Осенью 1992-го года мне повезло почти целый день провести в обществе Михаила Жванецкого, приехавшего в Луганск с концертом. Случилось это событие по просьбе Юрия Щекочихина, ставшего тогда Народным депутатом именно от Луганска. В тот год, благодаря приглашениям Юрия Петровича, в Луганске с творческими вечерами побывали ещё Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Владимир Молчанов… И это в какой-то мере скрашивало довольно мрачную атмосферу того времени, когда распад Союза уже случился, а всё, что за этим последовало, пока ещё представлялось весьма неопределенно.

Тем не менее, концерт Жванецкого определенно прошел «на ура», и, как сказал мой приятель, «люди хохотали, как подорванные». Почему подорванные – не знаю. Может, потому, что самым громким смехом зал встретил миниатюру «Рассказ подрывника». Это было действительно очень смешно, и читал (как всегда) Михаил Михайлович блестяще. То, что «раки вчера были по пять, а сегодня по три», народ уже слышал и усвоил, так же, как истории про начальника транспортного цеха и греческий зал, про Стёпу и Аваса, Григория и Константина, у которых всё отлично, про дефисит и многое другое. А вот рассказ подрывника, видимо, телевидение и радио игнорировали (может, высоконравственное руководство смущало часто произносимое окончание «Бть», а, может, просто очередь не дошла). Потому во время концерта именно этот рассказ «по просьбам трудящихся, сопровождавшимся овациями» был повторен «на бис».

На следующий после концерта день мне, как председателю депутатской комиссии по культуре и Герману Кудинову, как работнику городского отдела культуры, было поручено показать Михаилу Михайловичу город, покормить его и отвезти в аэропорт. Не поручение, а мечта. Встретить мэтра мы должны были у гостиницы, и Герман был уверен, что высокий гость не выйдет к назначенному сроку, вернее, задержится. Но Жванецкий появился минута в минуту, как договаривались. Я ещё успел шепнуть Герману, что гость не только автор, но и инженер, а, значит, человек точный и обязательный. Герман в ответ хмыкнул, но возражать не стал. Для поездок по городу он радушно предложил воспользоваться не исполкомовской машиной, а его новеньким «Москвичом». Предложению только порадовались. В машине первым делом я вручил Михаилу Михайловичу объемный сверток, в котором возлежали пирожки-лапти с картошкой и фирменный «медовик», изготовленные супругой накануне вечером в порядке «шефской помощи» и восторга перед гостем. Подарок был принят благосклонно и заинтересованно, пирожки отведаны мгновенно, одобрены, причем со знанием предмета было отмечено, что именно на кефире получаются самые вкусные. Итогом дегустации была фраза «Почти, как в Одессе», что означало, как я понял, высшую похвалу. Пирог был оставлен «на потом». Поездка по городу с обзором достопримечательностей и нашим скупым рассказом об истории, географии, героическом прошлом и смутным настоящим Луганска-Ворошиловграда явно не вдохновили нашего гостя на элегический лад. И, скажем честно, не особо заинтересовали. А вот реакция зала на вчерашний концерт была ему интересна чрезвычайно. Он с удовлетворением выслушал наши восторги, а то, что «Рассказ подрывника» показался слушателям самым смешным, его немного удивило, и он даже записал что-то в свой блокнотик. Предложение посетить наши музеи было отклонено вежливо и сдержанно. Зато приглашение осмотреть изобильные ряды даров полей и огородов на центральном рынке было встречено с одобрением и энтузиазмом. Но перед этим он посчитал уместным просто посидеть в машине,  поговорить, а заодно отведать разрекламированный мною медовик. Так и сделали. Медовик понравился, причем, Михаил Михайлович, как опытный кулинар, отметил, что сметанный крем для этого пирога лучше, чем масляный, так как пропитывает коржи, и делает композицию вкуснее. Я не возражал. Сделан-то пирог был (и пропитан) с любовью. Сама беседа запомнилась оптимизмом, который излучал мэтр. О погоде не говорили. Первым делом он спросил: «А вы, господа, стало быть, служители культуры?»

Герман глубокомысленно кивнул головой и сказал, что он, как музыкант и отчасти, как чиновник, безусловно, имеет отношение к культуре. Но и с бандитами отношения у него неплохие. Сказал и засмеялся, но получилось зловеще.

— Это разумно, — отреагировал Михаил Михайлович, — время-то бандитское. А вы? – обратился он ко мне. Я его удивил, ответив, что работаю на заводе, в конструкторском бюро. А в комиссии по культуре состою, потому что к тому времени у меня уже выщли две книги стихотворений, одну из которых тут же с удовольствием подписал и подарил. Подарок был принят благосклонно.

– Хорошо, что книга не тяжелая, а то багаж  и так солидный.

— Хорошая картина. И не дорогая… — вспомнил с иронической улыбкой Герман анекдот о Брежневе и картине Врубеля…

О временах Брежнева больше не говорили. Интереснее было обсудить время, в котором находились тогда. Оно было не только бандитское, но и тревожное, непонятное (хотя, всё равно интересное), с войнами во многих «горячих точках» (кстати, Карабах и тогда звучал трагично, наравне с Югославией, Абхазией, Приднестровьем). Но и без войны мир в постсоветских странах был неопределенным и недобрым, с проблемами, которые раньше были просто неведомы – закрытием заводов и фабрик, безработицей, невесть откуда взявшимися «новыми-старыми русскими», рэкетирами, челноками и прочими «подрывниками».

