Отвязав последний канат, Гар убедился, что Островок и не думает отделяться от Острова. Вот чёрт! До рассвета — всего ничего! Что же им теперь… А, отлично!

Он подошёл к Лайе. Та, отчаявшись установить шесты каркаса, просто сидела возле кучи их пожитков. Плакала, закрыв лицо обеими руками.

— Жена! — он впервые обратился к ней так, как бы подчёркивая важность момента. И слов. — Некогда рассиживаться и предаваться отчаянию! Если сейчас не отдалимся от Острова, утром Вождь велит казнить нас! За работу!

Оба, обливаясь потом и кровью из порезов о расслоившиеся волокна канатов, и острые края циновок, натягивали паруса, кое-как закрепляя их на хоть немного подходящих стволах Тапы — только чтобы Ветер помог отделиться и уплыть подальше от непосредственной, и пока самой большой опасности. Усилия не пропали даром — вскоре вся северная половина Островка оделась трепещущими на ветру полотнищами.

Гару пришлось использовать оба шверта, и срочно приспособить несколько шестов от того же шалаша с привязанными наспех лопастями из обрезков шестов и палок, чтобы хоть как-то рулить. Отталкиваться от пляжа их бывшего Острова пришлось копьями.

Поверхности для управления под водой явно не хватало, но кое-как Островок всё же начал расходиться с бывшей Родиной — теперь они плыли рядом, параллельными курсами.

Подумав, Гар велел перенести часть парусов на другой конец Островка. Теперь Островок не проявлял желания поворачиваться. И держал заданный курс более-менее уверенно.

Руки кровоточили сильно — Гар старался не замечать боли от порезов об острые края высохших листьев, волокна канатов и шершавые стволы. Главное — его идея оправдалась: Островок отходил теперь вправо от курса Острова куда круче и резвее. Они быстро связали из последнего шеста и кусков коротких стеблей ещё один шверт, и Гар засунул его в последний колодец — Островок был слишком мал и молод, и колодца на нём оказалось всего три!

Занялась Заря — в её нежно-розовых, а затем и ослепительно оранжевых лучах они убедились, что Остров бывших соплеменников уже отошёл дальше от них по Великому Потоку на добрых два километра, и даже при всём желании не сможет погнаться за ними — они слишком круто забрали к северу и отстали! А уж чтобы поплыть против ветра!.. На такое ни один Остров не способен!

Гар недолго любовался зрелищем удаляющейся Родины. Если они хотят выжить, им надо есть! А теперь, когда им позволили забрать лишь тот небольшой запас мяса, что хранился в шалаше, выживание зависит от добычи! Найдя подходящий кокос, он срезал его, и вскрыл. По очереди опустил в молочно-белую массу кровоточащие ладони. Растёр.

Через пару минут боль почти утихла, и раны перестали кровоточить. Он протянул кокос жене — та со вздохом тоже занялась самолечением.

Гар чувствовал, что надо что-то ободряющее сказать. Но — слова не шли.

Взяв любимую острогу, он направился к кромке пляжа.

Лайя уже не плакала. Подойдя к нему, она доверчиво прижалась к его широкой груди, уперев висок туда, где гулко стучало сердце Гара. В голосе он услышал горечь. Но — и гордость!

— Муж мой! Господин мой! Я хочу, чтобы ты знал. Я… пошла с тобой потому, что ты — лучший Мужчина из всех, кого я знаю в нашем Пле… нашем бывшем Племени. Ты не побоялся сказать Правду! И пошёл против Вождя. Рядом с тобой все наши мужчины – жалкие трусы! И ты должен знать: я — с тобой. Что бы ты ни задумал!

Гару стало так тепло и приятно, как никогда, наверное, не было! Он обнял мускулистое стройное тело, зарылся носом в приятно пахнущие волосы… Но очень быстро заставил себя очнуться. Чёрт! Она знает!.. Наверняка — подслушивала, нахалка! Но сердиться на неё он оказался не в силах. Она — с ним! И она имеет право знать, что их ждёт. Он усмехнулся, отстранившись:

— Ты подслушивала. — это был не вопрос, а утверждение.

Лайя подняла к нему вполне, как ни странно, счастливое лицо. В глазах блестела хитринка:

— Конечно, мой Господин! Я, как верная жена — просто обязана знать, что мы намечаем, и как я лучше смогу помочь тебе! А сейчас, пока ты что-нибудь поймаешь нам на обед и ужин, я приготовлю из запасов завтрак!

Ну как на такую сердиться! Пусть иногда ворчит, пусть много болтает, пусть старше его — но — его! Гар взял лицо Лайи в свои грубые и всё ещё покрытые запёкшейся кровью ладони. Нежно поцеловал супругу в губы. Лайя нахмурила бровки, сделав вид, что рассердилась:

— Если будешь продолжать в таком духе, Господин, Рыбалка сорвётся! А это… Не убежит!

Гар понял справедливость замечания: и в самом деле — он почти забыл о деле, переключившись на ощущения в набедренной повязке. Но сейчас — пища важней! Да и предаваться забавам попозже никто им теперь не помешает!

Они теперь – только вдвоём! Весь Мир — принадлежит им! Им обеим!

Однако вскоре выяснилось, что дело обстоит не совсем так.

Когда Гар с добытым огромным (Неясно — как тот ускользнул от внимания рыбаков их Племени вчера!) береском выплыл на поверхность, его поразили крик и шум: очень похоже было на скандалы ещё там, дома: когда бились женщины!

Но откуда взяться женщине — здесь?!

Значит — враги! И они — напали на его Женщину!

Волна адреналина затопила грудь. Освободив острогу и бросив шипастую тушку повыше на пляж, он кинулся вглубь Островка — буквально в два прыжка преодолев атолл!

Че-е-ерт!.. Вот уж не… Хм. И что ему теперь с этим делать?!

Его супруга, отчаянно ругаясь, лупила ладошками и иногда — ногами, сжавшуюся в комок, и закрывающуюся руками, лежащую на Площадке, Отверженную. Попыток сопротивления та не делала никаких.

— Э-э! Хватит! Довольно, говорю! — увидев, что реакции ни на первый, ни на второй его оклик не последовало, Гар просто подошёл, и мягко, но уверенно обняв сзади за бёдра и плечи, оттащил Лайю от жертвы: боялся повредить плод в чреве жены.

С полминуты та бурно извивалась, порываясь достать-таки хоть какой-нибудь частью тела неизвестно чем досадившую ей женщину. Затем, поняв, что её держат крепко, хоть и нежно, вроде, успокоилась. Гар отдышался:

— Что тут происходит? Откуда она взялась?

— Она!.. Она… Не знаю. Не спрашивала. Я подумала… Подумала, что она хочет нас… Обеих убить! — крошечная заминка в голосе супруги позволила Гару понять, что боялась-то она не за него. Ну, это логично: мужчина — добытчик и кормилец, кто же в здравом уме будет такого убивать! А вот если убить женщину — рано или поздно Гару придётся пойти на поводу своего Естества… И взять в жены и Отверженную!

Эти мысли в долю секунды пронеслись в его голове, и оформились в слова:

— Подожди-ка, дорогая. Убить-то её мы всегда успеем. Выясним лучше, что ей здесь надо. У неё должна быть веская причина – присоединиться к нам. Изгнанникам.

Мягко поставив обмякшую и почти успокоившуюся «акулу» на Площадку, он приблизился к женщине, не поднимавшейся с земли, но смотревшую на него без страха.

Странно. Но и правда — зачем она здесь? И почему пряталась до сих пор? И — где?!

— Что ты здесь делаешь? Почему решила плыть с нами? — он говорил медленно, преодолевая вбитые привычки и Законы, запрещающие разговаривать с Отверженными. Но не в таком они сейчас положении, чтобы соблюдать старые Законы, если хотят выжить!

Лишняя женщина — лишняя пара рук! Они смогут и быстрее сплести циновки-паруса. И обустроить свой быт…

Эти прагматичные мысли тоже пронеслись в голове Гара очень быстро. Тем более, что Отверженная в качестве второй жены рассматриваться не могла — она неплодна уже года три, не меньше.

Всё ещё не вставая с колен, женщина сказала:

— Если Господин и Госпожа не убьют меня, и позволят служить, я бы хотела плыть с вами. На Север. Я бы помогла плести циновки и установить шалаш. Я бы нянчила малыша, когда он родится. Я бы служила вам и вашим детям. Клянусь жизнью.

Проклятье! Неужели и эта — подслушивала?! А кто, интересно, ещё подслушивал?! — очевидно, эмоции Гара отразились на его лице, так как Отверженная поспешила пояснить:

— Я забралась на Островок ещё до того, как Вождь огласил своё Решение! Я знала, что так и будет — он не захочет, чтобы о нём говорили, что вот, мол, побоялся более сильного и умного Соперника-претендента, который мог метить на его место!.. И сошлёт тебя… Всё предрешил этот Островок — он словно специально попался именно сейчас!

Но я не думала, что Лайя решится плыть с тобой. Поэтому я, пока все собрались на Совет, натащила из Арсенала всякого Оружия, и из кладовой — еды! И спрятала здесь — пока что в Котле! В конце-концов, теперь вам будет, что есть, хотя бы на первое время, и чем сражаться и рыбачить, когда затупится всё твоё, Господин, Оружие!

Гар… Громко и весело рассмеялся. Значит — точно, подслушивала!

Ох уж эти женщины! Ничто-то их не исправит…

Почесывая затылок, и про себя всё ещё ухмыляясь, он спросил:

— Где, говоришь, Оружие?

