Как у друзей Жени Лукашина из кинофильма «Ирония судьбы или С лёгким паром» есть традиция на Новый год ходить в баню, так мы с папой каждую субботу думаем, где провести время и душевно пообщаться после проходки, разумеется, много полезной для здоровья. Дел в эту субботу нам бабушка «набросала» невпроворот. Из-за того, что одна бабушка (Нина) заболела, а вторая бабушка (моя мама) реабилитировалась после перелома  плеча, нам с папой пришлось повозиться: сходить на дачу и накормить собак, прилично стесать порог, чтобы дверь в домик открывалась без проблем – плёвые моменты, в общем. Легче лёгкого, ребят. Но перед этим у папы предстояла чистка снега перед гаражом – о чём он весело напоминал в обед, словно это его радовало даже больше, чем поход в пиццерию – в бар, расположенный в нескольких остановках от нашего дома.

Мы с папой иногда бродим-прохлаждаемся по родным местам, будто герои саги Анджея Сапковского: непобедимый и молчаливый Ведьмак Геральт и его звонкий и болтливый друг-поэт, незабвенный и оптимистично настроенный бард – Лютик. Но стоит разобраться, кто из нас Ведьмак, а кто не в меру разговорчивый товарищ-бард? Я – Геральт, конечно, во-первых, потому что у меня есть дома меч – он деревянный и с ним играет мой сын, а во-вторых, я шагаю молча, представляя, как мы здорово отужинаем в конце нашего увлекательного путешествия. А папа – общительный и наблюдательный Лютик; Родной намолчится в машине – он таксист, чьего мнения редко спрашивают – и начинает делиться со мной всем, что в голове и на душе.

Бабушка Нина даёт нам, словно агентам «Матрицы», установку перед выходом: сделать первое, наладить второе, обратить внимание на третье и не забыть о прочем. Выслушиваем внимательно и – сделаем в точности, подтвердим фотографиями на мобильном устройстве.

Выносим «собачье пропитание» осторожно. Папа предупреждает меня, чтобы я обращался с ним аккуратно, потому что «жижа выплеснется из ведра и обольёт мои штаны».

До гаража мы добираемся на машине и правильно – декабрьский морозец перед Новым годом стоит отменный, не менее двадцати градусов ниже нуля. Почти у ворот гаражного кооператива нас встречает пьяный вдрабадан старикан дядя Ваня. Он широко улыбается, задирая ноги и махая руками, насколько позволяют суставы – так он пародирует моего отца, который должен сегодня по расписанию отправиться в проходку. Снега наваливает столько за пару дней, что нужно поработать лопатой и повозить на стареньком капоте от раритетной Волги. Папа работает огромной лопатой, скребя замороженную землю в разных направлениях. Он резво насыпает мне белые булыжники в капот, а я тяну железяку верёвкой точно санки и скидываю груз в длинную траншею вдоль железнодорожных путей.

Тыча лопатой в землю, вздымая эти крупные снежные булыжники, отец кряхтит, горбатясь, ему тяжело заметно. Издалека он похож на невольника-батрака, чьё бремя сегодня тяжеловато, пожалуй. Не отдыхая, не расслабляясь ни на минуту, он скоро заканчивает, показывая мне чистую площадку перед гаражом. Оказалось, что он почистил не только себе, но и соседям. Спасибо, конечно, навряд ли скажет гаражный люд, зато долг папа выполнил лихо. Я тоже старался если что – обо мне не забывайте, пожалуйста.

– Эх, а мороз-то не чувствуется, когда работаешь, да!? – папино лицо румянится, он доволен собой. – Теперь дальше…

Папа ремонтирует колесо от большого детского грузовика, который был подарен моим детям. Он берёт штырёк и нагревает его от зажигалки, чтобы он плавно вошёл в расколотое пластмассовое колесо. Не получается: колесо имеет свою тугоплавкость и метал в себя не пускает. Тогда я нахожу пустую пластмассовую бутылку у него в гараже и предлагаю «приляпать» другим образом, расплавив пробку. Родной соглашается и – дело движется удачней некуда. Усердно «заляпывая»-придавливая поломку расплавленной пробкой, папа комментирует:

– Китайцы делают так, чтобы ничего нельзя было восстановить, а только сразу выкинуть, но мы их проучим!

