Четыре размышления о книгах Елены Крюковой:

«Солдат и Царь», «Титаник», «Терминал», «Знаменный распев»

«Солдат и Царь»

Роман-эпопея Елены Крюковой о последней Царской Семье

«Солдат и Царь» — масштабное прозаическое произведение в двух томах, пока единственное в русской литературе: сотни книг о последнем русском царе, но нет ни одной работы в жанре эпоса, — в котором подробно и бережно, предельно реалистично показана жизнь августейшей семьи в жестоком плену у лихих красноармейцев. Сам факт помещения царя Николая Второго и его семьи под стражу — грубый, вызывающий осуждение, немыслимый с точки зрения россиян прогрессивных, думающих о судьбах великих людей страны в годы первой мировой войны.

Разрушение сакральности власти имело свои последствия, о которых нам всем из истории хорошо известно.

Автор показывает суть красного террора через рельефно изображенную судьбу красноармейца Михаила Лямина, его «военной жены», мужеподобной бабы-солдата Пашки Бочаровой; через эпизоды, где возникает фигура Владимира Ульянова-Ленина; через трагические события в жизни царской семьи, которая с каждым прожитым днем неуклонно приближалась к своему смертному часу.

Конечно, думали о близкой смерти царские особы. Но они надеялись на снисхождение со стороны революционеров как на логичный выход из ситуации пленения. «Николай садился напротив жены, ласково улыбался ей, брал ее за руки и шептал: Аликс, ты сегодня превосходно выглядишь, ты такая у меня красивая, я ослепну от твоей красоты.

Она не верила, а делала вид, что верила. Чтобы ему сделать приятное».

Николай Второй в романе все сильнее замечает, все больнее воспринимает жестокий, неумолимый, безразличный к людским судьбам ход времени и делится своими тяжкими думами с супругой, еще вчера русской царицей. «Я ничего не понимаю. Время исчезло. Вот ты мне скажи, ты, только ты, — оно есть или его уже нет? Царица, сжимая его руки, глядела на него круглыми от ужаса глазами. А голос делала сладким, нежнейшим. «Да, милый, да. Оно есть. Оно нам подарено Богом»».

В трагические годы начала двадцатого века кровью были залиты дороги, улицы городов, лесные овраги, села и деревеньки. Невиданные до этого скопления людей двинулись с обжитых мест в сторону крупных городов и столицы. И у этого страшного движения людских масс была причина — разрушенные родные дома, погибающие деревни и селения.

«Избу Ляминых подожгли, с четырех сторон весело, с треском горела, ярким пламенем, как соломенная Кострома на масленицу. Ефим пошел на Волгу, сел в лодку, отвязал ее от столба, выплыл на стрежень, помолился на солнце и кувыркнулся в воду. А вода-то была ледяная — апрель…»

Кажется, что здравомыслящий красноармеец Михаил Лямин не печалится о потерянном враз отчем доме. Все его мысли направлены в будущее, которое, без сомнения, будет прекрасным, справедливо завоеванным, солнечным и благополучным.

Преходящесть горестных мыслей у представителей царской семьи Елена Крюкова связывает с вечной жаждой счастья, живущей в душе человека, с верой, что, если вчера в семье царя все было хорошо, то радость принесет и завтрашний день, и даже более отдаленное будущее; это сегодня все тяжко, плохо, мрачно, но это темное время надо стойко пережить. Не ведает царь и его семейство, что классовая вражда навечно поселилась в душах красноармейцев, и что эта вражда окажется определяющей силой во взаимоотношениях царственных пленников и красных солдат, и что ведет эта неисчезающая и в большой мере неисчерпаемая вражда к жестокому, бесчеловечному убийству.

Два тома романа-эпопеи насыщены реалистичными, точными фактами; но читать текст интересно еще и потому, что найдено верное соотношение авторской фантазии и исторических фактов. Герои романа  печалятся, сражаются, думают о пропитании, обреченно расстаются, горячо надеются. И это все подлинно, живо.

