Писатели – маргиналы?

Сразу скажем: статья Валерия Румянцева «Куда уходит современная поэзия?» в журнале «Клаузура» (2018, февраль) замечательна – во-первых, по причине актуальности поднятой темы и, во-вторых, по качеству, языку, форме, стилю изложения, а главное – честности и заряду оптимизма (несмотря ни на что). Но ситуация в современном мире действительно так сложна, что для поэзии она как будто не самое лучшее время.

В самом деле: на дворе глобализационный и цивилизационный кризис, экономический спад, нравственное одичание, языковая деградация, к тому же, непомерно растут услуги ЖКХ, постоянно грозятся повысить пенсионный возраст, чтобы сразу после завершения трудовой деятельности гражданин незамедлительно отправлялся к праотцам. На этом удручающем фоне из общероссийского реестра вычёркивают профессию писателя, и бывший «инженер человеческих душ» оказывается выброшенным из жизни, без средств к существованию и безо всякой надежды на добрые перемены. И если он ещё не пополнил нижайшие ряды социальной лестницы, не стал люмпеном, не встал с протянутой рукой, то это почти чудо.

Раньше на обочине жизни оказывались алкоголики и тунеядцы, ведущие антиобщественный образ жизни, словом, всяческие маргиналы и асоциальные элементы. Ныне нашему брату писателю сказали: выживай, как знаешь, дело хозяйское. Выживет ли писатель? Это вопрос почти риторический, но маргиналом он уже точно стал, балансируя на гранях классовых границ.

Поэзия – искусство совершенного общества

Главный постулат нашей статьи сформулируем тоже сразу: поэзия жива и более того – поэтический гений в русской литературе был, есть и будет, поскольку появление гения – прерогатива небес, от нас это не зависит, однако гений – явление крайне редкое (и это – тема отдельного разговора).

Тем не менее, продолжая дискуссию, отметим, что поэзия из нашей жизни никуда «не уходила», и её никто «не убивал»; да, сегодня действительно такова ситуация, когда «Всё больше золотой телец / огнём охватывает души. / И алчность множество сердец / сгубила – и ещё задушит». Хотя почему-то думается, что для поэзии обстановка была не самой подходящей чуть ли не во все обозримые эпохи, исключая, может быть, легендарно-былинные времена боянов-песнотворцев. Дело в том, что в идеале поэзия – это искусство некоего совершенного общества, в котором уже все проблемы и вопросы решены (политические, территориальные, экономические, религиозные и т. д.), и человек имеет возможность духовно расти, совершенствоваться, стремясь слиться с божественным «Я».

Но времена, как известно, не выбирают, и потому поэты вынуждены приноравливаться к тому, что есть, пытаясь гармонизировать пространство, но не всегда и не у всех это получается, многие ломаются – одни добровольно уходят из жизни, другие – начинают петь осанну правящему режиму, а третьи… тихо творят, но их «с опытной душой» очень мало.

Поэту, по нашему твёрдому убеждению, нужно иметь мужественный характер, крепкие нервы и огромную силу воли, как бы странно это ни звучало. А образ поэта, оторванного от жизни и витающего в эмпиреях, создан теми, кто не знает, что такое настоящий поэтический труд. Ведь подлинный поэт – это всегда призыв на эзотерическую битву, это всегда призвание на метафизическое поприще, где сталкиваются силы Добра и силы Зла. Где уж тут устоять с нервишками, как у кисейной барышни?

Автор прав во многом, рассматривая причины упадка в поэзии, отсутствие ярких поэтических дарований, хотя поэтов как будто много. И заметим, они все – в своих кланах (об этом – позднее). Среди этих причин автор (наряду с другими) отмечает «наступление информационных технологий», «потерю читателя», «графоманизацию поэзии», «исчерпанность псевдоконцепций», «усталость системы», «политику государства по снижению интеллектуального уровня и общей культуры народа» и др.

Где гении?

И вот он – главный вопрос: почему ныне не видно и не слышно поэтических гениев?

Информационные технологии – не причина для отсутствия на поэтическом небосклоне гениального дарования, может быть, как раз наоборот – есть возможность широко публиковать свои опусы. Разве не так, господа сочинители?

И дело не в «потере читателя». Более того, читатель есть, и читатель талантливый! И потому он хочет, он жаждет талантливой поэзии, он ждёт её и, уверяем, появись на телевизионном экране такой автор со своими стихами – это, как сейчас говорят, взорвало бы аудиторию. Почему именно на телевизионном экране, думается, объяснять не надо – это информационное средство нынче правит бал. Словом, кто «в телевизоре», тот и влияет на умы, ибо именно он и есть хозяин жизни или к таковым вхож, выполняя их волю.

