котором и не догадывалась. Когда она не могла отказать, она и не отказывала. Это было выше её сил. Мужчины были хорошими лоцманами в её трудном путешествии по морю жизни.

Они, которые внезапно увлекались ей, часто не понимали, что с ними происходит. Так, если с ней оставались двое парней, то каждый из них чувствовал, что если уйдёт один из них, то произойдёт что-то небывалое в его сексе. Каждый жаждал её снова и снова! Но что чувствовала при этом Норма? Вы помните? Она ещё девочкой ничего не чувствовала к этим мужчинам. Просто у неё на каждого из них были свои виды. Не раз происходило так, что летевший к ней на крыльях любви поклонник, заставал в её постели другого поклонника, не менее настойчивого. На гневный вопрос <<почему>>, Норма отвечала как обычно просто:
— Когда вернулся, было уже лишком поздно.

И любовь стала забытым словом.

И ещё она простодушно говорила, или давала понять, что одно и тоже:
— Меня мужчины интересуют не только из-за секса, я забираю у них то, чего нет у меня, в том числе знания, актёрское мастерство – то, что мне нужно. У меня есть свои цели в жизни, и я не обязана рассказывать о них каждому.

А любовных связей у неё было предостаточно.

Жутко хотелось знать больше, знать всё.

Ведь недаром она уже давно начала ходить в <<Школу шарма>>, ведь недаром именно её заметил этот военный фотограф! Девушка давно отрабатывала позы перед зеркалом, одним из заданий этой школы было – изобразить своим видом, поведением какую-нибудь известную личность, возможно, историческую. Это уже актёрское мастерство. Часами Норма пропадала у зеркала, изучала своё тело, внешность, позы, движения.

Макияж у зеркала был любимым занятием. Ведь ей предлагали воплощать дома перед зеркалом образы из истории, используя макияж и какие-то подручные средства. Учили целоваться, не заикаться, учили актёрству. Каждый жест анализировался на чертеже, анализировался цвет губной помады, цвет волос и т.д.

Норма жутко уставала от этой учёбы, и чувствовала, что этот крест ей придётся нести всю жизнь. Жизнь перед зеркалом! Изучать себя! Малейшие движения повторялись сотни раз, и она чувствовала, что может уже многое. Нужна была рука судьбы, толкающая её. Она возила с собой книги, которые советовали ей читать её мужчины. Среди них был учёный трактат по анатомии человеческого тела Андреаса Везалия (16 век).

После ухода с завода необходимо было искать какой-то заработок. Часто приходилось сидеть на мели. Её фотоизображения в журналах, в основном рассчитанные на мужчин, были не столь часты. Она ещё и ещё убеждалась, что только мужчины могут серьёзно помочь ей в этой тяжёлой жизни. И, действительно, эти изображения иногда попадали, например, к известному руководителю компании, который что-то обещал, как-то поддерживал… Пошли небольшие контракты. Бурная связь часто оканчивалась ничем, но Норму начинали замечать, она становилась узнаваемой. Одно цеплялось за другое. Появились новые знакомства. Так она была представлена Бену Лайону из <20 век – Фокс>, человеку из немого кино, ловца талантов. Так она стала Мерилин Монро, подписав контракт с этой компанией и получив новое имя. Она была просто счастлива, по-прежнему, занимаясь перед зеркалом танцами, пантомимой…

Ей посчастливилось в это время познакомиться с юным журналистом Робертом Слэтцером. Это был какой-то сказочный день. Оба были, примерно, одногодки.

— Мерилин, почему я смущаюсь рядом с тобой. У меня такое бывает редко. Мне приходится брать интервью у многих молодых начинающих актрис.
— Я тоже смущаюсь, Боб, ведь мы с тобой так похожи!
— Ты нарочно рассыпала фотографии в студии <20 век – Фокс>, чтобы мы познакомились?
— И да, и нет.
— Значит, я тебе нравлюсь?
— Ты отличаешься от многих мужчин, мне нравится твоё смущение, твоя работа. Ты знаешь много о нас, начинающих в Голливуде. Давай оставим этот разговор.
— Ты согласна, что обладаешь какой-то необычайной магией? Она помогает тебе покорить всех мужчин.
— У меня есть свои секреты. Я работаю над собой, нравится мужчинам необходимо – я стараюсь научиться этому, работаю над этим.
— У тебя целая система обольщения?
— Боб, ты же видишь, что я тоже смущаюсь, разговаривая с тобой. Этому не научишься!