У всех жителей России, и богатых и бедных, в годы начинающегося красного террора была тяжелая судьба. Многие открыто шли навстречу страданиям, сражениям и новой крови, отказавшись даже от воспоминаний о мирной жизни.  Таким был и комиссар Яков Юровский. «Он не любил вспоминать. Он вообще не любил задумываться: его нутро было устроено так, что ему надо было все время действовать. Дело — вот был его стяг». Окольными, неисповедимыми т даже труднообъяснимыми путями, как тысячи, миллионы других людей, приходит Яков в красноармейский отряд комиссаром.

Что с ним происходило потом? «…Он думал, думал и придумал: монархический заговор… Он позвал к себе хорошего работника. Оба коммунисты, как они не поймут друг друга?»

Юровский приходит к мысли, что у арестованных аристократов надо отобрать все, вплоть до порванной золотой цепочки, до блеска украшений; что царскую семью необходимо обвинить в монархическом заговоре, в попытке освободиться из плена и получить поддержку из Европы, и осудить на казнь.

«Каждый хотел быть командиром… Каждый из них немножечко было Лениным… И властвовал, и управлял. Немножко Лениным был и Юровский… Ему не нужно славы. Ему нужно красное знамя и кровь в огородных бочонках и банных шайках, чтобы стирать в ней старые, списанные госпитальные простынки и окрашивать их в яркий цвет». Елена Крюкова подчеркивает, что идея абсолютной власти, пресловутой диктатуры пролетариата, по сути, бесповоротно завладела революционными умами, что привело к чудовищному красному террору, официально объявленному новыми правителями России в революционные годы — после совершенной под строжайшим секретом, в полном молчании казни всей царской семьи.

Что такое эта казнь? Ритуальное убийство, классовая ненависть или историческая необходимость? Нам вовеки не разгадать эту загадку.

Автор в романе-эпопее показывает, что русские бедняки, еще недавно жившие «на дне», миллионы униженных и оскорбленных, победили и неистовой верой в правоту народа, и даже численностью, их было во много раз больше, чем дворян, воевавших на стороне Белой Гвардии. Исход жестокого противостояния был предрешен.

Герои изображены такими точными красками, что главы романа-эпопеи воспринимаются живыми сценами, почти кинематографическими. Двухтомник о последней царской семье мог бы перерасти в невероятно увлекательный многосерийный фильм. Возможно, роман «Солдат и Царь» постепенно, волей автора, преобразится и станет динамичной исторической пьесой для русских драматических театров. Вторая, зрелищная жизнь у романа, думаю, должна быть.

Книга стихотворений Елены Крюковой «Титаник»: утверждение жизни

В 2021 году издана книга поэтических фресок Елены Крюковой «Титаник». Оригинальная обложка, эстетика дизайна привлекает внимание к книге не меньше, чем имя известного читающей России автора.

Новая книга стихотворений Елены Крюковой мне понравилась смелостью образов, разнообразием стихотворных форм, оригинальными поэтическими решениями конкретных творческих задач и увлекательным сюжетом.

Автор обратила свое внимание на трагедию погибшего в 1912 году в Атлантике океанского корабля «Титаник» (могучий корабль называли непотопляемым!), и это внимание писателя породило оригинальную стихотворную книгу, объемную и удивляющую читателя. Возможно, и сама автор не раз удивлялась образам, которые появлялись на бумаге один за другим, волнующие, яркие, живые.

Фреска первая. ЭРЕБ

В греческой мифологии Эреб — олицетворение вечного мрака.

Читатель видит воображаемую старую фотографию еще плывущего корабля, когда пассажиры и команда не подозревают о близком крушении. Корабль мощный, огромный. Он рассекает волны океана, словно не замечая их. И здесь автор сравнивает Титаник с матушкой Землей, рождающей не только корабли, всевозможные машины, технику, как доказательство человеческого прогресса, но и мечты, надежды живущих людей.

Первое стихотворение книги — молитвенные слова о красоте, о скоротечности жизни, о беззащитности человека даже в условиях огромного, надежного, хорошо оснащенного океанского корабля, о недостижимости человеком беспредельного счастья. Плывущие на Титанике не думают о смертельной угрозе, нависшей над ними. Предсказать будущее, отчасти призрачными намеками, могут только музыканты корабельного оркестра, что услаждают слух богатой публики модными мелодиями.

