Книга стихотворений Елены Крюковой «Иркутский рынок» — работа конца 2020 года. Она составлена из весьма оригинальных поэтических произведений, в которых поэтесса представляет ярко, образно свое сегодняшнее видение мира «здесь и сейчас». В книге в большую композицию собраны стихотворения, частушки, песни, поэмы, поэтические фрески.

Рынок в многоплановой, полифоничной книге – это не только место, где горожане могут купить товары на любой вкус, но и более масштабная реальность: огромный сибирский город с торжествующим разнообразием современной жизни.

Книга открывается стихотворением «Иркутский рынок», в котором писательница высказывает жизненную позицию: она призывает жителей Иркутска гордо выпрямить спины, увидеть вечное в движениях человеческих душ, помнить российскую историю, возлюбить не только людей, но и суровые северные стихии.

Рынок, гордая стать,

Распрями-ка спину!

Я пришла к тебе — мать —

За куском для сына.

Дым из труб, будто чуб,

Все по ветру носится.

Душу выдохну из губ —

Сразу заморозится!

Снег искрится мне в лицо,

Ровно сотня ножиков.

Рынка крепкое крыльцо

В каком веке рожено?..

Баллада «Зимнее солнце» представляет читателям опасные северные стихии более подробно. Здесь мы видим и зимние метели, и железный мороз, и своеволие народа на площади как почти природную силу, стихию, и собачью стаю – звонкоголосый мохнатый лес… Изумрудная Ангара перед поэтом сияет днями-огнями, Байкал течет синею слезой, плывет небом, Время выжигает благодать, и все в целом образует вокруг Елены такой стремительный хоровод, который невозможно забыть. Автор-волна несет в мир звезды без числа, прощания солдат, воспоминания о Расколе, Время в латах, свое раскаяние в совершенных грехах. В финале баллады автор видит себя в пляшущей на рынке девчонке, что обещает новый всплеск творческого вдохновения, хотя, и прежние силы далеко не иссякли.

А девчонка пляшет, ягодку жуя…

Не гляди, ведь страшно… вылитая я…

Ярко-красно с досок ягоды текут

В белизну… да поживи ты пять минут…

Погляди на кистеперые платки,

На меха на кочерге святой руки,

На соболий сверк синеющих снегов –

Я, родные, вот я ваша вся любовь!

Вот такою вы запомните меня:

Здесь — на рынке зимнем — языком огня —

Над сияньем репы, клюквы и капуст —

Над дрожаньем в заревой улыбке уст —

Время, дай обнять!.. Целуй, метельный враг!..

…я — глазурь-печатка — пламенем — во мрак.

Поэтесса не скрывает, что желает поразить читателей новыми неожиданными образами. Елена Крюкова старается соотнести свои чувства с ночными видениями из сказок и небанальной реальности.

я наступаю на снег тяжелой стопой

а может легчайшей невесомой как снег

вижу спиною лопатками: над головой

солнце замедлило дикий таежный бег

рынок — огромный зал а люстра зенит

светом клеймит поджигает беззубо смеясь

дед над корзиной чебаком сушеным звенит

валятся серьги златой облепихи в грязь

я так иду краше павы купчихи важней

кто-то мне в спину швыряет крика снежок

баба разложит на синем снегу омулей

ягоду алую сгребет в кровавый стожок

не прикасайся ко мне пока нежно иду

в воздухе снежном ко смерти веселой плыву

я целовалась когда-то ах на ходу на холоду

переходила вброд поземковую траву

как любили и как предавали меня

как подавали меня монетою в горсть

как посылали руганью злей огня

то ли хозяин а то ли под водку гость

Рынок сибирский и вольно птицы летят

вдаль по-над торжищем

сколь я стою теперь

кто бы сказал кто бы нить отмотал назад

сеть рыбацкую кинул в черную дверь…

Стихотворение, посвященное скрипачу, называется «Скрипач бежит, весь замерз». Метель, мороз, ледяной валидол… Вместо жены у музыканта только скрипочка. Он продрог, спешит в тепло дома, но кто его там ждет? Автор дает возможность читателям фантазировать.

Вон в треухе скрипач —

Скачет, как ужалили.

Ну, на скрипочке поплачь —

Небо как в Италии!

Стало песней давно

Твое поколение.

