ПОДШИВКА
Наталия Невская. «О детской литературе».
28.07.2011Человеку свойственно использовать в речи поговорки, присловья, пословицы – так удобнее, не нужно напрягаться. Это, можно сказать, словесный фастфуд, и, в общем, в нём нет ничего плохого. Кроме одного. Мы перестаём осмысливать сказанное, оно превращается в пустую формальность, или штамп. Вот, к примеру, шаблонный лозунг: «Всё лучшее – детям!» Это что лучшее? Питание? Но оно – такое, какое есть, выше головы (как говорится!) не прыгнешь. Уход? Прекрасно, когда он хороший. Но столько леденящих душу историй, СМИ не дремлют и снабжают обывателя страшилками об отцах-педофилах, мамашах-наркоманках, бабушках-убийцах. Образование? Возможно.
Но только, когда оно качественное. Потому что самообразовываться нынешние дети не умеют, и «всем лучшим» они, увы, обязаны не книгам, а компьютеру.
Книге теперь тяжело, но тяжелее без книги ребёнку, он просто этого ещё не осознаёт.
А взрослые о книге уже забыли. Взрослые вообще забывчивы, они, например, совсем не помнят, что были сперва детьми, а потом превратились в будущее своих родителей («дети – наше будущее»!) и взяли с собой во взрослую жизнь всё, что отложилось в их детской памяти. Ведь «все мы родом из детства». Даже сейчас детские книги, несмотря на повальную компьютеризацию, по-прежнему тихонько, по мере сил делают своё извечное дело – влияют на подсознание маленького читателя, обучая хорошему (или плохому).
Куда они делись, книжки моего детства? Кем зачитаны до дыр? Я не знаю. А они же были – издания «Золотой библиотеки». Я как сейчас помню: «Маленький лорд Фаунтлерой», чуть потрепанный томик, в тёмно-вишнёвой обложке, с золотым обрезом и непременной буквой «ять», придававшей ему торжественность, изящество и некую надменность.
«Леди Джен», «Маленькие женщины», «Крылья мужества»… Как они попали к нам в дом, когда уже давным-давно должны были уйти в небытие? Этих книг надлежало не только стесняться, но и бояться, о них не следовало упоминать. А я вот помню восторг, окатывавший меня всякий раз, когда я открывала своего любимого «лорда» и входила туда, внутрь, к маленькому мальчику, не боявшемуся ни свирепого на вид деда-графа, ни такого же свирепого дога. Хорошо, что сейчас эти книги появились, правда, в мягких, дешёвых переплётах, на отвратительной бумаге, с огромным количеством ошибок. Спасибо и за это! Хотя обидно, потому что их внешняя неряшливость и непрезентабельность могут оттолкнуть незнающего. Книжные магазины ныне – нечто среднее между ярмаркой и борделем. Есть всё, на любой вкус. Издатели всерьёз полагают, что книжка, как девка с панели, должна зазывать и, главное, скорее продаваться. Поэтому в глазах рябит от изобилия кричащих, блестящих и, по большей части, безвкусных обложек. Но Андерсен говорил: «Позолота сотрётся, свиная кожа остаётся». И нам остаётся море крови, насилия, пошлости, так называемое современное чтиво.
«Опять читаешь!» – говорили мне с лёгким упрёком. Я третий год подряд не могла закончить охотника, вышиваемого крестиком на полотенце, бабушке в подарок. Так и не закончила! Зато сейчас, когда ребёнок читает, мы ходим вокруг на цыпочках и умиляемся. Потому что поняли: ни компьютер, ни ТV не заменят человеку воображения.
Флобер возражал против иллюстрирования своих произведений, полагая, что это мешает читателю строить свой собственный мир с любимыми героями. Бедный Флобер! Увидел бы он хоть одним глазком наши многочисленные надругательства над литературой, называемые чудным словом «экранизация»! Да сейчас и этого нет. Мы кинулись воссоздавать на экране отечественную действительность, подчас убогую, подчас жестокую, а чтобы не было уж совсем страшно, разбавляем её сладкими сериалами в стиле «сделайте мне красиво». Так от чего всё это пошло-поехало? Может быть, от нашей советской детской литературы? Я помню не только «маленького лорда», но и одну странную книжицу, тоненькую, замурзанную, совсем малышковую, с чёрно-белыми картинками. Речь в ней шла о революции, да, да, именно о революции в «отдельно взятом» кукольном сообществе. Тряпичный клоун Яша и такая же растрёпанная, грязная кукла Акулина (судя по нынешней логике вещей, Яшина сожительница) выкидывали двух фарфоровых кукол, Зизи и Лили, из их бархатных и кружевных постелек… Чем это у них там закончилось, не помню. Наверное, тем же, чем и у нас, во взрослой России.
