Летом в Театре «Академия слова» прошла премьера литературно-концертной программы «Денискины рассказы». Поскольку показ выгодно отличался от всех зрелищных мероприятий Москвы, то стоит его обсудить.

Это была сценическая версия литературного одноименного произведения В.Ю. Драгунского. Программа свежа, еще чувствуется запах краски постановочного креатива, но уже заслуживает внимания специалистов как крепко сделанная профессиональная работа. Здесь уже видна клокочущая лава действия и матрица, как форма, в которую направляется энергетическая масса этой лавы. Программа обрела художественную завершенность – добро пожаловать на подмостки и, значит, лобное место для критического наблюдения и анализа.

Постановка выполнена в виде моноспектакля, при этом не используются вообще никакие декорации, и выстроена только на мастерстве исполнителя в предложенной постановщиком манере и стиле.

Событие – это важнейший для любой постановки поворот истории сюжета, благодаря которому текст пьесы (литературного фрагмента) мотивирует актера и обостряет увлеченность материалом зрителя, и, конечно, раскрывает само произведение. В данном сценическом представлении оно (событие) укрупняется твердой рукой мастера. Режиссер искусно извлекает из рассказов Драгунского необходимые сгустки энергетических схождений, и усиливает их с помощью средств выражения, используя психо-физические возможности исполнителя. Кроме того, С. Михайловский находит много нюансов, о которых нет упоминания в тексте, но которые в ходе действия не только возможны, но и необходимы, чтобы оживить образы действующих лиц и обогатить картины, о которых рассказывает автор литературного произведения (пьесы) не так подробно, как они существуют в природе, и которые зритель способен представить в воображении, особенно если ему помочь, например, актерскою игрой.

Тонкое чувство юмора, такт и необходимость, мера и достаточность, с которыми подавалась игра, говорят о высокой художественной культуре режиссера.  И вот почему предполагаемая постановка, рассчитанная на детей, обладает огромным потенциалом для успешного показа взрослым, даже серьезным зрителям, умеющим оценивать взыскательно и ценить все то, что заслуживает одобрения, представляя собой действительно ценность.

Заметим, что выступление началось в 11:00, и зал был наполнен в основном детьми.

Прежде чем начать программу актриса Ирина Штерк ввела зрителей в тему, проникла в их доверие, уравняв условно возрасты. Она, что называется, поговорила с ними по душам. Дети приняли ее в свой мир – видимо, чувствуя много общего с собой: одинаковость мироощущения, на которой убедительно настаивала молоденькая в общем-то актриса, подкупала. Однако стоит отметить и то, что при такой душевной близости между лидером на сцене и зрители в зале, не допускалась фамильярность, и всякие попытки перейти на эти рельсы отдельных зрителей искусно пресекались сразу же Ириной Штерк. Четвертая стена возникала и растворялась, разговор по душам переходил в монолог – всегда под контролем и руководством актрисы, ибо она всецело владела залом.

Постановка воспринималась с легким сердцем. Много темперамента, хороший ритм, на высоте актерская пластика и сценическое движение. Ничего лишнего, при экономии средств вполне отчетливые и даже детальные представления о бытовых и психологических предлагаемых обстоятельствах. Все было понятно до мелочей и вырисовывалось в сознании подробно.

Рассказ с показом ведется от имени Дениски. Актриса задала это условие с первых же фраз текста Драгунского. Сразу же возник и физический образ мальчика, и характер, – всё правдоподобно. Впечатлительность, наивность, непосредственность, детская справедливость – открывается в пластике артистки, в тембре голоса и четко выстроенной интонации речи.

К положительным качествам спектакля следует отнести игровые паузы. В них многое происходит. Иногда они, казалось бы, затягивались, при этом зал оставался в тишине и в напряженном ожидании следующего действия. Такая длительность пауз показательна для данной работы. Зрители были сосредоточенны на происходящем на сцене, они были увлечены игрою, им было интересно. Но это не все, что объясняет причину детского внимания во время приостановки текста (но не игры). Паузы не «висели», в них открывалась какая-нибудь черта Дениски, или какого-нибудь другого героя, или отношение актера к поступкам, о которых шла речь в рассказе. Тут проявился талант актрисы играть без слов, и режиссерский – выстроить с помощью нескольких движений, мимики целый ряд черт образа (или отношения), что дополняло несказанное и что держало внимание зрителей.

Несколько неожиданными были вставки между рассказами. Заканчивалась одна история и, казалось, следует начинать после объявления названия следующую. Здесь же было не так. Постановщик не предоставлял отдых актрисе: она оставалась на сцене и продолжала работать, на этот раз ведя монолог не от автора, и не от Дениски, а лично от себя, – таким образом предоставлялся отдых зрителям, внимание которого на некоторое время переводили на другую тему, не требующую большого напряжения для интеллекта. Подобным приемом часто пользуются педагоги-лекторы, чтобы снять объективную усталость учеников. Однако для артиста и постановщика в этом была еще и задача другого рода. В более высоких гармониках профессии – это необходимо для того, чтобы сделать проверку мотивации зрительного зала, оценить интерес его к материалу и программе, и, если понадобится, внести по ходу корректировки.

Выполнение выглядело простенько и изящно: актрисе была предоставлена возможность поговорить от себя, вернее, сыграть в такую игру, будто идет разговор от себя. Конечно, «разговор от себя» предусматривался инсценировкой, готовился заранее, а не получился случайно, мол, потому что так уж сложилось. Однако доля экспромта все-таки в этом была, причем, следует признать, удачного.

У актрисы все получилось. Хотя это сложная задача: нужно обладать неслабой силой духа, обаянием и, конечно, сообразительностью, чтобы мгновенно отвечать на реакцию зала. И если актриса справилась, значит, неоспоримо можно признать за ней большой талант.

Занятны походы Ирины в зал. Зритель включался в игру. Это опасно, так как не всякий захочет, оплатив место для отдыха, разделить с артистом его работу. Тем не менее прием добавляет выразительности, монолог превращается в диалог, который имеет более плотную напряженность, что сильно бодрит, обостряя интерес и внимание.

В том рассказе Дениска воображает, как бы он воспитывал родителей, если бы поменялся с ними ролями («Если бы я был взрослым»). Тут-то актриса и взялась за взрослых зрителей, которых было в зале немного, и потому приготовиться, что называется, пришлось всем. Они отвечали на ее, то есть Денискины, вопросы, и, кажется, были довольны тем, что внесли в игру свою лепту.

Юрий АНДРИЙЧУК,

московский журналист и писатель