Отверженная быстро двинулась к Котлу, и подняла циновку, укрывавшую его пока что незаполненное Жижей чрево. Ого!

Гар снова почесал в затылке. И еды и Оружия хватило бы на добрый Взвод!

Он повернулся к Лайе, теперь с удивлением переводившей взгляд с содержимого Котла на Отверженную:

— Любимая! Я думаю, мы пока не будем убивать её. Да и циновки она плетёт отлично.

Лайя громко фыркнула. Дёрнула плечиком. Но не возразила.

После разделки и развешивания мяса береска, Лайя и Отверженная занялись сбором коры и лиан — чтобы наплести канатов. Гар с помощью молота из той же берцовой кости и рубила из лопатки, начал перерубать у комля подходящие для шестов стволы Тапы.

Первый шест он установил так, как ему подсказывал инстинкт: на левой стороне Островка, на самой верхушке атолла. Здесь уже росло несколько почти подходящих стволов, но они казались слишком тонкими, чтобы принять полную нагрузку от большого паруса. Канаты на расчалку шеста ушли почти все.

Зато теперь после перестановки самого большого паруса-циновки их Островок шёл так круто к Ветру, как большой Остров никогда бы не смог! Хотя Гар и осознавал, что точного направления на север ему не добиться никогда — круглое днище не позволит идти настолько круто к ветру.

Ну и ладно. Главное сейчас — побыстрей убраться из Потока. Здесь действительно плавает слишком много Островов с чужаками… Догонят – съедят.

Только когда день превратился в вечер, и солнце скрыло край диска в пучине Океана, Гар позволил себе закончить работу. Последним, установленным капитально в колодце швертом, он был вполне доволен: теперь рулевая лопасть не станет проворачиваться!

Лайя выглядела ещё сердитой. На лице у Отверженной не проступало никаких эмоций.

Однако ужин был готов: на маленькой циновке-блюде лежал мелко накрошенный береск и съедобные верхушки побегов Тапы. Гар, подумав, сьел примерно две пятых предложенной ему с поклоном пищи. Оставшуюся часть снова поделил: три пятых — жене, две — Отверженной.

Пусть всё же знает своё место!

Женщины съели всё быстро. Лайя не могла не коситься на руки Отверженной.

Гар и сам взглянул на них. Вот в чём дело. Да, странно. Руки должны, вроде, загрубеть от постоянной тяжелой работы и порезов о прочные корневища и волокна… Однако руки пожилой женщины казались даже более ухоженными, чем у сравнительно молодой Лайи. Гар не удержался:

— Скажи, м-м-м… Женщина — как тебе удалось так хорошо сохранить руки?

Взглянуть ему в глаза та всё же не решилась, но ответила быстро:

— Я каждый вечер мажу их мякотью кокосов, Господин: втираю буквально несколько минут, и — всё!

Лайя, явно рассмотревшая и руки, и всё остальное куда внимательней, чем Гар, ворчливо спросила:

— А… Твоё лицо?

— Да, я мажу и лицо, и шею. Если Госпожа захочет, я и ей покажу и приготовлю всё для…

— Госпожа… Захочет.

Гар не без интереса пронаблюдал за оказавшимся весьма быстрым процессом приготовления мази. Рецепт оказался очень прост: потемневшая и горьковатая мякоть из старого кокоса растиралась прямо между рук, и густоватая кашица выжималась в чашку из скорлупы того же кокоса. Затем оставалось только размазать и растереть жижу по рукам и лицу. Странно. Остальное тело женщины почему-то не растирали.

— А почему ты не протираешь остальное тело?

— Я… Я никогда не пробовала, Господин! А сок мне часто приходилось готовить, и он попадал на руки сам-собой… Вот я и решила… Что это он мне помог. Но остальное тело растирать… Я не пробовала!

— Попробуй. Я приказываю. Если кожа станет лучше, мы все будем мазаться.

— Слушаюсь, господин!

Гар, улыбаясь про себя (Ну — как же! Он — мужчина! И не должен лезть в женские дела вроде приготовления пищи и прочего такого!..) пронаблюдал, как новую порцию мякоти выжали и размазали по телам обеих женщин: Отверженная намазала всю Лайю, и та даже решилась снять набедренную повязку, стыдливо, впрочем, зыркнув на Гара, и повернувшись к нему боком.

Сама Отверженная, однако, набедренную повязку не сняла. Но обмазалась тоже вся.

Гар велел вытащить всё добро из Котла, чтобы совершить вечерний туалет.

Смущаясь из-за отсутствия циновок, в Котёл сходили женщины, а затем и он сам. Ну, вот их Дом и получил первую порцию жизненосной Жижи. Теперь он станет расти куда быстрей: ведь отходы людей — самая лучшая пища для Священной Тапы!

Поухмылявшись в отросшие (Нужно будет подрезать как-нибудь на днях!) усы, Гар полез на самый высокий и прочный на вид кокосовый ствол.

Долго и придирчиво вглядывался в безбрежное пространство вокруг.

Никого! Отлично.

Он приказал укладываться спать.

Втроём они улеглись на циновки, расстеленные на крохотной ещё Площадке.

Традиции решили соблюдать: Гар, как наиболее важный член крохотного Племени — в центре, обе женщины — по бокам, охраняя Господина и главного добытчика и кормильца.

Вскоре в оба уха ему сопели — женщины с тяжёлой работы притомились, и сон почти мгновенно сморил их.

Гару же не спалось. Он отлично представлял всю сложность их теперешней жизни — на крохотном Островке, без Вышки, Воинов и Шамана: чтобы лечить, и принимать роды…

Рассчитывать можно лишь на себя. На те навыки и знания, что успели получить.

А работы — Океан!

Первым делом надо построить Вышку: тогда они хотя бы будут знать, с какой стороны им угрожает опасность. Затем — шалаш. Скоро летний сезон закончится, и пойдут дожди, а зимой начнутся и шторма. Котёл нужно обустроить: положить над ним настил из шестов, и обвесить циновками кабинку. А то — стыдно. И ещё надо…

Да дел — сотни!.. Причем из них многие буквально не терпят отлагательств!

Лёжа на спине он вглядывался в непривычно яркое Небо. Надо же. Оказывается, ночью светло не только от огромной Луны, но и от мириадов крохотных бусинок-звёзд!.. Конечно, ему сейчас важна только одна, но вот так, воочию, увидеть над собой настоящую сокровищницу — невероятно! Страшновато. Хоть и красиво. И, вроде, пока ничем не угрожает. Нет, он больше привык к ощущению защищённости и уверенности, даваемому крышей над головой.

Крыша, она, конечно… Но всё же в первую очередь — Вышка!

Он сам не заметил, как рокот волн и мягкое шевеление листьев над головой убаюкали его. От этих привычных звуков веяло каким-то духом умиротворённости и спокойствия. Он всё сможет. Всё сделает. Он же — мужчина. Их крохотное Племя — выживет.

Утром он снова взобрался по стволу кокоса наверх так высоко, как смог.

Повезло им — вокруг действительно никого. Даже их бывший Остров скрылся за горизонтом.

Значит — за дело!

Он растолкал Лайю, та разбудила Отверженную — пора готовить завтрак!

Пока женщины резали мясо и крошили молодую Тапу, Гар срубил новый подходящий ствол. Отрубил верхушку — для еды. Прикинул, что понадобится ещё.

После завтрака озадачил обеих женщин сбором лиан и плетением канатов.

Сам срубил ещё пять стволов, которые ну никак не могли понадобиться для навешивания парусов. Разложил на солнцепёке Площадки — сушиться. Дело с плетением продвигалось туго. Хм… Придётся помочь. Всё-таки, в отличном обзоре, и скорости — их спасенье!

Ещё раз убедившись, что Океан всё так же пуст, Гар присоединился к женщинам — мало ли, что это не положено мужчине! Ему как Вождю сейчас главное — не как положено, а как — быстрее!..

После обеда ему пришлось снова порыбачить. После долгих двух часов поисков, удалось-таки найти и отловить двух баррамунд. Из их слизи и дроблёной кожи Отверженная приготовила отличный рыбий клей. Тушки же постигла обычная участь — разделка и провяливание.

Хорошо, что теперь у них имелся какой-никакой запас еды — к вечеру Гар не способен был добыть не то что рыбу — а и кокос с дерева срезать! Плечи и спина так и гудели от непривычных усилий — он умел плести канаты, конечно… Но забыл, когда плёл их в последний раз — разве что сопливым юнцом!

Однако результаты их трудов оказались вполне удовлетворительными — теперь должно хватить на Вышку и её ступени.

Глянув в последний раз с верхушки пальмы, Гар облегчённо вздохнул — хорошо, что никого нет! Он не представлял, как и куда они будут убегать, если из-за своей же относительно большой скорости догонят кого-нибудь!

Ночью Лайя вдруг стала кричать во сне — увидала кошмар.

Плохо. Жди теперь неприятностей. Такие приметы никогда не лгут…

Ну а пока Гар приобнял жену сзади, и положил ей руку под голову. Та прижалась тёплой спиной к его животу, и вскоре засопела. Отверженная… Сделала вид, что спит. Хотя Гар буквально чуял зависть к более молодой и счастливой женщине.

Да, плохо. Надо найти решение, позволившее бы и Отверженной греться об него — зимой так будет лучше. Теплей, и… родней, что ли!