Чтобы противостоять всем этим «цветочкам в альбом» – «лордам», «принцессам», «серебряным конькам» и пр. в СССР спешно ковалась платформа создания идеологически выдержанной литературы «для детей и юношества». И получилось! Это сейчас термин «патриотизм» звучит как ругательство, потому что люди устали от ходульности, а тогда патриотическое воспитание являлось главной государственной задачей. И в детскую литературу ринулись истинно одарённые, неравнодушные люди, уже готовые творцы. Особенно повезло детской поэзии. Я имею в виду таких корифеев как К.Чуковский и С.Маршак. Да взять хотя бы «перевёртыши» блистательного Д.Хармса! Классикой детской прозы стали произведения Гайдара, Кассиля, Катаева. Ничего плохого говорить о них не собираюсь, писатели эти по-настоящему и талантливы, и интересны. Однако есть нечто такое, что объединяло и отличало их творения от тех, далёких книг, заклеймённых и подвергнутых аутодафе. Кстати, аутодафе не вымысел и не усугубление реалий. Моя учительница литературы вспоминала, как пионеркой жгла с товарищами по идее на костре книги «буржуазного содержания» – под руководством товарища Нины, под дробь барабана, и что это казалось ей увлекательнейшим занятием! Напоминает, не правда ли, сюжет Рэя Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту»?
Впрочем, умные, точнее, предприимчивые люди во все времена умели пользоваться ситуацией или хотя бы конкретным сюжетом. В 40-е годы ХХ века известный драматург, которого называли «одним из зачинателей» советской драматургии, представил на суд неискушённого театрала пьесу «Машенька». Долгое время она с ошеломляющим успехом шла на многих подмостках страны, став даже любимым радиоспектаклем. В пьесе главная героиня, маленькая девочка, один к одному повторила историю оплёванного лорда Фаунтлероя, только перенесённую в наши времена. Видимо, автор пьесы, родившийся в 1904 году, всерьёз полагал, что «маленький лорд» без остатка сгорел в революционном костре, и за руку его, автора, никто не схватит – в те поры, в отличие от нынешних времён, плагиат ещё не вошёл в моду, и автор никогда не стал бы хвастать неблаговидным поступком. Но сейчас речь не о плагиате, и я вернусь к теме: так что всё-таки было в старых книгах, за что их преследовали? Стержень их, или, как сказали бы сейчас, фишка – то, что в них маленькие герой или героиня всегда преображали мир.
Мне могут возразить: и Тимур по-своему изменял действительность, воюя с плохим Квакиным, и Мальчиш-Кибальчиш сражался с буржуинами. И «мальчик из Уржума» помогал взрослым в революционных баталиях. И Павлик Морозов, как известно, тоже.
Но маленький лорд Фаунтлерой не боролся за общую, весьма расплывчатую идею.
Он вообще не боролся, а любил. Любил конкретных людей, заботясь о них и искренне желая им счастья. А от этого теплее и лучше становилось всем вокруг. Потому что отдалённая во времени и пространстве идея всеобщего благоденствия обычно чревата физической, а не литературной гибелью «отдельно взятых» личностей, нечаянно или случайно угодивших «под колесо». Вот мы и привыкли говорить о завтрашнем общем благе, жертвуя для него сегодняшним спокойствием, здоровьем, воздухом, водами… Жизнью, в конце концов! Кроме этих «глобальных» соображений, есть ещё одно, поддерживаемое детской психиатрией. Ребёнку для обретения силы и уверенности необходимо так называемое замкнутое пространство, ограждённое «родными стенами», которые всегда помогут. Подобный дом раньше звали уютным, но слово «уют» вместе с «мещанством» попало в категорию презираемых определений. «Фу, подушечки, слоники, канареечки». Фукать-то фукали, но объяснить, почему это плохо, не смог никто. Вот и дворов у современной детворы нет, а раньше были! Но постепенно исчезли. А начали они исчезать, вместе с другими атрибутами «мещанства», как раз из советской детской литературы. Такой беспредельной неустроенностью и сиротством веет со страниц этих книг! Мне кажется, что и сами писатели ощущали подобный душевный надрыв, потому что в стройном ряду их «закалённых как сталь» произведений вдруг возникали романтические «проколы». Например, «Голубая чашка» у Гайдара, или воздушная сказка, вставленная Кассилем в повесть «Дорогие мои мальчишки», или сочное, вкусное описание одесского быта у Катаева. Даже революционно-угловатая сказка Олеши «Три толстяка» чуть сглажена образами девочки-куклы Суок и гимнаста Тибула.
Но это были редкие вольности, и в книгах, входящих в обязательный перечень школьных пособий, бесприютность воспевалась как необходимое состояние души. Может быть, по этой причине власти предержащие нашей страны, взращённые на «обязательной литературе», так холодны к детским бедам и у нас такая армия беспризорников?!
