В преддверии Дня русского языка, который отмечается с 2011 года, РИА Новости поговорили с единственным петербургским номинантом на премию «Большая книга» Вадимом Левенталем о его дебютном романе «Маша Регина» и влиянии интернета на русский язык.

Вадим Левенталь – молодой петербургский писатель, в прошлом году выпустивший роман «Маша Регина», а ранее отметившийся несколькими повестями и рассказами. Работает главным редактором издания «Лимбус Пресс» и пишет литературную критику с 2006 года.

Роман «Маша Регина» — это история о провинциальной девочке, которая становится кинозвездой европейского масштаба. По ходу книги ее жизнь переплетается с судьбами трех мужчин. Эти встречи становятся примером преданной, злой и жертвенной любви. Но успехи в профессиональной самореализации, которые со стороны кажутся подарком фортуны, в действительности оборачиваются для героини трагическим и неразрешимым одиночеством.

— С того времени, как вышла книга, открылись ли вам какие-то стороны писательского дела, которые раньше были неочевидны даже редактору издательства?

— Открылось, наверное, только то, что называется литературным бытом. Ведь когда ты сидишь и пишешь – это одно, а вот когда дописал и нужно идти в издательство, подписывать договор и продавать книгу – это совсем другое. Я сам много лет пишу критику о книгах и работаю в редакции и знаком с огромным количеством людей из книжного мира, поэтому эту сторону я, безусловно, знаю лучше, чем писатель, который по жизни занимается чем-то другим – путешествует, работает менеджером…

— Вы выпустили книгу в неподшефном вам «Лениздате», почему не в своем издательстве?

— Каждый сам для себя решает, удобно ли ему выпустить книгу в издательстве, в котором он работает. Я решил, что в моем случае это будет не совсем комильфо. Коль скоро это первая книга, хотелось бы, чтобы она прошла все этапы большого пути, начиная с поиска издателя. Ну, или иначе в этом было бы что-то нехорошее. Публикуясь в своем издательстве, ты лишаешься возможности получить отказ. Понятно, что книгу напечатают. А когда обращаешься в другое издательство, возникает возможность получить отказ, как и у любого автора, который в редакции не работает.

— Удивились, когда вас номинировали на «Большую книгу» с первым же романом?

— Правом номинаций на литературные премии пользуются издательства, которые выпускают художественную литературу. Издательство, в котором вышла моя книга, было заново открыто (в 2009 году «Лениздат» был ликвидирован, после чего снова открыт — прим. ред.) буквально за несколько месяцев до того и там вышло не так много художественных новинок – мой роман среди них. Поэтому было ясно, что меня номинируют. Другое дело, что попадание в лонг- и шорт-листы не было для меня очевидным.

— Есть ощущение, что в своем романе вы взялись за разрушение пресловутой американской мечты. Значит ли это, что одной из главных проблем современного общества является слепое к ней стремление?

— Американская мечта – это отдельный дом, две машины в гараже и пятеро детей, но тут речь скорее не об этом. Тут больше затронута природа успеха, который является действительно очень забавным концептом и русский язык здесь очень четко работает. «Успех» – как будто нужно куда-то успеть, а куда успеть не совсем понятно, ведь как сказал Бродский — «мы все прекрасно знаем, чем это заканчивается». Героиня не ставит себе задачи добиться успеха, она его просто добивается, как и все люди, которые занимаются чем-то всерьез. Мне кажется, что эта книжка не про общество, речь скорее идет о человеческом в человеке. Это книжка о взрослении, об усилии взросления. Может быть, я буду Капитаном Очевидность, но взрослеть трудно. Взросление требует огромного эмоционального и интеллектуального усилия. Далеко не всем оно удается. С этой точки зрения, большинство людей не взрослеют никогда.

— То есть проблема инфантилизации общества является главной?

— Можно подумать, что раньше было общество взрослых, а теперь стало общество детей. На мой взгляд, общество всегда было таким, как и сейчас. Я убежден в том, что трудность взросления — это изначальная проблема человеческого во все времена. Отказаться от утешающих иллюзий, которые пронизывают человеческую жизнь, практически невозможно.

— Насколько востребована сейчас литература, получающая или номинируемая на премии?

