Многие девицы мечтают о суженом-ряженом. Только они сидят по домам да глядят во все глаза через маленькие окошки. А Глаша решила отправиться в путь, чтобы мир посмотреть, себя показать и мужа себе найти достойного: красивого, смелого, доброго и умелого.

Вот идет Глашенька дорогами нехожеными: страхов разных не пугается, с собой борется — суженому навстречу пробирается.

Вдруг посреди густого леса встречает ее чудище мохнатое и спрашивает:

— Куда это, ты, Глаша, идешь?

— К любимому навстречу, — отвечает.

— А знаешь ли ты, как найти его?

— Не знаю, — говорит Глашенька. — Только верю, что сердце мое девичье узнает его.

— А ежели обманет оно? Не боишься? — пугает девицу чудище лесное.

— Боюсь, — отвечает Глашенька и с надеждою глядит на чудище: авось скажет что важное.

— Вот я съем его сначала, — говорит чудище, — потом выплюну, и расскажу тебе какой он на вкус. Хочешь?

— Нет, чудище! Иди-ка ты лучше своей дорогой, а я своей, — отвечает Глашенька. Да только чудище перегородило ей дорогу и не пускает.

— Отдай, — говорит, — мне твои молодые зубы. Тогда тебя пропущу, а суженого твоего не трону.

Испугалась сначала Глашенька, как же ей, молодой девице, без зубов перед суженым явиться. Но подумала немножко и согласилась. Уж лучше она без зубов останется, чем чудище недоброе съест ее суженого.

Идет она дальше: полями широкими, горами высокими. Остановилась передохнуть на берегу горной речушки. Глядится в свое отражение — любуется, а рот открыть боится. Вдруг выныривает из реки то же самое чудище, улыбается улыбкой девичьей и спрашивает:

— Правду говорят, что ты девушка смелая? А я вот на суженого твоего страху напущу, чтоб он как заяц по кустам шастал и от тебя убегал. То-то весело вам будет вместе! Хочешь?

Рассердилась на чудище Глашенька: ножкой топнула прямо по воде, кулачки сжала. Да увидала в воде отражение своего беззубого ротика — испугалась: вдруг и правда суженый убежит в страхе прочь.

— Ладно, — говорит, — твоя взяла, чудище лукавое! Чего требуешь?

— А отдай мне лицо твое прекрасное! Не то суженого твоего в зайца превращу на веки вечные.

Не согласилась Глаша на такое. Как же суженый узнает ее, если не по лику прекрасному?

Но чудище тут же отвечает:

— По сердцу прекрасному узнает тебя суженый. Ведь ликов прекрасных много вокруг него, но должен он почуять и выбрать именно тебя.

— И то верно, — говорит Глашенька. — А так, хоть и с ликом прекрасным, за зайцем мне бегать весь век придется.

Опять идет девица сердцем красная, лицом безобразная навстречу суженому. Спешит, коленки сбивает. А любовь сердца девичьего ведет ее тропами нехожеными.

— Хорошо другим девицам, — думает. — Они уж все замужем небось, детишек нянчат — радуются. А я, горемычная, все суженого ищу, красу свою девичью расточаю.

И тут опять чудище перед ней встает: ликом пригожее с улыбкой девичьей.

— Дай, — говорит чудище, — мне и тело твое, не то убью суженого твоего казнью лютою. А тело его брошу псам на растерзание.

Заплакала Глашенька, зарыдала. А чует сердцем, что рядом уже суженый. Но каково будет ей найти его тело истерзанное?!

— Ладно, — сказала Глашенька, — твоя взяла. Бери и тело мое девичье, да только обещай, что не приблизишься более ни ко мне, ни к моему суженому!

На том и сговорились.

Подошла Глашенька к ручью напиться, и не узнает себя: не сберегла красы своей девичьей для суженого. Только сердце одно по-прежнему томилось любовью к нему и боязнью, что не узнает ее он в облике чужом, что отринет.

А тут, глядит, всадник к ручью приближается, на нее сторожко поглядывает.

— Уж не суженый ли? — подумалось ей.

Обернулась, в глаза взглянула ему и обомлела:

— Он.

Всадник юный спешился и коня поит. А тут откуда ни возьмись чудище лукавое в образе девичьем: к суженому подходит, руки девичьи на плечи кладет, только в глаза поглядеть опасается.

— Отдай, — говорит чудище юноше, — мне сердце твое, иначе достанется тебе жена бессердечная, упрямая — наплачешься с ней.

Не успел тот и слова молвить, как заслонила его собой Глафира, подняла свои кулачки не девичьи, затрясла ими, да как топнет ножкой не девичьей — аж земля задрожала.

— Ах ты, чудище лукавое, — говорит Глашенька, — ах ты, нечисть лютая! Договор у нас с тобою был, что оставишь ты нас в покое за дары мои щедрые, что не станешь более мешать нам.

А молодец глядит, удивляется, ничего разобрать не может. Но чудище знает свое дело, не отступается.

— Не тебе, страшилище, здесь командовать! — говорит Глашеньке. — Спросим лучше у молодца, кто ему более мил, та пусть с ним и останется.

Испугалась Глашенька этих слов, но виду не подала, на сердце чистое молодецкое надежду возложила.

А юноша сел скоренько на коня своего, и был таков.

Остались у ручья лишь Глаша, в образе чудища, да чудище, в образе Глаши.

Чья победа?

Светлана Коппел-Ковтун