Художественные фильмы о Великой Отечественной войне:

историческая достоверность и художественные замыслы

Достоверность чувства сражающихся и покалеченных или верность фактам? Приверженность исторической правде или идеологическому наставлению, мифу? При обилии вышедшей и продолжающей выходить литературы об эпохе конца 30-х – первой половины 40-х годов трудно верить вообще в наличие одной единственной верной точки зрения. Исторической правды, которая на поверку может оказаться всего лишь недостаточной осведомлённости о происходившем тогда, в те годы.

Сама художественность фильма предполагает в нём вымысел в пути к воплощению замысла режиссёра и сценариста. Право на него подтверждает статус картины, жанр. Есть ли достоверность в документалистике о войне? Есть. Но часто не вся правда о событиях, которая попросту не помещается ни в одно экранное время. Мне, как и многим интересующимся, наверно, удавалось посмотреть советскую кинохронику о Битве за Москву 1941-1942 годов. И в ней есть многое – от парашютистов-десантников на лыжах, взлёта истребителей МиГ-3 системы ПВО столицы, проезда танков БТ по улицам города до трупов, замученных в пригородах столицы сельчан и разгромленного музея композитора Петра Ильича Чайковского в Клину. Сюжеты озвучены для показа в кинозалах музыкой, шумами. Диктор читает сочувствующий показываемому текст. К такому материалу снимавших наверняка зрители хотели бы предъявлять требования достоверности, истинности, наполненности сведеньями. И на то у них было бы право. Обоснованность желания такого рода.

Но со временем подходила ближе к экрану и к своему времени правда кино, выхватившего сюжеты из книг, литературных произведений, авторы которых были фронтовиками (как режиссёр фильма «А зори здесь тихие…» Станислав Ростоцкий и Борис Васильев, написавший повесть) или глубоко прочувствовавшими трагедию войны (как Михаил Шолохов и Сергей Бондарчук, создавшие книгу и экранизацию «Судьбы Человека»).

Прошедшим недавно летом в сельской библиотеке я доставал диски с фильмами, пересылаемыми в глубинку из Костромской областной библиотеки. Особенно запомнились (из художественных) фильмы «Повесть о настоящем человеке», снятый по повести Бориса Полевого в сороковые годы по свежим следам битв Великой отечественной.  И современная картина «Буду помнить» о сложной жизни не успевших уйти от наступившего врага горожан в провинции, вышедшая на экраны в начале десятых годов двадцать первого века.

Известно, что лётчик Маресьев, ставший в книге Мересьевым, не скрывал, что в труде Полевого недостоверного много. Что именно было искажено в работе фронтового корреспондента – не уточнял. Но не соблюдение фактов в точности не отменяет правды преодоления и подвига авиатора. Видимо, так, как представил её писатель, она казалась ему ещё более убедительной, впечатляющей.

Второй из названных фильмов, возможно, также не соответствует подлинно и точно биографии, истории семей, выписанных сценаристом, но большой подмоги сражавшимся и нуждавшимся в эвакуации, переправке, спасении, которую оказывало партизанское движение на оккупированной территории, это не умаляет. Как и тонко воплощённой актёрами перипетии с переживаниями и сложностями, в том числе психологическими. Правда —  в соответствии показываемого замыслу режиссёра выразить конфликт, в коем проявляются характеры живых людей.  Живых и мёртвых, с которыми тоже у каждого должны сложиться свои отношения.

В таких картинах допустим вымысел в чём-то, не оскорбляющем правды погибших и пострадавших. О ней рассказать могут другие источники – книги, монографии, труды учёных, мемуары. Например, такие, как «Сильные духом» руководителя партизанского отряда Медведева, писавшего о том, что творилось «В лесах под Ровно». Сохранившего на страницах тома сюжеты трудной работы разведчика Николая Кузнецова и диверсантов. Наверняка тоже не всю, но всё же.

Может, следовало бы притязательнее относиться к научно-популярным изданиям, которым верить можно, наверно, больше в изложении событий, приведённых статистических выкладках, фотоснимках и т.п. Труды исследователей должны быть прочитаны хотя бы в каком-то количестве авторами фильмов или пересказаны им консультантами в работе над кинокартиной.

И нами, конечно, источники знаний о трагедии должны быть найдены, узнаны, если нам хочется быть подготовленными к показу и просмотру художественных сюжетов о войне, о которой правда собирается по крупицам в книгах, воспоминаниях, учебниках, журнальных и газетных статьях, документальных образовательных проектах. И, конечно, самыми счастливыми, заставшими очевидцев, выискивается у свидетелей времени – фронтовиков и тех, кто жил и трудился в тылу.

Кроме сказанного выше, в художественном фильме есть сюжетность, даже притчевость. К примеру, в замечательных работах Дмитрия Месхиева «Свои» и Элема Климова «Иди и смотри!». В них – законченность истории, которую легче усвоить и освоить, чем бесконечность трагедии кинохроники, вызывающей большую отчуждённость порой, чем те персонажи, к которым мы успеваем привыкнуть во время просмотра.

Сергей Уткин