Однако известно, что любая система лучше, чем её отсутствие. В СССР детской литературой, как и самими детьми, занимались. И по количеству педофилов на душу населения те времена в тысячи раз уступают нынешним. А затем пришла госпожа Перестройка… «Эпоха перемен» – термин, употребляемый в качестве ругательства и, как принято считать, в качестве классического китайского проклятия. Справедливости ради, следует заметить, что вся хроника страны Советов, включая нынешний период, не что иное как перманентная эпоха перемен, поскольку представляет собой этакий аппендикс, или червеообразный отросток общечеловеческой истории, который пребывал в воспалённом состоянии, начиная с 1917 года. В медицинской практике подобное положение вещей называют «продолжительной, тяжёлой болезнью». И отправится ли пациент в лучший из миров или выживет, зависит от самого пациента. Но бог с ним, с «пациентом», сам, в конце концов, кашу заварил! Но у «пациента» есть дети: поколение за поколением проходило эту порочную школу жизни, и сейчас больнее всего наши победы в области перемен ударили именно по ним. Кончились бесплатные занятия музыкой и спортом, а забытое слово «кружки» ассоциируется нынче, изменив ударение, только с пивом. Исчезли бесхитростные и недорогие зимние забавы. Взамен супермены, супержвачки, супермордобои и уже ОМОН, охраняющий вход в школы и гимназии, сменивший почивших в бозе классных дам.
Низвергнутая кукла Зизи с отбитым носиком канула в Лету, реку забвения, а её место заняла Барби с великолепно развитыми формами и кучей нарядов. Не хватает лишь малюсенького шприца для кукольных наркоинъекций. А мы, в очередной раз ухитрившиеся выплеснуть с водой и ребёнка, ничего не можем противопоставить ни Барби, ни жизни в стиле «пепси». А наоборот, стараемся догнать и перегнать Америку уже не в области кукурузных реформ, а в части сексуальных свобод и достижений.
Мы столько лет пропагандировали лозунг «жалость унижает человека», забыв истинно русское правило «жалеет – значит, любит». Забыв, что красный цвет в «Бесике», русском флаге, означал в древней символике не кровь, а великодушие.
И во всей этой печальной истории одну из главенствующих ролей играет – не удивляйтесь и не возражайте – детская литература, ибо она есть, простите за высокопарность, духовная пища, а проще, то, что нечувствительно заполоняет детские головы и души.
Жаждете подтверждения? Пожалуйста! Вот отрывки из серии «Золотая коллекция детского сада». Как же доставалось «Золотой библиотеке» от советских скептиков! Не только за содержание, но даже за название. «Пошлость!» – в один голос твердили скептики. А в результате у их потомков родилась «золотая коллекция», и живёт себе, поживает. Впрочем, «потомки» эти – из той самой общей «конюшни», где тусуется наша «золотая молодёжь»…
Итак. Из «Букваря», составленного одним, очень раскрученным детским пиитом:
Вот заходят гномы в дом,
Осмотрели всё кругом
И нашли пропажу… Где?
«Г» висела на гвозде!
А это вот из его же «Считаря»:
10 негритят пошли купаться в море,
10 негритят резвились на просторе.
Один из них утоп, ему купили гроб.
И вот вам результат:
9 негритят!
Один негритёнок пошел купаться в море,
Один негритёнок резвился на просторе.
Но не пошёл ко дну – завёл себе жену.
И вот вам результат:
10 негритят!
А вот такая же воспитательная лирика дамы-поэтессы, из той же «коллекции»:
Катя, Катя, Катюха
Запрягла петуха.
Петух заржал,
На базар побежал.
***
Витя-титя-карапуз
Съел у бабушки арбуз.
Бабушка ругается,
Витя отпирается:
Это, бабушка, не я,
Это – рыжая свинья!
Ну как? Вот и получается, перефразируя известное, что «каждое поколение имеет те книги, которые заслуживает». Вдобавок «подрастающее поколение» смотрит детские фильмы, сказки и мультфильмы с убийствами, взрослые фильмы с насилием и убийствами, взрослые новости с убийствами… Свою лепту в развитие наших детей вносят и рекламы, например, очень популярная не так давно, но, к счастью, уже сошедшая с экранов телевизоров: «Хлеб и Рама созданы друг для друга». Да нет же, не созданы они друг для друга! Хлеб, который «всему голова». Хлеб, который по народной традиции не следует переворачивать «вверх тормашками» – голове такое не по вкусу. И импортный заменитель масла, заставляющий вспомнить анекдот: «уже мажется, но ещё пахнет», с именем «рама», навевающим думы о кришнаитах.