Ходовая часть грузовика будет отремонтирована, но снова кататься на нём верхом не следует.

– Позвони тёзке, – рекомендует папа, переодеваясь. – Он вроде с нами собирался!?

Да, собирался. Написал на днях в «телеграмм», что отправится с нами сначала в полезную для здоровья проходку, а затем в пиццерию-бар, но выпивать не будет. Поднимет предновогоднее настроение лимонадом.

Звоню. Витян – фитнес-инструктор из популярной городской сети – виновато отказывается, мол, супруга не пускает: у них дела, не терпящие отлагательств.

– Да ладно, старина, денёк побродим без тебя, – любезно прощаю друга. – Но мы отправимся в бар словно классики-битники!

– Не подведу вас в следующий раз, – обещает «Ветер-бродяга».

– Что: мороза испугался?! – кидает папа, утеплённый по последнему прогнозу, укомплектованный кормом для своих и чужих дачных питомцев. – Ладно: без него пойдём. Вдруг замерзнет бродяга как в прошлый раз… Неизвестно сколько времени потеряем у домика. Но аппетит нагуляем мощный потом!

Да, Витяну сложно пришлось несколько дней назад: всю дорогу плёлся за нами, закрыв варежкой нос и рот. Лицо покраснело так, что стало напоминать резиновую маску. Нарядился товарищ не по погоде тогда – форсит изрядно, он ведь он тренер: нужно в любое время быть крутым.

Витян подвёл – его не будет, зато нарисовался Серёга – рослый мужчина лета сорока пяти, гаражный сосед и коллега отца – тоже таксист. Выскакивая из машины, он начинает отмахиваться от меня словно от назойливого комара:

– Витя, не могу с вами, ей-богу, возьмём паузу, а-а!

Серёга не прочь пощебетать на приличные темы в баре и плотно поужинать, но он выплачивает кредит и плюс капремонт двигателя назревает: Бэха у него староватая и вот-вот ляжет на брюхо.

– Я ничего не успеваю, Витяй, – здоровяк почти уговаривает меня. – Лучше потрачу это время на работе: сейчас самый сенокос пойдёт перед Новым годом!

Остаёмся мы с папой – Последние из Могикан. Впрочем, это не плохо.

Я несу ведро и пакет, а папа помахивает руками и поднимает ноги, словно разминаясь перед серьёзной тренировкой. Был бы сейчас второй сосед по гаражу (вечно подвыпивший Иван) – он бы показывал на отца пальцем и неслышно похохатывал, искренно радуясь за наш чересчур здоровый образ жизни.

Мы осторожно переходим железнодорожные пути, двигаемся вдоль огромной бетонной стены, за которой начинаются локомотивные цеха, слышим лай знакомой своры. Как только показываемся из-за высокого бетона, собаки бегут к нам, виляя хвостами. Их здесь столько – не сосчитать. Мы ведём их (или они нас) в привычный им закуток в кустах, где они дружно расправляются с пайком – с жадностью и задорным чавканьем. Если поднять голову выше и не пытаться сосчитать голодных хвостатых зверей, то кажется, что вас захватывает пёстрый шерстяной водоворот. Едят сначала мелкие барбосы вместе с их матушкой… Крупа, которую бабушка Нина варила вместе со свиными мослами, исчезает подчистую, когда принимаются поглощать взрослые псы: Шарик, Лохмашка, Чернушка и т.д. – эти клички тоже придумала бабушка Нина. Чистой остаётся картонка на замёрзшем снегу. Ни косточки, ни крупинки, представляете!?

Появляется знакомая немолодая протестантка – тоже с едой для хвостатых. Видя нас, она рассуждает о нелёгкой жизни собак точно заворожённая.

– Если они здесь, их нужно кормить – зачтётся на небесах, поймите, – произносит женщина в очках монотонно как молитву. – Я тоже их подкармливаю. А вас вместе не видела…

– Да-а, мы как Дон Кихот и этот… Санчо-Пансо – с мельницами боремся! – комментирует папа, веселея заметно.

