Ох, неуёмен бубен, совсем неуёмен!

       Звенит и гремит, и дребезжит, и гитарка звучит, и ореховая горка поблескивает, и нумизматические богатства разложены в жилище; а жилище – в недрах провинции: замшелой, как и положено русской, затхлой: именно такой, чтобы живописать, живописать…

        Роскошь языка Ремизова: и сказ, и лесковские плетения словес, и достоевский анализ: всё вместе, и сварено круто, и алогично всё – как мыслим мы, как правило, как говорим: какая уж тут последовательность.

       Из глубин древнерусских ведомое слово: и слово, протянутое по лесам былинных времён, словно обогащено персонажами – лохматыми, косматыми, с русалочьими глазами…

        Вот и сама плеснёт, проплывая – не ждали?

       А Ремизов сидит на полу и вырезывает из бумаги разных недотыкомок: пусть бурлит реальность, пусть сам принимал участие в революционном движение, ибо как же писатель, ведущий своё от Достоевского, может смириться со всем предложенным скарбом бытия?..

       «Часы», организованные рублеными, короткими фразами, чья мускульная сжатость предлагает максимальную выразительность, но пессимизм ворочает стрелки, так кажется.

        Движение посолонь даст другое: медовое, таинственно-древнее, млеком мифологии вспоённое, монашескими речениями переслоённое…

        Своеобразие лоскутного языка – словно вбок отошёл нечто бормочущий своё отшельник, и, набормотавшись всласть, шагнул записывать, делиться с другими: со всеми.

       Кто сегодня услышит?

       «Путешествие к Морю-Окияну» будет ли осиянно современностью?

       Едва ли – тут иной интеграл восприятия: хоть и пропущенный через этнографические дебри, и настоянный на изысканиях учёных.

       …снова и снова рассыпаются жемчужины словес, и переливаются они, играют на солнце духа…

       …монашек бредёт; бесконечность одна в другую переходящих дорог, бесконечность пространства, пластами поднимающегося в синее небо.

        Диковинные явления, смехотворные казусы, презабавные небылицы, рассказы, взрывающиеся смехом: какая пёстрая мешанина предложена Ремизовым миру!

       Тут гудит и неистовствует смеховая стихия: она выплёскивается чрез край, густеет, снова растекается.

       «Крестовые сёстры», «Эмалиоль»…

       Вот комод, который можно открыть только определённым образом; вот разбойник с тройным носом: всё подмечено, ничего не упущено; а вот и – сказки раскатятся…

        «Зайчик Иванович» прозвучит, проскачет, а то вдруг – медведь сыграет роль Синей Бороды.

        Алхимическая смесь, творящаяся в недрах монастыря, белеющего стенами – и Русь, Русь, уходящая в невозвратность…

             Александр Балтин

фото взято из открытых источников