Первый опыт склеивания с помощью внутренних втулок прошёл вполне успешно: шесты, подсохшие за три дня, склеивались «настоявшимся» клеем вполне прилично. Но всё равно: место стыка пока Гар обложил накладками, которые еще и обвязал канатами. Три составных шеста оставили сохнуть на Площадке, сами же занялись циновками.

Гар установил каркас шалаша, сделав внутреннее пространство больше обычного: месяцев через пять Лайе рожать, и их будет уже четверо! И от ветра малыша надо защитить получше. Да и от дождя.

Когда первая сторона оказалась покрыта циновками и накрыта для защиты от капель разлапистыми пальмовыми листьями, Гар вздохнул свободней: всё-таки шалаш — куда удобней открытого Неба! Несмотря ни на какие красоты звёзд…

На седьмой день пребывания на Островке Гар заметил впереди Остров. Вернее, Вышку Острова. Они спустили все паруса-циновки, и приготовились ждать.

Сработало.

К вечеру Остров чужаков отнесло ветром и течением за Горизонт. Но на всякий случай Гар на ночь все паруса оставил спущенными.

Утром они продолжили плавание в неизвестность.

Всё же то, что они захватили так много парусов и установили шверты, сильно помогало: маленький Островок куда более чутко реагировал на их усилия. Он мог плыть и быстрее, и медленнее неторопливых и трудноуправляемых Старых Островов. Хорошо, что ветер над Великим Потоком всегда дул только в одну сторону!

На девятый день Гар решил, что ждал достаточно, и они связали три шеста так, что верхушки сошлись, а нижнюю часть всех шестов прикрепили к основаниям стоящих рядом пальм.

Образовался как бы треугольный каркас огромного шалаша. Затем Гар привязал ко всем сторонам поперечины и диагональные раскосы — словно гигантские перекладины лестницы. Теперь их примитивная, но вполне достойная по высоте Вышка стояла устойчиво.

Ступени и площадку на вершине закрепили в последнюю очередь.

И вот уже Гар высоко над верхней кромкой листвы! Кольцо атолла с перистыми верхушками пальм, и тонких стеблей бамбуковых побегов не закрывает обзора! Красота!

Вот что значат каких-то лишних пять-шесть метров над Океаном! Словно летишь над ним, обозревая бескрайнюю синеву, и владея всем этим Пространством! Бесподобно! Словно выпил кавы!..

Гар разрешил и жене, и Отверженной влезть и полюбоваться.

Результатом он оказался доволен: глаза Лайи так и лучились счастьем, а изо рта раздавались охи и вздохи! Ещё бы: её Муж сам построил Вышку! И как быстро! И какую хорошую! И высокую!

Отверженная подошла к вопросу куда практичней. Сказала, что площадка на верхушке не прикрыта от солнца, да и стоять больно: нужны перила, циновка на пол, и крыша над головой.

Гар согласился, возразив лишь, что вначале нужно укрыть циновками и листьями вторую сторону шалаша. Ещё через два дня они сделали и это.

Теперь можно было приступать и к самому сложному: Гар лучшим их ножом нарезал длинные и тонкие плети от лианы, раздробил костяным молотком на волокна, отшелушивая кору. Лайя и Отверженная плели корзину-сеть с крохотными ячейками, которые затем устлали волоконцами кокосового ореха. Сверху их прикрыли ещё одной сетью, и связали — так, что получался неразъёмный фильтр…

Всего на планктонную сеть ушло три дня.

Но оно того стоило: ведь теперь их островок двигался быстро, и в корзину, брошенную на канате за кормой, каждый день набиралось до половинки скорлупы кокоса полупрозрачной слизистой массы, без которой они не смогли бы жить! Все отлично помнили Заветы Предков, вдолблённые в головы ещё в детстве! Шаман говорил, что именно в планктоне содержится что-то там, нужное человеческому телу, кроме рыбы, мяса Врагов, плодов Тапы и кокосов!

Гар никому ничего не говорил о сомнениях, раздиравших его душу каждую ночь. Он продолжал как вол работать, надеясь лишь на то, что когда родится сын, у них на Островке всё будет обустроено так, как там, на Острове Племени.

И никто их ещё не убьёт!

На пятнадцатую ночь он проснулся — словно от толчка!

Но это не может быть другой Остров — он и перед заходом солнца, и после ужина осматривал всё!.. Никто и ничто не смог бы добраться до них так быстро. А это что-то, толкнувшее их… Не маленькое!

О! Покачивает!

Проклятье!

Десятиног!!!

Как же он сразу…

Точно — Островок явно кренится под вылезающей на пляж массивной тушей!

— Подъём! Быстрее! — он растолкал обеих женщин чуть ли не пинками, (На нежности времени не было!) — У нас на Острове Десятиног! Ты, — кивок жене, — Заходишь слева! Ты — справа!

Расхватав всё Оружие, традиционно сложенное в шалаше, или заткнутое за его же стропила, они кинулись к кромке атолла.

Точно! Вот она, мерзкая тварь!

Под лучами Луны так и переливается всеми оттенками серо-перламутрового, щупальца уже почти перелезли через кромку атолла!

Гар вздохнул с облегчением: ф-фу-у… Их атаковал малыш! Всего в каких-то двадцать метров в длину! Будь здесь взрослый — они бы и не почуяли, как он обшаривает чувствительными щупальцами всё внутреннее пространство Островка, даже не поднимаясь на него!

Однако расслабляться нельзя! Десятиног — это Десятиног. И прогнать его надо так, чтобы у монстра не возникло желания преследовать их Остров, или соваться в будущем на другие!

Пока тварь как бы замерла, удивлённая отвлекающими прыжками и криками Отверженной, Гар, прицелившись, метнул их лучшее копьё. У копья был отличный баланс, и оно ухватисто ложилось в руку. Жаль было лишаться такого Оружия, но — надо! Он должен быть уверен в своём броске!

Отточенный деревянный наконечник вошёл именно туда, куда Гар и целился — в один из блестящих, размером с добрый  кокос, глаз!

Десятиног вскинулся! Масса тела приподнялась как бы в прыжке, и ударила сверху! Казалось, могучее тело из сплошных мышц вот-вот проломит пляж и развалит их Остров на части! Длинные плети толстых щупалец мелькали в воздухе, круша всё, до чего дотягивались!

Гар… Остался спокоен. Он-то знал, что переплетение корней и пазух с губчатой массой не сможет развалить никто и ничто в Мире! А сломанные побеги снова отрастут и срастутся, залечивая прорехи и бреши, очень быстро.

Поэтому когда первый приступ сокрушающей ярости монстра прошёл, и чудище на секунду замерло, пытаясь уцелевшим глазом разглядеть, кто же так больно укусил его, Гар метнул второе копьё — и снова удачно!

Оставшись без второго глаза, Десятиног соскользнул с Острова, и долго бесновался на поверхности Океана там, за кормой…

Гар решил не менять ни скорости, ни курса — подумаешь, один десятиног за половину месяца! Но придётся сделать хоть какую-то сигнализацию — иначе больший брат такой твари сможет подобраться незамеченным.

Утром Океан снова был пуст, и они смогли, наконец, обустроить свой Котёл. Гар положил над впадиной надёжные стволы, и соорудил каркас. Женщины привязали с трёх сторон циновки. Без крыши решили до дождей обойтись — куда важней хотя бы пара запасных парусов и швертов. Последними Гар после очередной рыбалки и занялся, доверив разделать маленькую юлу женщинам.

Шверты он связывал теперь капитальные, кладя в основание по два толстых высушенных шеста, и отрезки стволов привязывал к ним большие и длинные – только чтобы проходили в колодцы.

Их Островок зазеленел, новые побеги полезли по всей поверхности атолла – это уже сказывалось питание, получаемое из Котла. Теперь можно не волноваться за израсходованные материалы и срубленные стволы: Тапа всё быстро восстановит, и ещё вырастит им новые, более крупные и толстые. Даром, что иногда некоторые Племена, насколько он помнил рассказы, специально «подкармливали» пойманные мелкие Островки — чтобы было куда «роиться»!

Лет через десять такой Островок, если большое Племя уделяет ему достаточно питания, действительно вырастает — в диаметре шагов до семидесяти-восьмидесяти, и на него можно поселить человек двадцать мужчин, и их женщин и детей.

Но «Племя» Гара пока столь малочисленно, что на рост в ширину и глубину рассчитывать особо не приходится — дай Бог, выбраться из Потока живыми. А там, в далёком будущем, подумать и о возвращении… Гар почему-то уже представлял себя древним стариком, дребезжащим голосом дающим Умные советы, и втолковывающим «Священные Заветы» внукам и правнукам, а те с недоверием слушают его Сказания о былых временах и враждебных Островах… Ну, нет — недоверия он не допустит!

Верхушку Вышки он всё же оборудовал навесом — тонкими шестами нарастил основные, пристроил перекладины сверху, и надёжно привязал к ним крышу из циновки. Теперь можно было хоть часами любоваться великолепной круговой панорамой, если бы не тяжёлая насущная работа.

Из-за этой работы он прямо-таки падал вечером. Но всё же через три недели Лайя растолкала его среди ночи, и увела на пляж — она предпочла сделать так, а не выгонять из шалаша Отверженную.

Впрочем, стоны и вздохи во мраке безмолвия ночи всё равно должны были разбудить женщину… Когда они вернулись, та тактично делала вид, что спит.

