Однажды ранним утром ташкентцев изумила внезапная лучезарная весна. От нежного тепла ликовало тело и пышно цвели деревья, птицы горланили любовные песни, собирая веточки для гнёзд, кошки грелись, зажмурившись, на солнышке, рядом боролись котятки на неустойчивых ножках, зато с поднятыми кверху хвостиками. Женщины постарались выглядеть прекраснее, чем они есть на самом деле,  и  им это удалось.

– Сегодня к вам придут ребята из фирмы провести локальную сеть, – сообщил  начальник ИТ-отдела из головного банка. – Обеспечьте их всем необходимым.

Руководитель  ИТ-отдела филиала Инга, фанатка всего нового, включая современную технику и технологии, недавно вернулась после четырехлетнего отсутствия из-за границы, где работал её муж. Свободная от обязанностей жены, уставшая от умственного безделья, она увлечённо отдалась работе.

По вечерам Инга оставалась в банке допоздна, страстно изучая чудеса революционной ОС Windows и программу Microsoft Office. Как Герда, ищущая Кая в занесенной снегом чужой стране, пробиралась она через сугробы сведений, преодолевала ветры сомнений, застывала ледяной статуей перед сообщением об очередной ошибке на синем экране. Зато на следующий день получала охапки восторженных комплиментов и шоколадки от банковских служащих за  солидно оформленные объявления, набранные разными шрифтами, шаблоны договоров и отчетов, напечатанные на принтере цветные картинки с поздравлениями именинников. О, гениальный Билл Гейтс, ты осчастливил  всех землян и достоин поклонения больше, чем множество богов на планете. Неисчерпаемые знания человечества всего в одном небольшом металлическом ящичке. И тебе молятся  каждую свободную минуту…

После обеда пришли два парня, с тяжелым оборудованием  в большой,  вместительной сумке. “Здравствуйте, вы наша тетя?”  – легко читалось на их жизнерадостных физиономиях. Без лишних разговоров они деловито разложили кабель, детали и потребовали выключить все компьютеры.

Один из них, высокий, с крупным телом, ловко и грациозно двигался как вставший на задние ноги медведь в цирке, со своими близко расположенными глазами на удлиненном лице, расширяющимся книзу носом и полными чувственными губами. Он быстро и внимательно осмотрел Ингу изучающим взглядом карих глаз.

– Меня зовут Вадим, а его Антон, –  кивнул он в сторону  парнишки явно моложе его.

– Ты будешь моим! – вдруг спокойно и холодно подумала она.

Его имя, возраст, существование жены, характер, образование, интересы  – по этим критериям Инга обычно оценивала мужчин, прежде чем допустить их  в свой круг общения. Но тут она забыла  даже про мужа, маму, подруг и сотрудников, про присущую ей осторожность. Впервые в жизни она почувствовала себя самкой, которая выбирает самца с первого взгляда, своим нутром а не мозгом – то, что она всегда осуждала в других.

Парни работали весь день без отдыха. Инга не вмешивалась и занималась своими делами. На следующее утро к ней заглянули сотрудники из кредитного отдела.

– Куда пропали Word-овские документы  с наших компьютеров? Мы не можем без них работать, –поинтересовались они удручённо.

Инга позвонила Вадиму и задала этот вопрос.

– В этих файлах был вирус. Я их удалил. Иначе вирус мог бы распространиться по сети, которую мы установили, и заразить все компьютеры, включая саму сетевую  программу.

 – Почему вы не сказали мне, я бы вылечила эти файлы! – вскипела она.

–  Мы не могли ждать. Мы должны установить оборудование еще в сорока трех филиалах!

–  Из-за вашей выходки целый отдел вынужден набирать десятки документов заново! Без них нельзя выдать кредиты клиентам, –  возмутилась Инга такой наглостью и позвонила его директору.

Он обещал разобраться. Но Ингу не успокоило: какой-то мальчишка распорядился банком  как своей собственностью, даже не поставив её в известность!

Не прошло и часа, как в отдел уверенным шагом вошёл Вадим со сладкой ношей.

–  Приношу извинения от лица нашей фирмы за причиненный ущерб. Конфеты в качестве компенсации вам  и кредитному отделу, – с хмурым видом сообщил он, – а я пришел показать вам, как работать с программой для локальной сети.

