Андрей Андреевич

ЧЕРКАШИН

(1919–1993)

 

«КАК НИ ОТКРОЮ СТРАНИЦУ ИСТОРИИ РОССИИ, ВЕЗДЕ ПУШКИНЫ…»*

А.С. Пушкин

Тысячелетнее древо А.С. ПУШКИНА (корни и крона)

Книга с таким названием впервые вышла в издательстве «Либерия» в Москве в 1998 году. Книга уникальная, в ней впервые описано огромное, многовековое генеалогическое древо Александра Сергеевича Пушкина.

Известно, век дерева дольше человеческого. И чем старше оно, тем мощнее корни, гуще крона, полнокровнее ствол. Родословное древо нашего великого соотечественника, гениального Поэта А.С. Пушкина стоит вот уже более тысячи лет. Его корни уходят глубоко в седую древность, к истокам Руси, когда рождалось наше государство, а его ветви и побеги устремлены в XXI век. На пушкинском древе более трёх тысяч листочков-имён, прямых и дальних родственников Пушкина. В их числе: князья, императоры и цари, прославленные государственные деятели, полководцы и воеводы, святые Православной церкви, знаменитые писатели, композиторы, художники.

Род Пушкина ведёт свой счёт от первого русского князя Рюрика, которого новгородцы позвали «владеть ими и судить по праву». Цепочка родственных связей соединила Поэта с киевскими князьями Игорем, Святославом, Владимиром Красное Солнышко, Ярославом Мудрым и Владимиром Мономахом.

Пушкин живо интересовался своим происхождением и гордился именами знаменитых предков:

Люблю от бабушки московской

Я слушать толки о родне,

Об отдалённой старине,

Могучих предков правнук бедный,

Люблю встречать их имена

В двух-трёх строках Карамзина…

Но Александр Сергеевич не знал, что в его жилах течёт кровь Юрия Долгорукого и Александра Невского, Дмитрия Пожарского и Михаила Кутузова, не раз спасавших его любимую Москву от ворогов. Не подозревал Пушкин о своём родстве с Михаилом Лермонтовым и Николаем Гоголем. Мать Поэта Надежда Осиповна приходилась своему сыну четвероюродной сестрой, а жена Наталья Николаевна – сестрой в одиннадцатом колене.

Модест Мусоргский, Пётр Чайковский, Сергей Рахманинов, Лев и Алексей Толстые, Пётр Чаадаев, Пётр Вяземский, Владимир Одоевский – все эти прекрасные ветви могучего древа Пушкина. Поистине, прав Поэт, когда говорил «имя предков моих встречается поминутно в нашей истории».

Всю эту грандиозную и кропотливую работу проделал один человек Андрей Андреевич Черкашин, офицер, участник Великой Отечественной Войны. Так случилось, что ему, молодому лейтенанту, пришлось защищать Полотняный завод, родовое имение Гончаровых, где росла красавица Наташа, будущая «жёнка» Пушкина, его ангел и мать его детей.

Именно тогда, по Провидению Божиему, судьба свела Андрея Черкашина с Пушкиным. И он дал себе слово, что если останется жив, посвятит свою жизнь любимому Поэту и «узнает о нём всё-всё!». Слово Андрей Андреевич сдержал. Более 35 лет ушло на то, чтобы докопаться до самых глубоких корней Родословия Пушкина, проследить в истории и соединить в веках всех предков и потомков великого русского Поэта.

«…Хорош ли я собой или дурен, старинный ли дворянин или из разночинцев… Будущий мой биограф коли бог пошлёт мне биографа, об этом будет заботиться», – писал некогда Пушкин.

И это предвидение Поэта осуществилось – через 150 лет!..

В поисках пути к Родословию Пушкина…

Александр Пушкин, имя – священное для россиян. Его музу не смогли заглушить ни мощный хор поэтов прошедших столетий, а в нём было немало сильных и чистых голосов, ни исторические катаклизмы и бури, пронёсшиеся разрушительными мировыми войнами над планетой.

