Рецензия на книгу:

В.И. Шаховский

«Триада экологий: человек, язык, эмоции в современной коммуникативной практике»

(Волгоград: Изд-во «Перемена», 2017. 358 с.)

Современная лингвистика, как, по-видимому, любая наука, имеет ряд тематических предпочтений, то есть в определённое время различные учёные дружно устремляются к каким-либо модным темам. Одной из таких тем стала лингвистика эмоций, до недавнего времени бывшая по существу темой едва ли не закрытой. Найти принципиально новое в этой сфере науки о языке – значит уже выиграть, и Виктору Ивановичу Шаховскому это удалось. Учёный соединил две области знаний: теорию эмоций и теорию экологии, которая у всех на устах, но которая странным образом не соотносилась до сих пор с эмоциональной сферой.

Отталкиваясь от идеи М.Н. Эпштейна, вынесенной в позицию эпиграфа, что экология это «порождение и инобытие культуры», автор разрабатывает свою собственную концепцию, сопоставляя наработки учёных по эмоциям с наработками современных экологов.

Начнём, однако, с конца: в заключительной главе автор выводит параметры «экологичной любви» одного человека к другому: это бережное обращение со всеми словами и постоянное желание находиться рядом с любимым. Интимность прикосновений замечательно показана на примерах из художественной литературы. Автор широко использует накопленный отечественными и зарубежными учеными материал, здесь цитируются Г.Е. Крейдлин, Т.Г. Ренц, Ш. Балли и другие авторы. Однако такое цитирование всегда к месту, оно зримо подтверждает излагаемое. В предыдущих главах цитируются Е.С. Кара-Мурза и Н.Д. Голев, Т.И. Семёнова и В.П. Руднев. Жанр монографии, конечно же, требует широкого цитирования по существу вопроса. Глава членится на три параграфа: амбивалентная экологичность любви, полимодусность романтической коммуникации и знания, ориентирующие на позитивность коммуникации. Вывод, к которому приходит автор, опирающийся на тексты английского языка (не только и не столько русского!), звучит весьма строго: будем осторожны с языком, именно в языке заложены наши беды:

«каким злом является для человека его собственный язык. А поскольку человек – существо биосоциальное, этой враждебностью невольно может быть пронизано и всё общество, если не требовать от человека подчиняться этическим и экологическим нормам общения друг с другом».

Почему мы начали разбор с конца книги? Потому что важнейшая мысль её – дефицит положительных эмоций, что проявляется и в многочисленных схемах-таблицах в конце работы. Интернет, медицина, экономика, русская православная церковь, СМИ – везде экологически маркированная лексика не на порядок даже, а существенно, зримо отстаёт от противоположной когорты. И сколько представлено там слотов с отсутствием плюсовой информации! Это очень важное наблюдение, подтверждённое фактами.

Чем ещё привлекательна монография? Тем, что хотя иллюстрации идут на английском языке, но суть их понятна русскоязычному читателю. За границей, получается, та же картина: преобладание, приоритет отрицательных эмоций. Не удержимся, чтобы не процитировать ещё одно утверждение.

Анализ словоупотребления в современной речи показывает, что на периферию лексикона русского языка сместился целый пласт слов, обозначающих важнейшие понятия русской культуры, которые имеют длительную историю, вбирают в себя разные ее пласты, концептуализируют гуманистические представления о мире, накопленные человечеством: сострадание, жалость, милосердие, сердоболие, участие, сочувствие, взаимопонимание, совесть, справедливость, радость, честь, стыд, стыдливость, добро, добродетель, уважительность… (Выделено нами!).

