Рецензия на сборник стихов

Анны Поповой и Андрея Елисеева

«Прогулка с Музой»

(Орел, Издательский дом «ОРЛИК», 2021. 104 с.)

Начнем с цитаты: «Критик – это именно тот, кто время от времени все же получает искреннее удовольствие от текущей словесности и именно таким способом отличает живое от мертвого, исторически перспективное от инерционно-вторичного. Интимно-гедонистическая шкала – рабочий инструмент критика, необходимая составляющая критического таланта» (Вл. Новиков. Алексия: десять лет спустя // Новый мир, 2002, № 10. С. 145-146). Такое удовольствие, гедонизм могут быть весьма неожиданными в ситуациях современной поэзии, да-да, поэзии – и тем прекраснее это ощущение при чтении новых стихов. Так произошло с книгой двух авторов Анны Поповой и Андрея Елисеева «Прогулка с Музой». Это именно книга, не сборник – так пластично, так цельно она выстроена внутри. О том, что это супружеская пара, муж и жена, мы узнаем не сразу. В книге семь глав – семь дорог: «Огонек», «Портреты», «Вдохновленные друг другом», «Занавес», «По душам»… И в каждой главе два автора: он и она.

Любовью первой, не выгорающей, звучит твой огненный вокализ. Ранимый юноша, точно ранивший. Наивный, страшный максималист».  «Я неуклюже, всерьез люблю тебя. И я учусь говорить с тобой». «…Мне чудится льняное небо и свечи солнечных берез». «В мире все и держится на таких… Стойких, работящих, насквозь простых». «Супруг мой ласковый, сокол мой».

Это Анины стихи.

А вот Андрея:

«И, как паук, стихи плету и тку Из непутевых путевых заметок». «Так повелось: поэт сродни врачу, Хотя и лечит он обычным словом».

Анна:

«Но – юнга бесстрашно стоит на моем корабле! Подросточек, дочка. Эльфёнок чумазый, смешной. И бацает на синтезаторе вместе со мной, И любит Битлов, и гитарную чуткую дрожь, и маму-ундину, и папу-бродягу, и дождь, и рвется в геологи, жаждет скорей в универ. Ну что ты? Тебе восемнадцать… Не хочешь – не верь…».

А вот Андрей:

«Ах, книжная душа! И твой чертог – библиотечный зал с его томами, где под рукой – Басё и Мураками, Нагибин и Булгаков, Грин и Блок. <…> Смешалось всё: быль-небыль, небыль – быль… Не избежать сомнений и неврозов, но я учусь… не задавать вопросов и с книжных полок вытираю пыль…».

Стихи и разные, и в чем-то похожие. В них есть современное звучание («Братья», «Другие песни», «И когда она выходила»…). Чего стоит такая фраза в стихе «Менестрели»: Пел о бывшей войне. Только бывшей не стала война»! Но главное, главное – это творчество и благодарность друг другу.

«За счастье, даже за беду! – за бочку меда с ложкой дегтя, за дружеское чувство локтя во всем, особенно в быту!»

(Как тут не вспомнить много раз цитируемую строку из Владимира Маяковского: «Любовная лодка разбилась о быт»! Значит, не у всех так печально заканчивается любовь?).

«За негу тихих вечеров, (что нам приносят утешенье), за все дары и все свершенья, за дочку – лучший из даров!». 

Погружаясь в стихи, мы узнаем об авторах: как познакомились, как сошлись интересами, как вовлекали друг друга в то, что было главным в их жизни. Местами книга напоминает отчет о пережитом, но отчет такой близкий, живой, человечный. И поплыли мы в одной лодке. А потом, словно Дед Мазай зайцев, стали подбирать на своем пути таких же, как мы, – влюбленных в искусство. И кинули клич – и потянулись к чудо-реке другие лодки, которыми правили наши друзья еще со студенческой скамьи. И все переплетено с поэзией. Говорится об Анином цикле «Времена года» – и здесь же мысли Андрея:

«Белым-бело будет в Январе, ведь на то он и чистый лист, чтобы начать на нем новую главу жизни».

