9 октября Сэда Константиновна Вермишева отмечает знаменательный юбилей. Не важно, сколько ей лет. Важно то, что она, как всегда, в строю, в творчестве. О ней написано много. Кроме писательства, она опытный государственник, учёный, знает государственную кухню изнутри. Она Человек вековечных   основ в своей душе, глубоко скрытой действенной теплоты патриотизма.

Читателю не составит труда набрать любой поисковик с её фамилией, ту же Википедию и её филиалы, и ознакомиться с большим жизненным и творческим путём нашей видной соотечественницы.

Сэда Вермишева, чьё имя для её поклонников запечатлено высоким творческим даром и на участи, которой то ли время, то ли судьба поставили «печать высокого избранничества», в своих работах – будь то поэзия, проза или публицистика —  всегда использует такую оптику анализа, которая приносит взгляду не просто высокую художественность, а прозорливую глубинную суть.

Да, писатель — это нерв своего времени, призванный, по словам Василия Дворцова, «творить национальную память…т.е. толковать человеку человеческое бытие…». Он живёт вместе с ним, ощущая вездесущую боль за порочащие людей пороки. Это же трагедия, «когда обрывается день, не становясь ступенькой к Храму», — уверена Сэда Вермишева. — Трагедия потому, что эта развёрнутая смысловая метафора, взятая из поэтического арсенала, означает трагедию потери перспективы.  Не одним человеком, даже не народом, нацией. В данном случае она предупреждает о    потере перспективы человечеством». Вот о чём болит сегодня сердце современного Мыслителя.

Спасибо ей за то, что в противовес толкучке литературной суеты, она выводит читателя на тропу не только благородного понимания жизни, но и личной ответственности за неё.

При этом она, как диалектик, не отделяет частное от общего, элемент от системы, видит в отрицании, в разрушении не крах, а возможность возрождения в новых условиях, на новом витке общественного развития.  И выражает сожаление, что этого порой   почти не происходит.

Писательница прибегает к таким насущным обобщениям и образам, которые вызывают неподдельный интерес у читающей публики, как это, к примеру, случилось с образом «коллективного Чацкого» в эссе «Отрицая-утверждай» или писатели в роли коллективного Чацкого».

Вывод об общегосударственном звучании эссе – вовсе не дань комплиментарности, — это оценка его прозорливой сути. Ведь   образ «коллективного Чацкого» касается нас всех. 

Мне изначально хотелось побеседовать с автором по этому поводу, и я благодарна Сэде Константиновне за согласие на этот разговор.

Светлана Демченко (С.Д.): — Уважаемая Сэда Константиновна! Ваша статья заряжена не только глубоким содержанием, но и эмоционально окрашена авторским отношением к происходящему в нашей жизни. Несомненно, высказанное мнение о современных вызовах времени, да и сам образ «коллективного Чацкого», имеет   далеко не сиюминутное звучание.  Меня обрадовало, в частности, и то, что Вы не прибегаете к каким-либо персонифицированным разборкам и обвинениям за пределами объективных закономерностей. А они, эти закономерности, состояли в том, что развал страны не мог не сказаться на многих общественных системах, жизнь которых была парализована. Это, конечно, оказалось на руку и ушлым приспособленцам из писательской среды, захватившим бразды правления и материальную собственность   творческой структуры. Но только ли писатели выступают в его роли, сетуя на нерадивую раздробленность когда-то единого творческого Союза писателей России, отсутствие взаимного сотрудничества с властью?!  Конечно, писатели сами во многом виноваты. Разве в разрушение Союза не внесли свою лепту те же, к примеру, литераторы из его т.н. Демплатформы, Пэн-Клуба, авторы некоторых СМИ, «Литературной газеты», и т.п.?  В его могильщиках побывали многие, в т.ч. и авторитетные в стране поэты и писатели. Им и сегодня неймётся. Напялив на себя тогу либералов, они готовы перечеркнуть животворную русскую классику, под видом новаций, различных ремейков растлить, уничижить народное творчество. Им это удаётся, потому что в кабинетах власти сидят проворные такие же «чацкие». Вы не находите? А, если общно, то хочу поговорить о глубинной сути образа «коллективного Чацкого» и его гениальности, поскольку он для любого времени остаётся актуальным. Я его экстраполирую не только на писателей, но и на всех субъектов-носителей критиканства. Скажите, правомерна ли такая экстраполяция образа Чацкого на другие общественные слои?

(Ред. — Сэда Вермишева. «ОТРИЦАЯ – УТВЕРЖДАЙ: Писатели в роли коллективного Чацкого» )

Сэда Вермишева (С.В.): — Правомерна. Экстраполяция образа Чацкого на все общество абсолютна верна. Вначале меня заинтересовал   образ   Чацкого в связи с крупными явлениями критического толка, такими как диссидентство, литература и авторы самиздата; а затем и правозащитное движение вроде   мемориала.

