Говоря о Н.С. Гумилеве, мы всегда подчеркиваем, что при всем обилии его жизненных интересов и увлечений он был, прежде всего, поэтом, безусловно, это так. Но не следует закрывать глаза на другие грани его деятельности, где он также проявил свои недюжинные способности.

Н.С. Гумилев живо интересовался общественной жизнью и политикой и, вероятно, не был к ней так безучастен, как мы привыкли думать. В «Африканском дневнике», насыщенном, казалось бы, экзотикой дальних стран и далеком от животрепещущих проблем современности, он уделял внимание многим, далеко не поэтическим вопросам. Он писал, например, о знакомстве в Константинополе с турецким консулом, с которым беседовал «о турецкой литературе, об абиссинских обычаях, но чаще о внешней политике» [6, с. 57].

«Африканский дневник» показывает, что он не только лирически любовался красотами местной природы, но и уделял внимание иным, весьма практическим сторонам жизни. Он останавливал свое внимание на политическом устройстве Абиссинии, рассказывал о тонкостях покупки мулов, метко характеризовал людей, описывал театральную постановку, на которой ему удалось побывать, говорил об особенностях охоты на диких зверей. Он интересовался обычаями других народов, записывал песни сомалийцев племени исса, изучал этнографические материалы. Вот как он сам описывал это: «…я собирал этнографические коллекции, без стеснения останавливал прохожих, чтобы посмотреть надетые на них вещи, без спроса входил в дома и пересматривал утварь, терял голову, стараясь добиться сведений о назначении какого-нибудь предмета у непонимавших, к чему все это, хараритов. Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал ее сфотографировать, и некоторые отказывались продавать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства» [6, с. 76]. Безусловно, эта деятельность была продиктована не только личным интересом. Не стоит забывать, что одно их своих путешествий в Африку Н.С. Гумилев предпринял в качестве руководителя экспедиции от Российской Академии Наук, а в качестве спутника был его племянник. Думается, что Российская Академия Наук ни сейчас, ни тогда не разбрасывалась средствами и просто так не стала бы финансировать поездку поэта (пусть даже и очень талантливого) на африканский континент. Значит, была какая-то практическая цель этой поездки.

Необходимо отметить и особенное значение Африки как континента-символа для эстетики «посвященных», которым обязательно следовало посетить три города: Каир, Париж и Смирну. Исследователи отмечают, что мотив стремления поэта в Африку продиктован причинами оккультного характера. Так Раскина Е.Ю. пишет: «Абиссиния (Эфиопия) была окружена в начале ХХ века значительным историко-культурным ореолом. Сформировался «абиссинский миф», отдельные элементы которого были чрезвычайно важны для текстов христианского средневековья, европейского романтизма и, с другой стороны, для масонской и мусульманской традиции. В сакральной географии Н. С. Гумилёва культуроним Абиссиния необыкновенно значим для интерпретации образности и символики пространства Африки» [13].

Н.С. Гумилев обладал удивительной зоркостью, умел видеть главное, подмечать тонкости, был очень внимателен к деталям, все его творчество свидетельствует об этом.

Например, его «Записки кавалериста» насыщены подробностями армейских будней, описанием боев, и все это отмечено стройностью и четкостью повествования, словно написано не поэтом-романтиком, а умудренным практикой военной жизни бойцом.

Его мышлению была присуща удивительная логика, которая обнаруживает себя во всем, отметим удивительный факт его биографии: в аттестате зрелости, выданном Н.С. Гумилеву по окончании Николаевской императорской царскосельской гимназии № 544 от 30 мая 1906 года единственная оценка «отлично» получена им по предмету «Логика».

Все это говорит о том, что Н.С. Гумилев имел целостный взгляд на мир и мог быть прекрасным политиком. Подобные примеры в литературе – не редкость: А.С. Грибоедов, Ф.И. Тютчев были дипломатами, активное участие в общественно-политической жизни общества принимали А.С. Пушкин, А.А. Блок, из более близких по времени – А.И. Солженицын, А.А. Проханов, Э.В. Лимонов. Многие писатели вышли из врачей, чья профессия подразумевает холодный и ясный ум: А.П. Чехов, В.В. Вересаев, М.А. Булгаков, Макс Нордау. Многие писатели зарекомендовали себя прекрасными разведчиками. Основная профессия Сомерсета Моэма – разведчик, что не только не помешало, но даже способствовало написанию им произведений, отмеченных не только писательской зоркостью, но высочайшим профессионализмом психолога и аналитика. Разведчиками были Д. Дефо (официально – «руководитель британской разведки»), П. Бомарше, Г. Грин (британская разведка), на этом же поприще отличилась советская писательница З.И. Воскресенская (Рыбкина). Заметим, что Н.С. Гумилев, находясь на фронтах Первой мировой войны, также был направлен командованием в разведку, и на его счету было немало успешно проведенных операций, о чем он сам написал в «Записках кавалериста».