Монро видела, что те, у кого она занимается мало верят в её успех. Ничего не оставалось, кроме как, продолжать работать и работать над собой. Оплачивать занятия по актёрскому мастерству приходилось из денег…, которых у неё не было. Но она должна была обучиться этому мастерству. Без этого у ней ничего не будет, ничего не выйдет! Журналы платили мало даже за обнажённую натуру. Может быть поработать девушкой по вызову? А что делать? Монро вспоминала и этот ужас, но она должна пройти и это, как прошла приюты и приёмных родителей. Мать и тётушка Грейс, о которых она уже начинала забывать, по-прежнему были где-то рядом, мысленно разговаривали с ней, вели по жизни, как когда-то вели её, шестилетнюю, через турникет в киностудию на просмотр.

Контракт с Коламбией Пикчерз

Жизнь заставляла Мерилин идти дальше. Новый контракт был заключён с кинокомпанией Коламбия Пикчерз на полгода. В неделю Монро получала свои сто с небольшим долларов и ждала роль в кино. От студии у неё был репетитор – некая Наташа Лайтес, еврейка, бежавшая из нацистской Германии. Мерилин чувствовала, что эта бывшая актриса может здорово помочь ей в овладении актёрским мастерством. Девушка ни в чём не противоречила Наташе и старалась выполнять любые указания и задания. Результатом была небольшая и первая роль в сериале <Эти дамы из мюзик-холла>. Она даже пела две незамысловатые песенки: <Все знают, что я тебя люблю> и <Каждой крошке нужен папа>.

При работе над ролью из этого сериала Монро познакомилась с композитором Фредом Каргером, принявшем живое участие в её судьбе. Однажды он пришёл в её комнату и увидел несчастную, не знающую что делать и как жить девушку. Действительно, тогда у Мерилин был сложный отрезок жизни. Крушение бесконечных надежд после изнурительных тренировок, макияжей… Она даже не известно от чего перестала ходить на репетиции.

— Мерилин, крошка, что с тобой, ты опять в ванной, нельзя же заниматься бесконечно собой. Приходи в соседний отель <Голливудская студия>, там полно женщин, они сделают из тебя жизнерадостного человека, ну, такого хотя бы, как я.
— Фред, спасибо за совет, но это дорого.
— Я думаю, не дороже твоей жизни и твоего благополучия. Кстати, там всё не дорого, дешевле, чем здесь. Почему ты не переходишь, я не знаю.
— Я тоже не знаю. Попробую согласиться с тобой.
— Попробуй. Я обычно не ошибаюсь в таких вопросах. Я сам был таким, как сейчас ты. Давай попробуем вместе. Ведь я сильно симпатизирую тебе. В тебя нельзя не влюбиться. Многие говорили тебе об этом!
— Говорили, Фред. Я для всех мужчин, как забава, но ничего больше.
— Мужчины, мужчины – опять они. Но как вы, женщины, будете без них? Никак! Так что, давайте любите нас!
— Хорошо, Фред. Ты умеешь убеждать.
Фред Каргер не даром беседовал с Монро на эти темы. Мерилин переехала из своего отеля поближе к нему. Их роман, как и многие романы Монро, развивался стремительно, но у Каргера был сын и полное нежелание жениться на Мерилин, несмотря на её стремление к этому.
— Фред, давай заключим брак. Я вижу, что мы оба хотим этого!
— Вокруг тебя столько мужчин. Мой сын! Что с ним станет?
— Фред, ты не любишь меня. Я это точно вижу. Ты придумываешь отговорки. Ты не хочешь нашего союза.

Эта любовь напомнила Мерилин её жизнь с Джимом Дахерти. Столько было похожих моментов! Тогда Монро всё было в новинку, она изобретала какие-то любовные сценки, приёмы.

Но Фред оказался неумолим. Она долго страдала, как всегда заперевшись в своей комнате.
Контракт с <Коламбией> закончился. Роман с Каргером тоже. Мерилин опять осталась одна, снова фотосессии и поиски заработка, иногда любого. Тем не менее, она отклонила приставания президента <Коламбии> Гарри Кона. Тот надолго запомнил это.

Появился фотограф Том Келли – съёмки для календаря с голой девушкой на каждый месяц.
— Я хочу остаться неизвестной, хочу сниматься в очках.
— О, малышка, ты не очень известна, чтобы чего-то бояться!

Тем не менее, Монро в бумагах расписалась как <Мона Монри>.

Джонни Хайд

Этот коротышка – миллионер до последних дней своей жизни уговаривал её:
— Мерилин, ты же видишь, я люблю тебя! Кроме тебя мне никого не надо! Перестань играть со мной, выходи за меня!
— Джонни, ну, как я выйду, я не люблю тебя! Не люблю! Не люблю!
— Я заслужу твою любовь!
— Как?
— Я делаю всё для этого. Я знакомлю тебя с очень влиятельными людьми. Я плачу за дантиста, исправляющего твои неровные зубы. Я плачу за хирурга тоже исправляющего, но только нос. Косметолог! Парикмахер! Это тоже моя заслуга, как и первая твоя роль в <Асфальтовых джунглях >. Умоляю тебя, отнесись ко мне с должным вниманием!
— Джонни, я знаю, что ты очень болен. Если с тобой что-то случится, если тебя не будет, я просто сойду с ума, или покончу с собой!