Гар старался теперь давать жене работу полегче и попроще — начал проявляться округляющийся животик. Отверженная не возражала работать и за Госпожу — но вечерами она теперь, с милостивого разрешения Гара, прижималась к Лайе с другого бока — они с Гаром теперь оберегали носительницу будущего сына Вождя…

Наконец чёрный диск снова проплыл по лику Луны — миновал уже целый месяц, как они в самостоятельном плаваньи! Гар не мог не порадоваться сделанному.

Шалаш стоит, и укреплён от штормов. Вышка у них лишь чуть ниже, чем домашняя. Паруса…

Парусов вполне хватает, как и швертов — так круто к Ветру их старый Остров точно никогда бы не забрал! Животик у жены растёт. Единственное, что его беспокоило — рыбачить стало трудно: рыба внизу практически выбита, а на планктоне и одних кокосах долго не протянешь!

Значит, пора и поохотиться!

К Охоте готовились долго и тщательно. Главное, и самое нудное — пришлось выточить ещё три наконечника гарпуна! Это — в дополнение к трём, уже имеющимся благодаря стараниям Отверженной. Гар сам проверил всю обвязку наконечников острог, и прочность их канатов.

Дождавшись почти полудня, он совершил святотатство — но не в таком они положении, чтобы следовать старым Правилам. Поэтому справив большую нужду в воду за кормой, Гар спрятался за щит, прикрытый циновками, и велел женщинам, уже лежавшим за двумя другими, не высовываться без его команды.

Ждать пришлось недолго: буквально через полчаса чёрный плавник разрезал Океан за кормой. Но акула не показалась Гару подходящей — слишком молода и маловата…

Впрочем, он чуть не треснул себя по лбу: их же — не шестьдесят человек! И две женщины — не Воины!

Дай Бог справиться хотя бы с этой!..

Он приник снова к щели в щите, замерев. Акула, поплавав у пляжа, решилась. Вот на берегу появились передние ласты-ноги, а вот мощным броском хвоста на пляж подтянулось и остальное тело! Теперь надо постараться успеть сделать всё до того, как у врага появится надежная опора для задних, прыгательных конечностей!..

Гар выскочил из укрытия. Первый гарпун вошёл не совсем так, как он хотел — чуть сбоку от большого спинного плавника. Второй — прямо в лоб развернувшейся к нему хищной морды.

Ещё четырьмя гарпунами, уложенными у кромки пляжа, Гар как смог быстро утыкал бока гадины.

Женщины по его команде кинулись к канатам двух основных гарпунов, и принялись тянуть их что было сил, и обматывать концы вокруг самых мощных стволов атолла.

Акула как могла, затрудняла их действия, свирепо бросая полувытащенную из воды переднюю часть тела по пляжу то влево, то вправо, щёлкая пастью, и пытаясь схватить прыгавшего перед ней человечишку с длинной кусачей палкой. Гар старался, чтобы акула чуяла его аппетитный запах, но ухватить — не могла! Ведь если тварюга поймёт, что их главная цель — не дать ей вернуться в спасительные пучины Океана, она тут же нырнёт!..

Гару даже пришлось ногой ударить в глупо моргающую на воздухе морду, чтобы помешать акуле оглянуться на пути отступления. В этот момент его и сбил с ног стремительный бросок левого ласта. Че-е-ерт! Какая адская боль в лодыжке! Неужели ему сломали ногу?!

Нет, к счастью — просто сильный ушиб! Он с громкими проклятьями вскочил – хвала Господу, нога держит!

За время его прыжков и увёртываний женщины успели закрепить все шесть канатов, и теперь криками дали ему знать об этом! Но ему тяжело выполнить завершающее действие: нога просто на глазах распухала, и наступать на неё оказалось чертовски больно. Но сейчас он просто не может отступить!

Оглянувшись на своё крохотное войско, Гар почувствовал, как закипает в нём ярость.

Нет, он во что бы то ни стало добьёт проклятую скотину! Его жене и будущему сыну нужно много мяса! А главное — надо закончить всё до того, как приплывут акулы покрупнее — пусть их обоняние не настолько чувствительно, как у этой милой крошки, зато размер и вооружение — куда серьёзней!

Хромая, он обежал рвущуюся теперь назад, к воде, акулу. Запрыгнул на основание среднего ласта — благо, ими размахивать акула не могла. Взбежав по игравшей буграми мощных мышц скользкой спине к основанию верхнего плавника, он увидел это место! Вот — сюда, в единственную точку, которую не прикрывают позвоночник и костяк черепа, он и должен…

Изо всех сил подпрыгнув, он всей массой тела обрушил обе руки с копьём сверху на голову акулы. Заточенный и смазанный жиром баррамунды кончик вошёл точно в нужное место!

Вот что значат часы тренировок! Недаром их Вождь гонял салажат часами, заставляя определять и бить в нужное место с любой позиции!

Акула так дёрнулась, что оборвала три из шести канатов! Гар заорал от отчаяния — если хищница уйдёт, они лишаться и сделанных с таким старанием гарпунов, и добычи! Одной рукой он теперь удерживался за стоящий вертикально плавник.

Отверженная бросила ему запасное копьё – он поймал его свободной рукой.

Это копьё он вонзил почти в ту же точку, что и первое — но не так глубоко. Сил почему-то не осталось!

Голова вдруг закружилась, ноги как-то сами-собой подогнулись, и очутившись на пятой точке, Гар по скользкой коже начал сползать к зубастой пасти…

Когда его нога уже почти оказалась внутри хлопающей челюсти, и её запросто могли бы перекусить, Отверженная что было сил вонзила своё копьё в ближайший к ней глаз тварюги!

Хлопанье челюстями сразу прекратилось, морда отдёрнулась от женщины, (Хотя и было поздно — глаз потёк!) и Гар смог шмякнуться на твердую поверхность пляжа, и откатиться подальше от туши.

Акула ещё раз клацнула страшной пастью, подёргалась, изогнувшись назад, и обмякла.

Сдохла!

Наконец-то! Ну и живучая! Или он… неправильно рассчитал место для удара? Но ведь — сдохла же! Значит — правильно! Непонятно только, почему так долго жила!

Гар, застонав, поднялся — разлёживаться некогда!

Главное — впереди! Добычу мало убить! Теперь нужно сохранить её! Для себя.

Они подвели под ещё мягкую тушу несколько катков из брёвен. Еле пропихнули, хоть акула была и не из крупных! Пару катков-брёвен положили перед рылом. Затем Лайя и Отверженная пробили по дыре в основании передних ластов-ног, и прицепили канаты, протянутые от заранее согнутых упругих стволов. По команде Гара оба стопорных каната перепилили ножами.

Распрямившись, десять стволов вытащили тело акулы полностью на пляж, и даже почти переволокли его через гребень атолла. Женщины поторопились переложить катки, Гар, упёршись в ствол ближайшей пальмы, с отчаянным криком потянул — акула перевалила через гребень окончательно, и на катках, а затем и по склону съехала вниз — на Площадку, ткнувшись обмякшим рылом в переплетение корней. Уф-ф-ф…

Порядок!

Осталась ерунда. Но до вечера с разделкой туши придётся подождать. Впереди — менее шустрые, но более крупные товарки твари…

От нападок других акул и их попыток вылезти на их пляж отбились легко.

Отверженная уже сама совала каждой пытающейся выбраться на берег акуле под нос длинный шест с привязанной на конце брюшной частью полусгнившей юлы. Для людей эта часть, очевидно, содержащая какие-то особо неприятные для акул органы и железы, всё равно была несъедобна, а вот акулы…

Почему-то запаха потрохов юлы на дух, как говорится, не переносили. Гар слышал однажды, как Шаман говорил, что юлы в ходе эволюции (Гар расшифровал для себя это слово, как огромное стремление выжить: любой ценой!) смогли обзавестись таким защитным механизмом — и теперь акулы, жрущие в Океане всё подряд, даже падаль, оплывают их за километр – похоже, избегать столь мерзкую добычу обучаются с первой же сожранной юлы…

Гар не мог не поразиться мужеству пожилой женщины — та совала пятиметровый шест в нос тварям, у которых пасть достигала в ширину почти этих самых пяти метров, и уверенно отскакивала назад, уворачиваясь от ударов ласт, и не позволяя себя схватить…

Акулы, скривившись и возмущённо пощёлкав челюстями, уплывали.

Сидевший на гребне атолла Гар, конечно, пока не мог помочь личным участием, хотя это и была, в-общем-то, его обязанность, поэтому помалкивал. Его советы и команды только мешали бы на удивление опытной и умелой охотнице.

Перед закатом отпугнули последнюю акулу — та даже не сделала попыток выбраться на пляж. Видать, «аромат» протухшей юлы пропитал их пляж надолго. Нескоро же он теперь выдохнется! Только к следующей охоте… Или уж — после сезона Дождей.

А ещё — не скоро срастётся нога. Если это и не перелом, то уж трещина — наверняка.

Гар приказал Лайе обтереть кашицей из кокосового молока и растёртой тапы его ногу, и обложить распухшую лодыжку тонкими палочками. И привязать их канатами от острог и гарпунов. Выглядело это устрашающе, но он радовался, что ногу попросту не откусили. И ходить… Пока придётся не ходить — а прыгать, опираясь на костыль. Иначе нога не срастётся как надо.

Пока женщины работали: Отверженная — с акулами, Лайя — с его ногой, он не вмешивался. Каждая справлялась и без его «руководства», поскольку отлично понимала — всё зависит только от неё. И вылечить ногу единственного мужчины, и отогнать больших акул — жизненно важно. Для всего их крошечного, но уже сплочённого Племени.