Пока девочки-операторы заваривали чай, Вадим неприязненно объяснял, как загружать программу и что делать в аварийной ситуации. Оскорбленная начальница задавала вопросы сквозь зубы. После совместного чаепития атмосфера немного разрядилась, тем более что рабочий день окончился. С чувством, похожим на счастье птичек, вылетевших из клетки, Инга и Вадим вышли из банка.

– Вам на какой автобус? – спросил Вадим.

– Я иду пешком, – ответила Инга без задней мысли.

– Я провожу вас, – предложил Вадим.

По дороге  обиженно, как мальчик, он пожаловался,  что из-за её жалобы директор лишил его премии. Инга мысленно позлорадствовала – что ж, он это заслужил. Незаметно разговор оживился и перерос в почти дружеский.

– Я два года работаю в этой фирме. Мне 24 года. Женат уже пять лет, – почему-то рассказал Вадим, внимательно следя за реакцией Инги. – Я женился на своей школьной учительнице. Она на десять лет старше меня.

– Ваши родители  одобрили ваш неравный брак? – удивилась Инга.

 Видимо, Вадим привык отвечать на этот вопрос.

– Конечно, они были против. Но моя невеста понравилась дедушке, и он убедил моих родичей, что она будет влиять на меня положительно, и я не наделаю всяких глупостей, которые вытворяют парни после окончания школы – девушки, выпивка, драки, внебрачные дети, – с усмешкой ответил он.

И внезапно задал вопрос, на который, наверное, как раз и хотел услышать ответ, рассказав про свою жену.

 – А сколько вам лет?

– Я старше вашей жены на один год, – равнодушно ответила Инга.

Ей не хотелось ни кокетничать, ни заинтересовывать его чем-то. Она шла рядом молча, изредка задавая вопросы ради вежливости, почти не слушая ответы, просто наслаждаясь его обществом, не преследуя никаких целей. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной, безмятежной и счастливой женщиной, наслаждающейся физически его обществом. В полном беспамятстве она не заметила сама, как умудрилась пригласить его на выходные в гости, и он согласился. Это её не удивило – она всё еще находилась в состоянии бессознательной эйфории.

С момента их знакомства Инга стала ощущать себя совсем другой. Куда делась её неуверенность в себе, постоянный самоконтроль за каждым словом, поступком и делом?  Её больше не интересовало мнение окружающих – энергия экономно распределилась между работой и воспоминанием о последнем разговоре с Вадимом. Исчезла неловкость перед незнакомыми мужчинами, боязнь не то сказать и не то сделать, ей не хотелось чувствовать себя с ним актрисой на сцене, она не боялась плохо выглядеть – всё это казалось таким мелким и глупым!

В воскресенье Вадим пришел немного раньше. Неужели они познакомились недавно?! В прихожей они обнялись без неловкости, прижавшись друг к другу, как будто давно жили вместе – и это вызвало у Инги страстное желание близости. Он был загадочной шкатулкой с  сюрпризом – но в то же время таким родным… Какое стеснение, любовная игра, соблазнение? Всё произошло так естественно, так чувственно, так сладко, будто  они любили друг друга  сто лет, не расставаясь ни на минуту. Раньше Инга сочла бы такое поведение пошлым, недостойным и стыдным…

Потом  они говорили о чем-то незначительном, обнявшись и изредка целуясь, Инга почти не слушала его – она дышала с ним в унисон и перебирала своими тонкими пальцами его длинные, грубые и мясистые.

– Мужчины по сравнению с женщинами – как тракторы, – усмехнулся Вадим, – А женщины как хрупкие статуэтки. Уронишь, и разобьются…

– А ты не роняй, – весело посоветовала она.

Они встречались еще несколько раз. Как-то Вадим, сидя на балконе перед кадкой с цветущими розами, сказал, что уезжает в Россию. Инга пропустила  мимо ушей его слова. Уезжает, ну и что? Где бы он ни был – они всегда вместе.

– Ты не поняла. Мы с женой уезжаем в Волгоград насовсем, – мягко сказал он, заметив её равнодушие. – Я три года пытался там устроиться на работу,  но меня не брали. Я возвращался в Ташкент, учился на разных  курсах по программированию и ехал туда опять. И только этой зимой меня взяли на работу, как раз  рядом с домом, в котором я родился. Бабушка умерла давно, а дедушка в прошлом году. Мы будем жить в их квартире.

Инга замерла. В груди возник ощутимо круглый комочек боли.  Она его больше не увидит? Её тело в это не верило.