Графоманизация поэзии – тоже не причина, графоманы были всегда. Более того, в дореволюционной России умению рифмовать, складно сочинять простенькие вирши, как известно, учили, и каждый образованный человек мог к случаю написать что-нибудь рифмованное. Но все понимали, что это – не поэзия, а лишь проявление уровня образованности, и потому к профессиональным литераторам себя не причисляли.

Исчерпанность… – тоже не причина. Мы бы добавили к этому ещё один штрих, о котором любят упоминать некоторые литераторы, жалуясь не только на исчерпанность концепций, но и исчерпанность тем. Сколько таких горе-литераторов, закатывающих глаза и заламывающих руки в вечных поисках темы. Нам же всегда это было смешно и странно, что значит – поиск темы? Это же нонсенс! Да этих тем такое громадное количество, что в них можно утонуть, и они сами нас находят. Одной жизни не хватит, да что одной – двух, трёх, десяти, чтобы высказать то, что рвётся из души. Так и хочется сказать таким сочинителям: да выгляните вы в окно, да посмотрите вглубь себя, да оглянитесь назад, да подумайте о будущем, и вот они – темы: современность и её реалии, душа человека, историческое прошлое, грядущие века. Это же космос… Как можно говорить об отсутствии тем и их исчерпанности?! Иногда думается, что человечество по-настоящему ещё и не приступало осваивать многие из них, и у него всё впереди! Да, светочи были, и какие – В. К. Тредиаковский, М. В. Ломоносов, А. С. Пушкин, Ф. И. Тютчев, Л. А. Мей, В. И. Даль, А. Н. Афанасьев, М. О. Меньшиков, Н. Ф. Федоров, Д. И. Менделеев, И. А. Ильин, К. Э. Циолковский, А. Л. Чижевский, Н. С. Гумилев, Д. Б. Кедрин, Н. А. Заболоцкий, Н. И. Тряпкин…

Усталость системы… Как это понимать? Это же чрезвычайно многосложная тема, чтобы о ней сказать в двух словах. Поэтические школы? Может, они и ушли в прошлое, да и Бог бы с ними, ведь все они были лишь определённым этапом, высветив какие-то характерные черты своего времени, сделав своё дело, как тот самый мавр, и всё.

Кларитизм – как новая поэтическая школа. Кто с нами?

Думается, что искусственно вызывать к жизни какие-то новые поэтические школы не стоит; надо будет – они появятся сами, как джин из бутылки. К тому же, сделать это очень легко, можно даже не сочинять манифест, а лишь объявить о её создании и таким образом обозначить своё авторство и утвердить себя её основателем и идейным вдохновителем. Хотите пример? Извольте.

Мы можем прямо сейчас, что называется, на глазах почтенной публики придумать новое литературное течение или школу, объявить это во всеуслышание, так сказать, задекларировать и заявить на весь мир. Самое удивительное, что заявленный принцип новой поэтической школы ничуть не расходится с нашими убеждениями. Пусть это будет, например… кларитизм. Что это такое? Объяснимся. Нам всегда импонировала ясность поэтической речи, её чистота и прозрачность, строгая последовательность и логическая стройность, её мудрая красота и стремление к божественной гармонии. Таким образом, положим в основу новой поэтической школы принцип ясности, но как это слово звучит по-латыни? – Claritas, у нас ведь так любят иноязычные термины. Стало быть, название поэтической школы – кларитизм, следуя которой писать надо clarе, то бишь, ясно. Вот и всё.

Удивительно и то, что эту шутку кто-нибудь обязательно повторит, процитирует, кто-то не поймёт, и вполне возможно, найдётся такой автор, который воспримет это всерьёз, дополнит своими размышлениями и т. д. Потом вообще забудется, что это шутка, и всё – появятся последователи этой поэтической школы.

В конце концов, объявил же когда-то Казимир Малевич о создании супрематизма, а Михаил Ларионов – о создании лучизма. А люминизм Вениамина Кисина помните? Был и такой. Так чем наш кларитизм хуже? Как говорил Николай Тряпкин, «кто с нами за вешние плуги? Кто с нами?». Но это, безусловно, шутка.

