Что есть книга? Какова ее роль в судьбе отдельного человека и в обществе в целом? Она – только лишь мощное орудие познания и межкультурной коммуникации? Исчерпывается ли предназначенность ее теми функциями, что указаны в одном известном стишке: «Книга – учитель, книга – наставница…»? Или роль книги следует трактовать максимально расширительно, не забывая строки из Нового Завета: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Евангелие от Иоанна). Ведь именно так, максимально расширительно, раздвинув границы восприятия до границ Вселенной, трактовали Книгу многие значительные мыслители и художники.

Для французского поэта С. Малларме, например, книга являлась венцом и апофеозом не просто искусства, а мира вообще, о чем можно прочесть в следующих строках: «Все в мире существует для того, чтобы завершиться некоей Книгой, которая во взаимном притяжении страниц выразит связь Всего со Всем. Книга – орудие духа». Великий мыслитель и гениальный писатель Х. Л. Борхес в эссе «О культе книг» («Le Livre») вспоминал слова Блуа, постулировавшего «мы – строки или слова, или буквы магической Книги, и эта вечно пишущаяся Книга – единственное, что есть в мире, вернее, она и есть мир». Свое же личное понимание Книги как начала, смысла и бесконечности сущего, Борхес полно и наглядно выразил в рассказе «Вавилонская библиотека» («La biblioteca de Bable»). Слово «вавилонская» не следует интерпретировать как аллюзию к имени древнего города; здесь оно – символ всеобщности: «Вселенная – некоторые называют ее Библиотекой…», «… каждая книга уникальна, незаменима, но (поскольку Библиотека всеобъемлюща) существуют сотни тысяч несовершенных копий: книги, отличающиеся одна от другой буквою или запятой».

То, в каком материальном образе являлась первая книга, до сих пор не доказано. Среди самых древних способов воплощения ее называют месопотамские глиняные таблички с клинописью и папирусные ленты Древнего Египта. В Древней Руси же использовались деревянные дощечки и береста. На сегодня принято, что слово «книги» в русской письменности впервые появилось в Остромировом Евангелии (ок. 1056), самом раннем из датированных рукописных памятников.

Сам процесс создания книг, то есть книгопечатание, зародился, как считается (с незначительной разницей во времени) в Азии (Корее и Китае) и средневековой Европе. И лишь в середине 15 века Иоханн Гутенберг, пользуясь достижениями предшественников, сделал книгопечатание относительно массовым, создав технологию книгопечатания подвижными литерами. В целом издательский процесс сформировался в Европе к концу 15 века, в России – ко второй половине 16 века. С того самого времени и по сегодняшний день книгоиздание (как процесс) включает в себя ряд последовательных этапов: 1) подготовку литературного текста к публикации (редактирование); 2) разработку оформления (иллюстрирование и графический дизайн); 3) полиграфическое исполнение (печатание тиража и его распространение, посредством которого книга попадает к читателю).

О том, что происходит с современным книгоизданием поговорили с Федором Еремеевым – автором уникального проекта – издательства «Кабинетный ученый».

Ж. Щ.:

— Как, когда, под влиянием чего возникла мысль о создании «Кабинетного ученого»? Какую цель Вы ставили изначально, создавая издательство, модифицировались ли эти цели с течением времени?

Ф. Е.:

— «Кабинетный ученый» продолжает некоторые направления и развивает идеи, возникшие, но недореализованные во время работы в УрГУ и «Ультра.Культуре». (В «Ультра.Культуре» работал Владимир Харитонов. Напомню, это самое известное, а для многих — культовое, екатеринбургское изд-во. С 2006 находится в стадии «hiatus».)

Ж. Щ.:

— Сама семантика, таящаяся в названии издательства, словно указывает, что вы ориентированы на определенную элитарность своего читателя. С другой стороны, на сайте издательства присутствует фраза о том, что «издательство выпускает книги, которые нужны немногим». Но мы прекрасно понимаем, что понятия «элитарность» и «нужность немногим» — отнюдь не абсолютные синонимы. Нужной немногим является и специальная и, как думаю, «бульварная» литература и проч., и проч. На кого в первую очередь ориентировано Ваше издательство? Каков он Ваш читатель?