Так больно мне. Мой дом! О, где там Валтасар…

Завален мясом стол, залит вином… не вижу…

Лишь вижу на полмира — надо лбом —

Небесный тот пожар,

Горячая звезда все ближе, ближе, ближе.

Ни Библия-Коран…ни Шива, пляской пьян…

Ни свечкою — гадалка над картежной пастью…

Я вижу эту ночь. Хрипит мой океан.

Земля еще плывет. Обманываясь: в счастье.

Горячая звезда смерти приближается к обреченному кораблю, но видеть эту звезду дано пока только одному человеку.

В океане, среди прилипал и звезд,

Может, тихо, бормотно — все началось?

В мою правую руку — по шляпку гвоздь.

В мою левую руку — по шляпку гвоздь.

Эти гвозди, заклепки, шурупы, болты…

Льдяный коготь клеймит обшивку насквозь.

Ты молчишь, океан. Значит, нам кранты. 

Не скрипит гнилая земная ось. (…)

Пассажиры корабля спят: аристократы — после великолепного ужина, обитатели трюма — после перебранок и спетых детям колыбельных… корабль окружен со всех сторон

неслышным океаном. Штиль.

Образы отдельных стихотворений дополняют друг друга, создавая стиховые картины огромного масштаба. Штиль и океанская ночь обнимают сильный, непотопляемый, но в результате погибший Титаник. Все подчинено главному замыслу поэта, а он не раскроется до конца, возможно, никому.

…Тишина. Это штиль.

Это невыносимо. Залеплен слух

Тишиной. Наша жизнь — легенда и быль.

Океан, и над ним летит птица Рух.

В такие минуты люди предаются мечтам. Вот и героиня стихотворения «Белизна» мечтает, представляет себя невестой в белоснежном платье, зовущей и ожидающей своего любимого. Мало времени осталось для священного соединения любящих сердец, но оно еще есть.

А может быть, неведомая женщина мечтает не о возлюбленном, а о встрече с Богом?

А может (и это, пожалуй, самая верная догадка), эта таинственная героиня и есть сама поэтесса?..

Все мягче бредить, мой милый… все слаще спать…

Я белая простыня, устилаю Твою кровать,

И я не растаю в моих полях по весне,

И я воздымусь к небесам в соборном огне!

В стихотворении «Началось» автор воссоздает столкновение Титаника и айсберга. На нижней палубе корабля уже идет борьба за жизнь, а наверху продолжается праздник жизни. Никто не знает, что вскоре она оборвется.

Как мы тонем! Не знаем об этом. Не чуем жара.

Не догадаться ничуть.

Это в трюме, у чертовых кочегаров,

Воды по колено, по грудь.

Сколы лиц лижет пламя битвы. Из мрака выхватит рот…

В самые трагические, последние минуты жизни гигантского корабля и людей, его пассажиров, вспоминается все самое главное, самое драгоценное, что есть в человеческой жизни. Это — детство, детские игрушки, Родина, бескрайние поля, травы, цветы, любимые, праздники, родные и друзья.

В аннотации автор рассказывает, чем для нее является Титаник. Это и Земля, летящая в Космосе, и наша краснофлажная страна, ушедшая под воду времени, и любовь, которая подхватывает нас на свой стремительный корабль, и праздник, когда люди танцуют на палубах корабля, и музыка в ночи. Читая стихотворения книги, можно задуматься о судьбе, о смелости и безрассудстве, о главных, самых запоминающихся событиях жизни.

Какие художественные образы в книге самые яркие? Для меня такими образами стали изображения невесты перед свадьбой, стоящей на палубе тонущего корабля, матери и ребенка перед первой грозной волной, надвигающейся на корабль, а еще — картина фантастического карнавала на корабле.

Часто бывает так — человек не видит особой радости от прожитого дня. Книга «Титаник» не только трагическая. Она еще и радостная, праздничная. Как праздник нужен людям!