Мама мыла раму. Домылась! И мы не рабы. Ой ли? А не рабы ли мы жестокости, бездуховности, в общем, культуры, больной и потому забывшей, что основное чудо не йогурт, а горячее детское сердце, пока оно ещё, по младости ногтей, золотое!
НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ
Добавить в избранное
МНЕНИЕ
Время лететь на север: кончается лето…
О предпремьерном спецпоказе фильма «Кончится лето» Владимира Мункуева и Максима…
Подробнее14.11.2024 «Здесь всё – моё»…
11.11.2024 Затянувшаяся история
11.11.2024 О фильме «Сквозь снег», и не только
Новинки Магазина
Наши проекты
ЛитПРЕМЬЕРА
Нина Щербак. «Из хрусталя». Рассказ
Почему жизнь показалась ему столь сложной? Он и сам до…
Подробнее11.11.2024 Нина Щербак. «Кроки и Вальтер». Рассказ
28.10.2024 Ляман Багирова. «Гончар». Рассказ
Инфопартнёры
НАШИ АВТОРЫ
Михайлина Юлия Вячеславовна
Родилась 18 января 1989 года. Родилась и живу в Москве.…
Подробнее30.06.2020 Владимир Платоненко
29.08.2016 Дериземля Евгения Михайловна
08.08.2017 Нина Щербак
06.12.2017 Антон Лукин
комментариев 15
Pingback
07.01.2013http://klauzura.ru/2013/01/nevskaya-nataliya-vladimirovna/
Marina Sciascia
21.02.2012Добрый день,Наталия!
Извините,что так поздно отвечаю-у меня были проблемы входа на сайт.
В том,чо мы живём далеко друг от друга,не столь большая проблема.Я,сейчас,делаю иллюстрации к сборнику сказок,в Москве.
С большим удовольствием покажу Вам свои работы.Есть у меня и кукла (я занимаюсь,ещё и авторскими куклами), персонаж «Лоскутика и Облака»-повариха Барбацуца.
Если Вас заинтересовало моё письмо,напишите мне,пожалуйста: Marina90_2003@mail.ru
Всего доброго,
Марина (Marina Sciascia)
Marina
21.02.2012Добрый день,Наталия!
Извините,что так поздно отвечаю.
То,что мы живём далеко, друг от друга,не большая проблема.Сейчас я делаю иллюстрации для сборника сказок,одной писательницы, из Москвы. И,если Вам интересно,я могу показать Вам некоторые из моих иллюстраций и кукол (я занимаюсь и авторскими куклами).У меня была (её уже купили) героиня из «Лоскутика и Облака», повариха Барбацуца.Её видела,даже, Софья Прокофьева.
Если Вас заинтересовало моё письмо,напишите мне,пожалуйста : Marina90_2003@mail.ru
Всего Вам доброго,
Марина (Marina Sciascia)
Галина Зеленкина
30.10.2011Уважаемая, Наталья! Напишите мне galynk47@mail.ru я хочу вам дать ссылки на свои детские сказки и рассказы.По сути вашей статьи полностью с вами согласна. С уважением, Галина Зеленкина, г. Кодинск, Красноярский край
Pingback
22.10.2011http://klauzura.ru/2011/09/nataliya-nevskaya/
Лев Кропин
30.08.2011Непревзойденным детским писателем я считаю Корнея Чуковского. Ниже следует Алексей Толстой, Лев Толстой, Стивенсон («Остров сокровищ»), Жюль-Верн. Их я читаю и пересказываю своим внукам. Очень нехорошими детскими писателями считаю Остера, Заходнра и того, кто писал про Знайку-Незнайку. Это так неинтересно, что всю охоту читать отбивают. Если книга захватывает, то ребенок будет читать еще. Неинтересная, не захватывающая книга должна считаться диверсией против детей и к автору применяться карательные санкции.
наталия невская
30.08.2011Виктор! Спасибо за отзыв. Пишу кратко, а в сентябре воспользуюсь Вашим предложением написать на Ваш личный адрес. Потому что с некоторыми Вашими положениями я не очень согласна и попробую пояснить свою позицию более пространно. Мне понравился отрывочек из Вашей повести, получилось главное — живые персонажи, живой дуэт. Это обычно главный фокус любого повествования — суметь зацепить читателя. А дальше можно ему «подать на блюдечке» любую свою идею. Это я как раз в смысле разных воззрений, хотя в основном вижу всё так же как Вы. С уважением. Наталия
наталия невская
30.08.2011Марина! (Marina Sciascia)Спасибо за отзыв! Очень рада упоминанию о Софье Прокофьевой. У нее есть прелестная сказка «Лоскутик и облако» с чудными иллюстрациями — боюсь, что забыла фамилию художницы — имя, кажется, Ника. Стыдно, что забыла. Я собирала дет. лит-ру именно из-за великолепных работ тогдашних — советских — художников. Сама я тоже пишу для детей, кое-что (по заказу) печатаю. А «сказку Луны» пробую отдать в театр. Жаль, что Вы далеко, было бы интересно посмотреть Ваши работы.Успехов Вам! Наталия
Юрий
26.08.2011С интересом прочитал и статью,и отзывы. С уважением отношусь к праву каждого на собственное мнение,а сам скажу,как у Виктора в предыдущем тексте : «…Я просто люблю русское слово…».