Кроме того, исследователь И. Панкеев об одном из периодов его жизни писал: «Не известно, как повернулась бы судьба Гумилева, останься он в Петербурге: впереди был 1917 год, и отношение к событиям этого года, как мы знаем, далеко не у всех было однозначным. Но после неудачной сдачи экзаменов на офицерское звание и болезни Гумилев получил назначение в экспедиционный корпус за границу и после 1917 года прибыл в Париж. Позднее высказывалось предположение, что был он разведчиком. Для этого есть основания» [5, с. 29 – 30].

Иногда пишут о том, что Н.С. Гумилев сторонился какой бы то ни было общественной деятельности, связанной с политикой, и сам говорил о себе, что он аполитичен. Но, на наш взгляд, эта его декларативная аполитичность была лишь прикрытием какой-то иной, не менее важной для него деятельности, чем литература. Природа щедро одарила его образным мышлением поэта и расчетливой практичностью философа (разведчика?).

Не будет преувеличением сказать, что писательство не было основным занятием упомянутых нами литераторов. И что этой деятельностью они стали заниматься в силу большой личной одаренности или же просто широкой информированности, так как основная разведывательная деятельность не позволяла им раскрыться в полной мере и употребить имеющиеся знания, умения и опыт. И этот опыт естественно и органично воплотился в созданных ими художественных сочинениях. Обратим внимание, как педантично точны они в характеристиках персонажей, как глубоко их знание человеческих характеров, как тонки подмеченные детали! Не будет и преувеличением сказать, что многие их произведения – шедевры мировой литературы, например, «Театр» или «Луна и грош» С. Моэма. Мало кому из собственно сочинителей удавалось создать такие высокохудожественные произведения и галерею колоритных персонажей.

Не будем забывать, что многие служители муз не гнушались вступлением в масонские ордена, целью которых было не только «улучшение» человека и развитие его духа, но также и усовершенствование жизни общества. Членом веймарской ложи «Амалия» был государственный деятель и мыслитель И. Гете, что не помешало ему остаться в веках создателем «Фауста»; член французской ложи «Строители Совершенного Города» Редьярд Киплинг увековечил память о себе любимыми всеми образами Маугли и его окружения; член ложи «Феникс» А. Конан Дойль создал загадочный и также всеми любимый образ сыщика Шерлока Холмса.

Не менее масонизирована русская литература, вопрос уже стоит о существовании масонерии как общественно-политической и духовно-этической системе, основанной на общности интересов и целей ее членов, что находит выражение в определенной символике и системе тайных знаков. Более того, давно уже следует говорить о культурно-историческом наследии российского масонства. Известно, что из русских писателей членами различных лож были Н.И.  Новиков, И.П. Елагин, А.П. Сумароков, М.М. Херасков, а также Н.М. Карамзин (симбирская ложа «Золотого венца»), А.Н. Радищев (ложа «Урания»), П.Я. Чаадаев (ложа «Соединенных братьев») и другие.

Представители Серебряного века были наиболее благосклонны к данной деятельности, усматривая близость масонских принципов своим возвышенным идеалам. Известно, что М.А. Осоргин был членом лож «Свободная Россия» и «Северная звезда», М.А. Алданов – член лож «Братство» и «Северная звезда», Г.В. Адамович – член лож «Юпитер», «Астрея» и «Лотос». Напомним, что поэт Г.В. Адамович – один из идейных вдохновителей акмеизма, которое есть не что иное, как скрытая форма масонства.

Вполне вероятно, что масоном был и Н.С. Гумилев, что давно уже не является тайной. Исследователи (И.Н. Голенищев-Кутузов, Р.Д. Тименчик, М. Йованович) высказываются на эту тему достаточно недвусмысленно, но все же с окончательными выводами не спешат. Например, Миловое Йованович пишет: «… предположение о принадлежности Гумилёва к масонам, наверное, таковым и останется; загадка эта неразрешима, к тому же возможная разгадка, подобно ряду аналогичных случаев, вряд ли могла бы способствовать более тонкому пониманию Гумилёвского творчества. Гораздо важнее, во-вторых, то, что Гумилёв был знаком с масонскими идеями уже в начале своего творческого пути, по-видимому, и под воздействием своего учителя Брюсова, широко пользовавшегося масонскими темами и символами» [10].