Когда Мерилин танцевала с ним, его глаза находились на уровне её подбородка. Она понимала, что такого поклонника у ней больше никогда не будет – этот был невероятно влюблён в неё. Но кроме проклятого слова <нет>, она, действительно, ничего не могла сказать ему.

— Джонни, Голливуд – это то место, где вам платят тысячу долларов за поцелуй и пятьдесят центов за вашу душу. Я знаю это, потому что отклоняла первое неоднократно и протягивала руку за пятьюдесятью центами.

Хайд продолжал всячески заботится о ней. Что ещё сказать о этом Иване Гайдебуре, родившемся в Санкт-Петербурге, о его цирковых родителях, уехавших из России в Америку незадолго до всех революций?..

Можно много чего говорить, как и то, что Никита Хрущёв называл Мерилин <товарищ Монро>, но это всё на грани вымысла, фантазии… Ведь многие архивы до сих пор закрыты. Вообще, тот, кто сталкивается с этой красавицей, кто хочет понять её сущность, понимает только то, что попал на необитаемый остров, с которого ему никогда не убежать, и который ему никогда не понять.

<Блондинка с головы до пят> крайне осторожно отнеслась к знакомству с неким Джо Ди Маджо, сыну рыбака в заливе Сан Франциско. Как и у многих итальянцев у Ди Маджо было семь братьев и сестёр. Жизнь иммигрировавшего рыбака в Америке была трудна и опасна. Отец и братья с насмешками относились к Ди Маджо, постоянно игравшего на берегу залива в бейсбол, где вместо биты было сломанное весло. Но мальчик стал великим бейсболистом, известностью не уступавшему президенту Соединённых Штатов. И вот на вершине своей славы и богатства этот несостоявшийся рыбак резко захотел познакомиться с голивудской звездой.

Она была не против, но на все звонки после знакомства в ресторане отвечала отказом. Потом сама позвонила ему. Этот итальянец был бесконечно ревнив.

— Джо, почему ты ревнуешь меня даже к тем, кто берёт автографы? Ведь это странно. Ты позволяешь себе даже бить меня! Твоя первая жена развелась с тобой из-за твоей жестокости и неадекватного поведения! Мне тоже приходить на развод с тобой с синяками на лице?

И всё же развод состоялся и синяки были, хотя и тщательно загримированные.
— Мерилин, крошка, я, как и все итальянцы, хочу настоящей большой семьи. Тебя я вижу женой, а не куклой для этих поклонников.
— Джо, я ничего не могу сделать, ты опоздал. Я уже такая. Я принадлежу им, а не тебе!
Брак продолжался около года, в течение которого у великой блондинки были связи с тем же композитором Фредом Каргером, с журналистом Бобом Слетцером и не только с ними.

Дитя страсти, Мерилин Монро, даже заключила гражданский брак с этим Бобом Слетцером где-то на мексиканской границе. Через три дня студия приказала ей расторгнуть этот брак при живом муже. Чего только ни делала эта дитя приютов и приёмных родителей!

Да, мужчины, они всю жизнь любили и преследовали её! Она всю жизнь отвечали им горячей взаимностью! Из последних известных были: драматург Артур Миллер, певец Ив Монтан, президент Америки Джон Кеннеди, его брат министр юстиции Роберт Кеннеди… Да, далеко забралась эта девочка из лос-анжелеских приютов и приёмных семей! В конце жизни у неё было огромное состояние, позволяющее жить в роскоши, нигде не снимаясь, хоть до глубокой старости. Но старости она не дождалась! Все мужчины, с которыми она заводила романы, в конце концов, попадали под её огромное влияние. Она выпивала их, брала всё лучшее, училась от них… Известный драматург Артур Миллер, испытал резкий спад в творчестве после женитьбы на Монро. Сорок процентов своего времени он вынужден был посвящать ей. Все эти приёмы, поездки вместе с ней, где он исполнял второстепенную роль, и где всё внимание публики было приковано только к ней, мегазвезде 20-го века, а его рассматривали только как сопровождение и приложение… И самое интересное, что ему это, кажется, нравилось! Но всемирно известный драматург всё же написал для неё пьесу <Неприкаянные>, которая провалилась в прокате. Развод был неизбежен, дочь драматурга невзлюбила Монро.

— Артур, я же вижу, что ты готов всё сделать для своей дочери. Я нашла на твоём столе записку, где ты пишешь, что всегда будешь любить только одну женщину – свою дочь! Мне нет места в твоей жизни?
— Мерилин, мне нужна была другая жена – тихая, спокойная, домашняя, надёжная. Я чувствую себя старым отцом, сопровождающим с кислой миной шикарную дочь.