– Я живу там, – показывает она вглубь дач, как будто приглашая нас в гости. – Двери с птицей и скамейка…

– Мы собак покормить, – объясняет отец торопливо. – До свидания!

Мы идём дальше, в обход островка местности, превращённого в свалку, а за нами бегут-семенят всё те же хвостатые попрошайки – в надежде полакомиться дополнительно, но мы сохранили и для своих: Мухтара и Васьки – кота, которому на крыльце соорудили достойное убежище от холода, предварительно закрыв подручными средствами.

Мухтар встречает нас, гордо стоя на будке, котофей восседает на своей завалинке в углу забаррикадированного (утеплённого) для его же блага крыльца. Папа замечает продукт жизнедеятельности, разбросанного по огороду. У нас гость. Друг Мухтара? Посмотрим. Отец понарошку превращается в Шерлока Холмса и включает метод дедукции.

– Та-ак, где у нас заборчик ниже? – спрашивает он словно сам у себя. – Возле бани. Эврика!..

Папа запрыгивает на ящик с инструментами возле бани и глядит на огород соседа, а точнее на его наглого чёрного барбоса, который, заметив ироничный взгляд сыщика-отца, опускает гриву и спешно прячется за курятником.

– Подколотим доски, – возвещает отец радостно. – Этот не пройдёт из «Властелина колец»… Бандерлог!

– Барлог, – поправляю с видом знатока романа Дж. Толкина и снятой по нему эпопеи.

– Ага, – соглашается отец безропотно.

Морозец – крепчает, навязчиво пощипывая щёки. Двигаться надо энергичней.

Я открываю кладовку, вытаскиваю подходящие для забора доски. А дальше – мёрзну, переминаясь с ноги на ногу, пока отец стучит молотком. От холода дубеют ступни в ботинках. Я начинаю шагать взад и вперёд как солдат на плацу, играть с повеселевшим котом-Васькой.

Наконец, мы выдвигаемся – в проходку перед ужином в баре. Я на лёгкой стадии голодания – об этом докладывает звук из моего нутра. Краски дня бледнеют, поддаваясь сумеркам, смешивающимся с дымком из дачных домов.

– Я тебе покажу, как люди живут: вечно с топором и дровами… – находчиво произносит папа.

– Или углём и лопатой! – добавляю.

Отец показывает путь между железнодорожными путями и сужающимся к ним как будто разорванным металлическим забором, за которым густой валежник и ютятся несколько бараков, с повалившейся изгородью. И представляете: из их дымоходов струится дым! Это маленькие одинокие дома, похожие на складские помещения железнодорожного толка.

– Однокомнатные коттеджи!.. – грустно нарекает их отец.

Они почти не огорожены и не охраняются. Их пять, остальные разобраны под фундамент. У двух «коттеджей» даже имеются транспортные средства: Жигули «Семёрка» и Нива – под кое-как сколоченным навесом. Дачные собаки запросто гуляют по удивительно ухоженным дворам «хибарок» и метят территорию.

– Так вот люди живут, Витюня… и не жалуются! – комментирует папа в назидании молодому человеку…

Я поднимаю голову и некоторое время иду, вглядываясь в сумеречный воздух, сливающийся с густым серым дымом из огромных каменных труб, разбросанных здесь и там за железнодорожной структурой. Сажевый завод неустанно дымит и кажется, что эти клубы вот-вот свалятся на землю тяжёлыми газообразными сгустками и мы задохнёмся, так и не достигнув цели.

Гудит мчащийся поезд с цистернами – грузовой бежит словно на перегонки с пассажирским. Гружённый горючими материалами локомотив стучит-гремит колёсами и креплениями цистерн, выбиваясь вперёд.

Мы у железнодорожного моста – воздушного перехода от одной железнодорожной части, электровозного депо, к другой – путейским хозблокам. С этого длинного, как змей, моста открывается панорама на осмотрщиков выгонов и на копошащихся с мётлами и лопатами путейцев, кто-то звонко стучит инструментом по железякам, а кто-то накидывает снег на здоровенную темнеющую кучу у деревьев.