«Пушкин есть явление чрезвычайное  и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет», – произнёс Н.В. Гоголь. В одном лишь, возможно, ошибся Николай Васильевич, – маловато он отпустил времени Природе, чтобы явился миру столь же совершенный человек. Совершенный, и в своих земных слабостях…

К Пушкину природа шла долго. Собирала, связывала воедино разрозненные ниточки родословных, сплетая какой-то фантастический, неведомый доселе узор. Возможно, ли понять, осмыслить его закономерности и случайности?..

Сколько раз в отчаянии у меня опускались руки. Сплошная цепь неудач преследовала меня, казалось, кто-то невидимый и Всесильный испытывал меня на прочность. И тогда я подумал:  мне ли, фронтовику, не знать, сколько оборванных родословных оставила нам в своё чёрное наследие Великая Отечественная, и какое множество безымянных героев до сих пор покоится на ратных полях!.. А здесь, попробуй, отыщи рассеянных в веках, соедини непрерывной цепочкой предков одного человека, пусть  великого. Человеческая память обычно удерживает имя дедов, прадедов, реже – прапрадедов. И всё. До обидного, мало знаем о своих корнях – кто мы, откуда?..

И когда отчаяние достигло предела, вдруг пришла спасительная мысль – обратиться за помощью к самому… Александру Сергеевичу! Я отложил на время свои схемы и стал перечитывать его стихи, письма к друзьям, к родным, его статьи и воспоминания. «Имя предков моих поминутно встречается в нашей истории» – этой пушкинской строке суждено было стать ключом к задуманному родословию Поэта.

И дело пошло!.. История будто сама позаботилась сохранить для будущих поколений имена предков Поэта, весь пушкинский род. Так глубоко, как родословие Александра Сергеевича, не изучены генеалогические связи ни одного из великих людей – ни государственного деятеля, ни царя, ни учёного, ни писателя. Поистине, история рода Пушкина неотделима от судеб Отечества – без Пушкиных, Ганнибалов, Головиных, Чичериных, Ржевских, Беклемишевых и множества других славных русских фамилий не было бы полной истории России.

И вот пушкинское Родословие – перед вами. Но оно бы не состоялось без того фундамента отечественного пушкиноведения, который закладывался не одним поколением российских историков и литературоведов: Ломоносовым, Татищевым, Карамзиным, Соловьёвым, Ключевским, Всеволожским, Веселовским, Модзалевским и Муравьёвым. И, конечно же, древними летописцами, первыми писавшими «земли родной минувшую судьбу».

И вот о чём мне хотелось бы напомнить – Пушкин гордился отечественной историей, утверждал:

«Дикость, подлость и невежество, не уважает прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим. И у нас иной потомок Рюрика более дорожит звездою двоюродного дядюшки, чем историей своего дома, т.е. историей Отечества».

Пушкинский род берёт начало в седой глуби веков – в седьмом столетии жили предки Гостомысла, деда Рюрика, но свидетельств тому нет, лишь имена сохранились в летописи, поэтому вряд ли можно поручиться за их достоверность. Отсчёт же «годовых колец» пушкинского генеалогического древа совпадает по времени с девятым веком – началом русской государственности. В те достопамятные времена, как считалось до недавних пор, приглашённые из-за моря три брата-варяга Рюрик, Синеус и Трувор и положили начало славянскому государству на севере, в Новгородской Руси.

Род Ратши

Двадцать колец отделяют легендарного Ратшу, родоначальника древнего русского рода, от его далёкого потомка – Александра Сергеевича Пушкина. Ратша в пушкинском родословии – личность значительная, даже главенствующая.

Мой предок Рача мышцей бранной

Святому Невскому служил;

Его потомство гнев венчанный

Иван IV пощадил.