Дело дошло до того, что Мерилин однажды, поднимая тост, назвала Миллера <импотентом в литературе>. Куда уж дальше? Но Миллер ввёл её в совсем другой мир. Здесь было много литературы, интеллектуалов, хотя ей трудно было ещё понимать некоторые вещи, разговоры.

Обычно, когда говорят о Монро, сразу начинают вспоминать о братьях Кеннеди. Да, у неё был роман с обоими братьями. В клане Кеннеди часто мужчины передавали своих любовниц друг другу. Скорей всего, связь Мерилин с Джоном Кеннеди становилась для всех очевидной. Скорее всего, Джон всячески пытался прекратить эту связь, но Мерилин ни за что не хотела этого! Наверно, она принимала ухаживания любвеобильного Джона, связь с ним за что-то серьёзное… Но все знали, что в клане Кеннеди, начиная с отца этих братьев, все мужчины не прочь были пофлиртовать с голливудскими красотками. Скорее всего, Джон попросил своего брата Роберта объяснить Мерилин бесперспективность его связи с ней, попросил дать понять ей, что пора всё заканчивать. Скорее всего, Роберт до того дообъяснялся, что сам стал её любовником. Какие высокие отношения! Всё это было особенно тяжело для постоянно употребляющей наркотики и алкоголь актрисы, постоянно склонной к суициду и психическим расстройствам. Некоторые из врачей говорили, что конец может наступить в любой момент. И он наступил. Она сама говорила, что у неё было более 30 абортов. А сколько мужчин? Давайте, я закончу своё повествование на этом. Просто у меня не хватает сил писать об этом! Я не представляю себе всё это!

Она помнила эти аборты, всё это не забыть. Только при совместной жизни с Миллером было два выкидыша. Затем жуткая депрессия, из которой тогда обычно выводил её этот Миллер. Да, она вовсю (уже много лет) принимала наркотики, сначала марихуана от депрессии, затем всё остальное. Запивала алкоголем. Бессознательное состояние, туман, истерики… Спасал опять Миллер. Потом её спасать было некому…

Пока Артур находился в Париже, а Ив Монтан в Америке снимался с Монро в фильме <<Давайте займёмся любовью>>, начался роман этих артистов. Во всю старалась ненасытная пресса. Все журналы были полны фотографиями Монро и Монтана и некоторыми несомненными подробностями их романа. Миллер был в гневе. Монро билась в слезах.

А что Монтан? О, он быстро улетел в Европу к своей Симоне Синьоре! Он был ей всегда верен.
Очередной развод Монро состоялся в январе 1961 года. В день развода Джон Кеннеди стал президентом США. Какое-то мистическое совпадение! Мерилин всегда боялась процесса съёмки, дело доходило до того, что она, великая артистка, опаздывала, порой, на несколько часов – всем приходилось ждать.

Из-за этого многие актёры и режиссёры отказывались от работы с ней. Многих она доводила просто до истерики. Но с теми, кто был с ней в приятельских отношениях, всё происходило не так. Джейн Рассел с удовольствием рассказывала, как было дело при съёмках фильма <<Джентльмены предпочитают блондинок>>. Тогда Джейн запросто заходила к Мерилин в гримёрку и как-то легко в процессе разговора уводила последнюю на площадку.

Но откуда у мегазвезды был этот ужас перед камерой?

Мерилин понимала, что она плохо знает актёрское ремесло, испуг сопровождал её всё детство, это заикание, постоянное унижение, голодание, иногда и побои… Будучи уже взрослой, эта девушка рассказывала про себя такие вещи, что многие просто не хотели ничему верить! Это и изнасилование в десятилетнем возрасте мужем Грейс, изнасилование в детстве неким мистером Киммел. Она всерьёз рассказывала о том, что в восьмилетнем возрасте имела половую связь с семилетним мальчиком. Все эти байки (часто даже какие-то легенды, например, о известном Кларке Гейбле, с которым она играла в одном из фильмов и которого считала чуть ли не своим отцом) подтверждают её неуравновешенную психику и жуткую родословную со стороны матери (бабушка умерла в клинике для душевно больных, прадед повесился в возрасте 82 лет в приступе безумия, дед страдал парезом и парезным слабоумием от сифилиса). Одной из баек Мерилин был рассказ о том, как бабушка пыталась задушить её в возрасте один год (?), очень подробный рассказ. Как она могла это запомнить? Мерилин нравилось играть, и многие её рассказы были результатом этой игры, она до того увлекалась, что её было не остановить. Ужасно хотелось фантазировать, и многие из этих фантазий становились достоянием признательной публики.

Когда у Мерилин уже появились деньги, она постоянно по совету многих из своего окружения пользовалась услугами психотерапевта. Трудно было уснуть, приходилось принимать таблетки снотворных. Так началась её другая жизнь (ни дня без таблеток!), которая, как известно, закончилась однажды в начале августа смертью с телефоном в одной руке и пустой коробкой из-под намбутала в другой.