Говорится о выборе Анечки в пользу лингвистики, и обе диссертации, кандидатская и докторская, подтверждают правильность такого выбора. Говорится о пути Андрея в театр, о его сочинении музыки, о бесконечных репетициях, позволивших состояться этому человеку. Говорится о самой идее создать и свой театр – да-да, целую артстудию «ДиаЛит».

«И это – жизнь. Чужая ли, своя, Она идет уверенно и четко. Вот первая морщинка, как змея, Предательски легла у подбородка». «Тинькает капель. Гомон голубиный. Где-то смеются дети. Звенит трамвай. И поет любимую песню любимый. – Что, заслушалась? Подпевай».

А вот посвящение перед стихотворением «Ей»: «Посвящается моей половинке, другу, соратнику по перу, моей Музе – Анне Поповой». К другому стихотворению эпиграфом служат слова Блеза Паскаля: «Самая большая привилегия, которая дана человеку свыше, – быть причиной добрых перемен в чьей-то жизни».

«Кто раз вкусил – захочет повторенья. Взлетай и падай… Стало быть, живи!»

Мы ничего не пишем о последних главах в этой книге – о юморе («Смех сквозь слезы»), не пишем и о главе «Нараспев». Да, некоторые стихи поются, исполняются, они живут в жанре музыкального диалога. Но нам важно подчеркнуть нечто другое – самое важное. Кому эта книга предназначена? Нашим современникам, тем самым, которые думают, что брак устарел, и некоторые интервьюеры в СМИ подчас парадоксально поддерживают эту идею. Книга нужна нашим соотечественникам, считающим, что любовь уступает место успеху, что чувства преходящи, что… Пусть в пику сказанному прочитают стихи про хрустальную свадьбу и про свадьбу фарфоровую. Вот мы и пишем эту рецензию, чтобы сказать: не всё так однозначно в нашей жизни: есть пары идеальные, чувства свежие, сколь бы лет им не было, а творчество, творчество – это на всю жизнь. О хорошем в сегодняшней жизни писать трудно, тем более стихами. Как не впасть в сладкоречие, в фальшь, в умалчивание всего остального? Но ничего подобного в книге нет. По радио много лет назад прозвучало напутствие Пифагора: «Делай великое, не обещая великого». И верно! Читателя не обманешь, он за версту чувствует, что в стихотворении что-то не так. И хорошо, что перед нами именно стихи. «В стихотворении каждое слово имеет больший вес, специфическую гравитацию. В прозе слова стирают себя по мере чтения. В поэзии язык не стирает себя, он должен запоминаться. Он не может себя стирать, потому что это голос поэта. Это не история, не точка зрения, не идея. Это сам индивидуальный голос поэта» (Марк Стрэнд). Поэзия метафизична, и потому нам сейчас так важно, чтобы ценные мысли произносились еще и на языке поэзии.

«Всех травили в десять. Все любили в двадцать. Все теряли в тридцать. Только кто-то умел надеяться, распрямляться – и распрямиться». «Пусть твоя голова – на плече на моем – покоится, Отдыхай, родная, от будничной суеты… Я прижмусь щекой (прости, что немного колется) И вдохну аромат волос, что, как ночь, густы… Не спешу уснуть, мне бы слушать твое дыхание – Быстротечной жизни каждый святой глоток… Говорят, любовь – короткое замыкание, Да, сперва, но затем – постоянный ток…». «Мы так оригинальны, что безлики, все виды гальки перед янтарем… Мы разберемся в иле, пене, блике, дотошно их, детально разберем…». «В романсах, стансах ли – чужая… Он над тобой свершает суд, себя в тебе изображая, превознося и принижая живую, женственную суть…»

Я училась в аспирантуре с доктором наук Татьяной Васильевной Бахваловой, мамой Ани, и ездила в Орел на процедуры защиты, организуемые доктором наук профессором Ростиславом Николаевичем Поповым. Мне присылали книги с записями детской речи – маленькой внучки, и сейчас, читая книгу «Прогулка с Музой», я ощущаю это прекрасное воздействие родительской семьи. Скажу сильнее: чтобы написать подобное, надо прожить жизнь, тогда не будет в стихах неправды. И Анна Попова с Андреем Елисеевым доказали это, доказали сейчас, в эпоху, повторим, ослабления брака и в эпоху некоторого отслоения поэзии.

Вера Харченко