Сквозь метельное рядно

Небо — как в Туркмении!

Валидол ледяной.

Спать идешь на цыпочках

Не с зазнобой, не с женой —

С сиротливой скрипочкой…

Что ты нос воротишь —

Цены, что ли, жалятся?

Здесь тебе не Париж —

Некому здесь жалиться!..

В стихотворении «Никто и никогда» поэтесса смело ведет разговор со смертью.

Смерть здесь луноликая; она красотка. Стихия смерти активна, сама может наряжать женщину к венцу, сажать человека в медвежью клеть, ранить даже тем, чем ранить почти невозможно – музыкой. Поэтесса идет сквозь пургу, которая символизирует смерть, но этот путь не скорбный. Он – отчаянный и дерзкий.

ну таращься мордаху свою приближай

щеки в белой муке красный жир на губах

ты так рядом стояла

твой крик: помирай!

что ж не падаешь! — снегом застыл в волосах

ты хрипела: скорей ты иссохни змея

до надсада: давай отдавай же концы

я тебя изничтожу ты будешь моя

как все толпы народы купцы подлецы

а весь рынок глядит

а весь рынок визжит

наблюдает меня и ее: кто кого

точат в рыбном ряду заревые ножи

а в платьёвом — трясут выхваляя шитво

ах ты Смертушка сколь я видала тебя

сколь увижу еще где же ярость и страх

ты жалейка моя ты калека-судьба

я ребенком держала тебя на руках

помирала я в родах

тонула в морях

и на рельсах валялась а поезд — в накат

о таком не засохнуть в крови-письменах

о таком и в последней молитве молчат

заслоняет лицо твое ржавой луной —

круглы санки-ледянки — мои небеса

снега визг под ногой

под повозкой стальной

крик истошный: осталось всего полчаса!..

Поэтическая фреска «Одинокая царица» о философском осмыслении жизни начинается, как эпическое произведение.

это просто Сибирь она царская мне землица

этот княжий рынок задиристый хвост павлиний

это нынче Сибирь это просто моя столица

мощный трон мой январский из пихт и пиний

я ли вдоль по рынку смеяся иду утешно

или Дант за Вергильем увился в Ада неволю

звон и гром синий ром я мнила себя успешной

а по льду перешла зелену-Ангару всего лишь…

Природа Сибири увидена автором царскими хоромами, по которым можно идти так долго, что в этом пути встретятся даже зелена-Ангара, дары Байкала, вокзал со старухами в волчьих шубах, народ, как неделимая общность людей, тысячи рынков, вся родная земля, космос… и более прозаические вещи, которые тоже нужны человеку: облепиха, грибы, щи, каша…

Поэтесса предстает здесь в виде ситного хлеба, разломленного на куски и символизирующего вечность высокого искусства.

Поэма «Обнимаю» посвящена теплым чувствам, отношениям влюбленных людей. Неважно, что смогут увидеть влюбленные на своем столе, какую еду, если главное в их жизни – взаимная любовь. Мужчина и женщина смотрят друг на друга, они дома. Мимо окна пролетают птичьи ангелы, исчезают, но в доме влюбленной пары остается святая икона, перед которой длятся объятия, забывается плач, соседи и быт. Вместо них появляются Ад и Рай, Жизнь и Поцелуй.

я опять тебя обнимаю

ну а может хватит уже

нас двоих — до Ада до Рая

до забвенья на рубеже

на столе перевернутом кружка

вниз вином

вверх оббитым дном

время сняло живую стружку

и теперь стучит молотком

и теперь гвозди так забивает

в домовину страшней огня

я кричу себе: я-то живая!

и не верю здесь нет меня

а я там в сибирской халупе

на столе огарок свечи

и на губы мои твои губы

налегают: молчи молчи

Песня «Мать с ребеночком» может быть легко положена на музыку, что, вероятно, и произойдет. Четыре катрена о женской доле, о любимой доченьке и о желании побаловать ребенка.

Бабье тесто всходит тяжко —

Опадает в миг один.

Не изношена рубашка

Со годин моих родин!

Несу тя на локоточке,

Доченька рожоная.

Ох, опять бессонна ночка,

Глоточка луженая!..

Ты прижмись ко мне тесней

Пальтецом немарким.

Вот пройдет немного дней —

Глянешь краше мамки.

