Карагодская – резкая, царапающая, жёсткая фамилия – врезалась, впилась в память, оставшись на всю жизнь: фамилия лора, из районной поликлиники, какая, как только мама вводила ребёнка в кабинет, кричала, посверкивая круглой, блестящей штукой, укреплённой на врачебной шапочке: Удалять!

Она имела в виду гланды, утверждая, что увеличены они чрезмерно, и без операции не обойтись.

Круглая, крупная, с рыжеватыми волосами, нечто остро-ястребиная имевшая в лице, она становилась кошмаром для мальчишки, часто болевшими простудами…

…где поликлиника – найдёшь ли?

Минуя замечательные дворы московского центра, обходя дома, многие из которых индивидуальны настолько, что увидев раз – не забудешь, распутываешь сеть переулков, вспоминая – или тщась вспомнить – где же это было?

Наверное, здесь.

…родители против удаления были; мама, используя связи – а на них всё и держалось в Советском Союзе: о! пресловутый блат! – нашла гомеопата, и фамилия его для ребёнка, ничего ещё не знавшего о национальностях, звучала странно – Ефуни.

Юрий Научмович Ефуни – гомеопат со стажем, жизнелюб, увлекавшийся конным спортом, любитель поговорить, нашедший общий язык с отцом, ибо оба, как оказалось, любили и знали оперу – приходил домой: в роскошный коммуналку, с огромными потолками, где комнаты казались необъятными, как детские мечты; он приходил, осматривал ребёнка, утверждал: никакого удаления не будет, будут замечательные гомеопатические горошки, и летом надо ездить к морю…

Однажды, исследуя горло мальчишки с помощью блестящего инструмента, продезинфицированного в спирте, он точно ожёг горло ребёнку, и, перепугавшись, убежал тот в ванную, закрылся, но – ничего страшного, забылось.

И появились коробочки с горошками – сладкими, как маленькие конфетки, и ребёнок принимал их охотно: они нежно таяли под языком, наполняя рот счастливой сластью.

…на Чёрное море, в Анапу впервые поехали, когда мальчишке было шесть – жили в частном секторе, и из окна видны были полыхавшие розы, и часть улочки – маленькой, обсаженной тутовыми деревьями; перезревшие ягоды падали, лопались под ногами.

С утра, позавтракав в беседке, бежали на море – бежал мальчишка с другим – из Таллинна, оказавшимся в соседях, с родителями приехал, конечно; они мчались, обгоняя мам и пап, чтобы в тонкой пряже пены на берегу искать маленьких крабов.

Вода сияла, и отец учил плавать: он поддерживал сынка, и тот изо всех сил бил руками и ногами.

— Не так бурно, сынок.

Научился плавать быстро, и нравилось очень – особенно нырять, точно попадая в таинственное, золотом и синевой переливающее царство…

…Ефуни ходил к ним, корректировал курс лечения, прописывал новые горошки, такие же сладкие, и через полгода грозная Карагодская была поражена результатом: не требовалась более операция.

…вот она поликлиника, точно: обшитая сайдингом, какого тогда не было, смотрится современно, и, пытаясь угадать на каком этаже принимала Карагодская, терпишь крах, конечно.

Ничего.

Ибо дальше можно идти замечательными улицами и переулками – точно улицами жизни, которые пока не кончаются, хоть и привели к пятидесяти, и не узнать – живы ли Ефуни, Карагодская… да и про мальчишку из Таллинна ничего не узнаешь.

Что ж, улицы у всех свои, а то, что они заканчиваются, переходя в неведомые нам, не так страшно…

Александр Балтин