Четыре раза (это только то, что известно!) Мерилин (или Норма) пыталась покончить с собой. Она помнит одну из попыток после смерти Джона Хайда. Это был невероятно романтический период в жизни артистки. Фактически этот маленький человек внёс её на своей ладони в губительный мир кинематографа. Она не успела достойно отблагодарить его за <<Асфальтовые джунгли>>. Казалось, всё кончено в этой жизни. Она не понимала, что всё только начинается, что она находится на подступах к своей великой и короткой карьеры. Все самые лучшие фильмы ещё впереди!

Эти мужчины Мерилин Монро!..

О Ди Маджо она всегда помнила, несмотря на быстротечность их брака. Но между ними была опять какая-то мистическая связь. Уже после развода с третьим мужем Артуром Миллером, испытывая жуткий стресс, по совету своего психолога она легла в одну из лучших клиник.

Внезапно Мерилин почувствовала, что оказалась, как и многие из её родственников, в этом ужасном месте, которого боялась всю свою жизнь, – в психиатрической лечебнице.. Ей стало страшно, тем более, что врач написал в её карточке – <<потенциальная самоубийца>>. С огромным трудом удалось добиться разрешения на телефонный звонок, при этом чуть не была разгромлена часть этой клиники. Приехал Ди Маджо и, буквально, вытащил её оттуда. Она всегда чувствовала этого известнейшего спортсмена рядом. Их дружба осталась навсегда нерушимой. Это чувствовали и знали все. Недаром в последний путь её провожал этот второй муж, добившийся, чтобы на похоронах были только самые близкие люди. Он хоронил её. Процессия была очень небольшая. Но это была как бы негласная воля Монро. Она и Ди Маджо были одно целое!
И уж если говорить о всех мужьях более подробно… Всплывает образ человека, который создавал сам бессчётное количество образов –Артур Миллер.

— Мерилин, пойми, ты самая женственная из всех женщин, рядом с тобой просто хочется умереть… Ты находишь отклик в душе каждого мужчины. У большинства мужчин в твоём обществе начинают выпячиваться те качества, которыми человек наделён от природы…

Так говорил этот драматург, мастер писать.

О, Монро всю жизнь очень ценила людей, умевших красиво говорить! Для неё это было важнейшее качество в мужчине, она ценила красивые комплименты. Её это покоряло в первую очередь… Секс уже потом.

Мерилин не понимала, любит ли она Артура? За два часа до свадьбы она бешено обзванивала многих своих друзей:
— Умоляю, скажи. дорогая, что мне делать с этим Миллером? Я не могу понять его, хотя несомненно чувствую себя другой, прекрасной, умной и любимой. Я на дне какой-то ямы. Я погибаю, потому что не могу соединиться с Джоном Кеннеди.
— Дорогая, я понимаю твою ситуацию. Попробуй отвлечься! Заодно и отомсти сенатору.
— Я боюсь. Ведь, наверно, мне придётся принять иудаизм?
— Примешь. Ведь это Артур Миллер! Это даже интересней, чем князь Монако Ренье Третий, за которого тебе так и не удалось выйти! Заодно и утрёшь нос этой Грейс Келли, хотя она стала выше тебя.

Свадьба состоялась. И иудаизм она приняла, хотя никто не настаивал на этом – просто она считала это необходимым и правильным. Своё мнение!

Да, Артур много работал в своей спальне (сначала кабинета не было!), она же слонялась по комнатам, постоянно заглядывала в холодильник, пропадала у зеркала, много плакала… Ясно было, что долго так не протянется.

После развода с Миллером начинается её повышенный интерес к Джону Кеннеди, теперь уже президенту Америки. А до конца её жизни оставалось совсем немного — полтора года. Она, буквально, вцепилась в Джона Кеннеди, у которого тогда уже была жена Жаклин и дочь.

Но эту девочку из лос-анжелеских приютов никогда не пугали жёны и дети своих любовников. Вспомните её диалоги с композитором Фредом Каргером и Артуром Миллером, которых она убеждала навсегда остаться с ней! Но теперь Монро столкнулась с другой женщиной века Жаклин Бувье, недавно ставшей Жаклин Кеннеди. В общем, это была битва двух женщин-титанов! Жаклин прекрасно знала о всех изменах мужа, которому не отказывали почти никогда те женщины, на которых он положил глаз. Джон ввёл Монро, как свою подругу, в своё семейство, в свой дом ещё до женитьбы на Жаклин. Когда отец Джона был прикован надолго к постели, эта девочка многих приёмных родителей категорически заявила себя членом семейства Кеннеди. Однако, после женитьбы Джона она не бывала в доме Кеннеди, хотя давно была знакома с Жаклин. Некоторые биографы называют Жаклин и Монро — иконами противоположных стилей в истории Америки. Жаклин, конечно, видела все попытки Монро, но, как говорится, изучала объект. После развода с Миллером этой Мерилин Монро ничего не оставалось, как идти во банк, что она и начала делать с переменным успехом.

