Книга «Шекспир», вышедшая в издательстве «Художественная литература», – посмертное издание молодого поэта, эссеиста, художника, трагически погибшего в 19 лет – в августе 1999 года. Это случилось два десятилетия назад, в шаге от нового века.

Когда внезапно обрывается юная жизнь, – невозвратно исчезает с лица земли чей-то мир, не успевший осуществить себя в полной мере чувств, идей, творений, навсегда унося с собой в небытие загадку своих человеческих возможностей.

Ранняя зрелость ума выдаёт натуру одарённую, а своеобразное художественное восприятие мира – ещё и творческую натуру. Читая дневники Ильи Тюрина, обнаруживаешь у него оба эти качества. Замечаешь его способность видеть мир в каком-то ином, небытовом измерении.  «Трагедия человека, при условии, что он поэт, в его судьбе уже состоялась: вторжение поэзии в любую жизнь и есть трагедия человека. Поэт говорит не так, как говорит человек – и со временем это начинает определённым образом направлять его мысли», – запишет он за три года до своей гибели.

Родившись в Москве в Сокольниках в семье журналистов, Илья с раннего возраста начал испытывать тягу к творчеству и к познанию мира. В 17 лет он написал своего Шекспира.

В краткой аннотации к книге читаем: «Драматические сцены «Шекспир» принадлежат к наиболее ярким и загадочным произведениям Ильи Тюрина».

И это действительно так. Видно, продолжая шекспировскую игру в загадки и тайны, которыми окружено имя великого драматурга, Илья Тюрин по этим же законам попытался создать пьесу о самом Шекспире. Хотя главное действующее лицо, Шекспир, существует в пьесе опосредовано через других персонажей.

Рисунок Елены Долговой

Используя афористический язык, поэт затевает с нами некую исследовательскую и литературную игру. И именно этот стилистический приём позволяет каждому взглянуть на события пьесы под своим собственным углом зрения. Он оставляет нам огромное пространство для фантазии: увидеть в произведении что-то своё и трактовать на свой лад. Такой подход поистине оригинален.

Читая пьесу, невольно втягиваешься в игру, складывая в уме творческую головоломку. Поэтому пьеса привлекает внимание литературных критиков, художников, режиссёров, для которых на этих страницах находится немало интересной работы, открывается свой Шекспир.

И вышедший сборник тому подтверждение: сама пьеса, изданная на двух языках, русском и английском (в прекрасном переводе Натальи Дубровиной) занимает лишь треть объёма книги. Две трети – это сопроводительные материалы – работы критиков, иллюстрации к тексту, история сценической постановки пьесы.

Художнику-иллюстратору Елене Долговой пьеса «Шекспир» увиделась в плавном перетекании исторических образов автора и персонажей в современные; в слиянии  времён средневекового Лондона и России конца 20 – начала 21 века. Благодаря мастерски выполненному художественному оформлению (В. Гусейнов, Е. Долгова) книга первая начинает разговор с читателем, конечно, на образном, но очень понятном языке. На тёмно- бордовом фоне, цвета пролившейся крови, цвета шекспировских страстей, очерчен земной шар, глобус, на поверхности которого, как на ленте мёбиуса, плавно перетекают друг в друга и театр «Глобус», и звёздное небо, и Земля, и Вселенная, и Вечность. И мы понимаем: «Весь мир – Театр!»

Обложка книги «Шекспир. Сцены»

Илья Тюрин

Только не стоит забывать, что Театр – это не только зрелище и весёлое развлечение…

В пьесе «Шекспир. Сцены» заключительные слова финального монолога Актёра в роли Гамлета «Но даже перестроенному веку вам не прибавить дней»  звучат суровой истиной.

Что ж, сделаем следующий шаг, соорудим «средневековые улично-площадные подмостки» и поиграем в пьесу И. Тюрина «Шекспир. Сцены». Ведь «Книга должна жить».

Но вначале маленький пролог.

Много тайн связано с именем Шекспира. Исследователи его творчества до сих пор не пришли к единому мнению об авторстве всемирно-известных литературных шедевров.

Книга И. Гилилова «Игра об Уильяме Шекспире или Тайна Великого Феникса» как раз затрагивает одну из интереснейших тайн человечества: кто писал под именем Шекспир? кто же он на самом деле? Граф Рэтленд, получивший образование в Оксфорде или неграмотный ремесленник по фамилии Шекспир, ставивший на документах крестик вместо подписи, или талантливый актёр, сочиняющий свои пьесы по ходу репетиций, или кто-то ещё? В книге анализируется множество версий и их доказательств, но однозначного вывода нет. Тайна остаётся тайной. И эта мировая загадка притягивает к себе исследователей и по сей день.