Виктор Бахтин
12.08.2011Ну, и пока я ещё не уснул,
Марина, (Marina Sciascia)
Желал бы с вами художественно познакомиться.
При этом я не навязчив.
Коллеги как-никак… да и живём рядом.
Всего доброго,
Виктор
Виктор Бахтин
12.08.2011Вроде получается.
Теперь всё зависит от редакторов Клаузуры.
Вот фрагмент из моей повести «Джульетта 911».
Это из реальной американской жизни кусочек.
……………….
У Юли теперь не было нужды работать.
Вначале новый образ жизни ей нравился — эдакое «занятое» безделье домохозяйки. Однако со временем стал как-то томить. Бездарно это было. Настроилась было писать сказки, но вдохновение категорически отказало. Вместо этого в голову лезли всякие бестолковые мысли. Поэтому она решила отвлечься чем-то полезно-образовательным.
И пошла учиться. В тот же университет, что и дочь. Поступила на курсы иностранной литературы. Странно было изучать русскую литературу как иностранную, но это было занимательно, она чувствовала, что берет на себя ответственную миссию. Когда потребовался первый самостоятельный реферат, Юля выбрала, конечно, детские сказки.
Русский отдел университетской библиотеки выглядел внушительно. Там можно было найти все от «Как нам реорганизовать Рабкрин?» до «Как нам переустроить Россию?». Но это были сказки для взрослых. А из детских был лишь один изрядно помятый Колобок.
И она отправилась в «Дом русской книги» на Девон Авеню. Его хозяина звали Илья Рудяк. Все русско-говорящие в радиусе тысячи миль от Чикаго знали это имя, поскольку не быть с ним знакомым было своеобразным признаком бескультурья.
Юля зашла в магазин и сразу оторопела: там у прилавка стоял живой Жванецкий и весело разговаривал с высоким стариком в круглых очках и с бородой Черномора, тщетно скрывающей печальные пигментационные пятна на щеках.
— Извини, Миша… Чем могу служить, барышня?
— Здравствуйте, мне нужны русские сказки, для реферата.
— Это — во втором ряду слева. Посмотрите пока, а как только мы закончим беседу, попытаюсь помочь вам.
Юля отошла к указанному месту, но искоса поглядывала на знаменитых собеседников. Хозяин что-то рассказывал артисту, а тот заливисто смеялся. Что-то в этом было наоборот… Ну, ладно… А, вот и «Народные русские сказки»… свеженькие… девяносто седьмого… Раскрыла со сладким намерением впасть в детство, но с первых же строк поняла, что куда-то не туда ступила… Та-а-к… «Эротические русские народные сказки и анекдоты». Что это? Вчиталась и обескуражилась… ощутив запах вокзальной стенографии. Герои сказочек , печатно и запросто изъяснялись матом неважной селекции! Все эти слова и выражения конечно же были ей печально знакомы, но найти это в сказке!!! Срам то какой! Это же вредительство! Ведь кто-нибудь может прочесть это, и что же он о русских подумает?
Увлекшись благородным возмущением, она и не заметила, как блистательный сатирик исчез, поэтому вздрогнула, когда старец спросил ее через плечо:
— Ну как? Нашли что-нибудь интересующее?
— Нашла… к сожалению… Вы знаете, я слышала о вас много хорошего, и именно поэтому сейчас недоумеваю: как вы можете продавать это? – она потрясла книжкой.
