«Когда планетный Создатель трудился над оформлением тверди,

Он устремил внимание на плодоносные равнины,

которые могли дать людям спокойное хлебопашество.

Но Матерь Мира сказала:

— Правда, люди найдут на равнинах и хлеб, и торговлю,

но когда золото загрязнит равнины,

куда же пойдут чистые духом для укрепления?

Или пусть они получат крылья, или пусть им будут даны горы,

чтобы спастись от золота.

И Создатель ответил:

— Рано давать крылья, они понесут на них смерть и разрушение,

но дадим им горы, пусть некоторые боятся их,

но для других они будут спасением».

 Миф «О Происхождении Гор».

Елена Рерих «Мир Огненный»

Они расстались около пятидесяти долгих лет тому назад, будучи юными людьми:  Анне — двадцать, а Павлу Лукину — двадцать три. Нет, всё у них, с какой, той или иной, стороны ни посмотри, было нормально, даже более того — молодые люди любили друг друга, планировали безоблачное будущее и имели для этого весомое и подлинно достаточное основание, так как их прошлое не знало ни малейшего душевного разлада, ни малейшего разногласия.

А произошла совершенно нелепая трагическая случайность. Аня ехала на простом велосипеде по краю вполне широкого шоссе в том же направлении, что и основное дорожное движение, и необходимые передний и задний фонарики на велосипеде светились. Собственно, движения никакого и не происходило ни на шоссе, ни на пешеходных дорожках. Но вот дорога повернула практически на девяносто градусов, и одна легковая машина за спиной, мчавшаяся со скоростью, как определили позже по тормозному пути, значительно превышающей положенную, резко выскочила из-за крутого поворота и сбила Аню. Бывший в состоянии опьянения лихой водитель, вначале остановился и вышел, однако потом, видимо, подумав, что та мертва, оглянулся вокруг и, боясь появления людей, умчался. Прохожие, через некоторое время спустя обнаружившие её распростёртое рядом с искорёженным велосипедом тело, тут же вызвали скорую помощь. Пока она ехала, кто-то попытался сделать закрытый массаж сердца и искусственное дыхание. Только знающий мужчина из окружающих запретил это делать, ибо множественные и очень тяжёлые травмы не позволяли шевелить человека. Скорая приехала на сей раз поразительно быстро. Медики сделали всё возможное — и на месте катастрофы, и в пути,— но… Аня скончалась, до больницы её так и не довезли…

Хоронили Анну по настоянию Павла в нарядном свадебном уборе, и он оделся тогда в приготовленную для бракосочетания одежду. Хотя кое-кто из незнающих отнеслись к такому с явным неодобрением, однако, получив понятные объяснения, наоборот, одобрительно кивали головами. Его опустошённая душа плакала, и слёзы, невзирая на окружающих, катившиеся по ввалившимся щекам, были лишь малой толикой выражения неутешного, неизбывного горя.

Когда последний ком могильной земли завершил холмик надгробия Ани, Павел поклялся в двух вещах: во-первых, во что бы то ни стало найдёт того водителя-убийцу и, во-вторых, теперь ему никто не нужен, и в его жизни не будет с ним рядом иной женщины. Первое клятвенное обещание он не смог выполнить, поскольку виновного нашла милиция — как известно, советские розыскные органы работали на все сто.

С завода, где они вместе трудились, Павел уволился и устроился на другой, тоже в механосборочный цех, и поступил на вечернее отделение технического вуза.

