Балкарский звук: его особость, неповторимость духовного аромата  столь тонко выражены Кайсыном Кулиевым, что душа его народа словно раскрылась благословенным цветком, каждый лепесток которого символизировал нечто неизмеримо важное…

 Впрочем, измеримое – подлинностью строк, и всех оттенков, заложенных в них.

 Луна. Звезда. Притихшая чинара.

Душа их отраженье сочиняла,

и вышло так: о, ночи белизна!

Безлюдная дорога. Горы. Камни.

Им длиться дважды – явью и стихами

короткими: о, ночи белизна!

(пер. Б. Ахмадулиной)

Гранёно-векторная точность, словно уводящая в запредельность: ибо белизна ночи настолько соответствует человеческому представлению о вечности, насколько раскрывается пределом таинственности: а каждая душа – тайна.

Тем более – душа народа, хоть и освещённая национальным поэтом.

Нежность и мужество организовывали сердце поэзии Кулиева в равной мере: более того, сочетаясь определёнными пропорциями, давали интересную сумму.

Нежность порою была истинно домашней: уют исходил от строк, домашним светом вспыхивали метафоры:

Был снег пушистым, словно кролик,

В Москве холодный был февраль,

Вдруг ты запела: «Лорик, лорик*…»

И в этот миг исчезла даль.

И я услышал плеск Севана,

И Арарат передо мной

Возник за дымкою тумана,

В снегу, под жёлтою луной.

   (пер. Я. Козловского)

Разумеется, и московский колорит, которым зажигается стихотворение, не отменяет вечного ощущения Родины, несомого поэтом в сердце…

Может быть даже – в самом сердце сердца: той сердцевине, которую разумом не постичь.

В его поэзии много белого: цвет чистоты, и предельной ясности:

Ветер кажется белым-белым: 

Он летел по снежным пределам.

Ветер кажется мне зелёным:

Он летел по лесистым склонам.

(пер. С. Липкина)

Именно чистоту несли его строки: и белизна, передаваемая различными оттенками, богато подтверждает оное…

Кязим Мячиев – национальный классик – возникает благородной тенью, которой необходимо поклониться, дабы испытать полновластный трепет слова:

Сегодня, отправляясь в путь-дорогу

Последнюю, тебе я молвлю слово:

Поэзии одной служи, как Богу,

Она – души нетленная основа.

Я ныне всю её тебе вручаю,

Готовясь в путь, откуда нет возврата,

Поэзию тебе я завещаю –

Её мне завещал Кязим когда-то…

  (пер. Г. Яропольского)

И Кайсын Кулиев, во исполнение завещания, поднял звучание балкарского слова на новую высоту, освятив его силой дара, и лёгкостью формы, разбив столь благородно выверенный словесный сад, что сияния, идущего от него, хватит многим будущим поколениям.

              Александр Балтин

фото взято с сайта kavtoday.ru