У каждого это случается по-разному – но вдруг возникает неодолимая тяга: вновь оказаться в тех местах, где прошло детство. Это чувство неудержимо… надышаться воздухом тех мест, вспомнить и заново ощутить и пережить нечто давнее и почти позабытое. Об этом и о многом другом рассказ Ирины Гирш.

Приходит время, когда от ностальгии по детству – месту силы –  сходишь просто с ума. Начинаешь вспоминать школьных друзей, бабушку с дедом, первый поцелуй, первую любовь, когда трепет переходит в дрожь.

Бывает накрывает до панических атак. Открываешь мобильное приложение и начинаешь смотреть авиабилеты. Потом отпускает и живешь до следующего приступа тоски.

У меня так было много раз, но нынешняя предновогодняя ночь «дала мне волшебный толчок» и я все-таки решилась на поездку.

Взяла билет и маленькую сумку с самым необходимым, будучи уверенной, что в заброшенном таежном поселке, где прошло мои счастливые годы, пробуду несколько часов и вернусь.

Время в аэропорту пролетело быстро, удивительно, но посадку объявили вовремя и, более того, с первоначально указанного выхода.

Я подумала: «Странно. Легко начинается дорога домой, но в чем-то должен быть подвох».

Почти пять часов в небе были утомительными. Обычно я не волнуюсь, но не в этот раз. Даже небольшое изменение звука двигателей учащало сердцебиение.

«Господи, зачем я это делаю?» — прошептала я.

Пассажир, сидящий рядом, наклонился и спросил тоже шепотом: «Замуж летите выходить?».

«Нет. Это еще более личное, чем замужество», — ответила я.

«Неужели к любовнику при живом муже», — не унимался временный сосед.

Я хотела проигнорировать, но не сдержала себя и сказала уже громче: «Хотите узнать правду?».

Он кивнул, не успев удивиться, и добавил: «Самое искреннее мы же рассказываем на исповеди и попутчикам, даю слово, что я – могила».

Вот как раз про могилы я вам сейчас и расскажу.

«Бог мой! Мне уже не по себе», — ухмыльнулся он и заелозил в кресле, показывая что устраивается поудобнее и практически готов слушать.

Я начала рассказ.

«Мы приехали на Сахалин через несколько месяцев после страшного наводнения 1981 года. Уже потом я узнала, что это был «Филлис» — величайший тайфун в истории острова. Сильные проливные дожди, вода в реках поднялась до пяти метров — это высота двух этажей обычного дома.

У местных в глазах стоял страх, когда они рассказывали о том, как это было. Как уносило потоком людей, животных, выворачивало с мощными корнями деревья, разрушались дома.

Взрослые понимали весь ужас произошедшего, дети же во всем искали приключения. Мне шел восьмой год, явполне ощущала себя самостоятельной.

Я быстро познакомилась с ребятами, живущими в военном гарнизоне. Нас было мало, мы дружили все от младших до старших классов. Тогда не было интернета, даже мультики по телевизору нечастое явление. Развлекали себя как могли.

Однажды мы договорились отправиться на поиски размытого кладбища. «Старшаки», как мы их называли, даже подготовили плот.

Я надела новые резиновые сапоги, взяла хлеб и подалась на поиски «мертвяков». Ударить лицом в грязь не хотелось. Струсив и отказавшись от похода означало стать изгоем. Я помню эти ощущения на плоту. Вода была очень близко, а я не умела плавать. Было страшно, но желание постичь тайну пересилило весь ужас, который меня охватывал.

Я уже не помню сколько мы плыли до этого размытого кладбища, но запомнила на всю жизнь картины, которых я даже в фильмах ужасов не видела никогда. Ил, перевернутые гробы, на некоторых не было крышек, полулежащие кресты, на одном из крестов развивалось разорванное платье, на котором блестела брошь.

Мальчик из девятого класса взял эту брошь себе. Через много лет я узнала, что долго он не прожил… утонул при странных обстоятельствах.

Потом мы добрались до небольшого островка, на котором решили немного отдохнуть. Ребята жевали хлеб, эмоционально рассказывая про черепа и скелеты, которые они якобы видели.

А я решила немного побродить. Я люблю ходить медленно, глядя под ноги. Без улова не осталась и я. Мне попалась железная черепашка с иероглифами и поломанная серьга, с вывалившимся камушком. Серьгу я брать не стала, а вот черепашку спешно сунула в карман.

То путешествие закончилось для нас благополучно, мы вернулись поздно и были всего лишь наказаны: кто ремнем, кто углом, кто недельным мытьем посуды.

Вскоре мы уехали на материк, черепашку я взяла с собой».

«Так, подождите. Я что-то совсем запутался. То есть ваше обращение к господу, о том зачем вы это сделали, касается взятой черепашки?» — эмоционально отреагировал мой сосед.

«Да, именно… я эту черепашку вместе с другими своими «сокровищами», состоящими из бусины, фантиков, булавки с металлической стрекозой, положила в жестяную баночку и закопала в деревне, где жила моя бабушка, в погребе одного из заброшенных домов.

Какая-то сила не дает мне покоя много лет. Я чувствую, что я должна найти эту баночку. Понимаете, я хочу освободить атрибуты своего детства. Вы вправе считать меня сумасшедшей. Возможно так и есть, но мне почему-то нужно… очень нужно это сделать», — тихо сказала я.

