Ученого надо цитировать. А тем более – если это философ. Борис Георгиевич Соколов прирожденный философ до мозга костей. Кроме того, он профессор, возглавляет кафедру эстетики философского факультета Санкт-Петербургского Государственного Университета, и сегодня он наш гость. Завкафедрой носит водолазку и джинсы с дырками на коленях. У него длинные черные волосы. Он прибыл на встречу точно в оговоренное время.

Его мысли лучше цитировать, не засоряя шелухой вопросов, вводных слов и комментариев. Потому именно в такой форме мы вам и представляем беседу с Борисом Георгиевичем. Причем это его живая речь, запись с диктофона и именно своей живостью она сближает эти миры: читателя журнала и философию.

Итак…

(Курсив — текст и реплики Ольги Несмеяновой)

Цитатник Соколова

О КОТАХ И ФИЛОСОФИИ

Ну что может испытывать к кошке человек, который родился в год Тигра да еще в месяц Льва? Только неуничтожимую разумом любовь и восхищение.

Мой, как я думаю, самый лучший афоризм – ну это, как говорят сейчас, мое личное мнение, не отражающее доминирующий тренд – следующий: лучшая среди женщин – это кошка, а лучшая среди кошек – это женщина.

К сожалению, популярность и популизм портят «зов души». И я с болью в сердце осознаю, что мое личное и выстраданное восхищение перед кошачьими разделяют миллионы, если не миллиарды. Коты, как и порнография – идолы интернета. А это портит, портит идеал, увы. Не к «лицу» популярность ни Хайдеггеру, ни Витгенштейну, ни Котам… Массовая культура способна испортить самое святое.

А потому после кончины самой прекрасной кошки на свете – Марии – обзавелся двумя представителями оной породы. Софию принесла аспирантка на семинар по Сартру вместо видимо печенья к чаю, а Филиппа подобрал после лекции из-под потока машин… И теперь у меня Филя-София (философия)… предстает во вполне зримом облике.

Другой зримый облик, не самый, скажу удачный: в дипломе у человека – и у меня также — закончившего философский факультет прописана специализация «философ». Это ужасно! Это все равно, что в дипломе выпускника художественного училища написать специальность «гений». Философ – это не специальность, это акт признания. Можно заниматься философией, но не быть философом». Можно быть писателем, математиком и – по секрету вам доложу, только никому не говорите — президентом и быть философом.

Философия – это то, когда есть Мысль.

Мысль – это «ядерный» взрыв в сознании, «Армагеддон» в душе. Она случается очень, очень редко.

Не знаю точно как, но «промерили», что у среднестатистического ученого Мысль – молния в сознании, которая фиксируется даже приборами – случается в среднем раз в месяц, у обычного человека – раз в год.

Нет, мы мыслим вроде постоянно, и только предельное йогическое «напряжение» способно очистить сознание от мысли, но это не значит, что мы Мыслим… а так, жуем чаще всего привычную «интеллектуальную жвачку»…

И когда случается Мысль, случается философия. Об этом я уже говорил, когда сказал, что можно быть кем угодно и быть философом. Когда случается Мысль, тогда вы – философ.

Мысль – это то, что одушевляет философию.

Мысль – алогична и в чем-то абсурдна, ибо не абсурдна только тавтология, которая, если уж говорить прямо, и не мысль вовсе.

Мысль иррациональна. Рациональность же – это «повозка», которая везет нас к цели. Правда некоторые создают ракету и улетают на ней к звездам, а другие садятся на осла, и не спеша проходят несколько километров за час… Но чаще всего маршрут этой рациональности – круговой… И ракеты и ослы идут-летят по кругу…

Потом, после этой «ядерной катастрофы Мысли», замечу, предельно продуктивной, ибо она «расчищает» старый хлам, «рождается» концепт. А потом, может быть «надстроена» философская система. Философская система может быть «занудна» и даже «научна», но если не было бы Мысли, не было бы системы.

Мысль как Истина. Истина бывает таковой очень небольшой промежуток времени, когда она рождается и в борьбе побеждает прежнюю истину. Потом, «осмотревшись» она, Истина становится правильностью. Затем, повторяясь и повторяясь, становится тавтологией. И к старости – Ложью, которую теснит уже другая, молодая и задорная Истина…

Философия иногда «заболевает» научностью… случается и такое… особенно в наше время…

Но и научность научности рознь. Наука – это не считать, выводить формулы или делать эксперимент. Наука – прояснять существенное. Просто в разные времена существенное опознавалось по-разному.