…аяяй! Венецьянская синяя,

Упоительная лазурь!

Ножку выставь, девка, красивую

Поперед торнадовых бурь!

Крутанись на носке заманчивей

Титулованных балерин!

Золотые груди горячие зазвенят, живой тамбурин!

Фреска вторая. ДЕНЬ ГНЕВА

Вторая фреска книги неожиданно называется «День гнева». Неужели люди грехами своими прогневали небеса и получили за это гибель в ледяной воде океана?

(…) Покатился мой шар, задымилась моя атмосфера,

Коммунальная кухня крестила меня кипятком,

Керогазом и примусом, а заиконная вера

Заоконною вербой моталась, таяла под языком.

Вяжет день на рукав кумачовую чудо-повязку.

Первоклассные перья царапают ночь серебром.

Мандарины в авоське, в метели,

Индийскою сказкой…

Это — наплывом — картина из далекого детства. Вся жизнь поэта, пока корабль плывет, разворачивается перед нами.

Вот уже читателю предложено подумать о мощном революционном движении в России и его последствиях, о том, к чему оно привело. Так ли хороша наша сегодняшняя жизнь? Нужны ли были неисчислимые человеческие жертвы на пути к светлому будущему?

Зима окончен расстрел

Звезда твой окончен бал

Титаник плыть не посмел

Где ангел мой пролетал

Поэт утверждает, что все крепко связано в жизни, все люди связаны судьбами, временами — даже в том случае, если они не подозревают друг о друге. Стихотворения книги настолько сильны, что с ними можно только согласиться.

Когда корабль почти скрылся под водой, героиня стихов еще жива, и она вспоминает своего младенца-сына, Рождество с его бессмертной елкой, милый родной дом, всех близких людей и все, что было самого любимого в ее жизни. Родители, друзья-художники, Париж и Байкал… Это все приметы судьбы самой Елены… Вечная Родина. Наши плоть, кровь и дух — это она, Родина, и есть. Она — это мы сами.

«Плывет время и тонет». В этом большом стихотворении автор показывает, как все внезапно поменялось, быстро, неумолимо; торжество счастливых пассажиров Титаника сменилось безумием и отчаянием гибнущих в равнодушном океане людей.

Перешли мы по трапу с земли на ладью.

В колыханье. В надежду. В тоску. В никуда.

Третий класс. Я усядусь на злую скамью.

Первый класс. Я в манто завернусь в холода.

Мы плывем. Поцелуй тебе, ангельский штиль!

Будет буря – поспорим, поборемся с ней,

Как учили! А трюм, эта черная пыль,

Этот уголь в золе преисподних огней…

Именно в такие минуты очень важно говорить о той красоте мира, которая остается с людьми навсегда, о бессмертной музыке, утешительнице человека в скорби, и ее творцах, создателях-музыкантах…

Ах, красные бархаты, золото кресел!

Ах, розаны-кисти метельных платков!

Мне вечер чужой корабельный навесил

На грудь — ожерелье кровавых веков.

Гранаты! Алмазы! А может быть, стразы!

А может быть, сразу — сегодня — на дно!

Не знаем штормов, запределья, заразы,

Жужжит белопенное веретено…

(…) Народ! Ты плывешь еще. Разве не чудо —

Корабль еще цел, и форштевень упрям!

Еще потанцую средь яда и блуда!

Еще прибегу в корабельный мой храм!…

(…) А тут оркестранты так тихо играют,

Так музыка щеки и веки мне жжет…

Я к ним подхожу…голым ангелом Рая…

Иль вестником Ада…последний поход…

(«На коленях перед музыкой»)

Разворачивается медленный веер воспоминаний, но герои не теряют из виду горизонт надежды. Как известно, надежда умирает последней; и все, кому суждено утонуть в холодных волнах Атлантики, не только жители 1912 года, но (авангардный поворот, новая оптика!) одновременно и жители нынешнего дня. Эта книга — о времени. А время живописать труднее всего — оно немедленно ускользает, утекает сквозь пальцы:

поднимемся по трапу в первый класс

букварь откроем мы не зря воскресли

любовь моя замри еще на час

вот так сиди в старинном царском кресле (…)

Фреска третья. ЭДЕМ

На иллюстрации к третьей стихотворной фреске книги мы видим Титаник снова плывущим по волнам спокойного океана. Корабль плывет. Он идет вперед. Такая жизнеутверждающая картина рождает у поэта второе дыхание. Елена Крюкова вспоминает о великих людях ушедших эпох, о команде корабля, о капитане, о земной жизни, приметы которой — газеты, новости, все наносное, обыденное, модное и такое сиюминутное, преходящее — тонет, уплывает, уходит во тьму.

А остается вечность: океан, льды, ветер, бездонное звездное небо.

И все равно это все, пережитое в широком мире до последнего путешествия, живое, и это навеки с нами. Все равно все это — жизнь; та жизнь, которая бесценна даже внутри кровавой трагедии, даже перед лицом всесокрушающей смерти.

Да, Титаник плывет, но рядом с ним громоздится гигантский айсберг. Неужели возможно движение от трагической гибели людей к всеобщему раю? Елена Крюкова уверена: так и есть. Рай человеческий, так же, как и род человеческий, неразрывно связан с памятью живых о том, что было в прошлом.

Данте, Данте, Данте

Круги ведут вниз все вниз

Дайте дайте дайте

Ступить времени на карниз

Разойдутся червонные своды

Инфернальный сочится свет

Муравьями ползут народы

В аспид-Ад которого нет (…)

Стихотворение «Данте» — одно из самых сильных и убедительных в книге. Кто режиссер, кто герой в этом огромном и необъятном фильме под названием «Жизнь»? Любовь и любимые — отвечает на этот вопрос автор. Казалось бы, ответ простой, но на самом деле все не так просто. Чтобы это осуществилось, мало говорить слова, мало мечтать. Жизнь любимых людей обязательно должна подкрепляться, поддерживаться действиями тех, кто любит. И в намерении, в желании сделать добро, и в самом благородном деянии любящий человек найдет много способов себя проявить.

(…) Плыви. Никто не знает час.

Пока счастлив — не чует страха.

Живи. Без пудры, без прикрас.

Плачь над убитым — Андромахой.

Вон Андромеда — в лохмах туч.

А вон Персей, ее любовник.

А вон корабль грядет, могуч,

Не саркофаг и не покойник.

Не пахнет ржавчиной мускат.

В салоне маслом льются скрипки.

И водоросли не горят

И на винтах, и на обшивке.

И тяжким топором на дно

Ты не нырнул еще за славой. (…)

«На самом деле нет Ада, он выдуман Данте и создан им на бумаге, но его нет», — так хочется думать, читая книгу и живо воображая эту океанскую трагедию, давно уже ставшую мифом Земли. Что же и вправду осталось людям после Титаника – его жизнь или его гибель? Ответ на этот вопрос, быть может, таится в третьей фреске «Титаника» — «Эдем».

А может быть, и нет на этот вопрос ответа.

Не всегда надо искать ответы на вопросы. Ведь есть вопросы и вечные. Как безответное звездное небо над холодным океаном.

Творческая фантазия Елены Крюковой открывает перед читателями ярчайшие картины последнего плавания легендарного Титаника и судеб его пассажиров. Все самое главное, что происходило с пассажирами и с экипажем корабля, мы можем отыскать на страницах книги. Стихи плывут, исчезают, мерцают, наваливаются белопенными волнами. Так гибель Титаника подтолкнула автора к ярким рассказам о живых людях, об их надеждах, мечтах, о вечной борьбе с судьбой, о краткой и драгоценной жизни. Поэт мастерски сплел времена и судьбы, через глубоко личное показал величие и трагизм незабываемого исторического события. И этот стихотворный рассказ о живых людях Титаника, необычный, смелый, цельный, прекрасно-подробный, одновременно и мифологический, и мистический, и дышащий убедительной подлинностью реализма, полный воистину музыкальных интонаций и живописной образности, останется навсегда в искусстве.