Интересно раскрыта и художественно осмысленна эта тема в пьесе молодого поэта, эссеиста, драматурга Ильи Тюрина «Шекспир» (сцены). Герои его произведения тоже пытаются установить автора новой постановки пьесы «Гамлет» в театре «Глоба». Но каждый герой имеет на то свои причины. Сами же сцены «Шекспир» – это размышления о природе творчества и возможностях поэта, об этике и морали, господствующих на театральных подмостках и в обществе, о вечных и непреходящих ценностях, о таланте, который всегда является даром свыше.

Ну а теперь – небольшое представление пьесы и её персонажей.

Несмотря на видимую простоту идеи этой драмы: кто автор неизвестно, но у нас осталось имя и великие произведения; и простоту сюжетного построения: в первом акте все действующие лица идут в театр «Глобус» на «Гамлета», а во втором – идут из театра, – эта небольшая пьеса глубока по смыслу и вмещает в себя массу этических и философско-эстетических идей. В этом маленьком эпизоде из жизни Лондона противопоставляется высокое и низкое. Это некая квинтэссенция морали, нравственности, которую выработало человечество за всю историю своего существования.

Семь персонажей пьесы, как и всё её действие, выписаны достаточно условно, некоторые из них даже эпизодично. Но этого вполне хватает, чтобы точно обрисовать театральную среду, в которой всегда соседствуют Бог и Кесарь. Отсутствие конкретизирующих деталей, излишних подробностей, громоздких предлагаемых обстоятельств нисколько не обедняет пьесу, не делает её менее понятной, наоборот, такая лаконичность придаёт ей некий стиль, шарм, изыск, особенность.

В начало действия нас вводит одна маленькая ремарка «Лондон. Около 1600 года.». Краткие ремарки, как маленькие указатели будут вести нас по всей пьесе, обращая наше внимание на важные смысловые моменты, раскрывающие происходящее.

Итак, место действия определено. И следует очень поэтичное начало пьесы. Автор выбирает сонетную форму и из хорошо знакомого, привычного нам, современного мира переносит на несколько столетий назад «на кладбище давно умерших дум». Силой воображения он заставляет нас представить этот путь. А дальше уже всем управляет талантливое, вдохновенное перо творца, создателя, автора, позволяющее нам следовать за ним: «Но каждый звук при этом спуске павший, Даст сил руке, их смерть не испытавшей.».

Пьеса Ильи Тюрина, малодиаложна. В основном, она строится на монологах действующих лиц, которые повествуют о событиях, как и было принято в старом театре. Примечательно, что у шекспировских героев нет психологических подтекстов (это более позднее нововведение в литературе). Все характеры достаточно ясны и понятны. Они, о чём думают, о том и говорят. Илья Тюрин использует тот же приём. Но, помимо этого, он даёт нам ещё одну очень важную подсказку, чтобы мы могли с первых же строк проникнуть в суть происходящего. В ремарках Илья дает краткие характеристики персонажам: актер в роли Гамлета; издатель ворованных пьес; ценитель, молодой человек. Это даже не характеристики, а намёки на основные, главные черты характера, в соответствии с которыми и будут действовать герои. Получилась некая параллель с масками театра дель арте, где за каждым персонажем навечно закреплена присущая только ему функция. И злой всегда будет злым, а глупый – глупым, да и только. В этих литературных приёмах следует искать ключ к трактовке пьесы Ильи Тюрина.

Безусловно, самый ёмкий персонаж – Актер в роли Гамлета. В этот образ вложен взгляд на статус актера, на его место в театре, в жизни, искусстве, на взаимоотношение с другими людьми. В пяти небольших монологах отражена вся театральная этика

К.С. Станиславского. Актер в роли Гамлета – не потому, что он играет эту роль, а потому, что он живет этой ролью, проживает ее, как свою собственную жизнь. Актера, если он настоящий актер, а не фигляр «Для развлечения стоячих мест, Для ублажения сидячих мест» волнуют вопросы жертвенности искусству – принести себя в жертву театру, забыть о своих амбициях, желаниях – «Любить искусство в себе, а не себя в искусстве». Волнуют вопросы высокой нравственной функции, которые выполняет актер, выходя на сцену – «Священнодействуй или убирайся вон». Актер ищет ответы на свои вопросы, как Гамлет искал ответ на вопрос, закравшийся в ум человека конца средневековья: «Есть Бог или нет?» – «Быть или не быть?»