В качестве одной из особенностей современной жизни отмечается (мы приводим примеры из недавно прочитанных работ): во-первых, продолжающееся игнорирование эмоциональной сферы жизни, нежелание делиться эмоциями, некоторое угасание их (Иванова, 2011). Сергей Есин в дневнике 1 мая 2015 г. отмечает: «Сужу даже по Институту, если раньше каждый второй абитуриент был поэтом, теперь их значительно, по сравнению с прозаиками, меньше?». Во-вторых, это ситуация повышенной неопределенности. В этой ситуации надо уметь (надо учиться!) жить. «…Каждый человек должен в течение определенного времени быть предоставлен самому себе и находиться вне возбужденной толпы. Это время необходимо ему, чтобы подумать, обработать информацию, отключиться, перезарядиться и не обращать внимания ни на кого (не нести ответственности ни за кого), кроме себя» (Гордон, 2010). «Существует психологическая модель, которая рассматривает потребление информации как фактор борьбы с собственной тревожностью. Информация — это оборотная сторона неопределенности, а неопределенность в современной психологии — это разменная монета тревожности. Вообще потребность в эффективности собственного поведения подразумевает потребность в информации» (Спиридонов, 2014). В-третьих, это скандализация общества. Нужно ли после этого доказывать актуальность монографии?

Особое место в работе занимают эпиграфы. Это весьма трудное дело – найти эпиграф к главе, а то и к параграфу научной книги, причём эпиграф неожиданный, свежий, незнакомый. Вот некоторые из них.

Стоящие среди бегущих и бегущие среди стоящих (Конфуций)  Русский человек совершенно прозрачен и совершенно беззащитен (Ст. Садальский). Легче быть не толерантным, чем толерантным (Житейская мудрость) Толерантностью можно всё испортить (А. Гордон). Не мудри с не мудрецами (Пословица).

Иногда в самих эпиграфах сосредоточена альтернатива, приглашающая к размышлению и чтению главы.

Падение человека влечёт за собой падение языка (Р.У. Эмерсон). Падение языка влечёт за собой падение человека (И. Бродский).

В книге много научной терминологии, но она преодолевается при чтении. В.И. Шаховский выстраивает своё понимание экологичности эмоций, опираясь не только на широкий спектр трудов предшественников и современников, но и на широкий спектр бытия языка. Действительно, мы видим здесь не только выдержки из англоязычной и русской литературы, но и газетные заметки, тексты радио- и телепередач, фотографии, буклеты, разговорные реплики, письма – всё, что работает на раскрытие темы. Так, в параграфе «Психоэмоциональная энергетика «детской кнопки» в манипулятивной предвыборной коммуникации» подробно анализируются фотографии с детьми как средство предвыборной коммуникации. И здесь, как и во многих других частях книги, звучит голос автора, отмечавшего особенность использования таких фотографий. Несомненно, фотографии претендентов из их собственного детства тоже призваны воздействовать на эмоции избирателей, т. к. все детские фотографии трогательны и обаятельны, с претензией на то, что они вызовут подсознательно у избирателя мысль о том, что претендент остался таким же «лапочкой».

Очень важно читать такие параграфы, как «Лингвоэкологическая ответственность СМИ», «Унижение языком как фактор неэкологичности общения», «Экология коммуникативного пространства современной России: критический взгляд».

Монографию интересно читать: она проливает свет на внутреннюю структуру действий, не всегда совпадающую с их официальной трактовкой.

Заключительные строки также заслуживают внимания. В.И. Шаховский перечисляет положительные моменты книги: десять пунктов, казалось бы, это задача рецензентов, однако и самому автору бывает полезно проследить, в чём состоит уникальность его отражения действительности.

Да, в книге показана история возникновения эмотивной лингвоэкологии, введены новые понятия, расширен дискурс, а завершается перечень решенной задачей: «Показана роль эмоционального интеллекта в механизмах эмоционального тьюнинга для рационализации эмоций (тьюнинг на позитив)». Прошу читателя не ожидать от предлагаемых чужих и моих собственных рекомендаций по обузданию своих и чужих эмоций быстрого положительного результата. Конечно, конечно, до действия с положительным эффектом может быть далеко, но сама постановка «эмоциональной» экологической задачи, её существенное обострение сегодня, сейчас, способы её реализации и меры противодействия различным факторам нельзя не приветствовать.

Вера Харченко