Воистину дети  – это зрелые личности. Они свободны в своём творческом проявлении.  Ребёнок растёт, социум давит на ребёнка, заставляя его подстраиваться под него. Человек взрослеет – его личность мучается, деформируясь. Даже если арбуз выращивать в кубическом стакане, то и арбуз вырастет в виде куба. Так делают в Японии. И взвешивать не надо! – все арбузы весят и стоят одинаково. Конечно, это можно назвать насилием над природой арбуза. Чисто эстетически, мне круглые больше нравятся. И если бы мой голос что-то значил в нашем несвободном мире, я бы крикнул, на весь круглый (как арбуз) земной шар: «Свободу арбузам!».

 Ну а если уже почти серьёзно, то напрашивается простая истина: арбуз выросший кубом, шаром стать уже не может! А человек?…

 Художник  стремиться вновь к изначальной внутренней свободе, к той, что была у него в детстве. Ведь только свобода даёт возможность таинственным образом опереться на будущее и продолжить вдохновенный «полёт» в настоящем.

 Достичь свободы можно двумя способами: либо отвергнуть всё и всех, либо принять всё и всех. Оба способа эффективны. Но свобода, достигнутая первым способом – относительна и спорна, достигнутая вторым способом – абсолютна.  Первый способ (хоть и требует смелости и решительности) – более примитивный, хотя его проявления часто выглядят броскими. Второй – абсолютный.

Когда в мировом искусстве стала так цениться свобода выражения?

Не так давно, в ХХ веке. До этого свобода расценивалась как отсутствие уровня культуры, безобразие, сумасшествие, то есть всегда со знаком минус.

Почему в ХХ веке свобода выражения стала почти синонимом таланта?

 Всё дело в том, что искусство в определённый момент своего развития, а точнее ко второй половине ХIХ века «почувствовало» себя самодостаточным, кстати, впервые за всю свою многовековую историю! До этого искусство было всегда зависимо от своих религиозных или светских заказчиков, и совсем не тяготилось этой зависимостью. В те времена художник, образно выражаясь, всегда говорил со зрителем на одном языке. А ситуация, когда художник создал что-то непонятное и, приняв гордую позу, сказал, что он так видит, была совершенно нереальна.

Почему я говорю об искусстве как о живом существе? На то есть глубокие причины.

 Принято считать, что отрыв искусства от масс, состоявшийся как раз в это время, был обусловлен развитием современных ему философски-эстетический взглядов на искусство. То есть мысль или новые концепции изменили искусство. До вышеупомянутого отрыва, в эпоху Просвещения была сформирована философская наука эстетика, где искусство по И. Канту определялось тем, что приносит удовольствие от незаинтересованных суждений, никак, не связанных с практическими целями, в том числе религиозными, моральными, политическими. К середине ХIХ века во Франции оформилась доктрина «Искусство для искусства». Эти исторические реалии обычно рассматривается как основание отрыва искусства от масс. Однако, на мой взгляд, всё обстоит как раз наоборот.

 Если говорить о доктрине, то она имела конкретного оппонента современную буржуазию, и понимание этой буржуазией человеческого прогресса. Её автор, писатель Теофил Готье и его последователи отстаивали в этом лозунге и в своём творчестве, прежде всего субъективистский взгляд представителей позднего романтизма, желающих отгородиться своими воззрениями от современного им общества.

Это лишь подтверждает, что искусство во многом живёт своей жизнью, если только искусственно не сдерживается тоталитарной властью. Искусство имеет свою логику развития.

 И, несмотря на то, что авторитетный немецкий учёный А. Хаузер, в результате своих исследований в середине XX века приходит к выводу, что: «Произведе­ния различных художников не имеют ни общей цели, ни общего масштаба: они не продолжаются и не дополняют друг друга, каждое начинает с начала и стремится, как умеет, к своей цели. В искусстве нет собственно прогресса», я, соглашаясь с ним, утверждаю, что не прогресс нужно искать в искусстве, а эволюционное развитие, основанное на самодвижении искусства.

