К 138-летию Саши Чёрного (Александра Михайловича Гликберга) – русского поэта Серебряного века, прозаика, журналиста, известного автора популярных стихотворных фельетонов

Эпиграф:

 — В дверях показался широкоплечий, коренастый человек в чистеньком, свежем вицмундире. Почистил рукав, запачканный карточным мелом, сдул пушинку с бархатного, цвета темного мха воротника, медленно разгладил черные, глянцевитые бакенбарды. Посторонний человек, осмотревши плотную фигуру, зоркие маленькие глаза, крепкие щеки, пушистые баки и прислушавшись к твердым нотам его баска, непременно бы решил: капитан дальнего плавания. Но какие в Житомире капитаны? Откуда им взяться? Не плоскодонной же лодкой на Тетереве управлять… —

(Саша Чёрный, рассказ «Житомирская маркиза»)

Некий статный гражданин средних лет, усатый, в габардиновом пальто, подбитом открытым лисьим мехом на воротнике, и мерлушковой папахе вошёл в пивную и заказал тарелку груздей и графинчик водки. Лицом он был он величав, взглядом – надменен и  иронично меланхолен, а средний палец его правой руки украшал бросающийся в глаза перстень с очень крупным бриллиантом (бриллианты таких размеров, как правило, бывают фальшивыми).

За соседним столом примостилась любопытная низенькая старушка. Звали старушку Аглаей, подбородок у неё был покрыт нежным белым пушком, шейка   морщинилась, губы были коровьими, глазки – глупенькими, но живенькими. Она родилась в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году в Константинополе, ещё ребёнком была перевезена в Россию, по достижению  возраста  определена на Бестужевские курсы, примерно училась и вообще подавала надежды, но была поймана на воровстве. Поэтому с курсов была отчислена, много страдала, мыкалась по заграницам.

Например, проживала в Париже, где выдавала себя за немку и занималась проституцией. В которой достигла определённых успехов и даже пользовалась спросом, особенно у застарелых вдовцов, клерков средней руки и студентов. Сейчас она жила в приживалках у помещицы Дуевой и любила выпить и закусить скоромным.

Половой, выслушав заказ усатого, согнул калачом руку и, боднув головой воздух, умчался. Проходя мимо старушки, он приподнял верхнюю губу и издал при этом чуть слышный фыркающий звук, что означало презрение. Аглая сделала вид, что жеста не заметила, а фырканья не услышала.

Ишь, какие ноги-то у него, подумала про полового боязливо-настороженно. Коромыслом. Такого только в краковяки выпускать.  И сам, похоже, чёрт нерусский. Может, из каких, которые с верблюдами ходят. Может, какой египетский.

Половой появился снова, с графином водки и глубокой эмалированной миской, доверху заполненной груздями, даже на расстоянии источавшими ядрёно-ароматный дух. Обслужив усатого, он вернулся на кухню и в руке наотлёт принёс оттуда старушке большую рюмку водки, а на дешёвой фаянсовой тарелке — блин с маслом. Во взгляде полового, обращённом к старушке, теперь присутствовали снисхождение и мимолётное сочувствие. Оказывается, он пока что не растерял остатки совести.

Усатый выпил, крякнул, подцепил вилкой грибок – и вдруг наткнулся на любопытный старушечий взгляд. Взгляд показался знакомым, и вскоре он его разрешил. Старушка удивительно походила на мадам Жужу из модного парижского салона, располагавшегося в районе площади Инвалидов, куда усатый всякий раз захаживал. Он был консерватором, поэтому в салоне всегда выбирал одну и ту же. Её звали Бригитт, и она была то ли румынкой, то ли  еврейкой с немецкими корнями. У Бригитт были могучие груди, широкие плечи и низкий тяжёлый лоб. Во время занятий любовью она стонала так, что тряслись канделябры.

Но сидевшая сейчас напротив, была, конечно, не Бригитт. Откуда ей здесь взяться! Кругом одни ряженые, подумал усатый со вздохом. Как же меня утомляют все эти неэстетические ассоциации! Нужно срочно уезжать в Берлин. Или, в крайнем случае, в Хацапетовку.

Он положил на поднос екатерининский рубль, принял сдачу, оставил половому на чай и, гордо неся голову, удалился. Старушка допила из рюмки, сладко мурлыкая, облизала тарелку, вздохнула и поднялась со стула. Пора были идти в поместье. Хватит на сегодня. И вообще, пора было о Боге подумать…

Алексей Курганов

Фото с сайта «Прогулки по Москве»