Прошло несколько месяцев, как я посмотрел постановку Леонида Трушкина в «Театре Антона Чехова» пьесы «Трое в парке, не считая собаки». Даже подумал, что увиденное мною тогда больше уже не актуально. Но коль скоро показы продолжаются, то допускается и передать впечатление необязательно сегодняшнее, тем более что речь пойдет не о частностях, которые от спектакля к спектаклю могут меняться.

Однажды, побывав в театре Вахтангова на постановке Р. Туминаса, я для себя решил, что больше не стану посещать театры вообще, поскольку ими овладевает тенденция издевательства над классическими произведениями. Именно на почве этого вывода у меня появилось отвращение к московским режиссерам и их кропотливым старанием показать, что все дураки, разумеется, кроме них самих. Я понял, что они презирают драматургов, чьими трудами пользуются, по своему желанию коверкая сюжет, композицию, меняя внаглую слова пьесы на собственные выдумки (даже классиков). Когда же им говорят: напишите сами пьесу и перерабатывайте ее, как заблагорассудится вашему, как правило, неприглядному себялюбию или раздутым незаслуженно амбициям, – так нет, не хотят, им нравится получить готовый материал и издеваться над автором его. Есть и другое нововведение современной режиссуры – брать иностранную пьесу, сочиненную по проблемам заграничной жизни, и доказывать нашим зрителям, что это и наша проблема. Получается глупо. Теперь, после высказанного выше, меня никто, надеюсь, не обвинит в том, что я предвзято отношусь к современной культуре и долгое время не посещал театр вообще.

Всё течет, все изменяется. Вот и захотелось посмотреть возможные перемены, бывают же они и к лучшему. Тем более что недавно, месяц назад, я уже нарушал табу и был приятно удивлен постановкой в театре Моссовета по пьесе Оскара Уайльда: и красиво, и умно, и мастерски.

Итак, спектакль «Трое в парке, не считая собаки». Название перекликается со знаменитой повестью Джерома К. Джерома и одноимённым фильмом режиссера Наума Бирмана (1979 г.). Это имеет значение, потому что изначально задает отношение к постановке, настраивает зрителя на комедию, а участие Геннадия Хазанова, известного артиста сатиры и юмориста, добавляет уверенности, что будет смешно. А пьеса написана американским драматургом, которого у нас в стране мало кто знает, и, по чести сказать, справедливо – он не стоит славы.

С первого же выхода на сцену артиста (Геннадий Хазанов), не успевшего произнести еще ни слова, раздаются в зале аплодисменты. В театре это всегда означало дань уважение артисту, которого почитают и даже любят. А с другой стороны – такой зрительский прием в начале словно дает аванс для блистательной актерской игры, которую зритель одобряет априори. И таким образом отношения к будущим стараниям уже устанавливаются благоприятными. Прекрасная традиция, и вообще театр – особенное зрелище, здесь все не так, как на шоу и концерте. Приходить сюда необходимо одетым в костюм (прилично), женщинам в вечерних или выходных нарядах. Зрители – чаще всего интеллектуалы, знающие литературу, вообще образованны, облают культурой хорошего уровня, и, как правило, самостоятельны в своих мыслях и поступках. На мякине не проведешь.

Поэтому естественно, что нужна идея спектакля, которая была бы умной и внятно выраженной.

От театра ждут впечатлений, чувств, эмоций, эстетических удовольствий. В театре следует думать, улавливать прекрасное из области философии, живописи, хореографии, произношения текста, надо быть внимательным к деталям и обращениям героев постановки в зал.

Начну с фабулы показанного спектакля, она проста: старик хочет жениться на какой-нибудь, пусть немолодой, но привлекательной, женщине, и ему почти удается это. В сюжетной линии у него есть сестра, с которой он живет в одном доме и которая обеспечивает его быт. Но тут одна существенная вводная: будущему жениху немного-немало – восемьдесят лет. Ситуация, прямо скажем, комична и в то же время драматична. Ну, понимаете… В такие годы уже думают не о женитьбе, а с другой стороны: что ж, если стар, то остается беспокоится только о болезнях?

В парке для выгула собак главный герой, которого играет Геннадий Хазанов, приглядел себе по своему вкусу пожилую дамочку, моложе его и посвежее.  Теперь он влюблен и начинает добиваться ее сердца, а уж если получиться с сердцем, то и руки.

Однако ему восемьдесят лет, и, как ни крути, в качестве жениха он представляет собой невыгодную партию. Сестра его (исп. Марина Иванова) против того, чтобы брат женился, так как сама одинока, и старик – единственная живая душа, которая и ее жизнь делает нужной, целесообразной, и если он женится, то его внимание перекочует к этой пассии, которая  и заботиться о нем станет, а она (сестра) останется совсем одна и никому ненужная.