 Самодвижение вытекает из накопления и осмысления профессионального и духовного опыта, как каждого автора, так и авторов в совокупности, вплоть до целых направлений в искусстве, а так же взаимообогащения между различными видами искусства. Появление новых и возвращение под обновлённым ракурсом старых школ, техник, композиционных приёмов, выразительных средств, материалов, технологий, а так же обновления способов образного и символического мышления,  психологического восприятия, чувственности – всё это вступает в полемику, заимствуется или отрицается, рождая контридеи, осмысляется по-новому, развивается, передаётся, аккумулируется. Новый опыт основывается на уже апробированном, концентрация опыта порождает феномен витающих в воздухе новых идей, которые дожидаются своего воплощения.

 Искусство, благодаря тому, что складывается из творчества неординарных, во многом свободных от общества личностей, не только отражает своё время, но и формирует новые духовные ценности, принципы и эстетические идеалы, обычно превосходящие по уровню господствующую на данный момент в обществе культуру и оказывающие на неё важное воздействие. В искусстве аккумулируется высший интеллектуальный, эмоциональный и духовный опыт общества и эпохи. Искусство склонно заглядывать в будущее, тяготеет к экспериментам, новому, интуитивному опыту, оно идёт в авангарде процессов самопознания внутренней природы человека.

 Именно на основании этих важных свойств можно заключить, что не развитие эстетики послужило причиной отрыва искусства от масс, а развитие самого искусства, которое, подойдя вплотную к определённой ступени своей зрелости, инициировало развитие эстетики в виде наблюдений за искусством и философских выводов из них.

 Мощность самодвижения искусства нарастала в веках, ведь она во многом зависит от возможности культурного обмена и коммуникативности общества. В Европе, в ХIХ веке уже происходил интенсивный обмен опытом, связанным с художественной жизнью. Искусство росло и развивалось как живой многогранный, сложный организм. Этому времени предшествовал подготовительный период в развитии искусства, который выражался в зависимом его положении.

 Вот почему я говорю, что в определённый исторический момент искусство «почувствовало» себя самодостаточным, то есть пришла его самоценность, основанная на внутренних законах самодвижения искусства. Именно на том этапе произошло отделение искусства от основной массы зрителя. Импрессионистов, понимали уже совсем немногие современники. С тех пор, основная масса зрителей развивается гораздо медленнее, чем двигается волна авангарда.

 Тогда, в начальной стадии самодостаточности, художники идущие в авангарде сразу ощутили скованность привычных рамок искусства. И как отдельно взятая молодая цивилизация или этнос, самоопределившись и освоив свои территории, пускается в дальние путешествия, чтобы открыть и завоевать новые земли, так и искусство вступило в активную фазу поиска новых форм выражения, в экстенсивный этап своего развития. Это ознаменовалось началом эпохи Модернизма.

 После того как Модернизм вошёл в свои права и «освоился» в умах и душах людей, эффектные плоды в искусстве стал приносить первый способ достижения свободы – революционный: отвергнуть всё и всех и творить как угодно, только не так как было принято до этого. Общественные настроения были идентичными, и такой путь снискал уважение, и даже стал академически-научным. Несмотря на простоту этого метода, он породил и много интересного – огромное количество талантов проявило себя в это время.

 Авангард как паровоз набирал скорость. Правда, в отличие от паровоза, в его топку кидался не уголь, а идеология; одни «измы» сменялись другими,  и свобода выражения за несколько бурных десятилетий дошла до своего естественного предела.

 Модернизм плавно перетёк в свою антитезу и одновременно своё продолжение – Постмодернизм. И вот, с определённых времён, предметом и объектом искусства может быть всё что угодно: от элементарной геометрической фигуры, пустого холста, рамы или простого бытового предмета, до писсуара, испражнений, трупов… главное – назвать всё это искусством! Двадцатый век снял все ограничения, сделав искусство бесконечно свободным от рамок. И эта бесконечная свобода стала пределом развития такого искусства, которое постоянно нацелено на появление новых форм, преодоления внешних ограничений, захвата в свою орбиту всего нового, что искусством доселе не являлось.