«Мы ведём свой род от прусского выходца Ратши или Рачи (мужа честна, говорит летописец, т.е. знатного, благородного), выехавшего в Россию во время княжества св. Александра Ярославича Невского», – писал в тридцатых годах Пушкин в записках, посвящённых собственному родословию.

О происхождении Ратши существовало немало легенд. По одной из них, самой распространённой, Ратша прибыл в Новгород «из немец». Этой версии придерживались многие из его потомков, сами Пушкины считали его выходцем из Пруссии. Александр Сергеевич же воспользовался ошибочными сведениями о своём предке, почерпнутыми им из «Бархатной книги», изданной в 1787 году. Ныне же исследователи располагают вполне убедительными свидетельствами в пользу того, что Ратша, серб по национальности, уроженец города Петроварадина, приехал на Русь через Трансильванию – историческую область Румынии «Семиградье». Был он тиуном – сборщиком налогов великого Всеволода II Ольговича, правившего в Киеве в 1139-1146 годах. В Новгороде же он оказался, вероятнее всего, после того, как его двор подвергся разграблению киевлянами, незамедлительно последовавшему после смерти великого князя. Доподлинно же известно, что сын Ратши – Якун Ратшич, посадник Новгородский, погребён в Новгороде в 1206 году.

Внук Ратши, Алекса Якунович, новгородский боярин, прозывался Гориславом. Само прозвище говорит о том, что горести и невзгоды нередко сопутствовали Алексе в жизни. Чтобы как-то умилостивить нелёгкую судьбу, богобоязненный Алекса основывает в 1191 году Хутынский монастырь под Новгородом, и причислен, впоследствии, к чудотворцам. Точный год его кончины не установлен: умер он в 1243, либо в 1265-м году.

Но, пожалуй, самую большую воинскую славу в роду Ратши стяжал его правнук Гаврила Алексич – храбрый витязь, дружинник Александра Невского и верный его соратник. Погиб он совсем не старым, как отмечает летописец, в бою с немцами под Капорьем в 1241 году. Вот от Гаврилы Алексича и протянулись далее родственные связи к многочисленным российским родам, в их числе, и к Пушкинскому.

Историкам известно, что у Гаврилы Алексича было три сына: Акинфий Великий, Иван Гаврилович и младший сын, оставшийся безымянным.

Старший сын прославленного витязя, Акинфий Великий, отличался недюжинным полководческим даром, смелостью и решительностью в бою. Его отец верой и правдой служил «святому Невскому», так же преданно и Акинфий нёс службу у прославленного полководца, сына  князя Андрея III Александровича Городецкого. В 1304 году, после смерти Андрея III, Акинфий переходит на службу к великому князю Тверскому Михаилу II. «Хотя сотворити угодное князю своему», Акинфий вознамерился было захватить Переславль-Залесский, где в то время княжил молодой Иван Данилович Калита. В битве за Переславль-Залесский, возникшей из-за княжеских усобиц, Акинфий Великий погиб.

Существует поверье, что Родион Нестерович Рубец, сват Акинфия, боярин Ивана Калиты, разгромив дружины тверичей, самолично убил своего родича и преподнёс голову Акинфия, насаженную на высокий шест, своему повелителю. После этого боя за великую услугу, оказанную князю, Родион Нестерович удостоился княжеских милостей, стал почитаться знаменитым воином.

Акинфий Великий, хоть и сложил в бесславном бою буйную голову, успел дать множество крепких побегов – от сына его Ивана, как от могучего ствола, пошли ветви дворянских фамилий:

Акинфовы, Курицыны, Каменские, Волковы-Курицыны, Аминовы, Челядины, Бутурлины, Фёдоровы, Федоровы-Хромые, Чоботовы, Мятлевы, Булгаковы, Жулебины, Слизни, Слизиевы, Замыцкие, Свибловы, Застолбские.