Вот куплю тебе игрушку

За копейку да за двушку,

А внутри гром и хруст —

Аж гремит на весь Иркутск!

Современная баллада «Шаманка» насыщена новыми поэтическими образами и неожиданными интонациями. Сибирь предстает здесь во всей своей искрящейся красе.

Моя Сибирь! Лукавица моя,

Куница, зимний сверк искристой холки!

Швея… на жадной кромке бытия —

Шьешь лоскуты земли ангарскою иголкой.

Оторвалась когда от кедрача,

От медностволья култука-органа…

Горю одна, байкальская свеча,

Полынным воском оплываю пьяным…

Сибирь моя! Наточен нож, остер.

Им брюхо ночи взрежем — и достанем,

И вывалим икры златой костер

На кухонной дощатой, бедной грани.

Вот колыбель… любовная постель…

Изба… конюшня… дедова кошевка…

Вот хохолком янтарным свиристель

Дрожит в пурге, клюет рябину ловко…

Обращение писательницы к Сибири наполнено сильнейшим чувством причастности к жизни Байкала, к жизни деревень, заснеженных лесов, царственной зимы, к жизни созвездий, к истории края. Шаманка – это сама Сибирь, медведица, зверица со своим особенным языком, который открывается не каждому.

Стихотворение «Возлюбленные» – песня Елены Крюковой о ночи любви. Практически, любовь здесь – торжественное действо, полет над землей, над белой парчой. Слова, которые сопровождают любовь, важнее важного – это любимые имена, повторяемые вновь и вновь.

жарко чувствуй водой землей облаками как жарко

жадно его нагого нагая сильней сожми

жалко до горя стыдно до боли жалко

через зверьи века оставаться людьми

голыми пламенами на железной кровати

голой памятью-позолотой плита гранитно чиста

голые люди все длят и длят объятье

голый Господь слезно глядит на них со Креста

Частушки «Пилот покупает ягоды» обязательно понравятся всем без исключения читателям! Сценка на рынке полна очаровательных подробностей. Кажется, что сначала веселый, задорный, а потом внезапно — драматический, выходящий на открыто трагические интонации тон поэтессы согревает в зимний мороз героев частушек до того, что их встреча может длиться бесконечно.

Как бросало нас без весу

В качку беспредельную —

Пассажирам стюардесса

Пела колыбельную…

Крепко зубы я сцепил,

Делал, как учили…

Вот тогда и полюбил –

Ток по мне включили!..

<…> Всех любил я людей —

Скопом, не по чину —

Все лютей и лютей,

Пока сажал машину…

Поэтические образы следующих стихотворений книги – это путь лирического героя по шумному, народному рынку, полный живых трагических историй эшелон с солдатами, внучка декабристки в первую мировую войну, а за ней из времени катит и вторая, — судьба женщины, которая, через горы времени, должна осмыслить смерть царя, уход близких, плен мужа – красного офицера, ссылку деда…

Эй, старуха, вся в морщинах,

Вся на солнце, как в тени!..

Вот варенье из малины —

Ну-ка ложку облизни!

Ты на солнце посмотри,

Внучка декабристкина!

Умирали цари…

Уходили близкие…

Ты в первую мировую —

Медсестрой под выстрелы.

Во вторую мировую —

Лук в столовых чистила.

А в гражданскую войну

Муж твой песни пел в плену —

Муж твой, красный офицер,

А прищур — как прицел…

Ты учительшей жила

На оклад грошовый.

На груди, как тень крыла —

Крестик бирюзовый.

Крестик, что носила бабка,

Что ей ссыльный дед дарил:

Голубою птичьей лапкой

О Свободе говорил…

Поэтическая картина «Ночная музыка» написана фантастическими красками, которые не встретишь в реальности. Здесь мы видим черный снег, красный снег, осыпь стран, взрывы городов, человека-причастие, любовь, внутри которой, как в доме, можно прожить жизнь (и ее, как голограмму прошлого, можно рассмотреть со всех сторон, только уже нельзя прижать к груди…), алмазный перрон, страшные звезды, бег по земле мильонов людей.

Закрыть глаза. Распахнуть опять. Мир иной за стеклом.

Вокзалу инакому исполать. Мой поезд пойдет на слом.