 Беспредельность стала пределом.

 С тех пор на этом пути ничего принципиально нового в искусстве придумать невозможно, так как невозможно зайти за границу, которой нет! Да, новые формы можно искать и сегодня, удивлять, радовать и шокировать зрителя использованием совершенно неожиданных материалов, технологий, но по сути всё это уже было!

 Так называемый авангард современного искусства – актуальное искусство или (многим уже не нравиться этот термин) contemporary art, по инерции движется как бы в экстенсивном русле. Но куда?!! – впереди уже давно пустота, причём не в буддистском смысле, а в самом банальном. Задачи актуального искусства стали неопределёнными, категории оценки расплывчатыми. Строго говоря, критериев оценки сейчас нет! Это признают и сами апологеты современного авангарда. В мировом масштабе узкий круг лиц причастных к этому процессу просто вынужден договариваться между собой, считать то или иное более ценным или менее ценным. А это – тупик, так как в процессе создания поистине нового в искусстве не может быть такой нарочной ситуации!

 Всё это совсем не означает, что искусство навсегда остановилось в своём развитии, это бы противоречило его живой сути. Просто искусство вступило в новую стадию.

 Свобода выражения в своей абсолютности умерла, а вместе с ней умер и экстенсивный этап развития искусства.

 Но почему же никто этого не замечает? Внешне идёт активный процесс: выставки contemporary art, многочисленные биеннале, интерес праздной публики, богатейшие галереи и галеристы, громкие публикации, знатная тусовка, скандальные проекты, знаменитые художники – миллионеры, их работы – часто странные, отрешённые, тревожные и мрачные, инфернальные и симптоматические, и главное не понятные почти никому, стоящие целых состояний.

 Прошу прощения, выше я сказал, что критериев ценности в contemporary art на сегодняшний день – нет. Я ошибся – они есть! Посмотрите самых дорогих художников современности, и вы увидите закономерность: чем больше в работе смерти, порока и симптоматики тем она дороже, тем художник знаменитее! Это и есть, к сожалению, сейчас основной и, пожалуй, единственно работающий критерий!

 На знамени якобы авангарда современного искусства продолжает красоваться слово «СВОБОДА» – свобода от всего! И главное, чаще всего, от обращения к Человеку, к его высшим уровням сознания, к светлым сторонам его души. Хочу уточнить: процесс находится как всегда в  развитии и сейчас наблюдаются и позитивные тенденции, но, к сожалению, они не делают погоды – на троне по-прежнему искусство, основанное на свободе от Человека  как высшего создания во вселенной, на свободе от всего божественного в Человеке! Все эти добрые и как бы давно устаревшие качества, отброшенные в сторону якобы за ненадобностью, приравниваются к обывательским ценностям, и искусство, которое их придерживается, пренебрежительно ставиться на несколько уровней ниже, и рассматривается исключительно как коммерческое.

Что уж там, миндальничать! Художник должен свободно выражать себя, и не быть скован никакими рамками: ни приличия, ни морали, ни традиционных ценностей. Художник продолжает, как бы быть бунтарём! Будто бы сейчас на дворе Модернизм!

 Сложно не согласиться с М. Эпштейном, который  в своей статье 1989 года сравнивает авангард с христианским юродством. Действительно, Модернизм XX века намеренно искажал, взрывал и корёжил уже ставшей к тому времени духовно пустыми классические формы изящного искусства. Тут есть параллели со средневековым христианским искусством, в котором часто присутствовала «эстетика аскетизма»: намеренно через некрасивое, неприятное, натурализм в изображении страданий Христа и святых, художник старался передать внутреннюю духовную красоту, от которой могла отвлекать красота внешняя, плотская. Художник-модернист в своём вызывающем поведении, во взглядах и, конечно же, в своём искусстве проявлял самоунижение, юродствовал, выражая этим протест «правильным» общественным нормам. Эстетика приносилась  в жертву этике. Таким образом, мы обнаруживаем критическую позицию в бунтарской природе художника-модерниста по отношению к нравственным и художественным ценностям традиционной культуры.