И только потом я приспособила   образ Чацкого к такому явлению, как   СП и писатели. Возникшие проблемы — производное от тех катаклизмов, к которым привело страну критиканство без позитивных альтернатив. Практически я сказала о писателях с учётом   предстоящего писательского   Съезда, и той конъюнктуры, и актуальности, которая сложилась в его преддверии.

С.Д.: — Вы имеете ввиду дискуссию вокруг судьбы СПР, развёрнутую в «Литературной газете»? И письма-обращения нескольких региональных писательских организаций?.. Предсъездовская дискуссия почему-то утопает во взаимных упрёках и обвинениях, в личностных претензиях на руководящие посты, а никак не в анализе деструктивных процессов, негативных последствий произошедшего общественного переустройства. Многие забывают о предназначении Союза, его истории, традициях и личной роли в его деятельности.

С.В.: — И это, конечно, тоже. Основные тезисы статьи были написаны раньше. Так вот, в основе своей в лице Чацкого в статье раскрыт именно образ общества как такового, не сужая его ни в коем случае, — и в мыслях этого не было, — до   писательского сообщества. Писательское сообщество — просто к месту пришлось, чтоб поддержать СП России и защитить от развала современными «чацкими» преднамеренно или по недомыслию.

С.Д.: — Конечно, такая поддержка нужна Союзу. Надо отдать должное Вашему мужеству. Ведь многие писатели просто отмалчиваются, выжидают. Так было и тогда, когда его разрушали.  Многое о событиях того времени мне рассказывал В.И. Герасин, который, возглавляя Тамбовскую писательскую организацию, покинул, по нынешним понятиям фейковый, съезд и не поддержал раскола. И вот вместо того, чтобы признать свои ошибки, его тогдашние инициаторы опять засуетились в надежде заполучить бразды правления в Союзе.

Если бы не «чацкие» во всех практически областях жизни, тормозящих движение по восходящей, успехи давались бы стране гораздо меньшей ценой.

С.В.: — Не только стране, но и миру в целом. Если проанализировать внешнюю политику многих государств, — она также заражена вирусом «чацких». Президент США Дональд Трамп, например, носится с идеей реформирования ООН, не предлагая при этом никакого конструктива, без учёта того необратимого хаоса, который принесёт разрушение этой структуры.

С.Д.: — Да уж, сегодня «чацкизм» моден. К слову, недавно в писательском сообществе активно обсуждались итоги вручения премии   Александра Невского. Многие возмущались, что дали её и Захару Прилепину.  По-моему, в данном случае писатели также выступили «коллективным Чацким». Ибо за З.Прилепиным —  г р а ж д а н с к и й  п о с т у п о к — он на Донбассе, был и в Чечне. Его личный пример учит сопричастности к судьбоносным событиям, быть честнее и ответственнее в жизни. Да, пишет порой грубо, с использованием нецензурщины, вызывающе, не художественно, но за его плечами жизнь, в которой он вращается, — жесткая и жестокая, такая, как она есть! Это не балы и не сюсюкание, а слёзы, горе и смерть, которые он видит каждый день. Он реалист. И премия-то эта присуждается не просто за литературный труд, а за патриотизм, гражданское мужество прежде всего. Не удивляюсь, что и Председатель СПР В.Ганичев подписал это решение.

С.В.: — Для меня, за редким исключением, премии давно перестали быть критерием в оценке писателя и художественного произведения. Играют роль совсем другие факторы… Тем не менее, надо признать, что у нас всегда разрешается и показушно обласкивается   один герой нестандартного типа. Вроде Е.Евтушенко. А другим тоже хочется справедливого к себе отношения. Суета сует…

С.Д.: — Разве что… Только, что дают нам подобные дискуссии? Да и радоваться успехам коллег также нужно уметь. Достойников много. Премий мало. Вы правы: целеполагающие смыслы творчества заключены далеко не в них. Критика критике – рознь.

В ходе и после распада Советского Союза стало привычным   уничижать прошлое; «демонизировать недостатки; игнорировать или отрицать достижения и заслуги». «Разделять и властвовать» научились многие, а вот созидать; критикуя и отрицая, создавать, — с этим проблемы сплошь и рядом. Посмотрите для примера на кликушество либеральных представителей, например, в телепередачах «Время покажет» и «Первая студия», то ли на господина Г.Амнуэля, то ли А.Сытина, им подобных, пытающихся всячески умалить достояния страны, в которой они живут и в статусном отношении стали теми, кем они есть, – политологами, профессорами, общественными деятелями.  Слушаешь и думаешь, есть ли у них гражданская совесть? Не им ли также можно адресовать Ваше негодование: «Стыдно жить на этом свете, Господа!»?! Они эгоистичны, безответственны в своих суждениях.  Для них не существует святынь, незыблемых нравственных ценностей.   Их стихия — мутный поток цинизма и   отрицания.    Они —  те же «чацкие»: в своём критическом раже не способные предоставить обществу какую-либо действенную положительную альтернативу.