Закат застал всех обессилено сидящими на гребне атолла. Отверженная иногда влезала на Вышку — вокруг было, к счастью, всё так же пусто. Лайя приготовила поесть.

Когда Луна посеребрила всё мягким перламутром, Гар сказал:

— Скажи, Отверженная… Как твоё первое Имя?

Долгое время царила тишина. Все — и женщины, и он — чувствовали важность момента.

— Мария. — тон был не то, чтобы неуверенный. Похоже, женщина сама так долго не выговаривала это слово, что забыла, как оно правильно произносится!

— Спасибо… Мария, что спасла мне жизнь! Я, Гар, Вождь нашего Племени, постановляю: отныне ты — не Отверженная! Ты — полноправный член нашего Племени! И зваться будешь — Мария! Кто-нибудь хочет возразить?!

Никто не захотел, и Гар обнял обеих женщин, кинувшихся вдруг и прижавшихся с рыданиями к его груди… Поскольку он сидел, им пришлось расположиться тоже полулёжа. Гар, сотрясаемый двумя телами, прижимал своё крохотное, но уже такое родное Племя, к себе, и… улыбался.

Странно, но чувствовал он себя, несмотря на боль в ноге, полным идиотом…

Но — вполне счастливым идиотом!

Утром женщины под руководством и при непосредственном участии Гара, занялись разделкой туши.

Акула им попалась маленькая — всего метров девяти в длину, и с размахом пасти в метр. Но повозиться пришлось: в ней оказалось никак не меньше тонны мяса.

Когда всё его отделили, и выбросили в Котёл провонявшие аммиаком внутренности, остался огромный скелет — в хвостовой части из гибких хрящей, в грудине — из костей. Шкуру всех шести ласт снимали особенно бережно и осторожно: их шершавая поверхность могла, хоть и недолго, до некоторой степени заменять Точильный Камень.

Лопасть огромного хвостового плавника разъединили на две вертикальные половины, шкуру со спины и брюха сняли большими кусками — пригодится накрывать шалаш от дождя!

Когда всё мясо было нарезано длинными и тонкими полосами, и развешено вялиться на натянутых канатах, Гар сам занялся обнажившимся костяком. Разъединил при помощи долота, костяного молота и ножа все позвонки, и дуги гигантских рёбер. Уж им-то он найдёт применение! Хуже обстояло дело с хрящами — из них ничего не сделаешь, пока не засохнут. А и засохнут — слишком непрочны.

Тем не менее, Гар не выкинул ничего. Но сложили все кости подальше от шалаша, и поближе к Котлу: пусть запах относит попутным ветром!

Работу закончили только к вечеру — еле успели до заката. Теперь еды было вдоволь, и Гар мог позволить себе заняться ногой. Для начала он снял лубок, сооруженный наспех. Ещё раз внимательно ногу осмотрел. Нет, перелом, если есть – то закрытый и без смещения: он прощупал, несмотря на боль, тщательно. Нога не выглядела лучше: живописные сине-зелёно-жёлтые разводы кровоизлияний и огромная опухоль уменьшились лишь немного: всё равно спасибо молоку и тапе. Подумав, Гар велел принести ему ещё старой кокосовой мякоти, и обложил ногу, перед тем, как вновь наложить лубки, ею.

Да, вот это дело! Ему сразу стало куда легче. Мякоть словно высосала боль из его натруженной за сегодняшний день ноги. Да и лубки не натирали, и теперь прилегали куда удобней.

Лайя высказалась в том смысле, что если Господин не возражает, он может ближайшие несколько дней ничего не делать — а только лежать, задрав ногу кверху — чтобы лучше заживала. А они с Марией будут лазать на Вышку, переставлять шверты, готовить еду, и всё остальное.

Господин не возражал.

Ночью Лайя, которую они всё так же опекали и согревали с обеих сторон, закричала.

Гар схватился за копьё и нож. Но, как оказалось, зря. Это Ребёнок толкнул ногой!

Его ребёнок!

Вот это да! Его сын торопится выйти наружу! Не иначе — хочет побыстрее начать помогать Отцу! Какой молодец! Гар про себя умилялся, внешне же старался проявлять эмоции сдержанно. Не положено Мужчине ржать как коню, и прыгать в победном танце! Да и не сможет он сейчас прыгать.

Ногу надо ещё поберечь!

Но, засыпая, он поймал себя на дурацкой ухмылке во весь рот — его сын толкнулся!..

— Мясо у нас есть месяца на два. — заявила однажды Лайя, всегда тяготевшая к упорядочению ресурсов, и ведшая строгий учёт всех припасов их крохотного Племени, — и планктон ловится отлично. А вот как насчёт Покрывала?

Гар почесал в затылке. Честно говоря, он никогда сам Покрывало не ловил. И даже Мария не помнила, когда в последний раз их бывшее Племя ловило Покрывало. Помнили же и она и Гар только то, что Покрывало можно приманить кокосовым молоком, а ловится оно почти как Акула — острогами и гарпунами.

Гар сказал, что кокосов-то у них достаточно… Но выразил сомнения: водится ли Покрывало так далеко на севере? Всем известно, что эта капризная рыба очень любит тепло. Ну, и молоко.

— Если хочешь, чтобы у твоего сына был достойный гамак, пелёнки, и кожа обрела прочность, а тело — силу и выносливость, придётся попробовать!

— Хорошо, дорогая, — Гар прекрасно осознавал, что десять дней ничегонеделания, впрочем, чуть ли не приказным тоном женой же ему и навязанное, страшно раздражают его женщину, привыкшую, что муж занят делами, — Завтра займёмся! Мария! Пойдём-ка на нос, посмотрим, что там с пальмами. Надо снова согнуть их…

Пальмы сгибали опять втроём. Подготовили катки и гарпуны. Гар уже вполне уверенно наступал на ногу, но лубок снимать не спешил — не хватало ещё, чтобы в самый важный момент кость снова треснула! С Покрывалом-то справляться проще — оно не кусается. Ну, почти.

Утром он лично срезал самый большой и спелый кокос. Вскрыл с ритуальными Песнями и Заклинаниями. Полоснул себя по левой руке, и сопроводил льющуюся в кокос кровь заключительными, самыми ответственными, словами. Ладонью перемешал. Готово.

Молоко Гар выливал частями, над каждой ещё немного попев.

Покрывало приплыло только к полудню — Гар уж и забыл, что оно очень медлительно, и думал, что старания пропали зря. Но выглядело создание весьма впечатляюще — огромное чёрно-бурое блестящее полотнище без каких-либо выступов и органов сверху тела… А вот то, что снизу — им сейчас, похоже, и предстоит ощутить…

Гар, только когда услыхал крик Марии, торчавшей на Вышке, сообщившей что объект атаки приближается, поспешил ополоснуть кокос водой из Океана, и вылить у самого пляжа. Молоко из второго кокоса он быстренько разбрызгал прямо по пляжу. Теперь оставалось только ждать.

И Покрывало не подвело.

Когда передняя кромка кожистого вала стала наползать на пляж и ощупывать и охлопывать его в местах, где пролили молоко, Гар, встав поудобней, дал команду. После чего и он, и женщины метнули что было сил гарпуны в переднюю кромку – все острия надёжно застряли в резинистой массе. Сразу же метнули и запасное оружие, разложенное под ногами.

Покрывало медленно, как бы нехотя, стало сползать с пляжа.

Ишь, чего надумало! Нет — никуда ты не скроешься!..

Гар метнул ещё две остроги — поближе к кромке тела добычи. Теперь они втроём стали тянуть за три каната, расположенные рядом. Когда где-то метр тела оказался на пляже, Гар лично пробил его большим якорем, и Лайя кинулась к деревьям, пока Гар с Марией удерживали Покрывало от бегства.

Лайя крикнула, что готово. Гар и Мария подсунули катки. Лайя перерубила. Пальмы вновь распрямились, почти половина Покрывала вползла на пляж. Гар воткнул ещё два якоря. Лайя закрепила их канаты, и снова освободила — следующие пальмы.

Теперь в Океане полоскался лишь небольшой кусок огромного животного, и надо было… бежать!

Женщины не мешкая скрылись за гребнем атолла. Гар задержался — и был наказан!

Да, он убедился, что якоря держат, но и получил порцию превонючего тумана в лицо!

Отплёвываясь, ругаясь, и утираясь руками, он поковылял на нос Островка — если быстро не смыть чёртовы капельки молочно-белого д…ма, можно ослепнуть!

Пока Гар промывал глаза и ноздри, его вырвало — ещё бы! Кто не сталкивался близко с Покрывалом, не понимает, что это за «милая тварь». А кто сталкивался — вряд ли захочет повторить… Но мерзки вонючая животина ну очень нужна их Племени!

Только через пятнадцать минут Гар отмыл слезящиеся глаза и нос, протерев на всякий случай и спасительным кокосовым молоком, и вернулся к женщинам. Вонь стояла ужасная — ветер нёс с кормы прямо через Островок, и нужно ждать теперь не меньше недели, пока малейшие её следы исчезнут!

Обе «рыбачки» тщательно зажимали носы и тоже корчили рожи и ругались.

— Ну, как оно тут? — Гар мог и не спрашивать: сам отлично видел. Но ему хотелось, чтобы боевые соратницы высказались.

— Гар! Я… я уже готова была скинуть эту сволочь обратно в Океан — я и забыла, какая она вонючая! — Лайя ругалась и плевалась даже хуже него. Её тоже стошнило, и она держалась за живот. Не иначе — начался токсикоз! — Всё! Больше мы на Покрывало не охотимся! От него окочуриться можно!