Первые три года она снилась каждую неспокойную и нескончаемую ночь. Порой он просыпался от буквально стойкого и пьянящего ощущения её рядом. И днём — в том числе и в утомительный рабочий день — грустные и горькие мысли часто возвращались к ней. И, действительно, вначале Лукин на девушек, знакомых и незнакомых, смотреть не мог, не то чтобы быть в приятельских отношениях или даже заговорить о чём-то, кроме дел по совместной работе или учёбе. Да, три года… Трогательный образ Ани жил в нём, но далее, с каждым годом, в ежедневном, обыденном сознании — в долговременной памяти она занимала прежнее высокое место — всё более тускнел, становился отдалённее и виделся будто в некоем зыбком тумане. И он сам, молодой, часто стал отодвигать его, ибо тот мешал ему жить сегодняшним днём. А полнокровное житиё-бытиё, как говорится, начало требовать своё, молодой полноценный мужской организм подавал зычный уверенный голос и чем дальше, тем сильнее. Однако произошло бóльшее — нечто, видимо, случилось: или сломалось в нём, или генетика стала управлять — отец рано оставил небогатую семью и пошёл в форменный разнос: начал часто пить и не то что ходить налево, а женщины буквально сменяли одна другую. Потом тот, окончательно спившись, умер, не дожив до заслуженной пенсии.

Сын до пенсии дожил и ещё двадцать пять лет прожил. Только какой была та жизнь? Хотя и не пьянствовал, подобно покойному родителю,— впечатляющий пример жил в памяти, потому практичного, здравого ума хватило не повторять. Но в остальном… Женщин Павел не уважал и не любил. Да, он не женился, а представительниц противоположного пола просто использовал. Те достаточно легко обманывались по-мужски красивым и сильным молодым человеком. Впрочем, этим грешное дело не ограничивалось. Порядочно любя деньги — данная, вторая, безудержная маниакальная страсть появилась у него тогда вместе с первой: и на любовниц нужны материальные средства и немалые, дабы создавать необходимый, соответствующий антураж. Как известно, многие из них, какие бы они ни были со всех сторон человеческого бытия, одной «любовью» не довольствуются… И сами по себе деньги превратились в сильную душевную привязанность Павла, даже настоящую манию, мощное божество что ли, а может быть, и тёмную бездну. Он краем сознания осознавал это, однако не раздумывал над ним. Одним словом, две пагубные земные страсти постепенно начали занимать в его опустошённой неопытной душе место, ранее заполненное безраздельной юношеской любовью к Анне.

В безудержной гонке за деньгами Лукин пользовался разными доступными подручными средствами: стал играть в карты и на рулетке в тайном, подпольном игровом клубе (куда проник, благодаря одной из своих очередных любовниц) и, обладая острым и логическим умом, а также тактической хитростью, позволявшими ему не торопиться, не делать эмоциональных, суетливых и резких, неосторожных движений и ходов, много наблюдать и собирать в уме статистику азартной игры,— добивался суммарно положительного результата. Кроме того, он фарцевал, умнó спекулировал, как теперь говорится — «предпринимал». В Москве для подобного предпринимательства шансов тогда было хоть отбавляй. Только будь бдителен: смотри зорко вокруг себя, умей распознать человека, с кем имеешь конкретное дело, правильно преподнести определённый товар, который, мол, купил, и не подошёл или не понравился, или лишний. Например, купил модные импортные брюки по одной цене, а продал в несколько раз дороже. Занимался перепродажей билетов в столичные театры, на популярные концерты, в московский цирк на Цветном бульваре, на большой хоккей и футбол и на другие популярные спортивные соревнования, а также на пассажирские поезда дальнего следования. Единственное, что Павел опасался делать — это валютные операции, являвшиеся профессиональной сферой неусыпного контроля кэгэбистов, а с ними, известно, шутки всегда плохи. Не упускал и такую реальную возможность заработать, как запись магнитофонных кассет с нескольких модных в то время музыкальных альбомов, тем более что пустые кассеты имелись в свободной розничной торговле в изрядном достатке. Откровенно брезговал заниматься «шабашкой», то бишь разными строительными и ремонтными услугами,— хотя для себя освоил и данные полезные ремёсла,— скупкой краденного с советского производства, разведением животных с целью сбора меха для женских шуб, для выделки натуральной кожи, и частным виноделием и самогоноварением.

Будучи умным и архиосторожным, никогда ничего не делавшим наобум, порой жертвовавшим ожидаемой немалой прибылью ради пущей безопасности, он благополучно избежал и пресловутую андроповскую массированную кампанию непримиримой борьбы с нетрудовыми доходами, и павловскую, не к ночи будет помянута, радикальную денежную реформу девяносто первого года, и дефолт девяносто восьмого — быстрый и всеобщий финансовый крах, приведший к утрате людьми сбережений. Потому в начале двухтысячных находился на плаву, и на хорошем плаву.