В Средние века существенное – спасение, а потому высшая наука, которая указывала путь к этому самому спасению была теология. В наше время – существенное – это подсчет, а потому и высшее знание даже не математика, а экономика. Все остальное «подтягивается» под формат экономики.

О ПРОФЕССИИ

Профессионализм философа – Мыслить о любом.

И, конечно, в наше время, когда профессионализм в любой сфере институализирован, быть профессионалом – это в том числе принадлежать к определенной социальной страте.

Как правило философия в нашей ситуации тесно сопряжена с преподаванием в ВУЗе.

А потому проблемы образования для философа – проблемы профессиональные.

То, что сейчас происходит в образовании – КАТАСТРОФА.

– Похоже, что так…

Все находится в ПРОЦЕССЕ, но прошу понимать это как «Процесс» Кафки, абсурд, маразм и тупик в одном «флаконе»

Прошлый министр образования как-то бросил: «Уже никто не сомневается в необходимости введения ЕГЭ»… ну что-то в этом роде… простите если не особенно точно, но смысл был именно таков. А вот я не слышал, кроме разве что министра и целой когорты чиновников разного уровня, исполняющего приказ «высших сил», что ЕГЭ – это «здорово». Все в ужасе от тотального оболванивания подрастающего поколения. А ведь это наш завтрашний день…

Старые специалисты это та когорта, благодаря которой еще что-то держится

Старые специалисты бывают способны показать уровень, планку. Молодые, конечно, инициативнее и без сомнения «моложе». Но я не сказал бы, что они – как сейчас сказали бы – «конкурентоспособнее». Вот в чем загвоздка – воспитать профессионала в науке это дело не одного дня и даже не одного десятилетия. И у нас взращивают-взращивают, а потом заявляют, что молодая поросль важнее пожилого профессора.

Но тем не менее,  и молодые должны быть в достаточном «количестве», просто нельзя с этим переусердствовать. Тотальная «педофилия» — любовь к молодому — не только «половое извращение». Это и социальное извращение, которое торжествует сейчас в т.н. передовых странах. Нужен же баланс молодости и жизненного опыта.

Например, если обратиться к моей «специализации», молодого ученого  вряд ли заставишь вписываться в готовую систему, предположим марксисткую, хайдеггеровскую или кагановскую. Нет! Ничего подобного, у него есть свой порыв, у него наверняка есть амбиции создавать  все свое – и пускай! Это здорово… Но пока он станет профессором – пройдет все же время. Особенно в сфере гуманитарного знания, где многое приходит с опытом, прожитыми радостями, страданиями и т.п.

Сейчас происходит сокращение в Высшей школе числа студентов. В этом году, как я понимаю, это порядка 140 тыс. человек. Грустно все это и я скажу не особенно разумно. Я не буду говорить о том, что сокращение числа студентов означает автоматическое сокращение числа преподавателей. Понятно, что под «нож» сокращения попадут пожилые. Это, мне кажется не аргумент для государственного аппарата. В этом кластере «работают» с цифрами, а не с живыми людьми, все это понятно. Но вот один резон, который мне казалось должны были бы учитывать наши «вершки», принимая подобное решение, оправданное лишь в формате экономии бюджетных средств. Дело в том, что образование не только готовит будущих специалистов. Оно — и это существенно — гасит «пассионарность» подрастающего поколения. И вот теперь представьте, что вместо того, чтобы держать в «мягких руках» образования 140 тыс. молодых горячих голов, государство толкает их на … возможно улицы. И еще подумайте о том, что они, эти буйные головы способны сделать? Мне кажется, что гораздо дешевле осуществлять «дрессуру» подрастающей поросли через систему образования, чем через тюрьмы, милицию, армию. И уж во всяком случае — гораздо, как бы это сказать, элегантнее. И если вся это толпа «хлынет» на улицу? Я думаю, что акции протеста в последний год покажутся детскими шалостями по сравнению с тем, что может случиться. Или все уже забыли 1968 год в Европе?

ОБ ЭСТЕТИКЕ, КУЛЬТУРЕ И ИСКУССТВЕ

Я говорил о Мысли, что она «ядерный взрыв». Вот над этим и с этим «ядерной катастрофой» я и стараюсь в формате самого себя  работать, т.е. над тем, чтобы это состоялось чаще, чем раз в месяц у «среднестатистического ученого».

Сказанное о Мысли относится и к художественному творению и к тому интеллектуальному пространству, которое обращено к художественному творению – эстетике и искусствоведению.

Симпатии, конечно, на стороне эстетике. Это сфера философии, т.е. то, что изначально инфицировано Мыслью и пытается творить концепты.