– Я не шучу и не проверяю тебя, – правильно понял её молчание Вадим. – Я уезжаю через неделю. Жена приедет попозже. Мне еще надо сделать там маленький ремонт, а она должна доработать в школе до каникул.

Инга никогда не думала о его жене – так же, как и о своём муже. Мозг защищал её от стресса. Даже сейчас она оставалась в кирасе своего счастья. Ничто не могло пробить эту броню.

–  Я еще приду попрощаться.

Только поcле его отъезда Инга, наконец, поняла, что больше никогда его не увидит. Только теперь пришло время животного, как во время пожара, ужаса и горьких слёз. На работе она сдерживалась, а вечером рыдала в подушку, чтобы не услышала мама. Подружка посоветовала сходить к гадалке – а вдруг еще не всё потеряно?

Гадалка оказалась обычной женщиной лет пятидесяти. Ингу она встретила равнодушно – работа есть работа. Они уселись за стол на кухне, гадалка разложила карты.

– Что ты хочешь знать? – спросила она.

– Я люблю одного парня. Он уехал насовсем в Россию. Он меня любит? Я еще встречусь с ним?

Гадалка задумалась, а Инга сидела, замерев, боясь услышать болезненную правду.

Каждая женщина хочет обмануться, услышать романтическую ложь  и поверить в неё.

– Когда ты родилась, и тебе было два месяца, однажды ночью ты умерла. Ты не дышала. Приехал врач и констатировал смерть.  Но тебя спасли высшие силы. Это был не бог и не черт. Ты зачем-то нужна Вселенной… А твой любимый тебя не любит. Но вы ещё встретитесь несколько раз. Он позвонит тебе через две недели, в пятницу, в четыре часа дня на работу.

Инга еле сдержала стон, закусив губу. Это был конец. Конечно, она это знала. Какой звонок?! Зачем?! Конечно, тут гадалка ошиблась. Незачем ему больше звонить.

–  Мама, со  мной что-то случилось, когда мне было два месяца? – спросила дома Инга у мамы.

–  Да, откуда ты знаешь? – удивилась мама.

–  Гадалка сказала, что меня спасли высшие силы…

–  Не знаю, что это было, но ты ожила!

Две недели сделали своё дело – Инга успокоилась и смирилась. Она и думать не думала, что сбудется предсказание гадалки, и сразу забыла о нём. Но в пятницу в четыре часа на работе  прозвенел международный звонок. Все удивились. Инга взяла трубку. Девушки с любопытством на неё смотрели – хотели знать, кто это может звонить в банк по международной линии.

Это был Вадим.

– Привет! Как дела?! Что делаешь? – спросил он так, как будто звонил из Ташкента.

 – Работаю, – ответила Инга под пристальными взглядами сотрудниц, старающихся понять – кто же это?

 – Банк уже купил новые компьютеры? Какой фирмы? Какой мощности? – заинтересованно спрашивал он.

Инга ответила на эти вопросы и больше не смела ничего сказать, чтобы сотрудницы не поняли, что это он.

– Моя жена приедет через десять дней. Я пока один.

 – Я приеду завтра, – вдруг неожиданно для самой себя сказала Инга.

 – Приезжай! – обрадовался Вадим, – посмотришь, где я живу! – и продиктовал номер рабочего телефона. – Когда прилетишь, садись в автобус и выходи на остановке “Вокзал”.  Окна  моей квартиры выходят на эту улицу. Позвони мне, я уйду с работы и провожу  тебя домой.

– Это Вадим? Он позвонил из России, чтобы узнать, какие компьютеры купил банк?! – захохотали  девочки, все-таки догадавшись, что это он.

За два часа Инга успела купить билет на самолет и доллары, написать заявление на отпуск и решить все производственные проблемы. Домой она шла, сияя от счастья. Не шла – летела в бреющем полете над тротуаром, невесомая, бестелесная, сгусток чистой любовной энергии. Встречные мужчины  улыбались ей на ходу, кричали вслед комплименты и напрашивались на свидание. Ведь привлекательность женщины не столько в красоте, сколько во внутреннем свете, на который слетаются мужчины-мотыльки. Инга им тоже улыбалась и даже слегка подпрыгивала от радости, как в детстве, идя со школы и махая портфелем!

Маме пришлось соврать, что она едет в Россию в командировку. На следующее утро она уже стояла на остановке автобуса около вокзала в Волгограде  и звонила Вадиму из телефонной будки перед домом, построенным еще в сталинские времена, судя по архитектуре.