— Всё в порядке. — тон Марии был куда сдержанней, — Хвост уже обмяк, и вроде, оно задохнулось. И сдохло.

Гар всё же предпочёл издали лично убедиться, что мощный десятиметровый хвост с ядовитым шипом, недавно бивший во все, до чего мог дотянуться, лежит беспомощной плетью. После чего подобрался поближе к омерзительно вонявшему телу, и отрубил хвост у основания. Взялся за длинную мускулистую плеть, и уволок за гребень. Расстояние в десять метров до конца хвоста вовсе не казалось ему достаточно безопасным…

Теперь у них есть по-настоящему страшное оружие.

Шип Покрывала с ядовитой железой на конце хвоста — не игрушки! Гар не знал ни одного создания в их Мире, которое выжило бы после удара таким шипом. Или — копьём, вымоченным в таком яде… Но и хранить нужно осторожно — не дай Бог, случайно оцарапаться…

Однако отрубить наконечник страшного хвоста он решился только спустя час: чтоб уж, как говорится, никакие конвульсии не!..

Отрубленный шип он сразу спрятал в выдолбленный кусок ствола бамбука.

Поскольку есть при таком запахе всё равно не представлялось возможным, они занялись разделкой. Это было не сложно: достаточно снять верхний, упругий, слой кожи, и вся губчато-полупустая прослойка резалась и рвалась даже ногтями и руками. Лайя лично нарезала огромное Покрывало кусками нужного размера. Теперь их нужно только промыть и высушить.

Пока женщины занимались этим, Гар нашёл мешочек, где ещё сохранились остатки вонючего секрета, и зажав нос, забросил подальше в Океан. И после этого только полёживал на гребне атолла, с сожалением думая о том, что теперь недели два Рыбалка точно не светит! Запах Покрывала не то что не даст приблизиться желающим пожить в подводных джунглях, образованных корнями их Островка, но и почти наверняка выгонит оттуда тех, кто уже было расположился со всеми удобствами, оставив открытые просторы Океана ради защиты, предоставляемой удобными и тёмными пещерами среди корней основания Островка.

Ничего, мяса у них теперь хватит с запасом. А с Рыбалкой всё равно придётся подождать, пока он не снимет лубок… То есть — ещё недели две.

Нижнюю поверхность Покрывала, с миллионами крохотных ножек-ворсинок, женщины попросту столкнули в Океан — её-то запах не выветривается никогда! Да и использовать быстро разлагающуюся в фиолетово-красную жижу плоть никак нельзя.

Гар чувствовал себя спокойно: пока их Островок сохраняет запах разделанного собрата, в ближайший год не посетит ни одно, даже самое большое и глупое, Покрывало…

Да, Покрывало очень глупо — это не рыба даже, а что-то вроде моллюска. Без мозга и конечностей. Но — тоже жрёт планктон. Псевдоподиями-ножками. Во-всяком случае, так объяснял Шаман. И у Гара не было оснований ему не верить: действительно, при разделке они не нашли ничего, даже отдалённо напоминавшего бы мозг, кости, или обычные для рыб или людей пищеварительные органы. Только хрящи, да немного мышц.

Так что справиться с таким противником — мало чести. Но уж больно нужна его верхняя кожа и губчатая внутренняя масса… Гар в сердцах сплюнул — к вони никак не удавалось привыкнуть. Словно вопль Бомстера (Вот уж от кого — тьфу-тьфу!..) — воистину оглушительная.

Ужинали без всякого аппетита. Но Гар настоял, чтобы женщины хоть что-то съели. Они потратили массу энергии, и её надо восстановить: никогда не знаешь, когда силы тебе понадобятся! Это — Океан!

То, что это — Океан, подтвердилось той же ночью.

На них напал тот самый, не к месту помянутый Бомстер!

Гару некогда было задумываться, почему того не отпугнул запах разделанного Покрывала, или Акулы. Похоже, что всё было как раз наоборот: на этот-то запах чёртова бестия и приплыла!

Когда их Островок зашатался и затрясся, единственное, о чём он мог думать — как бы поскорей обмазать наконечники пары лучших копий из мешочка с ядом при жале Покрывала! И — не пораниться нигде самому!

Бомстер уже подмял под себя ближайший к корме край пляжа, и Островок встал под углом не меньше десяти градусов, когда Гар закончил с копьями. И когда он метнул оба — чуть ли не стало поздно: даже Жижа из Котла начала выливаться!..

Эффект от яда проявился не сразу. Вначале вообще не было никакой реакции!

Ещё бы: старый и опытный Бомстер сам размером почти с их Островок! И кровь по его венам ходит медленно. Но — всё же ходит! Не то, что у того же Покрывала…

Так что Гар и обе его женщины вовсю орали и извивались, изо всех сил держась за ближайшие стволы, чтобы не сверзиться в открытую чудовищную пасть с три их Котла добрую минуту, пока до Бомстера не дошло, что что-то неладно с его телом…

Так как Гар вонзил одно копьё в глубину распахнутой во все десять метров глотки, а другое — возле пятого глаза, боль проняла тварюгу с нескольких мест.

Ну, Бомстер не из тех, кто молчит, когда ему больно!

Гар даже подумал, что оглох! Он старательно закрывал уши ладонями, но от рёва становилось плохо, сердце, казалось, готово выпрыгнуть из груди, и мозг, похоже, сейчас выдавится прямо из ушей!.. А как все звенело!.. Вот уж накаркал — так накаркал!

Он сам кричал — чтобы не оглохнуть, и, наверное, кричали женщины… Но всё перекрывал чудовищный рев Бомстера — наверное, звук доходил даже до оставшихся далеко позади Островов остальных людей!..

Островок же просто ходил ходуном!

Вот теперь Гар действительно беспокоился: проклятый монстр запросто может отломить край ещё нетолстого пляжа!

К счастью, этого не произошло: чудовищная туша сползла с Островка, и сразу нырнула. Может, монстр надеялся, что в неведомых глубинах, где Бомстеры обычно и живут, он избавится от боли…

Гар кровожадно ухмыльнулся: наивное животное!..

Утром Мария, забравшаяся на Вышку, долго рассматривала что-то за кормой. Потом позвала и Лайю. Когда слезла и Лайя, недовольно буркнув: «Ни фига не видно — глаза отекли!», Гар, хоть это и было неудобно из-за всё ещё носимого лубка, забрался наверх.

Он-то сразу понял, что это за странная, приличным бугром выпирающая из невысоких волн масса, плавает в добрых десяти километрах за кормой.

Дохлый Бомстер!

Вот бы вернуться, да распотрошить его! Уж в теле этого гада – действительно масса полезных вещей! Упругие и прозрачные кишки. Море жира. И костяные пластины чудовищного черепа – их не пробить ни одним гарпуном! Вот это были бы щиты!..

Впрочем, куда это его повело: им сейчас противопоказаны встречи с другими Племенами. С другой стороны — так далеко на север вряд ли кто заплыл. Разве что такие же как они маленькие, или сильно потрёпанные Островки. С населением, нуждающимся в увеличении по-крайней мере в несколько раз.

Гар сообщил женщинам о том, что возвращаться они не будут — Островок не может возвращаться. Поэтому и несёт Вечный Поток и Ветры над этим Потоком все Острова — неумолимо и неуклонно, только вперёд — на Закат солнца!

Однако следующим вечером их крошечному Племени пришлось испытать настоящее потрясение!

Ветер прекратился!

Вот уж чего Гар не ожидал!

Это, это… Нарушение всех, самых извечных и заповедных, Законов и Правил!

Ветер есть всегда! Это-то им вдолбили ещё с молоком матери!..

Женщины молчали, но Гар видел — те напуганы. Причём — сильней, чем акулой, Бомстером, и даже возможностью встречи с другими людьми! Он, постаравшись принять авторитетный вид, храбро заявил:

— Племя Гара! Спокойствие! Шаман предупреждал меня, что есть такие… Особые… специальные  места в нашем Мире, где нет Ветра. Или он — даже дует в другую сторону! Ничего кощунственного в этом нет. Просто нужно немного переждать. И священный Ветер снова подует!

— Вождь! — Лайя, конечно, не могла не воспользоваться своим привилегированным положением будущей матери сына Вождя, — А сколько мы… будем ждать?

— Не знаю! — честно сказал Гар, быстро соображая, чего бы ещё соврать правдоподобное, —  Сам-то Шаман… Да и всё наше Племя не сталкивалось никогда с этими местами. Потому что Племя Аррамов всегда держалось в Потоке. И не нуждалось в больших периодах для наращивания сил и числа Воинов… Так что мы — первые. И ждать придётся, я думаю, несколько дней.

Ничего. Будем ждать. Еда у нас есть.

Мария поторопилась сказать, поклонившись в знак согласия:

— Да, о Вождь! Мы будем ждать!

Лайя… Не сказала ничего. Но – тоже поклонилась. Хотя её лицо…

Гар призадумался. Немного погодя прошел на кромку пляжа.

Что это — мини-бунт со стороны любимой (и пока — единственной) жены?! Или… Она просто сильно напугана? Ну, он и сам, честно говоря, ощущал неудобство и беспокойство. А ещё бы! А ну — как Ветер не подует вообще?! И они застрянут здесь, на кромке Великого Потока, не в состоянии двинуться ни туда, ни сюда?!

Гар наломал крошечных щепочек от высушенного куска шеста, оставшегося от первых, маленьких, а теперь — запасных швертов.