С этим творением концептов и связаны, по моему мнению, взлет эстетики в СССР в шестидесятых годах и ее кризис в России, да уж что греха таить, в мировой эстетике.

В СССР все было уже концептуально решено. Был марксизм. И не дай бог что-нибудь тронуть или попытаться изменить в концептуальном ядре, которое было сформировано еще Марксом и Энгельсом (с определенным «аппгрейтом» Лениным и Сталиным) в девятнадцатом веке. А потому дело философии – рождение концептов – могло состояться лишь в маргинальных, идеологически малозначительных областях. И таковой стала эстетика. Именно там рождалась концептуальность. Правда – не забудем про прессинг, прежде всего прессинг изнутри самого мыслящего – все оказывалось в марксистском формате. Но, повторю, это был взлет, который в целом оправдывал существование философии в то время, ибо на уровне онтологии уже все состоялось, бытие, как мы помним было первичным, а сознание – вторичным….

— Вы считаете эстетику маргинальным образованием на философии?

Понимаете, в эпоху марксизма, в эстетике не решалось основное в марксизме, а потому возможны были, например, разные способы интерпретации художественного творения,  если выдерживалась  магистральная линия партии.

Современный кризис в эстетике связан с другой ситуацией, прежде всего с ситуацией в искусстве. И если в эстетике – это кризис, т.е. то, что преодолевается, то в искусствоведение, я полагаю, речь идет уже о катастрофе-импотенции.

Нет, книг по искусствоведению не счесть. Она востребована, как востребованы экскурсоводы, водящие толпы отдыхающих по Эрмитажу или галерее Уфицы. Пока покупаются путеводители, будут писать, причем в массовом порядке, искусствоведческие экзерсисы, рассказывать биографии художников, «поэтически» оформленные «охи-ахи»… Но концептуально – все это повтор, т.е. пустота…

Но если честно, так оно и должно быть. Было бы странным, если бы в путеводителе были добротные концептуальные работы об искусстве. В лучшем случае – перепевы уже сказанного и продуманного, адаптированные к широкому кругу туристов… Дело, не плохое в целом, сам бываю таковым, ибо люблю путешествовать…

Но в путешествии нужно «попробовать» землю, куда приехал, а не смотреть из окна комфортабельного автобуса с кондиционером….

Когда же в искусствоведение проникает Мысль, оно становится философией, т.е. эстетикой.

Эстетика – это философия искусства, а потому именно она нужна при осмыслении современного искусства, которое одним «напором» искусствоведения не осилить по определению.

Дело в том, что искусство, в особенности современное искусство, предельно «инфицировано» концептуальностью. И «работа» философии – работать с концептуальностью как таковой. И, конечно, с символом.

Концепт  — это символ символов. Именно поэтому то, что происходит в «насыщенном» символизме искусстве под силу не искусствоведению, а именно эстетике.

Ситуация в эстетике не очень радужная. В Санкт-Петербург работал  М.С. Каган, выдающийся ученый. Я его безмерно уважал и уважаю и как человека хорошо знал. Например, последняя его книжка была написана вместе с моим братом Евгением Георгиевичем Соколовым. В последние годы жизни Кагана, когда он уже был не особенно бодр,  они вели беседы, потом брат расшифровал эти записи и опубликовал. Если удастся, я смогу Е.Г. Соколова вытащить к вам, он преподает на кафедре культурологии

— Ловим на слове!

 Особенно я уважаю Кагана за то, что он работал до последнего, дай Бог чтобы все наши преподаватели были так способны творить до последней минуты.

О СИМВОЛАХ

Все, что нас окружает – символ.

Мы никогда не «прорываемся» к реальности. Мы плотно окружены символом, поскольку символ – это те «очки», через которые мы смотрим на мир, предстающий нам уже как культура.

Но символ – это движение, это процесс, а не мертвая, застывшая схема. Символ, говоря о большем, говорит, на самом деле,  обо всей культуре как таковой. И, конечно, он предельно личностно-экзистенциален.

Я вообще люблю с символами «работать» потому, что в символе своя логика. Логика символа. Это самая базовая логика. Подобно тому, как Шэрлок Холмс по часам многое сказал о его владельце, любой предмет, любое событие – как символ – говорит о всей культуре как таковой. И этот разговор нужно понимать, слушать, и, конечно, объяснять себе и другим.

Есть формальная, даже женская логика. Но есть логика символа. Это, с одной стороны, самый глубинный слой  доступный нам реальности. С другой – он, символ,  «нагляден». А потому «работать» на  символическом уровне гораздо продуктивнее:  и «наглядно» и глубоко.