– Стой там, я сейчас приду! – скомандовал он.

День, такой же солнечный, как в Ташкенте. От фонтана посреди аллеи около дома приятно веяло  прохладой. Инга так обожала эти острые ощущения в незнакомых местах! Тело немного побаивается и напряжено, зато глаза внимательно вглядываются в каждую деталь, изучая всё вокруг. На улицах продавщицы в белых фартучках продавали яблоки и груши, конфеты, печенье, тульские пряники. Рядом с ними на столиках притягивали взгляд рекламными лозунгами журналы и газеты. На всю улицу Валерий Меладзе пел о своей любви к Сэре под скрипку-лису. Инга тихонько подпевала – настолько совершенной и  совпадающей с её эмоциями – смесью любви и печали – была песня, которую хотелось слушать и слушать без конца! Она купила эту кассету и встала в тени дерева, отдавшись ритму и мелодии. Певец представлялся ей молодым парнем с тонкими чертами лица и смоляными волосами. Она заочно влюбилась и в него тоже.

Вадим подошел через несколько минут и повел её в квартиру по широкой мраморной лестнице, напоминающей дворцы Петергофа. Инга поднималась по ней царицей, приподнимая подол летнего платья, представляя себе, что оно до пола, хотя оно не доставало и до колен, идя следом за взбегающим по ступеням Вадимом – он торопился открыть ей дверь и скорее вернуться на работу.

Инга почувствовала себя как дома при мысли, что в этой  двухкомнатной квартире с очень высокими потолками и большими окнами живёт её любимый. Оставив вещи, она пошла погулять. На оживленной улице встречались люди с собачками на поводке или в руках, озабоченные женщины с авоськами, держась за руки –  влюбленные парочки. Дети, как и везде в мире, дергали мам за руки и пытались докричаться до маминого разума с просьбой купить конфетки, жвачки или игрушки. Бабушки беседовали по бокам тротуаров. Новорожденно-буйная зелень на деревьях под лучами утреннего солнца сияла как новогодняя гирлянда из лампочек.

Но самой счастливой среди этой толпы была, конечно, Инга. Земля сжалась до километра – на нем осталась только она и Вадим. Экскурсии по городу, рестораны, театры, концерты, музеи, Мамаев курган?! Какая бесполезная трата драгоценного времени! Она зашла в магазин, купила копченую колбасу, сыр Чеддер, черный хлеб и упаковку молока. Вернулась домой, переоделась в легкий халатик, выпила чай с бутербродом, забралась на широченный подоконник на кухне, села, обняв колени, и стала наблюдать за жизнью незнакомого города под причитания Меладзе: «Были твои губы сладкими, как вино. Сэра, знаю, что не будет в сердце любви иной. Сэра, что же так жестоко нас развела судьба? Сэра, ах, как одиноко стало мне без тебя!».

Вадим пришел с работы и выложил на кухонный стол копченую колбасу, сыр Чеддер, черный хлеб и упаковку молока. Инга засмеялась и вытащила из холодильника то же самое и в таком же количестве – то, что купила она сама двумя часами раньше. Вадим смотрел на это обалдело.

– Откуда продукты? – удивленно спросил он.

– Я  купила, когда вышла прогуляться, – объяснила Инга.

– Больше не покупай ничего, а то нам двойное количество будет трудно съесть, – улыбнулся Вадим.

Вечера проходили под звездой любви и экспериментов. Инга вдруг поняла, что для счастливой жизни чем меньше раздумий и ограничений – тем лучше. За целую неделю в её голове не появилось ни одного вопроса, суждения и философской мысли. Зато тело ожило и оказалось инструментом для извлечения самых необычных ощущений, о которых Инга никогда не догадывалась. Вадим тоже познал любовный скрежет зубов – впервые в жизни, признался он.  Несмотря на полное отсутствие мыслей, скучно им не было. Инге казалось, что до встречи с Вадимом она не жила,  а существовала как робот-исследователь, робот-созидатель, робот-развлекатель, робот-на-все-руки-мастер. Несмотря на это, она всегда считала себя везучей и счастливой женщиной, самодостаточной и умной, и вдруг поняла, сколько лет прожила  бессознательно и в самообмане!

