Жил – был кабачок. И вот вроде бы ещё несколько дней назад его совсем не было. А тут при удобрении, да поливе. Взял, враз и вырос. Большущий белый кабачок был виден издалека. Бабушка Лида всё ходила по огороду, занималась окучкой картошки, и  твердила:

— Вот бы не забыть срезать кабачок – то, а то перезреет.

День за работой, как и завсегда на белом свете закончился быстро. Бабушка Лида окучив десять рядков, перекрестившись, пошла в свой дачный домик. После истопила баньку, похлестав себя берёзовым веничком, испив своего домашнего резкого квасу, поужинав улеглась спать. Так вот получалось, что последнюю ночь жил кабачок на природе. И он разговорился с жителями огорода:

— Вот морковка хорошо тебе, ещё до самой осени будешь любоваться миром.

Ничего не ответила на слова кабачка морковка, лишь ветер слегка шевелил её ещё хрупкие стебельки.

Помолчал с минуту кабачок, и заметно погрустневшим голосом продолжил:

— И почему так создано? Картошке, свекле до осени жить на огороде и радоваться, а меня завтра привезут в город, пожарят на сковородке, и всё конец радости.

Всполошилась на слова кабачка клубника:

— Ну что ты кабачок приуныл. Меня ведь тоже сейчас собирают, да едят. Мы для того и созданы, чтобы людей накормить. Лето быстро заканчивается, но у каждого растения свой срок. Не надо печалиться большой, белый  кабачок, мир всё же интересен, как ни посмотри. Пока бабушка Лида спит, мы все растём, а как радуется человек урожаю, и урожай этот мы и есть, это ли не сказочное чудо.

Включился в беседу и смородиновый куст:

— Что тут толковать, кого раньше, кого позже съедят. Главное, что все мы пользу человеку приносим, через нас люди добрее становятся. В нас ведь витаминов не счесть, вот человек поест нас, восстановит свои силы. И нам всем от этого радость. Как же не радоваться, когда ты пользу приносишь,  маленьким детишкам, бабушкам, дедушкам, да родителям этих самых детей.

Так всю ночь и проговорили овощи да ягоды на огороде. А утром собираясь на автобус, бабушка Лида, и вправду срезала большой кабачок. Привезла его домой себе в квартиру, и положила его под кровать, потому как под кроватью было у неё прохладно. Вскоре под кровать наложили больше двадцати кабачков. Наступила осень, потом пришла долгая морозная зимушка – зима. Пришло время, и наступила весна – красна. Кабачки к тому времени были все съедены домочадцами. И вот остался один этот самый разединственный большой белый кабачок, который думал летом, что его быстро съедят. Заглянула как – то бабушка Лида под кровать, достала кабачок, и показалось ей, что он уж портиться начал. Попросила внука Прошку, чтобы тот вынес кабачок на помойку.  Мальчик вынес кабачок, и положил его не далеко от мусорных баков. Лежал кабачок на прохладном весеннем ветру и рассуждал:

— Вот ведь я какой. Думал, что поджарят меня летом, а вышло, что пролежал всю зиму под кроватью, и теперь вот на помойке. И выходит, что не послужу я людям.

Вспомнил кабачок про клубнику, смородиновый куст, и от дум таких расплакался:

— Вот, стало быть, пропадаю я горемычный.

Когда мальчик Проша выкидывал кабачок, то это дело увидел идущий по дороге дедушка Ваня. Жил дед один, жену давно похоронил, два сына его жили семьями отдельно в других городах. Пенсия его была маленькой. Потому, как трудовая книжка его сгорела в деревянном здании, в организации где он работал. Случилось это перед выходом на пенсию в страшные девяностые годы. Шофера его друзья, ходили по судам восстанавливали документы. А вот дядя Ваня был другой породы, махнул по Шукшински рукой, и жил получая крохотную пенсию. И зачастую бывало, заплатит за квартиру, за свет. И почти ничего у него не оставалось. Покупал только самую дешёвую крупу, и варил. Так вот. Дедушка направлялся к православному храму, и подумал, что надо бы после церковной службы посмотреть выброшенный кабачок.  Прошло с тех пор почти три часа. И вот Иван подошёл к тому месту, где лежал одинокий кабачок. Взял его в руки, пощупал, подумал о чём – то. Затем достал тряпичную свою старенькую сумку. И  дед уже несёт в сумке поклажу, и думает, а кого бояться – то. Никого вокруг нет. Я ж в своей  России живу. На своей земле, стало быть. А вслух он меж тем потихоньку рассуждает:

— Вроде на вид ничего кабачок, но пока не разрежешь, не определишь.

Так неспешной походкой по причине старости, а было ему восемьдесят пять лет, дед Иван доковылял до дому. Поднялся на третий этаж. Сел на диван, померил давление, выпил таблетки. Немного переведя дух, пошёл на кухню. Достал кабачок, разрезал его на доске. Выросший в деревне, и знавший военное голодное детство из собственной жизни. Дядя Ваня быстро определил, что кабачок годится на еду. Аккуратно не торопясь, он очистил кабачок от шкуры. Сделать это было уже трудно, шкура оказалась от залежалости невероятно твёрдой. Но ножи в доме старика были всегда острыми, всю свою жизнь он проработал шофёром, строил Братск с самого его начала, а стало быть к жизни был приспособлен. Порезав кабачок на кусочки, дедушка сделал на сковородке овощное рагу. Кабачок был большим, поэтому вторую половину кабачка Иван положил в старенький холодильник. Семечки же кабачковы, разложил на просушку. Дед говорил так:

— Зубов – то у меня нет грызть семечки, так я их голубям отдам, ух рады будут шельмы окаянные.

Говорил он эти слова неспроста, шибко любил голубей дед, всегда их кормил, и был не доволен, что не все так люди делают.

Насытившись нежданной жарёхой. Дед Иван помолившись на образа заснул. В эту ночь он не просыпался от высокого давления, и проспал всю ночь, словно младенец.

А в холодильнике лежала уже половинка кабачка, но странное дело кабачок продолжал думать, но думы его на этот раз были хорошие. Он снова вспомнил про клубнику, смородиновый куст, и размышлял о том, как же правы были его огородные друзья. Мы для того и созданы, чтобы накормить людей…

Деду Ивану снилась его жена, дети. Проснувшись рано утром он сразу вспомнил о жаренном кабачке, достал с холодильника сковородку, и стал подогревать. В этот день к нему в гости пришёл его друг Толик, и они вдвоём с аппетитом доели всамделишно аппетитную жарёху. Дед Иван рассказал Толе о кабачке. Нет, не был сильно удивлён словам дяди Вани, Толя. Он и сам подбирал выкинутые кабачки…

Анатолий Казаков