Желание старика (в его-то годы!) во что бы то ни стало жениться, да еще по любви, создаёт комическую ситуацию. Аргументы сестры, желающей образумить его, – тоже без улыбки не воспринимаются. Да о чем речь! Разве можно всерьез думать о женитьбе! Но старик упрям, утверждает, что это последний шанс! Он решается поговорить со своей избранницей (исп. Ольга Остроумова). И весь этот клубок нелепостей преподносится режиссером как вполне серьезная история, даже сентиментальная.

Так, ничего не подозревающая женщина, посещающая парк для выгула своей собачки, сталкивается с дерзким стариком, идущим напролом, как танк, к своей цели. Она даже не знает, как с ним бороться! Нахальство дедушки восьмидесяти лет обескураживает ее. И она нечаянно дает ему возможность втиснуться в ее жизнь. Для начала старику только того и надо.

У Хазанова, как актера, много приемов, чтобы выполнить свою задачу, как у Остапа Бендера, чтобы отнять деньги. То он ведет себя, как хулиган, то как ребенок, то как философ, – то грубит, то жалуется, то поучает, постоянно сбивая с толку героиню, которая не успевает осмысленно реагировать. В конце концом по сюжету ему удается ее охмурить. Смешно? По-моему, гадко. Режиссеру не приходит в голову, что старый одержимый герой сбивает с толку порядочную, немного наивную пожилую женщину. И смех в восприятии спектакля пересиливает разум.

Геннадий Хазанов здесь на своем коньке, он блестяще умеет войти в образ, а актерских пристроек у него в достатке. И поэтому в зале смех. Публика с удовольствием принимает его игру, часто аплодируя особенно удавшимся комедийным пассажам. Увлекаясь, публика забывает, что на ее глазах идет охмурение человека – внушение женщине мысли, что она нуждается в этом восьмидесятилетнем зануде.

Но не всем зрителям, как я обратил внимание, понравился такой сюжет. Будучи в здравом уме и внимательным к спектаклю, вы неизбежно столкнетесь с пониманием выстроенной в постановке (и пьесе) обстановки. Белыми нитками сшита структура пьесы: например, все герои по очереди – ну, не подряд, конечно, а через какие-то промежутки сценического времени – рассказывают о своей жизни, и как они несчастны и одиноки. Это кажется навязчивым, неинтересным, и потому коробит. Да и не все ли равно московскому зрителю, как живут американцы!

Вся пьеса, события и актерские цели уже внутри своей идеи так безнравственны, что кажутся омерзительны. Знают ли артисты сами, приняли ли душой то, что играют. Непонятно. Все сводится к коварству обстоятельств, созданных жизнью и персонажами, которые, как в воронку, втягивают героиню – пожилую женщину, претендентку на невесту, в чудовищную историю. Тут не до хохмочек Хазанова. Его герой одурманивает женщину, внушает ей к себе добрые чувства, отнимает у нее время, заставляет думать о его жизненных неудачах, теперешних капризах, добивается сочувствия… И все напирает и напирает, доводит до того, что она на свои деньги везет его в Милан, чтобы вместе с ним посмотреть оперу в Ла Скала, потому что он всю жизнь об этом мечтал. А ведь у нее, как выясняется, на руках больной муж, который не встает с постели и требует внимания к себе. И вот она получает к своим трудностям еще и это восьмидесятилетнее, вечно ноющее «чудо природы». А между тем женщине за 70. Но она все еще привлекательна и обаятельна, ей хочется счастья, наверное, и покоя от забот. Вместо избавления от своих трудностей – получает новые заботы. А старик доволен собой, радуется своему успеху. Это смешно? Можно, посмеяться, конечно, отчего же не посмеяться, если ослабли моральные принципы и ослепла совесть…  Мне могут возразить, что в комедии всё комично, и не следует усложнять, а в спектакле так закрутили, что и не разберешь, над чем смеешься. Нет, друзья, не все в этом мире комично, даже иные комедии – не над всем предлагают смеяться. И даже в этом жанре требуется ум – и для постановки, и для того, чтобы смотреть. Тема старости – дело тонкое. Надо обладать большим талантом, чтобы раскрыть ее. Драма одиночества, болезни, воспоминания, ностальгия, беспомощность и многое другое, – все в одном, и нужно обладать глубокой чуткостью, глубокой любовью к людям, иметь опыт, знать прежнюю эпоху, чтобы взяться за освещение старости.

В этом вопросе я на стороне Гамлета.

«Полоний.

Хочу спросить я вас о содержанье того, что вы читаете, милорд.

Гамлет.

Всё клевета, сатирик утверждает,

Что бороды седы у стариков,

В морщинах лица, клей из глаз сочится,

Течёт смола, мозги покинул ум,

Ослабли ляжки. Верю я всему

Однако полагаю неприлично

Писать об этом…»

Юрий Андрийчук,

Драматург, прозаик, журналист, публицист

Член МГО Союза писателей России

Москва, июнь 2025 г.