В предпоследний день Инга решилась, с чувством стыда за свою нетактичность, осмотреть комнату, в которую ни разу не заходила. Кровать, столик у окна, солидный платяной шкаф из настоящего дерева, на плечиках – множество женских платьев. Необычные фасоны, идеальный пошив, аристократический вкус – конечно, это были платья его жены. Судя по ним, она была высокой, стройной, с тонкой талией. Только ухоженная, шикарная женщина может позволить себе выделиться из толпы, гордо демонстрируя себя окружающим.

Инга всегда завидовала таким женщинам. Сама она мало внимания обращала на одежду – ведь  «Во всех ты, душенька, нарядах хороша». Небрежно уложенные волосы, удобная обувь на низком каблучке, джинсы и футболка с ярким принтом – вот тот максимум, на который она могла потратить свою жизнь. На работу приходилось одевать белую блузку и черную юбку. О, как Инга ненавидела этот наряд! Высокие каблуки – словно цепи на ногах рабов, узкая юбка от быстрой ходьбы ползет вверх, как змея, блузка пачкается от краски принтера и пыльной бумаги! За отсутствие этой униформы лишали премии. На праздники нужна была другая униформа – вечернее платье для похода в ресторан с сослуживцами. На голове – прическа только-только из парикмахерской. От бурных танцев она превращается в птичье гнездо. От пота синтетическое вечернее платье слегка влажное. По коже бегут мурашки от соприкосновения с ним. Бр-р-р! Инга считала героинями тех женщин, которые умудрялись чувствовать себя прекрасно во всех этих женских штучках.

От осмотра содержимого шкафа, с  элементами острой ревности, Инга устала.  Она легла на диван в зале, где стоял телевизор и сервант с неизменным хрусталём. Лёжа на диване, она мечтала о том, как будет здесь жить, что изменит в интерьере, представляла себе новую ванну вместо старой с растрескавшейся эмалью. В квартире было тихо. За окном, разгоняя пешеходов, переходящих пути, позванивая, проезжали трамваи, подчеркивая тишину в квартире с её полуметровыми стенами. Послеполуденное солнце косыми лучами расчертило деревянный пол на удлиненные трапеции.

– Я хочу стать его женой  и жить тут. Никогда и ни с кем я ещё не чувствовала себя такой естественной, уверенной в себе, спокойной и мудрой. Только с ним я вижу жизнь такой, какая она есть и принимаю всё без осуждения. Наконец я узнала, какая я на самом деле – настоящая Таис Афинская! – размышляла Инга.

Внезапно скрипнула и приоткрылась дверца серванта. Первое, что бросилось в глаза – толстая пачка старых писем, перевязанная ленточкой. Преодолевая чувство вины за своё любопытство, Инга вскочила и  все-таки вытащила всю пачку, расположилась на диване и открыла первое письмо, написанное почерком Вадима.

«Ты заметила, что сегодня я пересел на первую парту? Я хотел сидеть поближе к тебе, чтобы любоваться каждой черточкой твоего лица, твоими ясными глазами и тонкими полупрозрачными пальчиками, держащими мел. Ты что-то рисовала на доске и объясняла, но я не мог оторвать от тебя взгляда,  не мог думать ни о чем – только о том, как ты прекрасна.  Я мог бы смотреть на тебя вечно! Ты совершенство! Я ничтожество по сравнению с тобой! Но я исправлюсь. Я сделаю всё, чтобы ты сочла меня достойным твоей любви. Ты смысл моей жизни. Пожалуйста, стань моей женой. Я уже поговорил с родителями, с дедушкой и бабушкой. Если ты согласна, давай поженимся, когда мне исполнится 18 лет. Я клянусь, что буду любить тебя всегда, даже когда мы станем старыми!»

Инга не стала читать дальше. Она чувствовала на себе серьезный взгляд невидимого дедушка Вадима. Она осознала всем  своим существом – несомненно, это он  отворил дверцу, указал ей на стопку и позволил прочесть это главное письмо, чтобы  она не разрушила большую любовь и настоящее счастье его любимого внука. Дедушка дал ей понять, что на самом деле она для Вадима всего лишь  маленькое приключение, о котором тот забудет уже через неделю, когда приедет его любимая жена. Навсегда.

Чувства растворились в глубоком раздумье. Ну что ж, иногда правильнее всего – увидеть трезвым взглядом свои ошибки, тщетные планы и неосуществимость своей мечты, превозмогая  тяжесть и боль в груди.