Вагон отцеплен. Палата, кухня, каменный свод родовой.

Твоею миской весь мир искуплен, твоею ложкой живой.

Ты только трапеза. Ты причастье. Тебя глотнут — и в дыму

Кадильном — наложат знаменьем счастье, любовь покладут в суму.

Свисток! Стоянка лишь две минуты. Хватай чемодан, успей.

Перрон алмазный, пустой и лютый, и звезды страшней людей.

От старой платформы, снежной короны запрячь на груди года.

Беги же прочь. Так бегут мильоны, приехавши в никуда.

Тебя не ждали. Тебя не звали! Стон удержи меж губ.

В верблюжьей вьялицы одеяле по снегу ты — хруп да хруп.

Под сенью ангельских крыл полночных в безмолвие — топ да топ,

Пока голубице-себе, непорочной, не крикнешь: ну хватит! стоп!

Ты столько миров обнимала в постели! Видала войну вблизи!

Убитым твои соловьи не спели — хоть голый свой век спаси!

Стихотворение (по образному и сюжетному наполнению сравнимое с поэмой) «Хождение по водам» посвящена библейскому сюжету, одному из известнейших чудес Христа, Хождению по водам, которое описано в трех канонических Евангелиях. Елена Крюкова видит Христа на Байкале, зимой. Берег изумрудного Байкала представляется Христу крутым, но единственно желанным. Чудо хождения по воде оказывается замеченным людьми, вызывает всеобщий восторг. Оно совершается во славу бессмертной души человека.

Раскинув руки, Он летел над пастью синей мглы,

И сотни омулевых тел под ним вились, светлы!

Искрили жабры, плавники, все рыбье естество

Вкруг отражения ноги натруженной Его!

Вихрились волны, как ковыль! Летела из-под ног

Сибирских звезд епитрахиль, свиваяся в клубок!

А Он вдоль по Байкалу шел с улыбкой на устах.

Холщовый плащ Его, тяжел, весь рыбою пропах.

И вот ступил Он на карбас ногой в укусах ран.

И на Него тулуп тотчас накинул Иоанн.

— Поранил ноги Я об лед, но говорю Я вам:

Никто на свете не умрет, коль верит в это сам.

О, дайте водки Мне глоток, брусникой закусить

Моченой!.. Омуля кусок — и нечего просить.

Согреюсь, на сетях усну. Горячий сон сойдет.

И по волнам Свой вспомяну непобедимый ход.

Так на Вселенском холоду, в виду угрюмых скал,

Я твердо верил, что пройду, и шел, и ликовал!

И кедр, как бы митрополит сверкающий, гудел!..

И рек Андрей: — Спаситель спит.

О, тише, тише… Пусть поспит…

Он сделал, что хотел.

В стихотворении «Любимый» Елена Крюкова философски осмысливает отношения с любимым человеком, которые полны противоречий, но при этом остаются отношениями двух преданных людей.

Там душа не живет. Она рвется в полет! Она ветер, ветла.

Рынок солнцем залит! Рынок снегом забит!

Блещет цедрой, костьми, чешуей!

Мой снежок, посошок, поросенок, дружок… с тобой об руку шла,

А потом тебя под локоть брала, ты ведь был такой мой!

И такая — твоя! Жги, таймень-осетры! Рви носами водоросли сетей!

Позабытого Рождества заревую парчу, что хрустит под ногой!

Золоченая гать… каблуком растоптать… обними же сильней!

При честном всем народе целуй — я не стану другой!

Улетишь на войну, а останусь я, вся твоя однова-семья,

Однова мы живем, однова водку пьем да причастный кагор,

Рынок нам загудит, заблажит меж ворья Еруслан-ектенья,

Над затылком застонет лазурь января, снегириный мой хор!

Ты и сам что снегирь! Мой родной богатырь! Парень шалый, простой…

Плюнешь… куришь чинарь… вот сейчас ты — царь… а на солнце — солдат…

Ртом своим в бесконечную жизнь врата мне открой.

Проведи меня сердцем, руками туда, где планеты горят…

Повествуя о величии и контрастах жизни, поэтесса превращается в пихты, кедры, ели, страстно желает быть услышанной людьми, быть понятой. Жар полночных письмен исходит из самого сердца. Стихотворение (по чувству и объему изображенного — опять поэма…) «Багульник» насыщена мироощущением, которое крепко связано с природой родного края.