Он же стал и родоначальником Квашниных, род которых кровно связан через Квашниных-Самариных и Ржевских с Пушкиными.

Родной брат Акинфия, Иван Гаврилович Морхиня, приходится по мужской линии прямым предком Александру Сергеевичу в 16-17-м колене. Известно, что Иван Гаврилович Морхиня до 1339 года служил воеводой у князя Ивана I Калиты. Его единственный сын Александр Иванович Морхинин продолжил отцовскую службу, воеводой – сначала у Ивана I Калиты, потом – у Семёна Гордого, от него-то, княжеского воеводы, и родился знаменитый Григорий Пушка Морхинин, последнее упоминание о котором относится к 1380 году.

Ветвь Григория Пушки

«Имя предков моих встречается поминутно в нашей истории», – писал не без гордости Александр Сергеевич, почитать их память он считал для себя делом святым. Не случайно, когда у Поэта родился сын, он предложил жене наречь его Гаврилой либо Григорием в честь славных предков. Предпочтение было отдано имени Григорий.

Григорий Александрович Пушка Морхинин приходится Александру Сергеевичу предком в 14-м колене, именно он дал начало фамилии Пушкиных. Сыновья Поэта и его внуки оправдали свою фамилию, стали людьми военными.

О судьбе Григория Пушки известно мало, можно лишь предполагать, что был он, как и его отец, потомственным служилым человеком.

За что же Григорий получил своё прозвище Пушка?.. На Руси прозвища нередко давались в детстве, и сказанное однажды кем-то меткое словцо накрепко приклеивалось к имени, иногда обращаясь в фамилию. Все пятеро сыновей Александра Морхинина прозывались по-своему, на особицу: Владимир-Холопище, Давыд-Казарин, Фёдор-Неведемица, Александр-Пято, Григорий- Пушка. Своё прозвище он получил в Москве, именно в то время, когда в середине  14-го столетия, на  Руси появились первые огнестрельные орудия, которые от русских слов «пыл», «пых» – стали называться пушками.

Однако не исключено, что прозвище могло произойти и от названия имения. Наиболее интересно в этой связи исследовать топоним подмосковного города Пушкино, что стоит на реке Уча, в тридцати километрах севернее столицы.

Пушкиновед академик С.Б. Веселовский в своей работе «Род и предки А.С. Пушкина в истории» сообщает, что Пушкино являлось старинным владением митрополитов всея Руси в конце XV века. После учреждения патриаршества Пушкино стало домовой вотчиной патриархов. Предполагают, что имение было приобретено ими у Григория Пушки в восьмидесятых годах XIV столетия. К тому времени, как указывает Веселовский, на карте России было уже девять названий «Пушкино». Возможно, благодаря одному из них и появилось прозвище Пушка, данное владельцу имения. В любом случае как бы то ни было Григорий Александрович Морхинин, по прозвищу Пушка – родоначальник старшей и младшей ветвей пушкинского генеалогического древа. От него проистекают многие фамилии:

Пушкины – старшая линия, Пушкины – младшая линия, Мусины-Пушкины, Кологривовы-Пушкины, Поводовы-Пушкины, Бобрищевы-Пушкины, Шафериковы-Пушкины, Товарковы-Пушкины, Рожновы-Пушкины, Курчевы-Пушкины, Улитины-Пушкины Усовы-Пушкины.

При изучении родословия Ратши выявились 30 дворянских родов, кровно связанных с великим русским Поэтом.

Прямая ветвь

Немало проплутав по лабиринтам генеалогических хитросплетений, берущих свои истоки в седой старине, мы выходим, наконец, на столбовую дорогу, ведущую к Александру Сергеевичу Пушкину. Могучее древо родословия, вспоённое чудотворными соками русской истории, дало свой заветный плод.