— Ах, Афанасьев!.. В таком случае я кажется понимаю причину, возмутившую ваш вопрос. Он был из тех фольклористов, кто считал мат неотъемлемой частью русской культуры – как бы пародоксально это не звучало. Культура – понятие обширное, не ограничивающееся просто хорошими манерами… Я некогда в одесской библиотеке читал афанасьевские исследования еще с «етями». Да, он полагал, что эротические сказки в те времена предназначались для полового воспитания подростков, разуверившихся уже в том, что их нашли в капусте. При всем при этом Александр Николаевич был очень образованным и добросовестным собирателем, знал, помимо прочих, почти все славянские языки, мог сравнивать их, и нашел много интересных связей… Насколько я могу судить, он был человеком нравственно здоровым и не публиковал свои находки для широкого круга читателей, только для специалистов. Как вас зовут, барышня? Юлия? Прекрасное имя! Знаете, Юлия, перестройка отменила смывные бачки в нынешней русской печатной продукции. Теперь пошла примитивная мода на все ранее непубликабельное. И издатели там вконец распустились. Вы, милочка, в моем лице усопшему Афанасьеву упреки предъявляете, а вот полюбуйтесь – целая полка современных матершинников, Лимонов, Сорокин, и прочий легион, бездарно перематерить их пытающийся. Сам я никогда не бранюсь, но… тем не менее – я принципиальный противник тотальной цензуры. Я держу в магазине все. В каком-то смысле я – литкосмополит. За эту особенность кое-кто из здешних недалеких русских считает меня сионистом, а из недалеких евреев – антисемитом. А я – и не то и не другое, и не третье… Я просто люблю русское слово и мне интересно всё, что люди на этом языке пишут и читают… так сказать, любопытствующий посредник.; мне интересно наблюдать сдвиги в духовных потребностях тех, кто вскоре переживет меня. Пытаюсь через них предугадать будущее, и тем самым продлить мое существование сейчас. А те сальные анекдоты, что вас возмутили, — бледная тень грязи, забившей сейчас страницы, экраны и интернет. Бороться с этим злом запретами – бездарное донкихотство; не свернуть вам этих мельниц!..
— Интересно… а, как вы думаете: если всем этим матершинникам сделать цензурное «обрезание», станут ли их читать?
-Х-м-м… Можно и так спросить: а если эпопею «Война и Мир» обильно снабдить матом, станут ли ее, почти забвенную, больше читать сейчас? К сожалению, мой пригвор – станут! Хотя некоторые из наших многотиражных матершинников вовсе не бесталантны. Вы можете найти в них и острый глаз и яркую метафору. Кстати, Лев Николаевич в бытность свою полковником, так сквернословящих солдат поучал: «Подумайте только, вы же не делаете того, что говорите, значит ерунду плетете. Если уж вам приспичило крепко выразиться, ну… скажите: едрит твою в растудыт твою перетак!»
А солдаты потом рассказывали, что был у них в командирах граф Толстой. Матершинник был ужасный; бывало так загнет, что и повторить невозможно.
Впрочем может быть это и просто байка, но за что купил, как говорится… Знаете, мне думается, что секрет читательского успеха Лимонова не в революционном мате, а в магии искренности. Это всегда подкупает, даже если это исповедь подонка. Впрочем я таковым его не считаю, он во всяком случае человек последовательный… бунтарь без авторитетов. В этом смысле Эдичкины опусы напоминают мне скандальные откровения Джакомо Казановы. Да… теперь чтобы обаять избалованного читателя, помимо умения составлять фразы, требуется нечто шокирующее… Но время все это отшелушит. Забудутся успешные придворные литераторы, канут в Лету и скандальные однодневки. Но померкнет ли запечатленная в слове богатая душа сибирского мальчика, Вити Астафьева? не бравшего на литкурсах уроки сладко-письменности, не строившего из себя Вавилонскую башню, но сумевшим расчистить для нас правдивое зеркало эпохи среди миллиона кривых… Вы, извините, Юлечка, похоже, что я вас, по своему обыкновению совсем заболтал. Сдается однако мне, что таким притязательным к качеству сказок может быть лишь тот, кто сам их пишет. Признайтесь, вы пишите сказки?
— Пытаюсь…
— Публиковали? – прищурился он.
— В журналах, там, в России… На книжку так и не наскребла по сусекам.
— Я люблю сказки. Дома у меня целый волшебный шкаф. Послушайте, Юлия, если у вас есть время заглянуть ко мне домой, это рядом, может вы найдете-таки что вам нужно. Мы через пятьнадцать минут закрываемся.
— Спасибо, я подожду.
Вернувшись к книге раскрыла первую попавшуюся страницу.
«… заходит он в избушку, а там лежит на печи Баба-Яга, нос в потолок врос, титьки по углам раскатились…» Ну и образ! Образина! Слава богу дальнейшие физио-подробности художественно опущены. Неужто Арина Родионовна такие страсти младому Саше рассказывала?
Сказки были коротенькими и Юля успела прочесть их с десяток. Тихий ужас! Русские герои – сплошь удачливые дураки, похотливые попы, смекалистые солдаты начисто лишенные благородства защитников отечества, профессиональные убийцы – богатыри… Где сказочный свет Лукоморья? Где кот ученый, со своими правыми песнями и левыми сказками?
— Ну вот и все, Юлия. – сказал Черномор, — лавка закрыта, а нам предстоит пятиминутный вояжь… какой автомобиль! Весна на улице! нет, спасибо… лучше уж пройдемся.