Мечты идеалиста

Однако школы школами, но основные направления в поэзии были всегда и, вероятно, останутся ещё надолго, а их, по сути, всего два – либеральное (западническое, демократическое, реформаторское) и консервативное (славянофильское, патриотическое, почвенное). Хотим мы этого ли не хотим, а поле битвы у нас одно, и борются на нём представители всего лишь этих двух литературных лагерей. Разве не так? Посмотрите на журналы – по какому принципу они разделены? Именно по этому: печатают только своих, либо тех, либо других. Посмотрите на литературные конкурсы, с ними ситуация ещё хуже: одни, Господи прости, чаще всего дают премии тем, кто хлеще обругает Россию-матушку, смачнее плюнет в её прошлое или гаже выругается. Для таких деятелей (например, призывающих бомбить Россию) даже музеи открывают (появились такие прецеденты). Другой стан литераторов за участие в конкурсах тоже предпочитает вручать денежки (хоть и значительно поменьше) своим представителям. Конечно, это вроде правильно: зачем чужих-то кормить?

Но нам почему-то думается, что большая ошибка нашего времени – отсутствие объективного, независимого печатного органа, отражающего литературный процесс в целом; отсутствие государственных издательств и вообще государственной поддержки. Понятно, что это мечта идеалиста, но что делать, хоть помечтать об этом. Но ведь именно отсюда и появление этих «знаменитых бездарностей», выдающих себя за корифеев; именно отсюда и снижение читательского интереса, но повторяем, читатель заждался – так же, как когда-то «караул устал». Он жаждет талантливого слова! Он так соскучился по грамотному слову, мудрой и певучей речи, благозвучному и ясному слогу! (О! Наш кларитизм-то к месту!)

У нас вообще уникальные люди – при том, что многие терпят большую материальную нужду, они всё ещё живут, томимые подлинной духовной жаждой.

Есть ещё одна черта нашего времени: даже внутри этих двух станов существуют кланы, жалующих, понятно, только своих. И что делать поэту – присоединяться к одному из них или в одиночестве (которое никогда не бывает гордым) творить свои вирши? С одной стороны, он стремится к общению, ему хочется интеллектуального общества, творческой атмосферы, возвышенно-одухотворённой среды, и вот он выныривает из своей скорлупы и что он видит? Разделение на эти самые кланы, где от него требуют не творческой самостоятельности, а всего лишь умения дудеть в нужную дуду, и он чувствует, что ему нигде нет места. Действительно хаос. И он снова замыкается в себе и уходит в свою скорлупочку, а ведь это бывает опасно и трагично.

И в который раз вспоминается эпизод из жизни Нико Пиросмани, когда его, талантливого и нищего художника, пригласили на заседание Грузинского художественного общества, и он, не избалованный жизнью, чистый душою и наивный, словно ребёнок, появился в красивом, сияющем зале среди лощёных, холёных людей. И немного растерявшись в этом великолепии, он предложил поставить посередине города большой дом с большим самоваром, за которым бы собирались художники, пили чай и говорили об искусстве, ведь он видел в них братьев, родных людей, думающих и чувствующих, как он сам, и значит разделяющих его идеализм и максимализм. Но его не поняли, не услышали, и его душевный порыв был воспринят как странная выходка пожилого человека, хотя в нём, как нам думается, образец высшей человеческой мудрости.

Вселенная рождена для счастья

Вот и мы наивно мечтаем об объективности, высшей справедливости, независимом печатном органе, появлении государственных издательств… И вообще об отсутствии Зла в Природе, во Вселенной, о торжестве великой гармонии, о музыке сфер, ведь наша Вселенная рождена для счастья – так же, как и каждый человек.

И потому так грустно читать, и слышать о снижении общего уровня культуры, хотя сейчас это действительно так. Иногда кажется удивительным, как вообще человечество ещё существует? И как жив наш дух, стремящийся к свету?

И всё же… Несокрушимый, уверенный, убеждённый оптимизм почему-то живёт в душе. Именно он сейчас диктует эти строки – о том, что эзотерическая битва на Поэтическом Поле рано или поздно завершится, и совершенно очевидно, чем она закончится.

И потому у нас нет никаких сомнений в присутствии гениев в современной жизни, в том числе и в поэзии: он (или даже они) – есть, просто общество о них пока не знает – либо в силу того, что с печатными публикациями нынче трудно, либо по другим причинам. Или же оно не готово их воспринять – это уже по причине того самого человеческого фактора, когда невозможно представить, что некто N. – гений, ведь даже о А. С. Пушкине, М. Ю. Лермонтове, Ф. И. Тютчеве и других русских корифеях стиха при их жизни никто так не говорил. А. С. Пушкина называли повесой, М. Ю. Лермонтова считали человеком с несносным характером, стихи Ф. И. Тютчева не имели известности. Как писал С. Д. Довлатов – сказывается «пагубная близость гения». Но ничего, это не страшно, мир о них обязательно услышит, ведь космос не может оставить человечество без светочей. Иначе оно просто не будет знать, в какую сторону ему двигаться, а вектор указывают именно гении, ведомые, в свою очередь, кем-то свыше.

Любовь Рыжкова