 Ну а теперь, давайте разберёмся:

 Что есть критическая позиция,

на которой стоит современный contemporary art?

 Культуроведческой критике обслуживающей contemporary art, загруженной специфическими терминами и бесконечными комментариями к философским текстам, порой не хватает элементарной человеческой логики. Представители актуального искусства оправдывают его, с помощью сомнительного положения: современное искусство нельзя воспринимать по меркам традиционного, для которого главная эстетическая категория – прекрасное. Философы-иррационалисты давно зафиксировали изгнание прекрасного из искусства, как якобы, не способного больше «изумлять» и «подавлять». По их мнению, место прекрасного занимает теперь другая наиважнейшая эстетическая категория – безобразное.

В своей, несомненно, достойной внимания «Эстетической теории» (1970) Т. Адорно рассматривает безобразное, как базовую категорию, архаичный символ «несвободы» от мифического ужаса, окружающего в древности человека. Категория прекрасного возникает потом как отрицание безобразного. Современное же заполонение безобразным, рассматривается Т. Адорно как новая «несвобода», протестная реакция человека на стремительное наступление техники на человека и природу.

 Как видно, реакция художника, какой бы она не была, априори рассматривается философски как дело святое и неосуждаемое. Кто ещё кроме свободного художника  будет остро и непринуждённо реагировать на современность! А если художнику запретить чувствовать, мыслить и выражать себя непосредственно, то ведь это уже пахнет тоталитаризмом! А тоталитаризм любого рода главный противник свободы! …С одной стороны – всё вроде логично. Но, если капнуть глубже и исследовать: насколько именно сейчас авангардный художник естественен в своём безобразном проявлении? …

 Специализация современного художественного бунтарства  – что-то вроде миссии волка – санитара леса.  Эта миссия ставиться намного выше, чем роль доброго и мирного зайчика – в своём обывательстве, только и стремящегося, что кушать сочную капустку (радоваться и наслаждаться жизнью). Идеи, выраженные актуальным искусством, как бы выявляют скрытые явления, которые люди не видят, или не хотят видеть и через психологически сложный процесс восприятия предупреждают людей, то есть выполняют функцию своеобразной шоковой терапии. Вроде бы, с виду – достойная позиция заботы о человечестве.

 Безобразное, абсурдное, болезненное, жестокое, злое, непристойное, низменное, омерзительное, отвратительное, отталкивающее, пошлое, скучное, ужасное, шокирующее  – считается, что эти качества не представляют серьёзной угрозы человечеству, так как заключённые в них силы подвластны человеку. Но так ли это?

 Современные исследования учёных многих стран говорят о том, что информационное поле (а его в избытке несёт любое произведение искусства) изменяет  структурное состояние воды. Позитивная информация превращает её в кристаллы удивительной красоты, а негативная в бесформенную кучу обломков. Остаётся только вспомнить, что тело человека на 70% состоит из структурированной воды, а мозг – на все 90%. …Практические исследования подтверждают, что созерцание красивого искусства, в отличие от некрасивого, уменьшает чувство физической боли в три раза? …Согласно науке нейроэстетики: не эмоциональное концептуальное искусство, посредством преобладания сугубо логического (машинного) мышления, разрушает реликтовые формы сознания, делая человека несчастным. …

 Но, допустим, современная наука не компетентна в таких сложных вопросах, и влияние искусства на человека гораздо сложнее, чем она может охватить, как, например, влияние веры и религии? Ведь верующий человек, читая Священное Писание, иной раз испытывает самые неприятные чувства, оттого что вдруг понимает своё несовершенство и ничтожность пред лицом Бога. …Но, то ведь – пред лицом Бога, который есть Совершенство! Именно поэтому у верующего человека за этим следует покаяние и очищение. Потому что покаяние всегда основано на сравнении себя с предлагаемым идеалом.