Итак, Константин Григорьевич (из младшей линии Пушкиных), пятый сын Григория Пушки, стал родоначальником ветви Александра Пушкина, его предком в 13-м и 14-м колене. Из семерых сыновей Григория Пушки лишь двое, Константин и Александр, сохранили фамилию Пушкиных. Потомки старшего брата, Александра, в большинстве своём – представители служилого дворянства, без особых отличий и менее интересны нам, чем дети и внуки Константина. Старшая линия Пушкиных пресеклась в 1875 году.

Биографических данных о Константине почти нет – мы не знаем, когда он родился и умер, где служил, имя его матери и жены. Известно лишь, что его сын Гавриил Константинович был послухом (так называли свидетелей на суде) на Купчей в Москве.

О жизни внука Константина, Ивана Гавриловича, документальных сведений также почти нет – всё это белые пятна в истории пушкиноведения.

Михаил Иванович, праправнук Григория Пушки, – заурядный дмитровский помещик, зато его сын Семён Михайлович – государев писец  в Вологде, участник похода Ивана Грозного против поляков в 1567 году – «был вторым у знамени». А ещё через 6 лет Семён Михайлович «во время отправления в Новгороде, в присутствии царя, чина свадьбы его племянницы, княжны Марии Владимировны Старицкой с королём Ливонским Магнусом – «вторые сорок соболей держал».

Существует немало солидных исследований, посвящённых роду Пушкиных, и всё же самое ёмкое и увлекательное из всех – родословие, составленное самим Поэтом. Вот строки из него:

«В малом числе знатных родов, уцелевших от кровавых опал царя Ивана Васильевича Грозного, историограф именует и Пушкиных. Григорий Гаврилович Пушкин принадлежит к числу самых замечательных лиц в эпоху самозванцев. Другой Пушкин во время междуцарствия, начальствуя отдельным войском, один с Измайловым, по словам Карамзина, сделал честно своё дело. Четверо Пушкиных подписались под грамотою об избрании на царство Романовых, а один из них, окольничий Матвей Степанович, – под соборным деянием об уничтожении местничества (что мало делает чести его характеру). При Петре I сын его, стольник Федор Матвеевич, уличён был в заговоре противу государя и казнён вместе с Цыклером и Саковниным».

Есть несколько неточностей, допущенных Поэтом, вполне понятных и объяснимых, так, например, упоминаемый им Григорий Гаврилович на самом деле – сын Гаврилы Григорьевича Пушкина, которого Александр Сергеевич ввёл в число персонажей «Бориса Годунова». Его-то он и называет одним из «самых замечательных в эпоху самозванцев».

Гаврила Григорьевич возвысился в царствование Лжедмитрия, сделавшись думным дворянином, однако же, после 1606 года, года падения Лжедмитрия, перешёл в стан его противников.

Водились Пушкины с царями;

Из них был славен не один,

Когда тягался с поляками

Нижегородский мещанин.

Брат Гаврилы, Григорий Пушкин, по прозванию Сулемша, – тот самый «другой Пушкин», который, по свидетельству Карамзина, «спас Нижний Новгород, усмирил бунт в Арзамасе, в Ардатове и ещё приспел к Хилкову в Каширу, чтобы идти с ним к Серебряным Прудам, где они и истребили скопище злодеев и взяли их двух начальников».

Поэт упоминает о четырёх Пушкиных, подписавших грамоту об избрании на царствование Михаила Романова.

Смирив крамолу и коварство

И ярость бранных непогод,

Когда Романовых на царство

Звал в грамоте своей народ,

Мы к оной руку приложили…

В действительности, семь Пушкиных в 1613 году подписали эту грамоту, один из них, стольник Фёдор Семёнович, был сыном уже упоминаемого Семёна Михайловича Пушкина. Родной брат Фёдора, Тимофей Семёнович, – прямой предок Поэта в восьмом и девятом коленах. Модзалевский приводит о нём интересные сведения – Тимофей Пушкин был «в 1597 году головою при Черниговском воеводе Ф.И. Шереметеве», в следующем – головою не «у ставления и дозору сторожей в Серпуховском Государевом по Крымским вестям похода», в 1601 году находился воеводой в Цывильске».