Именно поэтому я  не системный человек.  Я занимаюсь Мыслью, символом, а не системой. Мысль глубже системы.

Маршруты Мысли другие, несистемные. Возьмите любую логическую связь, цепочку. И что будет делать ваше сознание? Оно будет идти по этой цепочке? Ничего подобного — оно будет прыгать туда-сюда. Та же схема, которая «потом» выстроиться как логическая цепочка, есть след несистемного и хаотичного движения нашей Мысли.  Т.е. формальная логика это омертвевшее образование.

Вот там где есть Мысль и она абсурдна, иррациональна вот  там и начинается и философский дискурс и эстетический  дискурс.

С моей точки зрения, если мы говорим об искусстве, то нужно говорить об основаниях искусства, т.е. в первую очередь речь идет об онтологических проблемах искусства, т.е. тех процессах, которые происходят в онтике. Онтика задает формат, модель любой сборки реальности. Мы конституируем любой предмет, явление исходя из тех параметров, которые «в чистом» виде представлены в этом базовом слое нашей реальности. Я условно могу разделить эту базовую сферу на несколько слоев своеобразной конденсации. Один из таких слоев – символический пласт.

Искусство коррелирует с этим символическим пластом. Есть пласт концептуальный. Они близко, но они не совпадают.  И в этом отношении искусство может быть фигуративным, оно может быть нефигуративным, но в любом случае оно обращается к символическому пласту. Современные же практики искусства задействуют не только символический пласт, но и концептуальный. А потому они насквозь философичны, по крайней мере по своей внутренней интенции.

О ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТИ

О традиции. Сознание ретроградно. А потому не всегда стоит беспокоиться о традиции: она инкорпорировано в нас, она внутри нас и мы ничего с этим не можем поделать.

Именно поэтому я полагаю, что человек сущностно не изменяется. По крайней мере его сознание. Оно, будучи один раз отформатировано в детстве, когда происходит в чем-то мистическая и непонятная дрессура-настройка «оптики нашего сознания», не изменяется в своих самых базовых параметрах.

Именно в этом обстоятельстве заключены в том числе проблемы современной России.

Не ушло еще 2 поколения, чтобы победил новый взгляд, новый тип сознания. Нами управляют – да и мы сами не хуже и не лучше в этом отношении – те, кто взращен в марксисткой идеологии.

Не надо обольщаться: просто формат партсобрания заменен госдумой и «парадной службой» по церковным праздникам. Одно и то же «выражение лица».

Проблема России усугубляется еще следующими сюжетами. Первое нынешние «вершки» — это выходцы из тех структур – КГБ, МВД, армия – которые по очень точному выражению французского мыслителя Ж. Бодрийяра умеют только одно: говорить «Нет».  В российской транскрипции мы уже «видели» подобный символ: «Не потерплю», «Разорю» глуповского градоначальника.

Не креатив, но поиск врагов. Чаще всего – маркировка врага. В самом деле какой враг – болельщик «Спартака» или «Зенита»? Или вышедший на Болотную площадь «интеллигент»? Но к ним применяется весь арсенал борьбы с врагом.

Не решать проблему, а искать врага.

Вторая проблема. Это тотальная глухота, разрыв коммуникации различных страт общества. В принципе кластеризация – это мэйнстрим современности. Но он накладывается на уже существующую ситуацию тотальной и в чем-то фатальной параллельности власти и общества. Результат: два мира, которые мало озабочены друг другом. Госаппарат и его саттелиты и общество. Оба кластера все больше и больше замыкаются сами на себя, прерывая любую возможность коммуникации.

Выходов может быть собственно два. Не дай бог первый: когда один кластер, например, государство, начнет уж слишком «прессинговать» (налогами, тюрьмами, законами и т.п.) другой кластер, то велика вероятность того, что любое образование обладает мощным зарядом самосохранения. И тогда – возможен «взрыв». По непредсказуемым «основаниям», ибо современные «институции» собираются не как раньше. Это уже не классы, партии, заговорщики.

Это эфемерные, создаваемые по модели флэш-моба летучие образования, которые не способен распознать «архаически» ищущий врага «репрессивный аппарат». А потому все спецслужбы «априорно» не готовы. «Флэш-моб» — всегда непредсказуем, а потому у него «фора» перед ретроградным аппаратом, даже если он обзаведется супер-супер компьютерами.

Ибо на любой килобайт контроля, современная зона Свободы – Интернет – отвечает терабайтами Свободы.