Попутчик пожелал мне удачи и уснул. После посадки он молча помахал мне и скрылся в толпе. А у меня начались приключения.

Опоздав на поезд, я попыталась добраться до деревни на попутках. У меня напрочь вылетело из головы то обстоятельство, что деревня заброшенная и тупиковая и вообще какие попутки могут быть.

Таксисты тоже наотрез отказались туда ехать, сославшись на то, что дорога переметена и туда можно добратьсятолько на вертолете.

На вертолет я еще не заработала и олигарха с вертолетом не заимела, пришлось ждать следующего поезда. А это почти сутки. Я остановилась в придорожном отеле. Гостеприимные кавказцы принесли вино, брынзу и шашлык. Я сказала, что не ем мясо. Конечно удивились, но обижаться не стали. Сделали специально для меня баклажаны с грецкими орехами.

Я познакомилась с хозяином отеля и его семьей. Чудесные люди. Когда узнали, что я отправляюсь в заброшенную деревню, попытались отговорить. Бабушка хозяина отеля помотала головой и сказала: «Там давно одни духи, зачем их тревожить… ой, как опасно».

Я улыбнулась, поблагодарила за ужин и пошла в номер. Масса эмоций, новое место, ожидание неизвестно чего не давало мне уснуть. Я оставила включенным светильник, укрылась с головой, оставив только кончик носа и задремала.

Я привыкла к своим странным снам, их много, но бывают такие, которые не забываются на протяжении всей жизни. Вот этот как раз из таких.

В своем сне я все же отправилась в дорогу на попутке. Почему-то ехала с дальнобойщиком. Он сказал, что раз в неделю возит в эту деревню для единственной жительницы хлеб, молоко, иногда другие продукты. Я поинтересовалась почему же она не уезжает оттуда. Водитель, повысив голос, ответил: «Да потому что ведьма. Это мать моя. Вбила себе в голову, что только там ее место и там она помрет».

Потом спросил: «А ты –то туда зачем? Тоже ведьма и тоже особое место?». Я уж всю историю рассказывать не стала, сказала, что просто навеяло.

Дорога во сне была заснеженной, с кучей следов животных и я постоянно боялась, что машина застрянет. Но все обошлось. Мы доехали. Снега даже не по пояс, а значительно выше. Водитель вынес мне из дома своей матери лыжи и сказал: «Ну чё, иди куда там тебе надо».

Я взяла лыжи, взглянула на крышу дома, на трубу и поняла что именно в этом доме хранится моя заветная жестяная баночка. У меня подкосились ноги, я рухнула в сугроб.

«Уже пришла», — еле слышно ответила я. Он даже не удивившись позвал меня в дом пить чай.

У печи сидела старуха вида «увидишь – спать перестанешь». Она показала водителю на дверь: «Иди, дрова закончились».

Он послушно вышел, а я в шоке осталась стоять у дверей.

«Что жизнь свою пришла продлить?» — прохрипела она. Я в недоумении помахала головой, показывая и да, и нет.

«Повременим с чаем. Бери вон горшок с ростком и спускайся в погреб, там его посадишь», — приказала старуха.

Я будто в непонятном гипнотическом сне взяла росток, открыла погреб и посмотрела на лестницу.

«Да, тут ровно 47, ступенька – год. Пройдешь быстро, грешила, но не более других, хотя мне трудно сказать. Путь степень греховности покажет», — сказала ведьма.

Первые семь я почти не заметила, на восьмой споткнулась, услышав голос «не бери чужое»… потом еще восемь, на 17-й тот же голос «не бери чужое». Казалось бы, ступеньки вниз и это не так энергозатратно, как подниматься, но с каждой ступенькой становилось все сложнее и сложнее. После тридцати одышка, слезы…потом истерики, депрессии… голос я больше не слышала. Ноги будто ватные, к 47 ступеньке отекли и совсем не слушались. Я взяла росток посмотрела на землю, в которую я должна была его посадить по указанию старухи, и закричала «Нет, мой росток достоин другого места, в этой земле черви, камни… тут холодно и нет света».

Старуха подошла к краю, захохотала и закрыла погреб. Я в ужасе села на 47 ступеньку. Меня трясло от дикого холода, было темно, жутко. В голове только страх и ни одной мысли. Я произнесла: «Господи, зачем я это сделала?».

Пряча росток под пуховиком, прижимая к груди, я неожиданно вспомнила  как в детстве лазала в этот погреб не через дом и по лестнице, а через дверь со двора, съезжая и забираясь по насыпи.

Почувствовав огромную тягу к жизни, я аккуратно положила росток в карман и полезла наверх. Я нащупала дверь, засов был изнутри…

Боже, вот он двор, вот он белый снег и солнце. Водитель, сын ведьмы носил дрова в дом. Увидел меня, закурил сигарету и сказал: «Видимо, не до чая. Я сейчас обратно. Ты со мной?».

Я закивала и рванула в кабину…».

Как и куда добиралась не знаю, я проснулась и поняла, что атрибуты детства пусть будут там, где им и положено… в детстве.

Такое облегчение почувствовала я в тот момент, будто невидимая гора с плеч упала. Из отеля я поехала сразу в аэропорт. Меня не пугала высота, меня не волновала даже турбулентность… меня не томило больше НИЧЕГО… только вопрос, на который я до сих пор не могу найти ответ: откуда у меня в кармане взялся росток.

Ирина Гирш

фото из открытых источников