«Возвышение Пушкиных, начавшееся в последней четверти XVI века, продолжалось при первых Романовых, хотя в бурях Смутного времени Пушкины понесли довольно значительные потери. Пушкины были на подъёме приблизительно сто лет и в третьей четверти XVII века достигли вершины своей славы и могущества. Однако в то же время становятся заметными признаки упадка. В последней четверти века мы наблюдаем несомненный упадок всего рода, завершившийся катастрофой 1697 года», – к такому выводу приходит Веселовский в своём труде «Род и предки А.С. Пушкина в истории».

Молодой стольник Фёдор Пушкин, сын боярина Матвея, был в рядах заговорщиков И.И. Цыклера и А.П. Соковнина (сам Фёдор был женат на дочери Соковнина), покушавшихся на жизнь Петра I и казнённых им.

«Прадед мой, Александр Петрович, был женат на меньшей дочери графа Головина, первого Андреевского кавалера. Он умер весьма молод, в припадке сумасшествия, зарезав свою жену, находившуюся в родах».

В нескольких Пушкинских строках – вся жизнь и трагедия этого человека. Евдокия Ивановна Головина, дочь генерал-кригс-комиссара Ивана Михайловича Головина, сподвижника Петра I, вышла замуж за Александра Петровича в начале двадцатых годов 18-го столетия. Из четырёх её детей выжили двое – сын Лев, рождённый в 1723 году, и дочь Мария – 1725 года.

Этот год был «щедр» на драматические события для несчастного семейства: прошёл положенный срок после рождения Марии (логика подсказывает, что родилась она в январе-феврале), и во время новых родов (произойти это могло не ранее октября-ноября) была убита её мать. Вскоре после совершённого злодеяния скончался в заточении и Александр Петрович, вероятнее всего, в декабре. Малолетние сироты были препоручены опеке своего деда Ивана Головина.

Лев Александрович Пушкин служил в артиллерии, в отставку вышел в чине подполковника. В 1762 году, когда Екатерине II удалось низвергнуть своего державного супруга Петра III, Лев Александрович был в числе сторонников незадачливого императора. За что и поплатился двумя годами свободы…

Но вернёмся к первой ветви предков Поэта. Сын Тимофея Пушкина, Пётр Тимофеевич, получивший сразу два прозвища – «Толстой» и «Черной», пошёл по стопам родителя: служил воеводою в сторожевом полку в Пронске. От брака с Еленой Григорьевной Сунбуловой родился единственный сын Пётр.

Стольник Пётр Петрович Пушкин принимал участие в торжествах, посвящённых бракосочетанию царя Алексея Михайловича («Тишайшего») с Марией Милославской. Сам стольник (вторым браком) был женат на Анастасии Афанасьевне Желябужской, она и стала матерью его сына Петра. Родился ещё один Пётр Петрович Пушкин, будущий прапрадед Поэта, в 1644 году.

Пётр Петрович с честью оправдал свою фамилию, доставшуюся ему в наследство от предков, добился немало воинских отличий и за свою доблестную службу пожалован был вотчиной в Галичском уезде. П.П. Пушкин был участником второго крымского похода под началом князя Голицына. Имя его упоминалось в похвальной царской грамоте.

Женившись на Феодосии Юрьевне Есиповой, Пётр Петрович стал отцом шестерых сыновей – Ивана, Леонтия, Льва, Александра, Ильи и Фёдора, а также дочери Аграфены.