Я — мерцанье Саянских опалов, хорда синяя, Хамардабан.

Чудотворный Ольхон целовала — нежным сердцем покинутых стран.

Я — все пихты, и кедры, и ели, вся смола, перелита в слова,

А спилить вы меня не посмели, расколоть на шальные дрова!

А согласна была жадным жаром, вечной печью тебя согревать,

Многодетным, стоцветным пожаром, иван-чаем, целующим гать!

Орион, ты взойди над тайгою… Волю дам бестолковым слезам…

Меч на поясе — жизнью другою так сверкает, что больно глазам…

Звездный парень, великий Охотник, язычок староверской свечи,

О букашках небесных заботник — легкой смерти меня научи!

Ты стреляешь — изникли столетья. Целишь метко — и в пепел года.

Ты же зришь: я одна в целом свете, не вернусь я к тебе никогда!

Я по дну древних царствий гуляю. По латуни земного котла.

А когда попрощаюсь — не знаю… изожгу воск соленый дотла…

Мой безумнейший мир! Я вдохнула твой железный и каменный лес.

Обвязала я голову гулом. Сталью — по сердцу — алый надрез.

Перепутала рельсы и тропы. Испила не вина, а бензин.

И сижу, тку ковер Пенелопой — в жемчугах, во поземке равнин…

Стихотворение «Лития» повторяет молитву о самом дорогом. Для поэтессы это: построенная судьба, поиски истины, свобода в самовыражении, личные устремления, тайные страдания, чистая радость, бодрость духа.

Ты шел по земле, вынимая

Сверканья ее камней.

Искать на пороге Рая.

Искать до скончанья дней.

Меня поймал над обрывом.

И обнял, и приподнял

Над мощной кедровой гривой,

Тюрьмой человечьих скал.

<…> Боялась кондак низринуть,

Ирмос не так бормотать.

На синий Иркутский рынок

Меня ты водил гулять.

Порфира, пурги косынка,

Охранный еловый лес…

На нас, идущих по рынку,

Глядел серафим с небес.

О, только лишь, только этот,

Крылатый ангельский шаг!

О, только лишь, только этот

Ночной поцелуй впотьмах!

И жадное сочетанье

Морозных и жарких тел…

И смерть, плохое названье

Любви, которой — предел…

Поэма «Иркутский вокзал. Перекати-поле» рассказывает прежде всего о людях, которых писательница встретила в пространстве вокзала перед дальней дорогой. Это женщины и мужчины, молодые люди, внутренне готовые уехать далеко, «в слепую синь стрелой вонзиться!».

Буряты, цыгане изображены в поэме опытными путешественниками. Им легко на вокзале отдыхать, есть, ругаться. Люди привыкли к переселению. Обстановка вокзальной суеты народу привычна. Старики и старухи больше вздыхают, для них прошедшее сравнимо с раной на груди.

Старики во сне продолжают бороться с врагами, мчатся на конях с криками «Победа!».

Настроения молодежи показаны другими красками. Девушка на вокзале «щебечет про любовь». Мальчишка на вокзале удивляет поэтессу своими руками.

Мальчишка в вытертой дубленке

И с грубыми руками Бога.

И чистые глаза ребенка,

Чья мать — январская дорога.

И я иду к нему, толкая

Мешки, баулы, локти, плечи,

И я красивая такая,

И пальцы подняты, как свечи!

И пальцами в толпе бездомной

Свечу, морозы прожигая,

Свечу во тьме на мир огромный,

К тебе — любимому — шагая!

Как долго я тебя искала!

Родство — о, что за наказанье:

Сродниться вмиг в чаду вокзала —

Без рода, имени и званья…

Людей на вокзале так много, что в них видится все человечество! Людское перекати-поле автору нравится, она всматривается в лица, вслушивается в голоса проезжающих, замечает, как люди рассаживаются по вагонам, а на их месте кружит снег, как символ рождений и потерь дороги длиною в жизнь.

У современного читателя есть счастливая возможность узнать глубокие мысли Елены Крюковой о мире, читая книгу «Иркутский рынок», окунуться в чистую мощную реку ее чувств, и запомнить откровения писательницы на долгие годы.

Ольга Таир