Они уже были знакомы ещё до женитьбы Джона, но это было так – встреча на одном из светских приёмов, интерес её к известному сенатору, долгий пристальный взгляд будущего президента Америки, изучающий стройную фигуру ещё не очень известной артистки.

— Господин сенатор, я счастлива знакомству с вами. У меня странное чувство – это знакомство должно было состояться. Я постоянно думала о таком мужчине, как вы! Я знаю, что говорят о вас, да, трудно найти более любимого в Америке любимца женщин! Причисляйте меня к одной из этих влюблённых в вас!
— Мерилин, вы бесконечно красивы! Я чувствую, что наше общение продолжится. Я всегда буду следить за вашей карьерой и, надеюсь, мы будем не только друзьями!
— Считайте, что я играю только для вас одного!
— О, нет, вы играете для всей Америки, я не вправе считать – это только для меня! Скоро вы догоните меня по популярности, и я буду вашим нежным поклонником.
— Свою нежность ко мне вы можете проявить гораздо раньше! Я даже требую этого!

Известному плейбою сенатору Джону Кеннеди трудно было возразить что-то этой юной и многообещающей влюблённой. Их связь началась неожиданно быстро и протекала, то затихая, то разгораясь с новой силой.
— Джон, ты такой сильный и влиятельный, я чувствую себя рядом с тобой девочкой, готовой слушаться во всём! Ты мой лучший любовник! И одновременно ты для меня, как отец! У меня никогда не было отца. Я не знаю, что это такое! Когда-то я вообразила, что мой отец – Кларк Гейбл, но ты – это что-то необычное, я готова всю жизнь поклоняться тебе, не вижу других мужчин!
— Мерилин, ты же понимаешь, что я и ты созданы друг для друга! Таких, как ты, я просто не вижу вокруг! Не знаю, долго ли это будет продолжаться, но у меня никогда не было другой более необходимой мне женщины! Никогда! Нам нужно молить бога, чтобы нашу любовь ничто не прервало!

В своё сорокопятилетие президент Джон Кеннеди устроил грандиозное шоу в нью-йоркском спортивном комплексе на Седьмом авеню. Среди тысячи зрителей, вдруг, появилась Мерилин Монро. Все эпитеты молчат. Раздалось: <<С днём рождения тебя>>. Слова песенки. Голос тихий, но настолько властный и красивый, что огромный зал замолчал, как парализованный. А до смерти ей оставалось два месяца с небольшим.

До этого события отношения Джона и Монро постепенно становились всё менее пылкими. Это предвидел Джон, но не хотела ни за что предвидеть Монро! Она по-прежнему постоянно верила в свою звезду, верила, что станет первой леди Америки. Но рядом-то стояла и рассматривала с ненавистью её настоящая первая леди – Жаклин Кеннеди! Как часто Монро звонила в Белый дом, назначая свидания Джону Кеннеди! Как часто опаздывала по своей обычной привычке на эти свидания! Иногда на час! Не все влюблённые вытерпели бы это, тем более президент!