Он старомодно предложил ей руку для опоры:
— У меня тут есть любимая аллея.
— Как интересно, у меня тоже!.. была… там, в Саратове. Вы знаете Илья ..? (он мягким жестом опустил необходимость отчества), когда я начала читать эти сказки, первым желанием было – купить книжку и сжечь ее.
— Э-э-э, милая, аутодофэ никогда не было лучшим способом бороться с инакомыслием, скорее наоборот получалось. Сами знаете, рукописи не горят. Те сказки, очаровавшие нас в отрочестве, были адоптированы для детей. Алексей Толстой сделал благородное дело обработав афанасьевский арсенал. Он и «Пиноккио» заодно «обработал», помните? Я сравнивал два сочинения. Буратино несомненно лучше… да… и так бывает… А не так давно попалась мне на глаза неадоптированная «Снежная Королева». Зигмунд Фройд нашел бы там архетипы всех сексуальных патологий выработанных человечеством. Ганс Христианович, как впрочем и многие иные таланты, обладал некоторыми странностями… Ну, вот мы и пришли, добро пожаловать…
Дом снаружи выглядел большим, но изнутри показался тесным из-за книжных полок от которых ломились стены.
— Это мое богатство. Можете убедиться, Сорокиным тут на пахнет.
Нужные книжки нашлись удивительно быстро; владелец сокровищ точно знал — где что находится.
— Читайте на здоровье, вернете, как справитесь с работой. И непременно дайте мне ваш реферат прочесть… адрес? Нет не надо, я вам верю. Я всем сказочникам верю…
— Вот спасибо! Правду о вас говорят: вы действительно человек очень добрый и внимательный. А знаете какое у вас прозвище?
— Да-с, уведомлен… – «Знайка». Скажу вам по секрету, — подмигнул он, — у меня, как у Черномора вся сила в бороде. Там у меня память прячется. Стоит сбрить и – увы! превращусь в полного Незнайку на луне. Да… вот возьмите еще книжку моих рассказов. Я тоже не без греха, как видите. Женя Евтушенко говорит, что я изобрел новый жанр — лирический анекдот. Не волнуйтесь, у меня там все прилично. Ну, успехов вам, Юленька, в трудах и будьте счастливы.
Светлый человек — Черномор… Какой хороший день!
Виктор Бахтин
Виктор Бахтин
12.08.2011Лев Николаевич Толстой
ВОЛК И МУЖИК
(Сказка)
Гнались за волком охотники. И набежал волк на мужика. Мужик шел с гумна и нес цеп и мешок.
Волк и говорит: «Мужик, спрячь меня,— меня охотники гонят». Мужик пожалел волка, спрятал его в мешок и взвалил на плечи. Наезжают охотники и спрашивают мужика, не видал ли волка?
— Нет, не видал.
Охотники уехали. Волк выскочил из мешка и бросился на мужика, хочет его съесть. Мужик и говорит:
— Ах, волк, нет в тебе совести: я тебя спас, а ты ж меня съесть хочешь. — А волк и говорит:
— Старая хлеб-соль не помнится.
— Нет, старая хлеб-соль помнится, хоть у кого хочешь спроси,— всякий скажет, что помнится. — Волк и говорит:
— Давай, пойдем вместе по дороге. Кого первого встретим, спросим: забывается ли старая хлеб-соль, или помнится? Если скажут: помнится,— я пущу тебя, а скажут: забывается,— съем.
Пошли они по дороге, и повстречалась им старая, слепая кобыла. Мужик и спрашивает: «Скажи, кобыла, что, помнится старая хлеб-соль или забывается?»
Кобыла говорит:
— Да вот как: жила я у хозяина двенадцать лет, принесла ему двенадцать жеребят, и все то время пахала да возила, а прошлым годом ослепла и все работала на рушалке; а вот намедни стало мне не в силу кружиться, я и упала на колесо. Меня били, били, стащили за хвост под кручь и бросили. Очнулась я, насилу выбралась, и куда иду — сама не знаю. — Волк говорит:
— Мужик, видишь — старая хлеб-соль не помнится.
Мужик говорит:
— Погоди, еще спросим.
Пошли дальше. Встречается им старая собака. Ползет, зад волочит.
170
Мужик говорит:
— Ну, скажи, собака, забывается ли старая хлеб-соль, или помнится?
— А вот как: жила я у хозяина пятнадцать лет, его дом стерегла, лаяла и бросалась кусаться; а вот состарилась, зуб не стало,— меня со двора прогнали, да еще зад оглоблею отбили. Вот и волочусь, сама не знаю куда, подальше от старого хозяина.
Волк говорит:
— Слышишь, что говорит?
А мужик говорит:
— Погоди еще до третьей встречи.