Гамлет (рисунок И. Тюрина)

Актер (персонаж пьесы Ильи Тюрина) видит противоречие, конфликт между Божественным назначением искусства «Театр – это храм» и тем, в каком качестве нужно искусство публике. Он пытается осознать свое место среди людей, кем его считают в обществе, за кого принимают в этом мире. Их, подчас, пренебрежительное отношение к нему оскорбительно. Такое высокое бескорыстное служение любимому делу чаще всего воспринимается обывателем в лучшем случае, как жизнь не от мира сего, в худшем – как сумасшествие.

«Пойду за этим сумасшедшим», – говорит издатель ворованных пьес, абсолютный профан в области литературы, заботящийся только о коммерческой стороне своей деятельности. Его не интересует духовная ценность того, что он печатает, его интересует выгода, которую можно извлечь, если украсть пьесу и не заплатить автору гонорар. Он принадлежит к категории дельцов, способных думать только о наживе, его отличает интеллектуальная убогость. Он слышал звон, да не знает, где он, и думает, что Гамлет – это и есть автор пьесы, а не её герой. Он не способен отличить сочинителя от персонажа. Ничто не имеет значения, кроме денег – вор есть вор – круг замкнулся.

Но разве уж такой большой грех обмануть ближнего своего?! Надувательство встречается на каждом шагу! Есть грехи и пострашнее. Зависть, например. Каин убил Авеля из зависти. Следующий персонаж в пьесе Ильи Тюрина – Эдви, сочинитель. Эдви смертельно завидует славе и известности Шекспира. Чернит его, клевещет, обвиняет в плагиате. Эдви – сочинитель – вот он и сочиняет злые истории. Как часто бывает с «непризнанными гениями», он пьёт и обвиняет в своих неудачах окружающих.

Сонет к пьесе

Многие писатели брали известный сюжет и по-своему его обрабатывали. Известен был и сюжет «Гамлета». И дело вовсе не в том, кто быстрее напишет по теме. Ведь получает признание не тот автор, кто написал быстрее, первым, а тот, кто написал лучше.

С этой точки зрения претензии Эдви к Шекспиру совершенно не обоснованы: «И говорят, похоже, только в этой (пьесе) Ещё адамов череп приплетён». Как раз в деталях всё и дело. Именно они отличают мастера от ремесленника. Один штрих, один мазок кистью превращает картинку в картину художника.  Но если Эдви и признает своё поражение, то он не снимет шляпу перед талантом, ведь эта мысль доводит его до бешенства, – он скорее возьмёт в руки меч.

И кто же способен оценить подлинное произведение искусства как не истинный ценитель. В пьесе Ильи Тюрина Ценитель – молодой человек, который играет в старика: «По-старчески я долго одеваюсь», – говорит он своему приятелю. Это полная противоположность актёра. Он ведёт богемный образ жизни и всё время пошловато играет на публику. Играет в какой-то декаданс, в усталость от жизни, в многоопытность и всеведение, нацепив маску недовольного критикана – старика. Он любит не искусство в себе – он любит себя в искусстве. Он наслаждается ходом своих мыслей, приходит в восторг от своих изречений. «Я это запишу», – постоянно слетает с его языка. Ценитель по-настоящему ценит только свои «афоризмы», которые готов записывать с утра до вечера. Им он придаёт огромное художественное значение. Всё остальное Ценитель «оценивает». Вот и оценить по достоинству Гамлета он не смог: «По мне же акробаты, сударь, лучше». Чужое великое произведение не тронуло ни его чувств, ни его разума. Великая трагедия оказалась для него не стоящей внимания: «До занавеса встал он и ушёл». Он оказался не ценитель, а циник, лишённый чуткости, способный восхищаться только собой, удостаивающий вниманием только свою персону.

Самое интересное, что его цинизм – это часть игры, часть маски брюзгливого критикана-старика, которую он надевает на публике. На самом деле его гложет изнутри червь зависти ко всему великому, но он никогда не признает чьё-то превосходство. Он растопчет, очернит, уничтожит. Он агрессивный ценитель.

Не нужно высокое искусство и Робину, писцу, которому абсолютно всё равно что писать и для кого. Ворованная пьеса – не ворованная, автор – не автор. К этому он равнодушен. Лишь бы платили. Моральная сторона вопроса для него, как обратная сторона луны. Для него театр – блажь: «Да знаю: как начнётся представленье – Такой анафемский подымут вой Актёры на арене…». Поесть и поспать – две ключевые и основополагающие вещи в жизни Робина, несущие в себе «сакральный» смысл. Да и обвинять то его за такую примитивность нельзя! Что он видит в своей жизни, кроме пинков и бесконечной писанины. Но, возможно, его такая жизнь устраивает, и он не думает что-либо в ней менять. Равнодушие, какое-то отупение – основная черта характера Робина. Равнодушие – первый шаг к духовному разложению.