Стихотворения Н.С. Гумилева полны масонской символики, а иногда об этом говорится открытым текстом. Так в стихотворении «Средневековье» речь идет о храме, «чернеющем во мраке»: «Торжественный, гранитнокрылый, / Он охранял наш город сонный, / В нем пели молоты и пилы, / В ночи работали масоны». Каковы же эти люди в изображении поэта? «Слова их скупы и случайны, / Но взоры ясны и упрямы. / Им древние открыты тайны, / Как строить каменные храмы». Да и себя самого он ассоциировал со строителем, «созидающим в груде развалин старых храмов», что весьма символично. Примечательно и то, что его лирический герой созидает «грядущий чертог», что также отвечает духу масонской эстетики. Они, как известно, уподобляют себя строителям Храма будущего прекрасного мира. Неслучайно и природа видится поэту единым и таинственным храмом, созданным верховной волей.

Масонская деятельность, декларируемая как совершенствование человека и общества, как известно, полна мистики и символики, что весьма было близко эстетике Серебряного Века и таким его направлениям, как символизм и акмеизм. Акмеизм, по сути, является промасонским течением  в литературе, и само название его говорит за себя: акме в переводе с греческого – вершина, другое прочтение – камень. Но именно символическая обработка (шлифовка) дикого камня – основной вид деятельности масонов, которые называют себя каменщиками. Превратить грубый камень в образчик совершенства – декларируемая цель масонов, подобная символика распространяется на человека и общество.

Когда Н.С. Гумилев мог стать масоном? Известно, что он, желая продолжить свое образование, отправляется во Францию, где, возможно, и становится членом масонской ложи. Именно в это время он увлечен оккультизмом, чтением трудов А. Папюса, проявляет интерес к творчеству А. Рембо. Оккультизм толкуется как «общее название учений, признающих существование скрытых сил в человеке и космосе, недоступных ля общего человеческого опыта, но доступных для людей, прошедших через особое посвящение и специальную психическую тренировку» [14, с. 456]. Артюр Рембо, как известно, был мистиком, «алхимиком слова» и в свое время также посетил страны Африки.

Увлечение идеями оккультизмом и «тайнами мира» у Н.С. Гумилева порой принимало самые невероятные и даже утрированные формы, взять хотя бы шокирующую строчку из его стихотворения  – «Мой старый друг, мой верный Дьявол…», где имя падшего ангела написано с прописной буквы. Исследователь творчества поэта В.Л. Полушин пишет: «Однажды вместе с несколькими сорбоннскими студентами он провел сеанс вызывания дьявола. Причем до конца все испытания выдержал один Гумилев. В конце концов он видел в полутемной комнате какую-то тень, которая не пожелала с ним беседовать» [6, c. 18].

О своем интересе к мистике Н.С. Гумилев сообщал в письме к В.Я. Брюсову от 11 ноября 1906 года из Парижа: «Когда я уезжал из России, я думал заняться оккультизмом. Теперь я вижу, что оригинально задуманный галстук или удачно написанное стихотворение может дать душе тот же трепет, как и вызыванье мертвецов…» [6, с. 162]. Наводит на некие размышления и известный факт из биографии Н.С. Гумилева о его неудачном визите в дом Д.С. Мережковского и З.Н. Гиппиус. Поэтесса сравнила гостя с неким французским поэтом Бетнуаром, после чего Д.С. Мережковский произнес речь, которую закончил словами: «Единственное, что мы могли бы сделать, это спасти Вас, так как вы стоите над пропастью…» [6, с. 165]. О какой пропасти говорил Д.С. Мережковский, что он имел в виду? Имел ли он в виду схожесть поэзии Н.С. Гумилева с поэзий никому неизвестного французского поэта Бетнуара? Или же он имел в виду нечто другое, зная об опасных увлечениях юного поэта?

Как бы то ни было, но 24 марта 1907 года Н.С. Гумилев вновь пишет В.Я. Брюсову: «Я в последнее время сильно отвлекся от поэзии, заботами о выработке прозаического стиля, занятиями по оккультизму и размышлениями о нем» [6, с. 168]. В статье «Теофиль Готье», характеризующей поэтов Франции и России, он заметит уже о самом В.Я. Брюсове: «Брюсов нам поведал о демонах, которые всегда с нами» [8, с. 419]. Какие это были размышления и к чему они привели, мы пока не знаем, но можно предположить, что поэт мог оставить какие-то письменные свидетельства об этой странице своей жизни, которая по сей день в силу недостатка материала остается мало исследованной.