И встречается им лисица. Мужик говорит: «Скажи, лиса, что, помнится старая хлеб-соль или забывается?»
А лиса говорит:
— Тебе зачем знать?
А мужик говорит:
— Да вот бежал волк от охотников, стал меня просить,— и я спрятал его в мешок, а теперь он меня съесть хочет.
Лисица и говорит:
— Да разве можно большому волку в такой мешок уместиться? Кабы я видела, я бы вас рассудила.
Мужик говорит:
— Весь поместился, хоть у него сама спроси.
И волк сказал: «Правда».
Тогда лисица говорит:
— Не поверю, пока не увижу. Покажи, как ты лазил.
Тогда волк всунул голову в мешок и говорит: «Вот
как».
Лисица говорит:
— Ты весь влезь, а то я так не вижу.
Волк и влез в мешок. Лисица и говорит мужику: «Теперь завяжи». Мужик завязал мешок. Лисица и говорит:
— Ну теперь покажи, мужик, как ты на току хлеб молотишь. — Мужик обрадовался и стал бить цепом по волку.
А потом говорит: «А посмотри, лисица, как на току хлеб отворачивают»,— и ударил лисицу по голове и убил, а сам говорит: «Старая хлеб-соль не помнится!»
……………………………
Теперь послушаем, что толстоведы через столетия вещают.
«Для Толстого-ребёнка отец был воплощением красоты, силы, страстной, азартной любви к радостям жизни. От него он унаследовал увлечение псовой охотой, красоту и азарт которой много лет спустя Толстой выразил на страницах романа «Война и мир» в описании травли волка гончими старого графа Ростова… »
«…от убийства животных до убийства человека — один шаг.»- так изящно выразился потом писатель-артиллерист, постигший эту истину на себе.
«В 1854 Толстой получил назначение в Дунайскую армию, в Бухарест. Скучная штабная жизнь вскоре заставила его перевестись в Крымскую армию, в осажденный Севастополь, где он командовал батареей на 4-м бастионе, проявив редкую личную храбрость (награжден орденом св. Анны и медалями).»
Он этот шаг сделал добровольно, от скуки и по велению души.
Одному Богу известно — сколько людей он убил по собственному желанию.
Только на склоне лет великий лицемер попытался следовать собственным философским идеалам, хотя и с этим намерением не справился, сил на это уже не осталось… пытался робко вегетарианить, но… оттягивался тайно мяском, как не менее знаменитый его коллега — Васиссуалий Лоханкин.
Мне почему-то запомнилось воспоминание одного из сыновей писателя, лишённого в составе всего гениального семейства ожидаемого наследства, однако исполненное всёже симпатией к великому родителю:
« От отца всегда пахло табаком и здорОвым пОтом.»
Это был запах грешного праведника.
Чем пахнут гении?
Об этом знают только бизкие.
Принюхайтесь к себе.
Может и от вас бессмертием пахнет?
Виктор Бахтин
12.08.2011Привет, Наталия!
Я из штатов, художник.
Иллюстрировал много книг в России, детских в том числе.
От некоторых отказывался.
И от лицемерного Л.Толстова, и от педофила Ганса Христиановича.
У нас с Вами есть сходные мысли по-поводу качества российского литературно-детского питания.
Не хочу перегружать Клаузуру, («много буков»), поэтому, если интересно, пришлите мне свой адрес на
crazy_beasty@yahoo.com
Впрочем, в следующем окне попробую сюда поместить сказочку Гиганта русской мысли, неисправимого мясоеда, сказавшего вегитарианцам, что от убийства животного, до убийства человека — один шаг.
(Сам я — не вег 🙂
Виктор Бахтин
Marina Sciascia
11.08.2011Спасибо Вам большое,Наталия! Статья очень нужная!!!
Я-художник,занимаюсь авторскими куклами и иллюстрациями к сказкам.Очень много читаю детской литературы и сказок,т.к.многие мои куклы-литературные герои. К сожалению,часто сталкиваюсь в сказках и детской литературе со словами «Проклятье!»,»Проклятый»,»Чёрт!»…..которые,как ни странно,звучат из уст детей,героев литературного произведения.Что это? Для чего,писатели,порой, очень известные, вкладывают в уста детей эти слова?! Я не помню,чтобы в книгах моего детства,таких,как «Дом с волшебными окнами» Э.Эмден, было что-то подобное.Можно,сколько угодно,делать скидку на время…Но,что с писателями-то творится,детскими? С Софьей Прокофьевой,у которой было тк много прекрасных сказок?И,в угоду чему,писатели вкладывают в уста детей-литературных героев, и в головы детей-читателей,такие слова?
Marina Sciascia,
художник
США
Pingback
01.08.2011http://klauzura.ru/2011/07/soderzhanie-vypusk-2/