— Моя книга на данный момент вышла стандартным для начинающих писателей тиражом в 3 тысячи экземпляров. Естественно, попадание в «Букер», «Большую книгу» или «Нацбест» повышает продажи, но не гарантирует абсолютного успеха. Скорее, это своеобразный толчок, но продает книги сарафанное радио.

— Ваш роман «Маша Регина» очень психологичен, причем разбирается в нем психология женская. Скажите откуда такая осведомленность, может быть, у героини есть какой-то прообраз?

— Никакого прототипа у героини нет, образ собирательный. А женский образ выбран потому, что женщины лично для меня куда интереснее мужчин.

— Сейчас часто говорится о том, что рассказ, благодаря интернету, стал доминирующим жанром в литературе, самым востребованным среди читателей. Как вы считаете, с чем это связано и не является ли это первым звонком к медленному затуханию крупной формы?

— Угрозы никакой не вижу, как издательский работник я знаю, что романы продаются лучше, чем сборники рассказов, но какой-то тренд в сторону рассказов действительно появился в последний год, а может быть и больше. И это позитивно, поскольку долгое время рассказ был жанром маргинальным, книги рассказов не печатали, не продавали и не покупали. Лично меня это радует, поскольку это прекрасный жанр, я сам очень люблю писать рассказы. Если гегемония романа будет чуть-чуть нарушена, в этом нет ничего страшного.

— В рассказе как жанре особенно виден стиль автора, его чувство слова. Как тогда соотносится «возрождение» рассказа и негативное влияние на язык интернета, о котором у нас так любят говорить?

За последние 50 лет научных знаний стало больше, чем за всю историю существования человечества. За последующие 30 их станет больше, чем за прошлые 50. Отомрут все гаджеты, которыми мы сейчас пользуемся, и интернет-страницы, которые мы сейчас посещаем. Вместе с этими процессами будет деформироваться и язык. Язык берется из объективной реальности, все новинки влияют на язык и трансформируют отдельные словоформы. Слова могут значить нечто другое, но корневые, глубинные вещи меняются с большим трудом. Язык – это жернов, который перемалывает все, что в него попадает.

Каждый год в мире умирает до 200 языков, чудовищная цифра, но процесс этот начался не сегодня и не из-за интернета, а с появлением массового ТВ. Диалекты стали трансформироваться и пропасть между ними начала сужаться и сейчас она узка как никогда. Их, безусловно, жалко, как и все маленькое, слабое, что умирает, но я не вижу никакой возможности этому процессу противостоять.

Я не разделяю алармистских настроений, что нам нужно спасать русский язык, не могу отнести себя к грамма-наци. Вернуть язык на какие-то позиции попросту невозможно, он развивается сам по себе, никакими внешними усилиями это не сделать. Все это ловля ветра сачком. А вот то, что люди сейчас не умеют писать по-русски правильно – вот это проблема. Ведь письменность – это не просто записывание звуков – это строй мышления. Человек, который не может сформулировать мысль, и думает некачественно, нелогично. В упрощении нет ничего страшного. Страшно то, что люди стали глупее — это настоящая гуманитарная катастрофа.

— То есть на ваш взгляд все потуги с плакатами «говорите правильно» тщетны?

— Меня напрягает, когда выходит чиновник в галстуке и монотонным голосом, суконным языком начинает говорить о проблеме сохранения русского языка. Вследствие чего нам нужно развесить плакаты его пропагандирующие, а на рекламную компанию выделить миллиард долларов. В этом случае хочется сказать – дядя, оставь русский язык, он справится без тебя. Без тебя не справится хороший учитель, у которого зарплата 10 тысяч рублей и который собирается уйти из школы. И дети, которые вырастут в классе с плохим учителем, не будут уметь писать по-русски, но не потому что язык плохой и им нужно заниматься, а потому что ты плохой и не заплатил учителю 50 тысяч рублей, которых он достоин. Я вижу смысл в обсуждении проблем языка, когда собираются специалисты, кандидаты и доктора наук и обсуждают важные для науки проблемы. Но пытаться языком рулить бесполезно, нет такого весла. Это все равно, что стараться переместить нашу солнечную систему туда, где теплее, — это вне человеческих возможностей. Язык справляется сам и даже если он помрет, то сделает это сам. Но не потому что проблемы в языке, а потому что проблемы в реальности.