… Но не тут то было. Хорошо-то хорошо, только нежданно-негаданно пришла внезапная болезнь, да не простая, а ни много ни мало рак крови. Первым делом Лукин по старой российской привычке кинулся налево и направо к разного рода знаменитым экстрасенсам и целителям. Денег потратил немеряно — благо у него их имелось во множестве,— однако никакого положительного результата это не дало. И он, оставив не оправдавшую себя традицию, совершил шаг в направлении официальной медицины и сделал пересадку костного мозга. Среди онкологических больных, как узнал затем, существует распространённое поверье о раке, будто о живом коварном существе, вернее, кровожадном хищнике, кого если ранить, то он звереет. Иначе говоря, его необходимо теми или другими эффективными способами не ранить, а убить. В России же рак, в некотором роде лишь ранят. Поэтому Павел после пересадки, мало что давшей, сориентировался на израильскую и американскую медицину.

А когда, в связи с известными событиями 2022-го года, грянули тотальные западные санкции, сделавшиеся, по сути, объявлением цивилизационной гибридной войны, то прямые деловые контакты стали невозможны без личного безоговорочного осуждения России за СВО. (К его чести он не пошёл на этот предательский шаг). Однако можно было получать нужные лекарства через Интернет и «левым» путём, если «правый» закрыт. И лечиться, пусть не у заграничных, но, на худой конец, и у российских врачей, владеющих, хоть, как имел уверенность, и не в полной мере специальными западными методиками — по принципу: я в книге напишу, да не всё, а остальное — за особую сдельную оплату. Впрочем это тоже является шагом, только вперёд, а не двумя шагами назад… Потому Лукин нашёл таковых, и хорошо им платил, можно сказать, будучи готовым полностью отдать своё немалое состояние, чтобы вылечиться. Нужно заметить, чем дольше тот болел, тем больше думал об Анне, о вероятной и желанной встрече с ней в случае фатального исхода. И вот никакие активные действия и никакие, даже изрядные, деньги не помогли, и он скончался…

Вслед за произошедшим Павел не сразу понял, что его фактическое существование переместилось с материального, плотного на тонкий, астральный план бытия. А поняв, сразу, без лишних эмоций, с тем примирился. Сознание было смутным и сонным, и он не очень-то интересовался происходящим вокруг. Начав вначале предаваться привычным,  излюбленным земным занятиям, скоро уяснил их иллюзорность, ибо всё рассеивалось, едва внимание переходило на что-то другое. И вскоре место пребывания перестало нравиться ему, ибо находилось практически на условной (с данной стороны) границе с физическим, плотным миром, и Павел представлялся некоторым особо чувствительным индивидуумам на материальном уровне бестелесным туманным призраком. Обладая не высоким, но сильным логическим и цепким сознанием, Лукин понял, почему попал в такое место. Немало в земном существовании, добывая деньги, он испытывал необузданного, безудержного гнева, лютой, а порой и затаённой, злобы, глубокой зависти и обиды, мстительности и агрессивности. А поскольку семью на земле Павел так и не создал, и близких, родных и любящих его людей там уже никого не осталось, да старых задушевных друзей, при том образе жизни, какой вёл, просто не имелось, то необходимую и доступную энергию для продвижения в загробном мире черпать было неоткуда. Да и многочисленные совершённые грехи сего не позволяли.