Второй выход. Просто переждать. Правда если в отношении израильтян речь шла о 40 годах, когда Моисей водил их по пустыне, ожидая того, как вымрет 2 поколения рабов, то сейчас придется ждать немного побольше, ибо поколение сейчас скорее всего – это лет 25. Т. е. отсчитайте 40-50 лет от 1986 года.

Но процесс запущен. Любой, взявший в руки мобильник, коммуникатор, компьютер – это уже «мессия» нового. Даже если он этого не знает, даже если он борется против этого нового.

О ПЕТЕРБУРГЕ

И люблю и ненавижу.

Цены бы Петру Первому не было бы, если бы он прорубал окно в Европу на широте, скажем, Сочей…. Ему уже все равно, а мы – мучайся.

Я был убежденным «партизаном» (сторонник) т.н. «Кукурузы» (башня Газпрома на Охте).

Дело в том, что город должен взломать т.н. «небесную линию».

Многие забывают, что такое это поэтически названная «Небесная линия». Это – вертикаль власти в «горизонтальном виде». Запрет строить дома выше Зимнего дворца – ни в коей мере не плод «мучений» искусствоведов. Данный запрет – манифестация власти самодержавия.

Ну может кому оно, самодержавие сейчас по душе, мне – не очень. Так же как я не «фанат» Николая II, как-то очень быстро «перекодированного» из «Кровавого» в святого.

«Кукуруза», конечно, была бы «занозой». Но я не хочу превращения Питера в музейную резервацию, наподобие Суздаля, где на долю местного населения остается лишь обслуживать декорации, продавать сувениры и поддерживать в порядке инфраструктуру гостиничного бизнеса.

В России сформировалась национальная идея. Нац.идея – это когда и власть и народ одушевлены единым телосом, целью. Этот телос – «бабло». Прошу не путать с деньгами, которые символически нагружены. Именно бабло осваивают и распиливают. Бабло – деньги, лишенные своего морального и символического контента.

КАК СМОТРЕТЬ

Мудро, очень мудро сказал О.Шпенглер, когда разделил гомологию и аналогию. Гомология – это тождество по форме, аналогия – тождество по функции. Пример для пояснения, кстати самого Шпенглера. Гомологичны легкое у человека и плавательный пузырь у рыбы. Аналогичны – легкое у человека и жабры у рыбы.

Мы довольно часто опознаем аналогию там, где гомология.

Например, икона – хотя по «формальным признакам» — «живопись», ибо есть гладкая поверхность, есть краски, есть изображение. Нет, икона гомологична современной живописи. Она путь, окно к Богу, а не манифестация худ. устремлений, личности автора и т.п.

Именно через анализ символа мы можем различить гомологию и аналогию.

Икона это взгляд Бога, а не творение Рембрандта или Матисса или постмодернистский стэндинг…

— Как вы относитесь к Матиссу?

Шикарно, я их всех люблю на самом деле. При этом я скажу, что постмодернизм прекрасно впишет себя в эксперименты авангарда, а вот  авангард себя в ПМ не впишет. Не надо отрицательно относиться к ПМ. Он дает мысль, он в этом смысле одушевляет. Да, он конвертирует под свои стандарты, но это нормально. И я бы так уж не сказал, что культурный материал ПМ использует вторично. Он-то как раз  использует вторичное  первично. В чем-то паразитарная  структура постмодерна проникает вглубь, т.е. самой Мыслью. Это нормально! И вполне философично. А для меня – еще — филя-софично.

О ЖИЗНИ

Более тоталитарного госустройства чем демократия не существует!!!

— Боже! Как это верно, это выстрадано нами…

Я прагматик.

Но прагматизм в том, чтобы нереальное делать реальным. Пускай методично… Но нереальное..

Меня за глаза кличут «Постмодерном». С точки зрения плюральности у меня все нормально. Я считаю, что все должны, имеют право говорить, но чтобы это было профессионально и чтобы была мысль

— Спасибо, было очень интересно, есть над чем подумать. И напоследок что бы Вы могли пожелать журналу, читателям?

Наверное и читателям и журналу пожелаю одно – невозможного и избыточного. То, что делает редакция журнала – в наше время предельно важно: сохраняет будущее за Россией. Не утяжелять полки магазинов все новыми и новыми гаджетами или бурить все новые и новые скважины, чтобы наполнить кошельки – с этим в России все уже давно все в порядке. А думать и, возможно, мечтать. И конечно – творить Прекрасное. Да, я знаю, что Прекрасное – архаический конструкт — но, черт возьми, как оно бывает Прекрасно.

_________________________

Беседовала, специально для журнала КЛАУЗУРА, Ольга НЕСМЕЯНОВА