Но если проследить все творчество Н.С. Гумилева, то можно с уверенностью сказать, что это было творчество масона – вольного (или невольного?) каменщика, стремящегося к высотам духа.

О чем догадывался поэт, почему в его стихах часто возникает образ камня? И почему он выглядит живым и зловещим («Камень», «Всадник», «Поэма начала»)? Почему в творчестве он видел роковое начало и жизнь подлинного творца сопряженной с «темным ужасом начинателя игры» («Волшебная скрипка»)? Почему, в конце концов, понимая и принимая Божественную «волю равновесья», он балансировал на границе миров? Почему так упорно он стремился к опасности, играл со смертью, показывал примеры героизма – только ли в силу своего характера?

В Африке он охотится на леопардов и львов, часто рискую жизнью; в военной жизни он терпит все опасности и трудности походной жизни – скачет под пулями, мерзнет в окопе, греется около лошади, ест вареную картошку и даже «хлеб со снегом», курит одну трубку с однополчанами, мечтает о биваке, спит на нарубленных еловых ветках, а минута со стаканом горячего чая кажется ему счастливейшим мигом жизни.

Казалось, Н.С. Гумилев сознательно избегал уравновешенности, спокойствия, мирной жизни обывателя и желал опасности, находя в этом подлинную радость. В «Записках кавалериста» он, описывая один эпизод перед утренним наступлением, заметил: «Я всю ночь не спал, но так велик был подъем наступления, что я чувствовал себя совсем бодрым» [6, с. 128]. И делает далее любопытный, многое объясняющий вывод. «Я думаю, что на заре человечества люди так же жили нервами, творили много и умирали рано. Мне с трудом верится, чтобы человек, который каждый день обедает и каждую ночь спит, мог вносить что-нибудь в сокровищницу культуры духа. Только пост и бдение, даже если они невольные, пробуждают в человеке особые, дремавшие прежде силы» [6, с. 128].

Таким образом, он действительно искал опасность, она была для него тем стимулом, «бдением», позволяющим ощутить всю полноту и остроту жизни. Пребывание в пограничном состоянии, на стыке добра и зла позволяло ему пополнить свою «сокровищницу духа».

И здесь же, описывая уже другой тяжелый эпизод, он напишет, осознавая изнурительные будни войны: «Эта ночь, этот лес, эта нескончаемая белая дорога казались мне сном, от которого невозможно проснуться. И все же чувство странного торжества переполняло мое сознание. Вот мы, такие голодные, измученные, замерзающие, только что выйдя из боя, едем навстречу новом бою, потому что нас принуждает к этому дух, который так же реален, как и наше тело, только бесконечно сильнее его. И в такт лошадиной рыси в моем уме плясали ритмические строки: Расцветает дух, как роза мая, / Как огонь, он разрывает тьму. / Тело, ничего не понимая, / Слепо повинуется ему. // Мне чудилось, что я чувствую душный аромат этой розы, вижу красные языки огня» [6, с. 134-135]. В другом месте он скажет: «Самые трогательные и счастливые часы это – часы перед битвой» [6, с. 148].

Безусловно, не все пишущие и стремящиеся к высотам духа – масоны, но у поэта Н.С. Гумилева, возможно, это – факт биографии. Известно, что свой сборник «Жемчуга» первоначально он хотел назвать «Золотая магия», он же перевел полную мистики поэму С. Кольриджа «О старом мореходе». Исследователь Р.Д. Тименчик, проанализировав цветовую гамму Н.С. Гумилева, обратил внимание, что его любимое сочетание – синий и золотой, что соответствует цветам масонства. Литературная группа под названием «Цех поэтов», созданная Н.С. Гумилевым в 1911 году, имела свою структуру, его участники по аналогии с масонской иерархией делились на мастеров и подмастерьев. Если это – не воспевание масонских идей, то, по крайней мере, их развитие, следование им и их апология. Но случайная ли?