С.В.: — В настоящее время критики так много, что она потеряла значение   и свое воздействие на общество. По принципу: собака лает, караван идет (вариант для власти) или   прочие реакции общества, — такова реальность и с этим ничего не поделаешь, и с этим надо жить.  То есть идет привыкание к   критике, и она теряет остроту и действенность. Критика девальвируется, забалтывает проблему. Это то, что мы имеем сегодня. Или, наоборот, создаются скандальные ситуации (вроде «Матильды»), не имеющие для общества принципиального значения, но общество, как пес, набрасывается на подброшенную кость, что уводит его от насущных   проблем. Чем чаще, регулярнее это происходит, тем больше шанс разменять протестные настроения общества на события непринципиального значения.   Протест выдыхается.   И за этой шумовой завесой незаметно для общества власть проводит в своих интересах какие-либо, даже негативные, реформы и пр. Шум вокруг таких надуманных провокационных действий    заглушает   и уводит общественное мнение в сторону от его же насущных проблем. Коллективного Чацкого часто проектирует, создает   и запускает в общество сама власть в своих интересах, идущих вразрез с интересами общества.

С.Д.: — Иногда я задаю себе вопрос: а правомерно ли требовать от критикующего конкретики по искоренению недостатков?  Критики системы хоть отбавляй.   Порой читаешь и спрашиваешь: ну и что? А дальше что? От такой критики попадаешь в ловушку разочарования, тупика, безысходности.

С.В.: — Правомерно. Но если таковых (созидательных) предложений не имеется, а критика действительно конструктивна, то нужно взять на заметку и отвечающему за проблему   субъекту предложить разработать предложения по искоренению недостатков.

В государстве должна существовать обратная связь между властью и обществом. Тогда власть учитывает настроения в обществе и соответственно корректирует свою политику или настроения в обществе.

С.Д.: — Возможно, наши претензии к «чацким» не обоснованы? Ведь, как Вы пишете в эссе, в советское время этот образ рассматривался как положительный? Почему?

С.В.: — Кстати, о деструкивной сути Чацкого в досоветское время писали многие классики. В том числе А.Пушкин, Н.Гоголь, Ф.Достоевский, И.Гончаров, А.Блок, и др. Но советское литературоведение эти оценки игнорировало. Не будем забывать, что в советское время существовала жесткая цензура, как и не менее жесткая самоцензура ввиду того, что советский режим был режимом репрессивным, и отклонение от допускаемой критики    обернулось бы для критикующего   определенным образом. Стрелы же в прошлое — допускались.  Но любовь к произведению Грибоедова, поистине гениальному, определялась наличием в его критике глубочайшего обобщения.  Например, » Служить бы рад, прислуживаться тошно»; «Жить с ними надоест, и в ком не сыщешь пятен?..»; «А судьи кто?»; «Дома новы, а предрассудки стары»; «Да и кому в Москве/ Не зажимали рты обеды ужины и танцы?»; “Поверили глупцы, другим передают,/Старухи вмиг тревогу бьют – /И вот общественное мненье!” и т.п.

С.Д.: — И в заключение: что Вы скажете в   юбилейный день всем тем, кто не доволен жизнью в своей стране, кто ищет счастья на чужбине? Не грибоедовское ли «Когда ж пространствуешь, воротишься домой,/И дым Отечества нам сладок и приятен!»?

С.В.: — Но ведь Чацкий это сказал в самом начале, по приезде в Москву… А последнее его заключительное слово «Карету мне, карету!». Отношение к этому у меня двоякое: если существующий порядок   не удовлетворяет не только тебя, но и общество, — то надо искать пути противодействия, противостояния нежелательным явлениям; а, если общество принимает существующий порядок, для тебя же он неприемлем, — ты волен, и это естественно, предпочесть   отъезд пребыванию в чуждой тебе атмосфере.  Родина — не пейзаж и березки, да цветики – семицветики, — а социальный климат, понятийная система, ее структура и ее императивы.

С.Д.: — Согласна: не только берёзки…но и без них душа болит. Таким образом, Вы оправдываете отъезд Чацкого?

С.В.: — Это называется расхождением с обществом, конфликт с обществом.  Как его разрешить, на чьей стороне правда, — вопрос сложный. Это трагедия личности… Или, по крайней мере, драма, но индивидуального характера. От этого не легче.

С.Д.: – Спасибо большое за беседу. Сердечно поздравляю Вас с юбилеем. Здоровья Вам и новых творческих находок. Берегите себя! Вы нам нужны!

Беседовала Светлана Демченко