Петру Пушкину суждено было стать одновременно прапрадедом Поэта по мужской линии через своего старшего сына Александра и щуром (от слова «шурин» — ред.) Поэта по женской линии через младшего сына Фёдора. Так род Пушкиных дал предков Поэта по двум линиям:

По отцу: Пётр Петрович Пушкин (1644-1692), прадед и щур > Александр Петрович (1686-1725) и Фёдор Петрович (…-1727) – родные братья;

Александр Петрович Пушкин > Лев Александрович (1723-1790) > Сергей Львович (1770-1848) – отец Поэта

По матери: Фёдор Петрович Пушкин > Алексей Фёдорович (1717-1777) > Мария Алексеевна Пушкина (1745-1818), бабушка Поэта > Надежда Осиповна Ганнибал (1775-1836),  троюродная племянница своему мужу Сергею Львовичу, – мать Александра Сергеевича Пушкина (1799-1837).

Александр Петрович Пушкин служил каптенармусом в лейб-гвардии Преображенском полку. Видный помещик, он владел имениями в Дмитровском, Рязанском, Московском уездах. А в 1718 году стал владельцем села Болдино, полученного им по завещанию своего родственника Ивана Ивановича Пушкина. Пушкины владели Болдиным с 1612 года, когда оно было даровано Ивану Фёдоровичу Пушкину, деду Ивана Ивановича.

Своему деду по отцу Александр Сергеевич посвятил не только поэтические строки, но и прозаические:

«Дед мой был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урождённая Воейкова, умерла на соломе, заключённая им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он, весьма феодально, повесил на чёрном дворе. Вторая жена его, урождённая Чичерина, довольно от него натерпелась. Однажды велел он ей одеться и ехать с ним куда-то в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала себя нездоровой, но не смела отказаться. Дорогой она почувствовала муки. Дед мой велел кучеру остановиться, и она в карете разрешилась – чуть ли не моим отцом. Родильницу привезли домой полумёртвую и положили на постелю всю разряженную и в бриллиантах. Всё это знаю я довольно тёмно. Отец мой никогда не говорил о странностях деда, а старые слуги давно перемёрли».

Сергей Львович, после того, как были частично опубликованы записки его сына в 1840 году, по вполне понятным причинам, решил внести коррективы в описание характера своего отца, и писал в опровержение следующее:

«Он был любим, уважаем, почитаем даже теми, которые знали его по одному слуху. Взаимная любовь его и покойной матери моей была примерная».

Всему этому можно было бы поверить, если бы не документальное свидетельство Модзалевского, основанное на выписках из формуляра Льва Пушкина, говорящих о противоположном.

Дочь полковника Василия Ивановича Чичерина, Ольга Васильевна, стала женой Льву Александровичу. У этой пары родились сыновья Василий и Сергей, дочери Анна и Елизавета.

На схеме Родословной Пушкиных фамилия Чичериных представлена отдельной ветвью, в числе потомков Ольги Васильевны, бабушки Поэта, есть и известный дипломат, первый нарком иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин.

Из одиннадцати детей Василия Ивановича лишь одной дочери Ольге суждено было продолжить ниточку родословной Чичериных, связать её с родом Пушкиных. История рода Чичериных заслуживает более пристального изучения. Кстати, Поэт, видимо, мало знал о них, своих предках, иначе он не мог бы в записях обойти вниманием своего родного прадеда Ивана Андреевича Чичерина, вместе со своим братом и племянниками, павших в грозной Полтавской битве.

Фамилия Чичериных, как писал М. Вагнер, «сильно пострадала в войнах Петра Великого».

Бабушка Поэта, Ольга Васильевна, умерла в 1802 году, когда её внуку Александру сравнялось три года, и помнить её, конечно же, он не мог.