Мы спускаемся и снова поднимаемся по ступенькам железнодорожного моста, тренируя дыхательную систему и мышцы ног. Спустишься-подымишься вверх-вниз – о холоде забываешь. По телу гуляет приятный жар и хочется распахнуть пуховик и скинуть двойные варежки.

Папа жалуется, что его кинул наркоман, которого он подвёз и не дождался из подъезда. Рассказывает о каких-то пьяных проделках знакомого – соседа по гаражу. Выходя в проходку, отец редко молчит. Я почти не вижу его в задумчивости. Он много читает в мобильном интернете и слушает видеоблогги о культуристах и мировом спорте в целом. Когда-то он мечтал стать видным атлетом: сначала штангистом, когда занимался на стадионе «Искра», затем бодибилдером – оказавшись на тренажёрах у М. Козловского в помещениях СДЮШОР. В итоге отец признался, что хоть я должен был оправдать его надежды: заметно подкачать мышцы или поднять серьёзную штангу. Но не выходит из меня профессионального качка или мощного силовика-лифтера – мне всегда чего-то не хватает. Отцу я благодарен за то, что он всё-таки привил мне любовь к спорту. Есть время и силы после работы – приду в спортивный зал, схвачу гантели или гриф. А нет особенно – расскажу вам, как мы с отцом прогуливаемся и общаемся, просто наслаждаясь прекрасным временем вместе.

В животе у меня дискомфорт: урчание и болезненная пустота – давно пора отчалить плотно поесть, на радость, после долгой морозной прогулки.

– Есть хочется! – проговаривает отец глухо и отчаянно, как известный персонаж в советском мультике, помните? Мы весёлые медузы, мы похожи на арбузы…

Отец настроил маршрут в единственном направлении – по бездорожью, к бару. Через рощу причём. Это прямой путь в дамки: мы не будем ничего обходить и наши ноги увязнут в снегу, зато мы сократим расстояние и увидим то, что обычно не попадает в поле зрения с проторенной дороги. Романтика…

Мы идём усиленно. Молчим. Встречаем двух настоящих бродяг возле забора зданий пожарной безопасности. Они трясутся – у них зуб на зуб не попадает. Одеты эти два бедолаги хуже нас – как будто в осенние куртки. Худые и синюшные: один – возрастом как мой отец, другой – чуть старше меня, наверное.

– Пацаны, подкиньте мелочь, не хватает погреться, блин, – попросил тот, что постарше севшим голосом.

– Берите, – отец вывалил какую-то мелочь, которая у него завалялась в кармане. Я вытряс пару железяк-червонцев из кошелька.

– Это настоящие бомжи! – комментирует отец риторически – Ещё хочешь быть битником, Витюня?

Папа знает мою любовь к прозе, написанной Г. Миллером или Дж. Керуаком – битниками ушедшего столетия. Писателями-бродягами, исколесившими Америку.

Бар – это место, где мы решаем расслабиться, пиццерия за супермаркетом. Мы оседаем там, как хоббиты в трактире «Гарцующий пони» – из первой части трилогии «Властелин колец», помните? Заказываем пиццу и прохладное – пенное. Живое пиво, на розлив, отец не пьёт, зато прикладывается к пастеризованному – из бутылок. Алтайского привоза. Уходит голод и на душе становится мило. Полнеет содержимое живота, и мы болтаем – точнее без умолку рассказывает отец, а я тихо ем «двойной сыр с помидорами и беконом».

Папа вспоминает старые фильмы отечественного и западного производства, сравнивая их между собой. Какая бы кинокартина раньше не была – всё равно её снимали с душой, а теперь режиссёры охотятся за трендами и налегают на спецэффекты. И трудность в том, что сразу и не отличить хорошее кино от ширпотреба. Нужно некоторое время потратить.

Назад мы шли неторопливо и другой дорогой. Потяжелели, повеселев. Холодно не было совсем. И не было никаких проблем. По пути забрели на АЗС – съесть десерт: блины с банановой и шоколадной начинкой. Мы слегка потеряли счёт времени. Позвонила мама – потеряла нас.

– Мамуль, идём! – ответил я довольно.

Как хорошо, что есть время, а главное, с кем прогуляться и душевно провести время!

Виктор Власов