Периодически он ходил вокруг Островка по пляжу, и бросал щепки в воды Океана.

Его самые худшие опасения подтвердились. Прошло несколько часов, а щепки всё ещё было видно: Островок застыл посреди огромного водного Пространства, и не двигался никуда!

Конечно, это не могло не тяготить и не нервировать — причём даже больше, чем запах от чёртова Покрывала, теперь словно душным маревом застывший над Островком. Конечно, они принюхались, и немного привыкли к нему, но всё равно – лучше б его не было!

И как Вождя, и как просто — Воина, Гара тяготило безделье и неопределённость их положения. Тяготило, и на подсознательном уровне и на сознательном уровне. Не как Господне наказание, а просто — досадное неудобство. Временное. Но досадное. Очень!

Но тяготило его, конечно, совсем не так, как ситуация волновала женщин!

Лайя к ночи устроила бурную сцену. Закатила настоящую истерику. Рыданья так и сотрясали лежащее на циновках шалаша стройное тело, линии которого немножко искажал округлившийся животик:

— Господь отвернулся от нас! Мы… уплыли слишком далеко от всех людей! А люди – они должны держаться вместе… Хотя бы и на разных островах!.. Мы все умрём!.. Мы согрешили — нельзя покидать Поток… и людей… Гар — сделай же что-нибудь!

Гар всерьёз волновался за наследника: его мать не должна испытывать в момент беременности сильных стрессов и переживаний. Иначе — будущий Воин родится нервным и слабым! Этого допустить ни в коем случае нельзя! Но что же ему делать?!

Словно молния сверкнула мысль! Ага! Он знает, что делать!

Ночной Священный Ритуал Гар начал только с появлением на Небе Луны.

— О, Великая Луна! Снизойди своей милостью на твоих верных рабов и будь великодушна к несчастным! Пошли нам Ночной Ветер! Умоляем: не оставь на растерзание пучинам Великого Океана, твоих детей, и на утеху всем тварям морским, твоих слуг и почитателей! Мы клянёмся, что никогда не… — на самом деле он повторял ритуал вызывания Дождя, слегка подправив слова: так, чтобы Дождь заменить Ветром.

Он не то, чтобы думал, что это сильно поможет, зато знал, что его Племя будет чувствовать себя уверенней: они помолились, попросили о прощении, и сделали всё, от них зависящее!

В конце ритуала Гар снова сам порезал свою руку, сцедил немного крови в плошку из половинки кокоса, затем порезал руки и Лайе, и Марии. С плошкой в одной руке кое-как забрался на Вышку. Выкрикнул завершающие слова:

— … и мы, в знак вечной любви и почитания, подносим тебе самое дорогое, что есть у нас: Жизнь нашу — нашу Кровь!

После чего вылил содержимое кокоса на циновку-крышу. Это место — ближе всего к Луне на их Островке!

Когда Гар, кривясь от боли в еще ноющей ноге, спустился, обе его женщины стояли рядом, тесно прижавшись, держась руками за руки друг друга, и буквально не дыша!

— Жертва принята! — нагло соврал Гар.

Впрочем — почему соврал?! Ведь он, и правда, вылил кровь! И она не пролилась обратно! (Ещё бы она пролилась — он сам вечером, пока Мария утешала Лайю в шалаше, и его никто не видел, навалил на крышу сверху ещё две циновки!)

Вдруг волосы Лайи — они были самыми длинными! — пошевелились!

Неужели?!..

Гара пробрало до кончиков ногтей! Он почувствовал, как и его давно не стриженная грива на голове встаёт дыбом: Ветер! Он действительно подул!!! И не просто подул!

Он крепчал, и ощущался всем телом! Вскоре и их паруса не висели беспомощными полотнищами, а полнились Ветром, и выгнулись колесом! И вот уже Остров движется! Да как!..

Но… Куда это они двинулись?!

Гар протёр глаза, затем ещё раз посмотрел на ведущую их Звезду.

Нет — всё правильно. Они теперь плывут не вправо от неё, а — влево! Что за…

Может, он что-то напутал в Ритуале?! Нет, слова, вдолблённые часами зубрёжки выскакивали сами — только знай себе подставляй «Ветер» вместо «Дождь»…

Тогда — что?!

Ладно — с этим он разберётся утром. Ведь Островок снова движется — это главное! А… Парусами он займётся завтра, при солнце — при его свете работать удобней. Да и спать пора.

Утром Гар убедился, что Ветер и правда, сменил направление на точно противоположное.

Прикинув так и этак, он приказал снять все паруса, и вынуть все шверты. Так они и сделали, потратив на сложную и кропотливую операцию весь день.

Новые мачты-шесты на противоположной стороне Островка Гар устанавливал так, чтобы опять забирать как можно круче к ветру, и держать всё равно — на север! На установку и перезакрепление парусов ушло три дня. Швертами предотвратили развороты и рысканье неуклюжего круглого судна-острова.

Но плыли теперь всё же не на саму Звезду, и не на привычный Закат — а левее, и — на Восход. Теперь каждое утро Солнце само будило их — светя прямо в глаза через вход шалаша…

Гар объявил, что раз единственное, что Господь сотворил незыблемым на Небесном Своде — это Звёзды, значит, и надо продолжать держаться — на Глаз Мира! Слабые попытки жены возразить он отмёл — он Вождь, и он лучше знает, что нужно его Племени!

Сыграл ли свою роль его Ритуал, возвративший Ветер, или Лайя наконец убедилась, что он действительно прокормит и обеспечит всем необходимым их детей, возражения прекратились. Мария старалась о своих сомнениях, если они и имелись, помалкивать — но убеждать Лайю помогала. Она даже придумала новый аргумент: они доплыли до Середины Океана! И если там, в Великом Потоке, он тёк в одну сторону, то, чтобы возвращать огромные массы Воды обратно, конечно, здесь он должен двигаться обратно — причём вместе с Ветром!

Гар видел слабость этого довода, но не возражал — зачем возражать, если довод вполне разумен, не противоречит Вере, и помогает убедить его беременную жену?..

А беременность уже стала выходить ему боком: то Лайе хотелось кокосов с вяленной акулой, то омуля, то её тошнило от планктона, то — просто тошнило… Да и после родов — перспектива… Гар отлично помнил, как его старшие собратья-Воины жаловались, что от воплей новорождённых всю ночь не могли заснуть. Похоже, ему предстояло нечто похуже: здесь-то не уйдёшь спать на пляж — Островок крохотный, и плач и крики младенца всё равно будут слышны везде.

Ладно — ради сына он готов потерпеть. Пока же Лайя опять попросила юлу — хоть маленькую! Он, отлично понимая, что после разделки Покрывала вряд ли кто остался у днища, (Ну, разве что идиоты, которым совсем нюх отшибло!) нырнул поискать и без того редкую рыбу.

Полуторачасовые поиски увенчались, наконец, успехом! Юла, правда, действительно оказалась крошкой — по локоть! — но он её добыл!

Мария с особым тщанием разделала рыбу. Гар терпеливо ждал.

И всё только для того, чтобы услышать, что «она уже расхотела — уберите скорее, от запаха прямо выворачивает!..» Гар и Мария только переглянулись. После чего откинулись назад, и оглушительно заржали — капризы Лайи уже стали притчей во языцех…

Но они не сердились: Лайя абсолютно точно — не контролировала своих порывов и желаний! Но на их смех всё ещё обиженно надувала губки…

Следующие два дня пришлось отсиживаться в шалаше — ночью набежали тучи, и зарядил проливной дождь. Сквозь пелену извергающихся струй иногда не было видно даже противоположного конца Островка, но Колодцы вполне справлялись: лишняя вода, не застаиваясь на Площадке, уходила вниз, под днище…

Гар радовался: наконец-то вся гадость и все запахи будут смыты.

Утро третьего дня просто дышало свежестью и солнце светило, словно отмытое, куда ярче чем обычно. Гар чувствовал, как трепещут ноздри, ощущая запах Огромного Простора! Стоя на небольшом возвышении своего атолла, он в который раз поразился: до чего же прекрасен Мир! Как им повезло, что они родились и живут именно здесь — на кромке, разделяющих эти два чуда: фантастически величественных Неба и Океана!

Он полез на Вышку.

Вид с Вышки теперь открывался просто изумительный. Цвет Океана словно бы стал более… насыщенным, что ли. Изумрудная зелень настолько отличалась от мутно-сероватого привычного им Потока, что Гар поймал себя на том, что, оглядываясь, постоянно чешет в затылке: он не понимал.

Не понимал, чем вызвано такое изменение цвета Кормильца и Главной составляющей Стихии его Мира — Великого Океана!

Даже редкие облака, мчавшиеся по Небу сейчас, и указывающие, что их Остров бодро двигается своим новым курсом, казались чужими, непривычными: их формы стали словно резче, заострённее. Слава Богу, они хоть не превращались в грозные штормовые тучи… Пока, во-всяком случае. Гар не представлял, каковы шторма здесь, вдали от Великого Потока. Наверное, ещё страшней и разрушительней… Ну а дожди можно и снова переждать в сухом шалаше!

Впрочем, сырость им не нужна — навес Арсенала плохо помог, и Гару пришлось разложить по Площадке всё Оружие и стволы, что они приготовили на всякий случай.