Ольга Васильевна Чичерина дала прекрасное образование своим сыновьям – отцу и дяде Поэта, что не могло не сказаться, в конечном счёте, на будущих художественных вкусах её знаменитого внука. Возможно, легкомысленный характер братьев не способствовал более достойному применению в жизни всех их знаний и талантов. Как свидетельствует исследователь родословия Поэта М. Вагнер в своей книге «Предки Пушкина», «несколько сходны были братья по своему характеру и темпераменту. Оба отличались неустойчивой психикой, подвижным настроением, общей подвижностью и даже непоседливостью. Оба были на редкость не приспособлены к практической жизни и, обладая очень порядочными средствами, зачастую ставили себя в тяжёлые материальные условия… Ни службой или карьерой, ни помещичьим хозяйством, ни каким-либо другим практическим делом они нисколько не интересовались и решительно никакого вкуса ко всему этому не имели. Весь свой обильный досуг они отдавали светской жизни в тех кругах, в которых вращались. Оба отличались исключительной общительностью. У обоих были живые литературные интересы, оба писали стихи, русские и французские, а старший брат Василий – даже печатался и стал известным второстепенным или третьестепенным поэтом и временами принимал деятельное участие в тогдашних литературных делах.

Сергей Львович отлично знал французскую литературу, умел мастерски декламировать Мольера. Оба любили острословие, были мастерами на устройство домашних спектаклей и других светских развлечений. Наконец, оба по особенностям своего чрезмерно подвижного темперамента были несколько смешны… И Сергей Львович часто бывал смешон своею чрезмерною импульсивностью, вспыльчивостью по пустякам, ни для кого не опасною, внезапными и частыми сменами настроения по ничтожным поводам и всей повадкою, своей чрезмерно оживлённой жестикуляцией».

Послужной список Сергея Львовича довольно пёстрый: в 1775 году в возрасте 25 лет молодой человек переведён из армии в гвардию, затем он – сержант Измайловского полка, прапорщик лейб-гвардейского Егерского полка. В 1798 году в чине майора он выходит в отставку. В 1899 году, когда в Москве родился сын Александр, коему суждено было стать гордостью и славой России, Сергей Львович состоял в Комиссариатском штате, не выделяясь ни большим рвением к службе, ни особыми талантами. Позже, в Варшаве, он уже занимает должность начальника Комиссариатской комиссии резервной армии, а 1817 год стал последним годом службы Сергея Львовича. «С этих пор С.Л. Пушкин уже никогда не служил, а вёл странническую и совершенно праздную жизнь, переезжая из Москвы в Петербург, в Михайловское и обратно, не занимаясь ни семьёй, ни имениями, которые своей беспечностью довёл почти до разорения… Своё полное равнодушие к детям, и особенно к сыну-поэту, он старался скрывать под маской нежных слов и лицемерных уверений в любви и привязанности, а безразличие к вопросам религиозным – под личиной отталкивающего характера».

К этой характеристике Сергея Львовича, скрупулёзно воссозданной Модзалевским  по письмам и воспоминаниям родных  отца Поэта, его современников, добавить, кажется, нечего. Впрочем, в жизни Сергея Львовича произошло и весьма знаменательное событие, которое представляется нам сегодня, спустя два столетия, куда более значимым, чем, возможно, оно казалось некогда друзьям и близким молодого 26-летнего офицера лейб-гвардии Егерского полка, объявившего о своём намерении вступить в брак с Надеждой Осиповной Ганнибал.

Сергей Львович женился на своей троюродной  (внучатной) племяннице Надежде Осиповне, «прекрасной креолке», как её называли, в ноябре 1796 года в Петербурге. Удивительно, что благодаря причудливой игре родословных линий Надежда Осиповна приходилась четвероюродной сестрой собственным детям.

Так переплелись две ветви могучего генеалогического древа, соединились в истории два славных старинных рода, чтобы в скором будущем явить миру подлинное чудо.

Чудо это, в образе новорождённого младенца Александра, и свершилось в день Вознесения, в четверг 26 мая 1799 года, в канун нового, девятнадцатого столетия, когда златоглавая Москва огласилась колокольным перезвоном всех своих «сорока сороков».

Материал к публикации подготовила Римма Кошурникова

___________________

*Впервые опубликовано в ж. «Славяне» №1, 1990 г.