Может быть, это книга о возможности, необходимости, праздничности, действенности великого человеческого чувства ЛЮБОВЬ.

«Терминал» — сияние жизни

О книге Елены Крюковой «Терминал» (Ridero, Екатеринбург, 2022)

В 2022 году издана новая книга стихов Елены Крюковой «Терминал». Автор представляет в подзаголовке эту работу как Книгу Жизни, и с ним можно согласиться. Такое восприятие «Терминала»  становится единственно возможным уже с первых строчек книги, когда лирический герой стихотворения оказывается недоступен не только для движений и положений привычного нам мира, но и для смерти, для холода, для тьмы. Ночь — время смерти, но и время любви. Даже ночь Елены Крюковой празднично горит неисчислимыми звездами, сияет необычно яркими красками, которые в обыкновенной жизни увидеть бывает непросто. Автор помогает читателю понять гигантскую ценность каждой прожитой человеком минуты через ярчайшее восприятие образов реальности. Это — особенный взгляд поэта, характерный для Елены Крюковой, с ее глубоким пониманием смежных видов искусства, и, в частности, пониманием реальных живописных полотен.

Это книга о жизни и смерти, о рождении и уходе, о возрождении и возвращении, о безвозвратности времени и вечной любви, и поэтому она близка любому человеческому сердцу.

Можно ли сказать, что стихи Елены Крюковой о любви — самое подлинное, вещественное, осязаемое дыхание жизни, судьбы автора? Такое дыхание, которое уже стало больше, чем словом о любви. Это — монолит, посвященный огромной силы чувству, пронесенному через всю взрослую жизнь. Стихи «Терминала» о любви — словно бы фрагмент бесконечной семейной саги, написанный в самых возвышенных тонах, в самых изысканных красках, какие только доступны человеку.

Ты постой, любовь, чуть повремени,

Не сожгли мы наши ночи и дни,

Мы такие простые, среди ветвей

Снегири-воробьи, прости-пожалей,

Ну, ещё немного, постой, куда,

Мы подземная будущая руда,

Золотая душа во грязных костях,

Наше время держим в живых горстях,

Стой, замри, слышишь, ты, живи, не умри,

От дегтярной тьмы до красной зари…

Ты, пожалуйста, только остановись,

Перед смертью так нежно желанна жизнь!

Обними… (…)

Резкие и одновременно нежные строки, идущие от сердца, посвящены врачам, которые вышли на борьбу с ковидом — новой чумой планеты; рискуют жизнью, видят вблизи и страшную смерть, и граничащее с чудом выздоровление. Елена Крюкова не могла пройти мимо подвига всей громадной врачебной братии, творимого ради жизни на Земле.

Эти синие маски, седые бауты,

Эти туго-завязки последней минуты,

Эти мука-скафандры, что снять только ночью,

Да и ночью не снять, стоя спи, ешь воочью,

Это быль, и ты в ней — измочаленный доктор,

Ты устал уж молиться, в уколах ты дока,

 А в смертях ты неграмотный, нищий мальчонка,

О, подайте минутку, звенящую тонко,

Той старухе, похожей слезой на ребёнка,

О, подайте ей жизни шматок, протяните

Между сердцем и Богом упругие нити,

Горше режущих звёзд, горячей всех вулканов,

Только врач ты, больная уже бездыханна,

Только врач, и могущество жалких уколов —

Лишь стеклянные сколы.

Лишь в курилке, взасос, на отлёт, папироса:

Mortem. Нету вопросов.

(…)

Врач, вставай. Ты пойди на беду белой грудью.

Размотай белоснежную марлю безлюдья.

Маска, шлем, кислород. То чужая планета.

Скорой помощи тлеет в огнище карета.

Окна крестит зима. Птицы молча, в остуде,

На зимы белом блюде пернатым ранетом

Застывают, подобны металлу, полуде.

С проводов — во мандорле фонарного света

Гибнут, падают. Бьются в сугробе, как люди.

Птицы, ветра народец, они ж тоже люди,

Лишь конец — без ответа.