Солнце садилось. В сумерки Инга всегда печалилась ни о чем. Темные силы пробуждались в бордовом мареве заката. Тоска охватила Ингу. Она пошла на кухню и попросила Меладзе еще раз спеть ей песню о Сэре – грустную, хватающую за душу.

На следующий день Вадим повел Ингу посмотреть на Волгу. В черном платье из тонкого трикотажа с глубоким вырезом и играющей с прохладным ветерком юбкой-клеш, она выглядела очень женственно. Вадим крепко держал её за руку. Раньше Инга считала этот жест признаком инфантильности: мужчина-отец, женщина-ребенок. Сейчас она поняла, что была права – но и ей понравилось быть рядом с Вадимом маленькой девочкой.

– Твой муж не русский? – впервые  спросил он.

– Нет.

– А почему ты не вышла замуж за русского?

– Потому что я русским никогда не нравилась. Больше всего я нравлюсь иностранцам, – призналась Инга. Этот вопрос давно мучил её саму. Но это был факт.

Пройдя метров двести по тротуару, они перешли на другую сторону улицы и пошли по переулку куда-то вниз. Инга разглядывала  всё вокруг, замечая каждую деталь: украшенные лепниной старинные дома – ещё с тех времен, когда город назывался Царицыном, светлокожих людей в модных европейских нарядах, полупрозрачных белобрысых детей, интересные названия на вывесках столовых и магазинов, незнакомые деревья и цветы в клумбах, трамваи и автобусы – совсем не такие, как в Ташкенте. Извилистый переулок закончился  широкой полоской  воды. Когда они подошли поближе, Инга с восторгом увидела безбрежную синь реки с вкраплениями зеленых островков, с волной от проплывающих катеров и криком чаек, ныряющих за рыбой. Как здорово, что Волга оказалась рядом с домом! На берегу бабушки продавали оренбургские платки. Какой заманчивый запах свежести от воды и порывов ветра! Инга окунула ноги в холодную воду великой реки – на память.

Потом они купили билет в Ташкент в величественном здании вокзала, высоком, белоснежном, украшенном фигурами на фронтоне  и с лестницей по всей его ширине. Они спускались по ней под выкрики таксистов на привокзальной площади.

– Вам куда? Парень, такую красавицу только на мерседесе возить, а не под ручку вести! – издевались они над Вадимом, а он смущенно оправдывался: «Мы рядом живем!». А  потом довольно отметил: «Смотри, как ты им понравилась!» Инга, усмехаясь про себя, не стала открывать ему известный секрет: что только ни скажешь, чтобы продать свой товар!

На широком переходе на зеленый свет две толпы людей шли в противоположных направлениях, вклиниваясь друг в друга – как ладони сцепляются друг с другом пальцами. Инга издалека увидела трех  негров, которые шли ей навстречу, и решила пошутить, пристально глядя на них, не отводя взгляда. Конечно, они это заметили и тоже стали разглядывать её с ошарашенными лицами. Вадим крепче стиснул её руку.

– А ты действительно нравишься иностранцам, – задумчиво заметил он.

Инга еле сдержала гомерический смех, и не призналась в этой маленькой женской хитрости.

Вечером Вадим проводил её на вокзал и посадил на поезд.

 – Мы больше не увидимся, – сказал он безучастно, констатируя факт, и это было больнее всего.

Инга промолчала, вошла вагон и села у окна. Поезд тронулся. Вадим уходил по перрону, не оглядываясь, а она зарыдала, плотно закрыв рот руками, чтобы заглушить истошный крик. Надо было вычеркнуть из памяти самого нужного человека на свете. Но как?!

Они встречались еще несколько раз, когда он приезжал к родителям в Ташкент. Инга была ему рада, но чувства к нему остывали как осенняя земля под слетающими с туч снежными хлопьями. На память об этом коротком приключении осталось только  маленькое стихотворение о городе любви, которое она придумала, сидя на подоконнике в чужой квартире, обхватив колени руками и разглядывая ночные огни под окном и цветные искорки фонтанных капель.  Город, который на самом деле совсем не такой, каким остался в её душе.

Люблю этот город, который не существует.

Там брызги фонтана созвучны моим слезам.

Там ветер осенний листву впопыхах сортирует.

А Сэра не верит больше ничьим словам.

—

Над Волгой летят, гогоча, перелетные птицы.

По городу ходит вальяжно медведь. Вадим,

Центральный вокзал с уходящим тобой мне снится.

Была ли любовь?.. Лишь память хранит экстрим.

Наталья Бондаренко