— Ничего, скоро Ельцин наведет порядок. В его команде столько умных молодых людей, я думаю, всё наладится. Жизнь обязательно будет улучшаться. Частная собственность – это мощное средство для процветания…

Мы с Германом слушали с сомнением, но хотелось верить. Это же Жванецкий! Раз он так говорит, значит, знает (но, судя по всему, не знал, или переоценивал, как лидера, так и всю команду). Бывает. Поговорили и о тепловозах, которые выпускал наш завод.

— Ну, это тема вечная. Всем нужно ездить, так что работой будете обеспечены. Хотя, думаю, вы найдете себе дело по душе не на заводе. Время сейчас это позволяет.

Эх… Дорогой мэтр оказался и прав, и не прав. Тема вечная, но тепловозы нынче выпускают другие заводы. А вот новую работу я действительно нашел. Всё-таки, он был не только сатириком, но и провидцем.

Время за разговорами прошло незаметно, скоро уже нужно было отправляться в аэропорт. Но перед этим – обед и обещанный визит на центральный рынок. Обед в исполкомовской столовой был быстрым, аппетит хорошим, а то, что Михаил Михайлович был узнан с нескрываемым восторгом, аппетит только улучшило. Сидевший за соседним столиком неведомый нам труженик исполнительной власти, приветственно помахал рукой: «В Греческом зале! Отлично, Григорий»! Мэтру было приятно.

Рынок встретил нас довольно уныло – торговый день подходил к концу, но процесс ещё теплился. Изобилия, правда, не наблюдалось. Не знаю почему, но торговый люд знаменитого сатирика поначалу не опознал. То ли, потому что он был в пальто и шляпе, то ли потому, что шляпа была надвинута на лоб, и это не способствовало идентификации. А, может, просто уставшие за день продавцы не сфокусировали внимание на очередном покупателе, который ценами интересовался, но покупать не спешил. Мы с Германом купили ему сала (а как же без этого!). Выбирал Герман, торговались они на пару, и довольными этим были все. Продавщица, пышная и румяная, наконец, узнала, кто стоит перед ней, заохала, заахала, предложила  товар бесплатно, но деньги были уплачены, настроение улучшилось.

— Это, конечно, не привоз, — резюмировал Михаил Михайлович, — всё-таки, не морской город. Нет того колорита…

— Конечно, и раков нет, ни по три, ни по пять рублей (гривен-то ещё не было), — отозвался Герман.

— Но, всё же, есть что-то похожее на Одессу, — продолжил Жванецкий, — наверное, то же обаяние провинции…

Мы молча обдумывали сказанное, усаживаясь в «Москвич», в котором, сделав прощальный круг по центру города, покатили в аэропорт.  Прощание было недолгим, но тёплым. Михаил Михайлович взял мой адрес и телефон и пообещал позвонить или написать пару строк, изложив свои впечатления о моей книге.

По дороге в город Герман сказал: «Не жди, не позвонит, и не напишет. Ты ж понимаешь, сколько ему разного дарят. Да и времени у него не будет».

Я и сам это понимал. Но надеялся и первое время ждал. Потом перестал. Конечно, ему было не до того. Но всё равно, мысль была – а вдруг прочитает, интересно, как оценит…

Дома жена первым делом спросила: «Пирожки и пирог понравились?» Конечно, понравились, повез домой, семью угощать.

— А вы сфоткались с ним? – продолжала супруга. И ответ: «Нет» просто изумил её.

— Как же так, почему?

Я и сам не знаю. Свой громоздкий «Зенит» я не захватил. А «мыльницы», тем более, смартфона не то что не было, но и в фантазиях они отсутствовали. Герман, видимо, тоже об этом не подумал. Не спросишь уже у него (светлая память). Да и Михаил Михайлович теперь читает свои блистательные монологи на небесах. Может, они там уже встретились. И сфоткались.

Владимир Спектор

Михаил Жванецкий

«Рассказ подрывника»

…Степь… Канал…

Идет баржа… Белая!.. Длинная, как!..

Ромашки!.. Ну просто!..

И тут подрывники суетятся… как…

Заложили килограмм по пятьсот тола и тротила …его знает!

Провода у них длинные… как…

И тут надо было дернуть за!.. Ну чтоб… Бть…

Главный орет: «Махну платком!.. Давай!..

Но только по платку… прошу…

Если дернешь без платка… Мы ж на барже… Не надо! Не стоит… Мы ж будем проплывать!..»

Ну, он только собрался… А тут все готово… огромная баржа… Поле это… огромное… ну, как… голое, как… Ну точно…

И ни одной… вокруг… Ну действительно, как!..

Он уже поднял платок, мы думаем: ну!.. Бинокли…

И тут кто-то как заорет: «Стоп!.. Прошу!.. Стоп… Умоляю!»

А главный в мегафон: «Кто крикнул “стоп”?!.. Из вас… Кто мне… Я сейчас каждую… Я сейчас из нее!..

Мы ж в определенной точке… У нас же заднего хода нет! Мы ж баржа!.. Нас же несет!.. Чем я этот ”стоп”?.. Какой ногой… Об какие берега?.. Уволю!..»

А младший ему: «Я, в общем, на вас! На вашу баржу!.. На ваш канал!.. На всю вашу степь!.. С вашими окрестностями!

Ты ж смотри, какая-то плывет… вещь!»

Глядят все, аж!.. Всплыла – тротил или тол …его знает… вся в проводах, никто ж не знает, они же специалисты… Как она ту баржу догнала!.. А мы ж все на барже, она под баржой!.. Цепляемся, как!..

Если в не тот пацан, все б… Разлетелись, как вороны…

Я – начальнику: «Что ты орешь? Ты молись!

Ты этого пацана, ты его должен поцеловать… в… Ты ему должен обнять…

Это ж был бы полный!..

Ты в свою Дуську!..»

Вот такая приключилась…

Использовано фото: © РИА Новости / Евгения Новоженина