 Но пред чьим лицом нам предлагается покаяться и очистить себя, соприкасаясь с мрачным актуальным искусством? Где тот идеал, с чем мы должны сравнить якобы присутствующую в себе или в обществе мерзость, поданную нам в виде современного искусства? Такого идеала нет! Или же он сознательно выведен за скобки такого искусства? Но, тогда зачем, в чём здесь потаённый смысл?

 Скрытый обобщённый посыл, или подтекст современного авангарда выражается в том, что все мы в дерьме, и нечего рыпаться, всё равно ничего не удастся, потому что у тебя нет альтернативы! Если учесть что это естественная реакция художников на внешние реалии жизни (а не такая уродливая конъюнктура), а нас именно в её естественности пытаются убедить, то получается, что таких «продвинутых» представителей  contemporary art не устраивает абсолютно всё! Поэтому зоны добра, радости, света, нет в этом виде искусства. Ведь когда человек доволен, он естественно выражает себя радостно, одобрительно, позитивно. Но, выражать себя именно так, без издёвки, стёба и нарочитого китча, в современном авангардном искусстве – моветон! Сотворив что-то в таком духе, художник или куратор такого проекта, тут же будет осмеян коллегами по цеху и выдворен за пределы избранной касты привилегированных, как наивный интеллектуальный лузер, как недалёкий простак, застрявший в эстетике начала XIX века!

 Легко напрашивается логический вывод: contemporary art – это сборище мизантропов, пребывающих в постоянной тоске, не способных видеть никакой позитив, и как следствие, не способных испытывать никакие положительные эмоции. При этом вместо того, чтобы самим лечиться, они пытаются «лечить» всё человечество! Согласитесь: забавный вывод получается! …Однако по ним не скажешь, что они такие!

 Кто такой современный знаменитый  художник запада? Это – раскрученный бренд,  участник всемирного шоу, богатый и знаменитый! С расцветшими улыбками успешных во всех отношениях людей, катающимися на лошадях в своих ранчо, красующимися на звёздных тусовках, они преподносятся нам как герои нашего времени со страниц глянцевых журналов, телевидения, прессы и новых медиа.  Это ли не есть лучшее доказательство, что вся эта критическая позиция современного contemporary — полный бред и хитроумное надувательство!

 Да, великих сейчас нет, есть успешные, известные всему миру. И то, что они делают, как художники почти не важно, главное, что они свою внутреннюю свободу демонстративно облекает в вызывающие формы.

 Но кроме научных и логических выводов вскрывающих вред отрицательных качеств современного авангарда, есть и самый сильный аргумент, подтверждающий его сопричастность к позиции глобального геноцида по отношению ко всему человечеству.

 Так ли свободны художники, выражающие смерть, порок и симптоматику в своих творениях?

 Если разобраться, у их искусства есть четкий заказчик – современный и к счастью, неизбежно вынужденный покинуть современную арену, вид социума.  Сейчас наблюдается последний всплеск его активности перед естественным уходом в небытиё, выраженный, в том числе и в денежных играх с contemporary art. Этот вид социума на самом деле противник свободной личности! Вот почему, чтобы скрыть свою истинную сущность, он заставляет авангардного художника  современности поднимать над собой флаг с единственным словом «СВОБОДА». В глубине души каждый из этих художников — амбициозный обыватель, превыше всего ставящий славу, деньги и комфорт.

А если задуматься глубже о природе свободы художника и человека, то станет очевидным, что понятие свободы совсем не идентично единственно-возможному для современного художника-авангардиста пути – пуститься во все тяжкие. СВОБОДА – это и свобода ЛЮБИТЬ, и творить ДОБРО, и создавать ПРЕКРАСНОЕ. Но если же ты – современный художник, за произведения которого отваливают кучу денег, то ты не имеешь права на такую свободу! А значит, какая же она, к чёрту, (прости, Господи) свобода!