Исследователи пока не располагают архивными материалами по делу В.Н. Таганцева, по которому был арестован Н.С. Гумилев и не имеют никаких доказательств ни его причастности к нему, ни его непричастности (или уже располагают?). Но мы можем допустить, что масонская деятельность Н.С. Гумилева, начавшаяся с юношеской романтической грезы о всеобщей гармонии и ставшая в дальнейшем нежелательным и тягостным грузом, каким-то образом связана с его гибелью. Так же, как гибель А.С. Пушкина была связана с его юношеским увлечением революционной романтикой, повлекшим за собой опрометчивый шаг – возможное вступление в кишиневскую ложу «Овидий», затем – прозрением, разочарованием, желанием противостоять гибельному окружению и – трагическим исходом. Так же, как и гибель А.А. Блока загадочным образом связана с теми же людьми, упорно называющими себя строителями некого Храма.

Гибель Н.С. Гумилева, для многих его современников неожиданная, имеет много вопросов, ответов на которые нет до сих пор. Почему ничто не предвещало этой гибели, ведь поэт был молод, уверен в себе и полон планов? Почему он принял странное приглашение секретаря наркома морских сил В.А. Павлова отправиться с ним в путешествие в Крым? Что их вообще связывало? Как следует из источников, в июне   состоялась эта «поездка в Крым с В. А. Павловым в салон-вагоне наркома морских сил контр-адмирала А. В. Нимитца» [15]. Как случилось, что почти сразу после этой поездки последовал арест? Почему события развивались столь стремительно? И почему не помогли ходатайства влиятельных друзей? Где и когда он был расстрелян? Где, наконец, покоится его прах? Вопросов много, но есть уверенность в том, что рано или поздно все они найдут ответ.

Но в любом случае, гибель Н.С. Гумилева была расплатой – за шутки с огнем, за заигрывание с силами тьмы, за попытку заглянуть в бездну. Эта бездна просто ответила ему взаимностью, и «Воля равновесья» была поколеблена.

Как бы то ни было, но великий человек оставил нам великие загадки.

Литература:

1. Алексеев А.П. Образная ткань философского произведения (к вопросу о сопоставлении философии и литературы) // Вопросы философии, 2011, № 11. С. 37 – 47.
2. Белинский В.Г. О русских классиках. – М.: Художественная литература, 1978. – 525 с.
3. Бхагават-Гита, как она есть. – Москва–Ленинград–Калькутта–Бомбей–Нью-Дели: Бхактиведанта Бук Траст, 1992. – 832 с.
4. Гумилев Н.С. Драматические произведения. Переводы. Статьи / Сост. и автор вступ. ст. Д.И. Золотницкий. – М.: Искусство, Ленинградское отделение, 1990. – 404 с. (Библиотека русской драматургии).
5. Гумилев Н.С. Избранное / Сост., вступ. ст., коммент., лит.-биогр. хроника И.А. Панкеева. – М.: Просвещение, 1991. – 383 с. (Библиотека словесника).
6. Гумилев Н.С. В огненном столпе / Вступ. ст., сост., лит.-ист. коммент. и именной указатель В.Л. Полушина. – М.: Сов. Россия, 1991. – 416 с. (Русские дневники).
7. Гумилев Н.С. Костер. Стихи. – С.-Петербург: Гиперборей, 1918. – М.: Книга, 1989. – 48 с. (Репринтное воспроизведение издания 1918 года).
8. Гумилев Н.С. Стихи. Письма о русской поэзии / Вступ. ст. Вяч. Иванова. Сост., науч. подгот. текста, послесл. Н. Богомолова. – М.: Художественная литература, 1989. – 447 с. (Забытая книга).
9. Древо индуизма. Материалы и исследования. – М.: «Восточная литература» РАН, 1999. – 559 с. (Культура народов Востока).
10. Йованович Миловое. Николай Гумилев и масонское учение. Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991 г., Санкт-Петербург. http://gumilev.ru/about/21/
11. Моэм С. Луна и грош. Театр. Пер с англ. Н. Ман и Г. Островской / Илл. А.Т. Яковлева. – М.: Правда, 1982. – 432 с.
12. Мудрость Древнего Китая / Сост. А.Н. Зиневич. – СПб: Паритет, 2008. – 352 с.
13. Раскина Е.Ю. Геософские аспекты творчества Н.С. Гумилева: Автореф. дис. … д-ра филол. наук. Московский гуманитарный институт имени Е.Р. Дашковой, 2009.
14. Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, Г. М. Ковалев, В. Г. Панов. – М.: Сов. Энциклопедия, 1983. – 840 с.
15. Электронный ресурс. URL: http://russlitxx.narod.ru/xrongumilev.html (дата обращения:17.12.2013).

_____________________

Любовь Рыжкова