(…)

Стихи, посвященные матери, Елена Крюкова пишет, словно она находится и останется навсегда наедине с горем потери мамы, с пережитыми «панихидными годами», и не только: с самыми сокровенными минутами нашей детской жизни, когда еще кажется, что мама будет жить всегда — с ее заботами, теплом сердца и мудрыми советами…

(…)

Паду к зелёному изголовью

Твоих панихидных лет.

И буду так стоять на коленях

Средь милых тонких берёз,

И тихо молиться меж поколений,

Не отирая слёз,

Распахнуты створки, оконные рамы,

И мокрая тряпка в ведре,

И моешь ты окна, милая мама,

На синей майской заре,

И тянет ромашковый тайный ветер

Тягостным сквозняком,

И будет день, а за ним и вечер,

И ночь, тёмный в горле ком,

И голая шея, и голые руки,

Смеешься, мама, взахлёб,

А завтра в неизносимой муке

На красный я рухну гроб,

И буду валяться, простоволоса,

Молиться, рыдать и выть —

Крошиться хлебом, сыпаться просом,

Водой разливанной плыть,

Сквозняк свечу задует во храме,

Сойдет на шёпот кондак…

Не уходи, дорогая мама.

Не уходи во мрак.

Поэту дан особенный дар: слепяще-самоцветно воссоздавать обычные дни жизни, которые у многих людей резво убегают в прошлое, не оставляя в памяти следа, но поэт и сама поэзия совершают чудо — мимолетности становятся грандиозными вехами судьбы. Елена Крюкова воспринимает жизнь, как Храм, который она расписывает своими стихами без устали, работая тяжело и страстно, в страданиях и в радости. «Странница по звездам» не останавливается ни на одну минуту. Велик и далек творческий путь. А солнце жизни сияет все ярче.

Современные молитвы Елены Крюковой

Елена Крюкова. Знаменный распев. Ridero, Екатеринбург, 2022

В 2022 году вышла в свет замечательная книга Елены Крюковой «Знаменный распев» — современный молитвослов автора-поэта, музыканта, много лет практикующего церковное пение.

Книга открывается торжественным песнопением, посвященным Богоявлению. Бог неизменно рядом с лирической героиней, впереди нее. Господь ведет человека за собой через страдания, через боль, разруху, голод и лютый холод. Уже в первых строках поэтической молитвы Елена Крюкова предчувствует войну и все тяготы, которые падут на народ в тяжелое военное время. Автор возвещает главное: и тело, и дух человека остаются несломленными, если рядом с нами, в любых страданиях и испытаниях, Господь с Его неизбывной силой, с Его бессмертием.

В древних книгах Елена Крюкова черпает вдохновение, мужество идти вперед с тем, что дал ей Господь, а это возможность сказать о самом важном в жизни в торжественных молитвенных стихах. Движение вперед, обращенное в стихосложение, — важнейшая миссия художника в нашем мире.

(…) А мальчик крепко за руку меня

Схватил. Как больно! На века — ожог.

Идём, твердил, на смерть ведь нету сил,

На ход вперед — да, есть, ну, шаг, ещё шажок.

Ещё движенье. Мы идём куда,

Хотела я спросить, да в горле ком.

Хрустит ледовая разбитая слюда

Под сапогом. Полынь — под языком.

(…)

Куда ж сегодня мы с тобой бредём,

Мой мальчик лучеокий, Ангел мой?

И шепчет он: под снегом и дождём

Иди вперёд, к рыданию, домой.

Его ладошку сжала крепко так…

Синайская Луна… Фаворский свет…

Он — впереди, немного, чуть на шаг,

А я — за ним, за Временем вослед.

Автор, внутри таинственной музыки стиха, призывает верного читателя идти вперед и помнить, что у каждого это движение вперед будет свое собственное. Кто-то прочитает новую книгу, кто-то спасет человека, кто-то родит на свет Божий дитя, кто-то создаст живописное полотно, кто-то придет во Храм, чтобы продолжить неслышную беседу с Господом.