Лубки с ноги Гар снял. Но самой ногой пока пользовался осторожно: не бегал и не прыгал. Кость срослась, вроде, благополучно — боли или каких-либо выступов он не ощущал и не нащупывал…

У затяжного дождя, вымотавшего им за эти дни все нервы вынужденным нахождением в обществе друг друга в тесноте шалаша, всё же имелось хотя бы одно положительное свойство: он почти смыл остатки вездесущего запаха Покрывала. Гар обходил свой Островок теперь с чувством чего-то именно своего — Родного. Дома. Дома их Племени.

Пока их неспешное продвижение продолжалось, он обратил внимание на ещё одну странную вещь: теперь Глаз Мира поднялась куда выше нал Горизонтом, чем он привык.

Что же это такое?.. Ведь они слышали с детства, что Звёзды на тверди Небесной — вечны, и не меняют своих положений никогда, а лишь вращаются над их головами по замкнутому кругу — такому же, какой описывает Великий Поток по их Миру… Или Шаман специально указал ему эту Звезду — она какая-то особая, путеводная?!..

Однако вскоре Гару стало не до отвлечённых философствований о сложностях устройства Мира: мясо подходило к концу, запах Покрывала выветрился и смылся, и нужно было снова устраивать Охоту.

На этот-то раз он не стал капризничать и придираться: они загарпунили первую же приплывшую Акулу! И пусть весила она поменьше первой раза в полтора, и цветом казалась темней, повозиться и попрыгать пришлось лишь чуть меньше, чем с той, что сломала ему ногу!..

Зато теперь Гару удалось поразить Главную точку с первого копья!

Разделка прошла, если можно так сказать, буднично.

Они с Марией возобновили Рыбалку — два дня старательно обшаривали днище подросшего Острова.

Да, Островок подрос метра на два — недаром же Котёл кормит Тапу намного эффективней, чем малопитательный планктон, улавливаемый губками днища, и солнце – впитываемое зеленью атолла. Так что вскоре после их второй Охоты у Гара в распоряжении оказалось не три, а шесть Колодцев: ещё три новых, пусть и маленьких, но они уже открылись насквозь. И Рыбачить стало намного удобней: теперь можно было переводить дух в шести воздушных впадинах под днищем.

А после установки новых швертов в образовавшихся отверстиях они смогли и круче забрать к северу. Теперь курс буквально только на полрумба не совпадал с направлением на Глаз Мира. Но Гар не печалился: ничего, по мере приближения что-нибудь, да поможет им приплыть куда надо! Пусть даже это будет очередная смена направления Ветра.

Между тем вокруг стало намного прохладней, чем в Вечном Потоке. Воздух, особенно утром, стал совсем холодным, и словно бы даже более сырым — на всех их вещах утром лежала роса. Впрочем, под лучами Солнца она быстро испарялась. Но вот само Солнце…

Гар, да и женщины заметили, что по мере того, как Глаз Мира поднимается над горизонтом, Солнце словно опускается ниже. Да, гораздо ниже.

Это уж вовсе ни в какие ворота не лезло!

Но против фактов спорить было бессмысленно: их любимое жезненосное светило проходило по Небу теперь намного ниже, чем раньше! Гар начал всерьёз опасаться, что если так пойдет и дальше, они могут и совсем потерять Солнце из глаз! Оно и на Небе проводило теперь времени куда меньше: по ощущениям — на добрых два часа!

Сомнения и думы все чаще одолевали Гара.

Имеет ли он право рисковать жизнью своих женщин и ещё не родившегося сына, продолжая стремиться на север? Или… бросить всю эту, теперь казавшуюся дурацкой, и бессмысленно-опасной, затею?! Развернуть Островок назад — к югу?!

Он изнывал от сознания того, что он — Вождь, и, стало быть, все Главные Решения должны исходить от него! Женщины доверяют ему — его мудрости, его прозорливости, его способностям… И, главное — никто не должен видеть его сомнения и терзания!

Спали теперь они тесно прижавшись друг к другу.

Утром женщин колотила настоящая дрожь — как от страха. Гар и сам ощущал прохладу.

С этим… Надо было что-то делать. Он в который раз прощупал набедренную повязку: нет, под ней его телу было тепло. А что, если такой же повязкой покрыть… И плевать, что так до них никто не делал — до них так далеко на север не заплывал наверняка никто!

Поизнывав пару дней, (Вернее – ночей!) и убедившись, что накрываться циновками неудобно, да и помогает плохо, он решился.

Велел Марии начать обработку вымоченных волокон лиан. Та послушно дробила, отслаивала и стряхивала кору, и высушивала пушистое мочало.

Когда через три дня материала набралось достаточно, Гар велел сделать то, чего никто никогда не делал уж точно: сплести покровы, чтобы полностью закрывать туловище!

Вначале обе женщины смотрели на него с недоумением. Затем, когда он уже, наверное, в пятый раз объяснил, чего хочет, и как это должно выглядеть, Мария возразила по делу:

— Но Вождь… Мы тогда не сможем справлять нужду!

На это у Гара нашёлся достойный ответ:

— А этот покров… Назовём его рубом… должен быть разъёмный!

— Это как?!

— А вот так… — Гар объяснил, как мог, что имеет в виду. На это ему возразили, что такое разъёмное одеяние, конечно, не то, что набедренная повязка, и, следовательно, края не будут сцепляться крепко и плотно. Гар похвастался:

— Я продумал и это. Мы будем делать завязки из тонких канатиков — двух-трёх вполне хватит!

Когда первое неуклюжее сооружение обернули вокруг Лайи, она долго морщилась и чесалась: «Ой, здесь — жмёт!.. Ой, тут натирает… И чешется. Трудно руку подсунуть, чтоб почесать. А, я захотела по-маленькому!..»

Однако через час, когда все капризы и придирки закончились, (Гар уже еле сдерживался, кусая губы!) жена признала, что так всё-таки гораздо теплее!

Завязки, однако, пришлось переставить и переделать.

Через два дня и Гар и его женщины напоминали неуклюжих Птиффов — шарообразные тела буквально повторяли тушки этих шаровидных рыбёх. Но так, и вправду, оказалось куда теплей. Да и набедренные повязки сильно поизносились — давно пора было сменить их. Так что вдоволь потыкав пальцами, посмеявшись друг над другом, и утомившись придумывать смешные прозвища, они успокоились.

Руки и ноги из новых нарядов — название «рубы» прижилось! — торчали наружу не препятствуя действиям, так что Гар и соплеменницы могли делать всё, что делали, как обычно. Единственное неудобство — туалет. Теперь это казалось и хлопотно, и… прохладно! Ничего, вскоре и к этому привыкли.

Округлившийся животик Лайи теперь проступал и сквозь волокна руба.

Гар не без удовольствия каждый вечер прислонялся к податливой плоти, и с замиранием сердца ощущал толчки — его сын разминал могучие мышцы, и явно торопился вырасти и возглавить Племя!.. Мария как могла помогала Гару вытачивать новые, запасные, остроги и наконечники из накопившихся костей. Правда, из-за того, что Точильный Камень был один, ей приходилось пользоваться шкурой с плавников Акул. Но работа у них продвигалась.

Вскоре Гар констатировал, что и Глаз Мира, и Солнце — стоят и проходят над Горизонтом почти на одинаковой высоте.

А затем — Солнце явно стало двигаться ниже, а Глаз Мира маячил уже чуть ли не над головами…

Примерно на сто пятый день плаванья Островка он заметил и их.

Зрелище потрясло его — он было думал вначале хвататься за Оружие!..

Но сразу убедился — это убегает от их Островка! Значит — боится. То есть — не опасное… Но вот — что это такое…

Он узнал только на третий день. Одна из них не успела, или не смогла правильно рассчитать путь бегства! И шлёпнулась, ударившись о парус, прямо к ним на пляж!

Гар, высматривавший их с Вышки, заорал Марии. Та с острогой и копьём подскочила к бившемуся по корням пляжа созданию, и проткнула и тем и другим Оружием! Благо, Гар видел, что эта рыба невелика, и знал, что женщина справится легко. Он спустился.

И Мария, и двигавшаяся теперь медленно и вперевалочку Лайя, со страхом вначале, а затем — и с любопытством, рассматривали странное создание, которое Мария подняла на остроге к лицам. Гар приказал отодвинуть и держать рыбу подальше — вдруг у той есть ядовитые шипы, или хвост, как у Покрывала… К счастью, ничего такого не оказалось.

И вскоре он с осторожностью разделывал странное создание своим новым, отлично заточенным, ножом. Как всегда, когда попадалась неизвестная до сих пор порода морских обитателей, Гар решил не рисковать: потроха и жабры бросили в Котёл, а чёрную плёнку, устилавшую внутреннюю поверхность брюшной полости он соскрёб, и попросту выкинул за борт…

А что — вкус оказался очень даже!.. Лайя, воротившая нос периодически то от того, то от другого, с почти акульей жадностью накинулась на свою часть. А доев, потребовала добавки. Гар, евший медленно и чинно (Не пристало Вождю глотать куски, словно голоден!) отдал то, что оставалось. Мария сама, под взглядом Лайи, предложила доесть и за неё.

Зато теперь на какое-то время наевшаяся Лайя отключилась — спала так, что аж похрапывала. Гар и Мария вздохнули свободно: ура! Несколько часов отдыха от ворчания и капризов!..

Утром Гар опять испытал то, чего не ощущал несколько Лун.

Ужас!

Панический, сводящий тело судорогами, и туманящий мозг осознанием беспомощности, ужас!

Прямо по курсу темнела необъятная, как показалось вначале, громадина — явно чужой Остров! И — явно очень старый! И чудовищно громадный!

Андрей Мансуров

фото из открытых источников