— Мерилин, зачем ты записываешь наши разговоры в какой-то дневник? Я президент нашей огромной Америки! Твои записи… Их когда-нибудь могут прочитать все, узнать разные вещи, которые им не надо знать. У меня жена, ребёнок… и любовница! Это же скандал, это долгожданная тема для любого журналиста! Как нам быть, подумай сама! Моя жена давно всё видит, но молчит. Все видят, но пока молчат. Пока. Я больше не могу так. Мне поверил народ. Ради нашей любви я не могу предать столько людей! Зачем ты заставляешь ждать тебя – ведь это опять все видят!
— Джон, я ничего не могу с собой сделать! Считай, что я так устроена. Считай, что столкнулись два айсберга. Осколков будет много. Я отступать не буду.
— Монро, но это безумие!
— Я всё иногда записываю в свой дневник. О, там есть, что почитать! Твоя Жаклин. Как я её ненавижу! Она ждёт и молчит. Что она ждёт? Знает, чем всё это кончится? Поэтому ждёт?
— Прекрати. Это уже невыносимо. Давай расстанемся! Отдай мне твой дневник. Расстанемся и всё, как лучшие друзья.
— Я не могу отдать тебя этой Жаклин Бувье! Неужели я хуже её?
— За неё вся Америка. Ты уже опоздала.
— Но дневник я тебе тоже не отдам.
— Если не отдашь мне, его может забрать ФБР, они могут просто убить тебя. Я ничего не смогу сделать, как мне помочь такой беспечной любимой женщине? Ведь я же люблю тебя!
— Ты любишь не меня, даже не эту куклу Бувье – ты никого не любишь, потому что ты 35-й президент США!
— Я люблю свой народ, свою страну – это прежде всего! Потом уже сын, жена и ты, и много ещё других родных и знакомых. Я не могу в качестве президента любить одну тебя. Это же неоспоримая истина.
— А я люблю одного тебя, и только тебя! Для меня это точно неоспоримо.
— Мерилин, ты столько имела мужчин за свою ещё не долгую, но и далеко не короткую жизнь… Прости меня, но я не всегда тебе верю. Ты не можешь так любить, как шестнадцатилетняя девочка. Ты же великая артистка.
— А ты великий обманщик! Что ты говорил мне до своего президентства? Я ли не помогала тебе в твоей предвыборной компании! Народ верил Монро. Сколько сил я вложила, чтобы избрали тебя. Твоя Бувье была лишь пешкой, на которую не обращали внимания. Да, ты президент. Я не учла, что президенты должны иметь только жён, но не любовниц. Не ты ли намекал мне, что и я могу стать первой леди? Всё забыто, все разговоры напрасно. Я кажусь тебе сумасшедшей! Ты думаешь, какая-то девчонка из приютов возомнила себя первой леди? Но я ещё никогда не отступала, это не мой стиль! Я пойду до конца. Пусть разобьюсь и погибну при этом.
— Мерилин, давай не будем о грустном! Нам ещё столько жить!
— Моя жизнь скоро закончится, я это уже чувстыую. Не надо меня уговаривать, как девочку! Но мы обязательно встретимся с тобой там, на небесах, или где там ещё встречаются… Наша любовь просто так не закончится. Она вечна, как и мы с тобой!
— Мерилин, ты куда-то уходишь далёко… Будем реалистами. Наши встречи не должны повторятся. Честно говоря, я не очень-то верю во все эти загробные штучки. Мне много нужно успеть ещё сделать в этом мире. Этого ждёт Америка. Когда-нибудь потом, когда я всё успею и ты тоже, мы обязательно встретимся, обязательно!
— Лгун! Не стыдно выкручиваться и прикрываться Америкой! Извини, мне плохо, нужно принять таблетки – вот моя надежда, моё будущее…
— Мерилин, я тоже страшно занят. Давай, оставим этот разговор.
— Пока, до встречи в других мирах!

Конечно, Джон любил свою Мерилин. Конечно, он решил сделать всё возможное, чтобы она не погибла. А то, что это могло произойти, для него было просто ясно. И тут на сцену вышел Роберт Кеннеди, которому Джон мог всё рассказать, как родному брату. Роберт всё давно, как и все, видел.

Уговорить Монро он не мог. Единственный способ как-то воздействовать на неё был предельно прост. Он влюбился в эту неотразимую в своём упрямстве и красоте женщину.

Мерилин сначала ничего не понимала, она просто тосковала по своему Джону. Её жизнь, казалось, дала трещину, любимый предал… Хотя, если говорить честно, давно было ясно, что он предаст её. Ведь это она делала невероятные усилия для их сближения, для продолжения романа. Ей просто хотелось устроить свою трудную жизнь, которая всё время пыталась скатиться под откос! Сколько сил было затрачено на этого Джона! И опять она остаётся одна. Над ней повис какой-то рок.

Где-то в июне 1962 года Джон привёз с собой брата на очередное свидание с Монро. Она даже не придала этому особого значения. Такое часто бывало. Но вот Джон куда-то резко заторопился… Они остались одни с Робертом. Последний начал проявлять необъяснимую активность. Мерилин пристально всматривалась в этого Роберта. Девушка всё поняла. Её передавали из рук в руки.

Трагедия произошла совершенно незаметно. Её передали, как последнюю девку. Отчаяние, слёзы, решение как-то спасти себя – ведь всё летело под откос! В этот вечер Монро отдалась Роберту в том же доме, где проходили раньше её тайные свидания с Джоном Кеннеди. Что? Снова мистика?

Ничего нового Монро не узнала в объятиях Роберта! Новые обещания…
— О, Роберт, ты даже не представляешь, как мне стыдно спрашивать тебя о том, хочешь ли ты жениться на мне? Я существо уже много раз обманутое мужчинами, но у нас, глупых женщин, всегда есть маленькая надежда несмотря ни на что! Мы все хотим выйти замуж за принца, или хотя бы за кого- нибудь из его свиты. Увы, все такие мужчины часто оказываются уже занятыми какими-нибудь Жаклин Бувье или Этель!