Ф. Е.:

— Элитарность в планы не входила, читатель разный. Некоторые книги и правда специфические, но это не беда, ведь каталог довольно большой, разнообразный.

Ж. Щ.:

— Возможно, Вы ориентируетесь на личные предпочтения?

Ф. Е.:

— Личный произвол присутствует, например, мне как биологу по базовому образованию, интересно работать с определителями: готовы два двухтомника по птицам, еще один в плане на 2020 год. На 2019 и 2020 гг. запланированы справочники по флоре России.

Ж. Щ.:

— В одном из интервью Вы сказали, что «Кабинетный ученый» не ставит перед собой коммерческих задач, а Ваше отношение к проекту «умиротворенное». За счет чего издательство выживает?

Ф. Е.:

— Издательство рентабельное, редакция не бедствует.

Ж. Щ.:

— У Вас существуют свои лидеры продаж?

Ф. Е.:

— Как и везде работает закон Парето: 20% книг дают 80% жизни.

Ж. Щ.:

— Вы как-то отслеживаете книжные «рейтинги»?

Ф. Е.:

— Анализ динамики склада — лучший инструмент.

Ж. Щ.:

— У какой книги на сегодня максимально большой тираж?

Ф. Е.:

— Больше всего допечаток у книг по культурологии (culture studies) и музыке. Даже журнал «Детские чтения» допечатываем.

Ж. Щ.:

— Среди всего массива изданных Вами книг имеются ли у Вас свои «любимчики» — книги, которые дороги лично Вам по каким-либо причинам?

Ф. Е.:

— Такого нет, издатель мыслит каталогом.

Ж. Щ.:

— Какое место в деятельности «Кабинетного ученого» занимает региональная (уральская) литература?

Ф. Е.:

— Очень существенное. Краеведческая редакция сильная.

Ж. Щ.:

— Каким Вы видите ближайшее будущее книгоиздания? Намечаются ли здесь какие-то кардинальные изменения?

Ф. Е.:

— Проблем не ожидаю. Индустрии 600 лет, как-нибудь устоит. Главные профессиональные реформы были связаны с именем Альда Мануция, потом уже, наверное, только с Базельской школой дизайна и Цюрихским университетом искусств. Не уверен, что электронная книга это какая-то новость. Мы и в 1988 обменивались книгами в файлах, читали распечатки и с экрана. Библиотеке Машкова уже четверть века.

Ж. Щ.:

— Многие современные книгоиздатели-практики и теоретики в сфере книгоиздания предрекают скорую смерть печатного слова. Говорится о том, что традиционная бумажная книга неудержимо и бесповоротно теряет свои позиции, а на место ей приходит книга электронная.

Ф. Е.:

— Слава Богу, эта дискуссия отшумела 5 лет назад.

Ж. Щ.:

— В качестве доказательства приводятся данные, полученные в результате экспериментальных исследований в разных странах. Ваше мнение каково? Бумажная книга при смерти? Или она бессмертна?

Ф. Е.:

— Бессмертна как Коннор Маклауд.

Ж. Щ.:

— В связи с этой же боязнью скорой гибели бумажной книги говорится о необходимости ее популяризации в читательской среде.

Ф. Е.:

— Лучший популяризатор — это книжный магазин в пешей доступности и лабиринт.ру.

Ж. Щ.:

— Среди способов возможного спасения предлагаются такие, например, как трансляция буктрейлеров, применение разного рода маркетинговых технологий (допустим, стимулирование ценой)…

Ф. Е.:

— Про это ничего не знаю.

Ж. Щ.:

— Вы как книгоиздатель находите ли подобные методы перспективными? Намереваетесь ли что-то подобное использовать в работе Вашего издательства? Вообще, лично на себе (как книгоиздатель) ощущаете ответственность за будущее печатной книги?

Ф. Е.:

— Следовать издательским канонам, не изобретать заново пантон и краскопрогон — хорошая, проверенная тактика.

Жанна Щукина