Когда он более-менее «акклиматизировался» в той части загробного мира, куда попал, перед ним стал разворачиваться в трёхмерном пространстве «фильм» его предыдущего бытия — полностью, значительные и незначительные, периоды его и события. Причём Лукин буквально проживал их словно в подлинной, объективной реальности, так как ничто не отвлекало от этого. И пока не осознавал происходившего с ним в прошлом, истинных, подлинных причин и закономерности неизбежных, проистекающих из них следствий, просматриваемое событие не исчезало, и он переживал бывшее вновь и вновь. После окончания «фильма» и полного и трезвого осознания всего Павел переместился в соответствующий ему по закону причинно-следственных связей слой. Только не то беспокоило и удручало, ибо у него возникло одно неодолимое, настойчивое стремление увидеть Аню. И едва сконцентрировался на желании, оно сразу и осуществилось. Та предстала перед ним точно такой, какой и была в тот злополучный день, в который расстались: молодой, красивой, любимой. Он весь потянулся к ней и немедленно оказался рядом. Однако Анна, к его изумлению, резко отшатнулась и изменилась в лице. «В чём дело, милая? — спросил Лукин.— Мы с тобой столько времени не виделись?!» — «Да, мы давно не виделись, и ты сильно изменился!» — «Конечно, я постарел за долгие годы…» — «Естественно, но дело не в том»,— ответила Аня, продолжая отдаляться, впрочем, не исчезая совсем.— «А в чём?» — «Посмотри на себя в зеркало!» Зеркало немедленно возникло перед глазами. Он взглянул и… содрогнулся. На него глядело мерзкое чудовище: клыкастый, почти без губ, алчный, кроваво-красный рот, короткий, с разверстыми ноздрями гниющий нос, узкий лоб с гнойными язвами над клочковатыми бровями, с взиравшими из-под них горящими лихорадочным огнём жёлтыми глазами с точечными чёрными зрачками. С лица капала слизь.

— Что же ты с собой сделал?! Как ты жил без меня?! — воскликнула Анна.

— Жил как мог… — промолвил Павел.

— Да, я вижу, как ты мог… — произнесла она.— А, наверное, мечтал встретиться со мной?

— Мечтал…

— Прощай!

— Подожди! Я хотел не просто с тобой встретиться, а быть вместе, навсегда. Я ждал заветного часа!

— Это невозможно. Тот энергетический слой, где я нахожусь, для тебя, такого, закрыт — ты ведь видел свой нынешний истинный облик, отражающий именно твою глубинную суть, она не выдержит чистых,  положительных вибраций, и ты сам сбежишь в слой, отвечающий по родству твоим низким вибрациям.

Он молчал. Вокруг раздавались ехидные смешки, смехоподобные всхлипы и прямое издевательское гоготанье безобразных, кривляющихся и скачущих в неистовых глумливых плясках безобразных существ среди унылого пустынного тёмного пейзажа. А сверху чуть мерцало на чёрном беззвёздном небе нечто подобное тусклому фиолетовому солнцу и внизу, под ногами, простиралась разверстая чёрная бездна… Однако Лукин не обращал на окружающее никакого внимания. Анна видела, как по его страшному лицу,— если данный облик можно было назвать лицом,— текли слёзы. И, сжалившись, она, сказала:

— Ты загасил Свет в заблудшей душе жалкими, неверными бликами материального, житейского благополучия, активными осознанными действиями, предпринимаемыми для достижения желаемого, а также скверными мыслями и эмоциями, сопровождающими их. И отсутствие Света вызвало пагубные, необратимые последствия, именно поэтому ты стал таким. Но у тебя есть спасительный выход, и в перспективе мы можем встретиться вновь.

Он с надеждой взглянул на неё.

— Да! Только теперь ты обязан, несмотря на гиблое место, где ты сейчас находишься, и на тех, кто окружает, — Анна оглянулась по сторонам и поёжилась, — неустанно и постоянно стремиться к Свету. И слушать протягивающих тебе крепкую руку, старающихся помочь двигаться к Нему,— а таковые будут, однако ты должен стремиться их увидеть. Тогда мы с тобой обязательно встретимся. А сейчас прощай и помни всё, сказанное мной!

Она взглянула на него со всей материнской, неизречённой любовью и глубоким состраданием, на какие была способна, и растаяла, подобно лёгкому облачку в ночном небе. А там по-прежнему висело тёмно-фиолетовое «светило». Тем не менее, что-то привлекло его внимание к нему. И, вглядевшись, Павел увидел крохотную светлую точку на диске…

Шафран Яков Наумович

фото взято из открытых источников