Почему вы не любите своих жён, но так держитесь за них?
— Я люблю свою жену, Мерилин, у меня от неё 10 детей.
— Роберт, ты уже 10 раз намекал мне о возможном разводе и готовности жениться на мне. Где все эти полунамёки и полуобещания?
— Я конкретно тебе ничего не обещал. Ты ведёшь себя очень вызывающе, звонишь мне при Этель и чуть ли не уговариваешь меня при ней жениться на тебе. Это просто ужасно!
— Ужасно обманывать и прикидываться страстно влюблённым. Я для тебя объект развлечения.
— Мерилин, я никого не любил ещё так, как тебя! Ты мне открыла какое-то окно в этом мире. Неужели мы так и расстанемся? Бог не должен допустить такую несправедливость!
— О каком боге ты говоришь? Что бог сделал со мной и моими родными? Я дитя приютов, а кто ты? Все мои родные кончали в сумасшедшем доме, а твои умирали в славе и почестях. Ты находишь странным и порочным моё желание выбиться наверх, в ваше общество богачей и мировых политиков. Я чувствую, что могу, я уверена в своих силах, мой муж станет таким же влиятельным и известным, как все президенты нашей страны.
— Мерилин, ты забралась чересчур высоко! Как бы не упасти оттуда! Это будет очень больно!
— Вы все трусы! Держитесь за юбки этих Жаклин и Этель, вас не ждёт ничего хорошего в этом мире. Бросайте меня, как очередную шлюху! Я чувствую, что мои мечты не сбудутся, я чувствую свой скорый конец, но и вам счастья не будет. Я ваше счастье, Джон и Роберт Кеннеди! Мы скоро встретимся. Наверно, через несколько лет, там…

Её бесконечные попытки не заставили Роберта жениться на ней. Всё это длилось несколько недель – безумные встречи, долгие разговоры, мольбы о пощаде с той и другой стороны… Всем ясно было, что Роберт никогда не бросит свою Этель. Все попытки Монро только усиливали нежелание Роберта бросить жену и детей. В конце концов, он просто перестал отвечать ей на звонки.

Мерилин тоже перестала общаться с обеими братьями.

Наступил последний период её жизни. Череда разных странных связей – тут и её массажист, и шофер, и случайные знакомства… Как будто она хотела забыться, уйти от прошлого. Тут был и верный Ди Маджо и давно любимый Фрэнк Синатра, который рыдал, когда узнал о её смерти – ведь несколько дней назад он страстно любил её, несколько дней они были вместе в её особняке, и вот… Он даже как-то неопределённо начал говорить о их браке, очень неопределённо…

— Фрэнк, ты напрасно волнуешься! Я кое-что умею предчувствовать. В этой жизни я с тобой ненадолго!
Опять мистика, как и в предсказаниях с братьями Кеннеди?

Её всё время что-то беспокоило, страшно расстраивало, последний фильм, в котором она снималась, так и назывался: <<Что-то должно случится>>. Ходить на съёмки последнего фильма в её жизни страшно не хотелось, терзало состояние какой-то подавленности, ненужности происходящего… Опять эти режиссёры и артисты пристают, указывают, обижаются. Фактически, она срывала своими опозданиями или отсутствием все съёмки – фильм, в конце концов, остался незаконченным. Чего она хотела? Говорила, что устала, и это была правда. Как будто её время уже кончалось.

Телефон давно прослушивался. Зря она напугала Джона Кеннеди, сообщив о каком-то дневнике. Страх преследовал эту вечно подавленную таблетками звезду. О ней всё знали в ФБР, все её звонки, шаги, и она это чувствовала. Вся Америка знала о ей связи с Кеннеди. Как ей стало неуютно в этой Америке! Фактически, она была угрозой всей этой Америке – ведь любой скандал, связанный с президентом, мог отразиться на политической обстановке. А скандал при таком поведении Монро мог произойти в любое время. Что её мучало? Вот всё это.

Ночь. Хочется схватить трубку телефона, поговорить, рассказать кому-нибудь… Некому. Одиночество. И опять таблетки от бессонницы, таблетки от всего. Утро, головная боль… Опять таблетки. Вечер – новый любовник, алкоголь с таблетками…

И ещё о мистике. Пока делались заявления о её смерти и происходили разные события вокруг этого, тело великой актрисы лежало в морге, который находился между детским приютом и психиатрической клиникой. В обоих этих учреждениях когда-то находилась и лежала Мерилин Монро. Из обоих она постаралась бежать, но, как видите, далеко не убежала.

Колдовство Мерилин на планете продолжалось не так уж и много. Но это были годы всеобщей <<монромании>>. Её изнурительное стояние у зеркала, позы, макияж, крема – всё это повторялось изо дня в день, из года в год… Из-за этого она постоянно опаздывала на съёмки, портила отношения с актёрами и режиссёрами. Посмертная фотография актрисы снимает всё её обаяние, все её приёмы, поэтому мы видим совершенно другого человека — истинную Монро. Но эту фотографию редко публикуют, дабы не испортить великий образ. Как она сделала из себя такое чудо? Потомки расскажут. Мы не доросли до этого.

Лев Фунчиков