Неужели же, у такого персонажа, как Актёр, совсем нет единомышленников? И, кроме него, некому оценить глубину и величие пьесы «Гамлет», некому оценить ум и талант автора этой трагедии?

Может быть, Стефан, друг ценителя? Но, кажется, он готов хвалить всё без разбора, всё, что только можно причислить к категории искусства. Он понаслышке от приятеля знает, о «Гамлете». И восторженно повторяет чужое мнение. Даже посмотрев пьесу, он не уловил её сути, его увлёк только событийный ряд. Его рассуждения поверхностны и не идут дальше сюжета. Он простодушный, наивный, доверчивый юноша, по молодости лет, спешащий везде побывать, всё повидать, со всеми завязать знакомство. Короче, желающий везде успеть. Он ещё не готов быть беспристрастным судьёй, он слишком ещё зависит от мнения окружающих. На собственную точку зрения ему не хватает опыта, знаний,  уверенности в себе.

И вот, наконец, на сцене появляется последний персонаж – Разносчик, торгующий пьесами. Он предлагает публике новинку: «Шекспир, Шекспир! Забавные пиесы! Жизнь Гамлета и смерть отца его!». Парадокс – глубочайшее философское произведение о смысле человеческого бытия названо «забавной пиесой», купив которую публика узнает, сколько там трупов, и кто кого убил. На первое место выводится не авторская идея пьесы – его боль и раздумья на эту тему, а «забавный» сюжет. «Толпу» нужно завлечь. И, чем больше трупов, тем пьеса пользуется большим спросом. И разносчик знает, что предлагать почтенной публике.

В итоге, авторство, наконец, установлено. Действие пьесы приходит к своему логическому завершению. Ведь имя автора интересует всех персонажей. Одни хотят его  скрыть, опорочить из зависти или равнодушия. Другие хотят узнать из любопытства или корысти – ведь за подписанные пьесы платят больше. Но лишь один единственный персонаж – Актёр стремится открыть это имя, как открывают новый мир.

Актёр устал от примитивности и нечистоплотности театральной среды, в которой он провёл всю свою жизнь. По-настоящему высокого в театре мало. «Гамлет» – не пьеса однодневка, это шедевр литературной, поэтической, нравственной, философской, моральной, этической мысли. И его автор достоин, чтобы его имя было увековечено, жило в веках. Актёр преклоняется перед этим человеком. Он чувствует в нём родственную душу. Он видит в образе мыслей этого человека спасение от одиночества. «Гамлет» его потряс. И он впервые хочет узнать имя автора, а актёрски хочет соответствовать великой силе созданного им литературного образа «Наследника и молодого принца». В этой роли он хотел бы выразить всё, что не смог сыграть за свою жизнь. Для Актёра – это вопрос жизни и смерти.

Итак, в финале и название произведения, и имя автора становится известно всем. И в этом кроется великий смысл: истинный талант преодолеет все преграды. Имя мастера и его великое творение переживёт всё суетное, пошлое, бренное. Божественный свет искусства не затмить ничем. Мы не знаем, кем был Шекспир, но у нас осталось его имя и его вечные пьесы. Мы обладаем огромным сокровищем. Имя Шекспира стало достоянием мировой культуры.

Актуальность пьесы Ильи Тюрина не вызывает сомнений. Хоть автор и переносит нас во времена Шекспира, – современный театр и околотеатральная среда, да и социальная жизнь общества во многом продолжают существовать по тем же законам. Человечество пока не изжило пороки, часто мешающие развиваться таланту, подавляющие его, убивающие его. А человеку так необходимо трепетно относиться ко всему, что могло бы сделать его культуру богаче. И это относится не только к искусству.

«Человечество – чаша, для которой осколки – нормальное состояние» – эту строчку из дневника Ильи Тюрина в полной мере можно отнести и к пьесе «Шекспир. Сцены».

Театр (рисунок И. Тюрина)

Пьеса эта вряд ли известна широкому кругу читателей, поэтому хотелось немного рассказать об этом замечательном произведении. Созданное за две ночи, оно умещается на девяти страницах книги, словно игрушечный маленький золотник, дающий пищу для размышлений и о шекспировской Англии, и о сегодняшнем дне.

Такое проникновение в другую эпоху, такая поэтическая стилизация, использование миниатюрной формы драматического произведения при выражении глубокой идеи и накала страстей наталкивает на предположение, что автор пытался повторить опыт Александра Сергеевича Пушкина и его «Маленьких трагедий», ведь Пушкин – великий учебник поэзии.

Светлана Волошина-Андрийчук,

член СТД РФ,

действительный член ПАНИ, член СПР,

член СТС «Москва Поэтическая»