Тропарь, посвященный Крещению Господа в реке Иордан (и, соответственно, зимнему православному двунадесятому празднику Крещения Господня — Водосвятия), открывается торжественными словами во славу Всевышнего, явившегося человечеству в виде яркого Света с небес. Далее Елена Крюкова обращает внимание на простых людей, которые не спеша идут по тропам жизни, ищут и находят самое прекрасное в родительском голосе, в облике Христа, в священных водах Богоявления, в небесной лазури.

Во Иордане крещающуся Тебе, Господи…

Ныряю в ледяной изумруд…

Такая смиренная, вчера ещё гордая,

Ибо ведаю: все умрут.

Родителев глас угас мимо нас,

А где голос наш пребудет,

Когда пробьёт последний час,

Латунью в зимней полуде?..

А Твой Родитель… вон, голубь, летит

Над вьюжною иорданью…

Да что ж так под левым ребром болит,

Колотит, крутит дыханье…

Стою меж людей у лесного ключа.

Он бьёт серебряной лавой

Из гор сугробов… вода, свеча,

Пылает солнечной славой…

Стихи-молитвы Елены Крюковой наполнены не только самыми сокровенными смыслами, раздумьями о жизни и смерти, о рождении, о грехе и прощении, об ангелах и юродивых Христа ради, о детях и стариках, о священных обрядах Православия. Здесь мы находим невероятно красивые экспозиции окружающего мира, по-кустодиевски написанные ландшафты, где прекрасное кроется в зимней студеной воде — в Богоявление вся вода святая! — в ветре, снеге, в детских лицах, которые подобны ликам ангельским.

В замечательном современном молитвослове Елены Крюковой перед нами, в его последней фреске, — молитвы, посвященные всем главным православным праздникам. Читатель сможет приобщиться к православной культуре, прочитав Тропарь Успению Богородицы и другие современные молитвы из книги «Знаменный распев».

В то же время в этих молитвах много личного, тайного, дерзкого, необъяснимого, сокровенного, реально пережитого автором…

В этом, быть может, и кроется главная тайна этой книги — в крепком соединении, сочетании невероятно интимного, личного, и могуче-космического, многозвездного…

Тайной Вечери тысячи тысяч огней

довоенный кагор из стакана пей

из стакана граненого Божию Кровь

День Победы не надо тяжелых слов

так в военном пальто за столом сиди

гаснут планки орденские на груди

гаснет крестик медный под ветхим бельем

Богородице выпьем и ещё нальем

всех помянем кто сгиб в последнем бою

всех кого на старых снимках люблю

а превыше снимков — икона Твоя

на краю любви на краю бытия

Ты накинь Покров

не оставь еси …

не проси бессмертия

не проси 

Стихотворные молитвы, музыкально-поэтические вариации на темы древнего Осмогласия, обращенные ко Господу, Богородице и великим православным святым, ведут за собой читателя, указывают ему путь милости к людям, непримиримости к злодеяниям, открывают вновь и вновь, на каждой странице, незримую дорогу к Храму; этот путь может явиться безусловным спасением для неверующего, заблудившегося во тьме жизни, и духовным хлебом насущным для каждого воцерковленного, православного.

С поэтическим молитвословом Елены Крюковой читатель сможет помолиться о детях, что очень важно; пройти весь торжественный годовой круг православных праздников, встретить наши праздники достойно и с чувством благоговения ко всей нашей православной культуре.

Но книга — не только звучащая в порывистых, нежных, объемных строках музыка веры в Бога. Она еще и симфония грозного времени, и пламенная исповедь, и поиск оригинальных стихотворных форм, и свобода и счастье петь свою песню.

Огромная благодарность автору за труд души, за работу духа, обращенную к сокровищам Православия, за высокие чувства, которые вложил поэт в масштабную стихотворную фреску «Знаменный распев»..

Книга адресована широкому кругу читателей, в том числе и молодежи, что ищет в современной литературе насыщенность образов, предельную искренность творческого высказывания, подлинное великодушие и честное, внимательное отношение к истории, ко времени, к настоящему и будущему народа и страны.

Ольга Таир

фото автора