Никто из более или менее заметных авторов не перешел на сторону зет-литературы.

Константин Моргенштерн

 

Я про неприкладное искусство, не про прикладное, которое от сознательного замысла, а которое от подсознательного идеала, сознанию не данного. Даже не чувствуют, что сказано ЧТО-ТО, словами невыразимое. Вот такое, скажем.

Бандитка

Она пощады не просила.

Смотрела гордо и сердито.

Платок от боли закусила.

.

Потом сказала: “Слушай, хлопец,

Я всё равно от пули сгину.

Дай перед тем, как будешь хлопать,

Дай поглядеть на Украину.

.

На Украине кони скачут

Под стягом с именем Бандеры.

На Украине ружья прячут,

На Украине ищут веры.

.

Кипит зелёная горилка

В белёных хатах под Березно,

И пьяным москалям с ухмылкой

В затылки тычутся обрезы.

.

Пора пограбить печенегам!

Пора поплакать русским бабам!

Довольно украинским хлебом

Кормиться москалям и швабам!

.

Им не жиреть на нашем сале

И нашей водкой не обпиться!

Ещё не начисто вписали

Хохлов в Россию летописцы!

.

Пускай уздечкой, как монистом,

Позвякает бульбаш* по полю!

Нехай як хочут коммунисты

В своей Руси будуют волю…

.

Придуманы колхозы ими

Для ротозея и растяпы.

Нам всё равно на Украине,

НКВД или гестапо”.

.

И я сказал: “Пошли, гадюка,

Получишь то, что заслужила.

Не ты ль вчера ножом без звука

Дружка навеки уложила.

.

Таких, как ты, полно по свету,

Таких, как он, на свете мало.

Так помирать тебе в кювете,

Не ожидая трибунала”.

.

Мы шли. А поле было дико.

В дубраве птица голосила.

Я вёл расстреливать бандитку.

Она пощады не просила.

1946

* — Украи́нская национáльно-революциóнная áрмия — вооружённая организация украинских националистов, созданная под руководством Тараса Боровца-«Бульбы», и существовавшая на территории Волыни и Полесья рейхскомиссариата Украина нацистской Германии, с августа 1941 до 1944 года (Википедия).

Кто самый патриотичный, тот даже не замечает, что ему ЧТО-ТО, словами невыразимое, сказал автор.

И такая нечуткость будет, пока из школы  не станут выходить не только со знанием, что такое эпитет и метафора, а и что такое противочувствие и катарсис. Пока не будет принята для практики теория художественности по Выготскому.

Для кого патриотизм не жгучее переживание ещё замечает:

«І лише ландшафт натякає на ритуальне оплакування «А поле было дико./В дубраве птица голосила.» І обрамлення (я шел – она не просила) підказує: перед нами – картина» (Діана Клочко, Київ. http://our-clio.blogspot.com/2012/08/blog-post_21.html).

Кто яро патриотичен, видит только политическое и – с одной стороны.

Проукраинский:

«С этим стихотворением дела обстоят, как со знаменитой “Думой про Опанаса” Багрицкого: автор хотел сказать одно, а получилось другое.

Более чем половина стихотворения – монолог женщины, идущей на расстрел, монолог настолько жесткий и эмоциональный, что не может не вызвать сочувствия. Финал же – куда более слабый. Получается, что м.б. не было в советской литературе более “бандеровского стихотворения” чем это.

Как и более промахновского текста, чем “дума про Опанаса” тоже не было в этой советской литературе.

Напоминает мне это ситуацию, когда святоотеческую литературу мы изучали по пространным цитатам в атеистических книжках» (Борис Херсонский, Одесса. Там же).

Прорусский:

«Почему бандеровка не просила пощады и посматривала на лирического героя гордо и сердито? Не потому, как пытаются нам навязать российские либералы и украинские нацисты, что она вся из себя независимая, свободолюбивая и выступающая за родную Украину, а потому, что понимает: совершила преступление – подлое преступление (убила спящего бойца)! – и теперь держит ответ.

Не надо вчитывать в тексты диаметрально противоположные смыслы. Это попахивает психиатрией.

Так шо там, перемогачизрада? Однозначно, зрада» (Олег Демидов. https://vnnews.ru/freydovskie-oshibki-boris-khersonsk/).

И совсем иное дело – я, знающий от Выготского, что в произведении неприкладного искусства художник слова хотел сказать не то, что прочли ваши глаза. – А что? – То, на что намекают странности для времени написания. Здесь время – 1946 год. Год после войны. Счастье, казалось бы, советское, можно сказать, счастье. А изображены антисоветские штуки. Героиня антисоветская, потому что бандеровка, а герой – потому что самосудом занимается: расстрел без суда и следствия.

Демидов написал – из биографии – насколько советским человеком был Самойлов. Но. Насколько идеальной представлялась 26-летнему парню страна, воевавшая с абсолютным злом нацизма, настолько крайним оказалось его разочарование в стране, когда он с Отечественной войны попал на гражданскую, с её обычными для гражданских войн зверствами. Он разочаровался вообще во всём Этом мире и стал ницшеанцем. И побежал в метафизическое иномирие. – ИномИрИе…

«И» особая буква в русском языке. Одним звуком своего произношения она значений имеет гораздо больше числом, чем любая (кроме «у», правда) другая, значение: ««…высоты, остроты, узости и пронзительности» (Вейдле).

Мы шлИ. А поле было дИко.

В дубраве птИца голосИла.

Потому, наверно, и бандИтка. Потому и УкраИна.

Всё стихотворение имеет в каждой строке по три самых громких ударения.

Так там такое распределение по гласным частоты повторения:

И — 36

А — 29

Е — 20

О -20

Я — 8

У — 6

Ё — 6

Ы — 5

Э — 1

Ю- 1

Исключительная гласная «И» – подсознательный образ иномирия. Как и вечность природы.

Нельзя предъявлять никакой претензии, что Самойлов оказался таким политически неустойчивым. Не он, подсознание его творчеством распоряжалось. Но он открыл после войны ту дорогу (в ницшеанство), по которой дошли нынче до предательства России такие ницшеанцы, как Гребенщиков и Макаревич.

Воложин, Соломон Исаакович

фото из открытых источников