Статья первая

Статья вторая

Статья третья

В предыдущих статьях мы старались представить основной образ философии Шестова, но при этом мало касались того, как этот образ представлен в произведениях философа. Поэтому в этой нашей статье мы постараемся разобрать одно из самых ярких описаний данности – легенду о грехопадении в трактовке Шестова. Все последние сочинения философа наполнены разбором первородного греха. Наверное, во многом благодаря этому за философом закрепилось звание «религиозного». Однако для самого Шестова образ Бога был только удобным поводом для выражения его мыслей. Если искать в его сочинениях именно идеи, то, конечно, придется признать, что очень многое в его философии зависит от религии. Но ведь мы в философии Шестова стараемся различить не идеи, а образы. А потому должны помнить, что легенда о грехопадении для Шестова это только повод высказать свои заветные переживания.

 * * *

Каждому известно, что первый человек – Адам – согрешил. Но многие ли задумывались, в чем состоял этот грех? Церковь полагает, что грех этот был грехом ослушания. Однако Шестов считал иначе. С позиции философа грех стоял в том, что человек отказался от данного ему и выбрал по наущению змея плоды с дерева познания добра и зла. «С того момента, когда человек стал «знающим», иначе говоря, вместе со «знанием» вошел в мир грех». Такое понимание греха Адама раскрывает перед нами образ данности. До грехопадения человек жил в данности (раю), а после, когда подчинился разуму, он стал существовать в мире, в котором то, что есть «не может и не должно быть другим, чем оно есть». Поэтому чтобы понять, что такое данность, надо задуматься, а почему человек подчинился соблазну стать «знающим».

Шестов пишет, что человек «открыл в себе безотчетный, беспричинный и бессмысленный страх, и притом… страх перед Ничто». Когда человек появился и столкнулся с данностью, он был поражен Ничто. Не было ничего кроме человека, открывающего данное ему, и данного, как того, что открывается человеку. Человек не принес в данность чего-то, чего в ней не было, а данность была не больше, чем открывшееся человеку. И вот здесь-то и появилось Ничто: в данности человеку открылось только то, что есть, и это его испугало; человек лишь фиксировал данность, но не мог о ней ничего знать. Другими словами, «Ничто внушило ему страх перед ничем неограниченной волей Творца». Эта воля Бога «значит, что все – возможно», потому что Бог творит все свои «да будет». Вот эти три элемента – Ничто, неограниченная воля Творца, для которой все возможно, и «да будет» — составляют основу образа данности Шестова. Данность это только то, что есть, ведь своим «да будет» Бог не творит, он устанавливает. При этом важно помнить, что Бог для Шестова это только образ. Поэтому правильнее, если мы скажем, что данность это «да будет», окруженное Ничто. Иначе говоря, перед человеком данность предстала, по определению Шестова, «вдруг». Вот это «вдруг» и есть главный образ данности. Человек это только открытие данного, которое появляется перед ним, требуя быть раскрытым. Но появиться перед человеком может что угодно, потому что данность подобна божественному «да будет», которое может только означать «бытие есть». Причем это «бытие есть» только другое описание того, что «для Бога — все возможно». Итак, появление человека было только открытием данного, единственной характеристикой которого было то, что оно есть. Отсюда понятно, что данность изначально, то есть когда человек открыл ее, была окружена Ничто. Все это и позволило Шестову определить данность как «вдруг» открывшееся человеку.

Человек испугался данности, ведь она предстала перед ним, как произвол. Поэтому человек предпочел «отдать себя во власть необходимости, с ее вечными всеобщими и неизменными принципами». Или так «Страх пред Ничто заставляет человека искать прибежища и защиты в знании, т. е. у истин, которые могут оберечь нас от случайностей произвола, разлитых в бытии». И такой истиной стала необходимость. В результате «Ничто обернулось для [человека] в необходимость». И с тех пор «Естественное» человеческое мышление, стремящееся к самоочевидностям, то есть добивающееся такого ведения, которое усматривает в том, что есть, не только что оно есть, но что оно есть по необходимости… естественное мышление принуждено беречь идею необходимости как свое драгоценнейшее сокровище…».

Тот путь, который избрал человек под водительством разума, чтобы избежать произвола данности, нам хорошо известен: данность превратилась в мир возможного и невозможного. В этом мире правят законы разума, которыми держится порядок в мире. Превращение же данности в мир возможного и невозможного разум, обманувший человека, совершил при помощи оснований. Необходимость, о которой говорит Шестов, это одна из главных составляющих оснований. Другая – согласованность. Но об этом мы будем говорить в одной из следующих статей.

Чтобы лучше показать, чем было такое превращение данности, мы приведем большую цитату из Шестова. «В непосредственных данных сознания – вы никаких законов, никаких истин не найдете, сколько не ищите. Нет в них… закона достаточного основания… «Усмотреть» все это в опыте нельзя… можно это только к опыту прибавить. В этом и состоит миссия разума, которого опыт только раздражает и который жадно стремится ко всеобщим и необходимым истинам. Только всеобщие и необходимые истины делают знание знанием. Без них опыт есть беспорядочное, экзотическое, ничем не обусловленное следование событий. Всюду нас подстерегают капризные fiat [«да будет»], всюду грозят нам произвольные, ничем, кроме fiat, не вызванные неожиданности. Знание, и только знание может положить конец произволу».

Итак, Шестов показывает нам своим разбором легенды о грехопадении, чем была данность, и на что ее променял человек. Мы видим, что данность была только тем, что открылось человеку, который сам был только таким открытием. Но затем разум создал из данности мир возможного и невозможного, сделав прибавку в виде оснований.

Шестов пытается дать и другой образ, тесно связанный с грехопадением, образ обретения веры падшим человеком. И этот образ также позволит нам увидеть, что такое данность.

Для философа как данность противостоит миру возможного и невозможного, так и вера – разуму. Вера это вера в то, что «для Бога все возможно». Мы уже знаем, что это значит: данность открывается «вдруг» и окруженная Ничто. Но для обретения такой веры «нужно потерять разум». Или, другими словами, необходимо стать неведающим, то есть отказаться от оснований. «Состояние неведения, состояние свободы от знания есть начало раскрепощения человека. Неведение не есть нечто отрицательное, какое-то отсутствие, какой-то ущерб, как и свобода есть не недостаток и отрицание, а утверждение великой ценности».

Придти к неведению, преодолеть соблазны разума можно только через отчаяние. Мы здесь не можем на этом останавливаться подробнее, но и сказанного вполне достаточно для понимания данности.

Продолжение. Статья Пятая.