 На самом деле в ХХ веке произошёл гигантский перевёртыш, – антиконъюнктурный эксперимент авангарда превратился в банальную и жалкую конъюнктуру, востребованную больным социумом. Это болезнь похожая на рак, где раковые клетки, вызывающие гибель целого организма, способны жить вечно, потому что питаются любыми отходами. Современное «отходное» искусство это следствие болезни общества, и это есть РЕАЛЬНАЯ опасность.

 Плоды всемирной популяризации и пропаганды такого искусства (а это легко осуществить, имея огромный капитал) закрепляют в сознании миллиардов людей на Земле, что процветание страны, корпорации и отдельной личности связано с приятием, развитием и поощрением такого искусства, а именно: искусства имеющего под собой технократическую идеологию. Интеграция в единое экономико-политическое пространство обеспечивает стране устойчивое экономическое развитие и  политическую стабильность.

 Современный Китай, не мудрствуя лукаво, создал практически с нуля свой  contemporary, осуществив мощную господдержку такого искусства. И всё, ради того, чтобы заявить всему миру, что Китай сейчас занимает передовые позиции не только в экономике, но и в культуре.  Чтобы не казаться всем совсем уж отставшими маргиналами, ничего не понимающими в современных процессах, Россия тоже, по мере возможностей, пытается обезьянничать за Западом.

Когда-то, Ф. Ницше сказал: «Дайте мне возможность писать для нации музыку, и мне будет всё равно, кто составляет её законы». Да! чтобы не говорили некоторые эксперты, но искусство как было, так и остаётся идеологическим оружием в руках правящей кругов. Однако сейчас произошли худшие изменения. В 30-е годы в США госструктура и ЦРУ поставили и осуществили ту же задачу, что и в современном Китае: «У великой страны, должно быть великое искусство!» Это было сделано, в том числе и в пику СССР с его выдержанным в строгих рамках социалистическим реализмом. Свободная Америка дала миру свободное искусство абстрактного экспрессионизма и др. течений. И как бы критически не относиться к Америке и её искусству середины ХХ века, но, создав тогда действительно новое, передовое искусство, Америка тогда доказала, что она великая страна.

Но, что происходит сегодня? Разве кто-то в этой области создаёт что-то новое, настоящее или прогрессивное? Нет, нам просто квалифицированно морочат голову! И это – хорошо отработанная система тоталитарного постиндустриального общества, которое видит в истинной, живой  культуре неконтролируемую силу, опасную свободу выбора культурных, материальных и духовных предпочтений – опасность для успешной реализации рационального технократизма на мировом уровне. Хотя о какой успешной реализации может идти речь, если утилитарность технократического мышления, подменяя истинные ценности, лишая человека связи со своей культурой, природой и планетой в целом, ставит человечество на позиции кризиса культуры и лицом к лицу с экологической катастрофой!

 Правящие верхи общества «приучают» и «прикармливают»  тупиковый для современного искусства путь – contemporary art. Независимой критики давно уже нет, СМИ, как всегда на подхвате,  так что без особых помех, можно устроить  contemporary art (уже давно ставший им чем-то вроде забавного шута или хорошей служанки) приятную во всех отношениях жизнь! Ему позволяется любой каприз, его активно рекламируют и продвигают, придают статус недоступного и интеллектуального, одновременно делая из него модное развлечение для масс, и в тоже время выдают за естественный и живой путь современного искусства. Проповедуется деградация, унификация, стирание различий. Культурой провозглашается всё, чтобы Культура истинная растворилась в этом мутном потоке, исчезла, умерла, не выдержав по своей утончённости грубого и хамского нашествия!

Всё остальное современное искусство остаётся без внимания, не анализируется, не финансируется, по этому поводу не пишутся серьёзные критические статьи и исследования! Ну конечно – ведь искусство умерло! Культура, в традиционном понимании этого слова, как «поклонение свету» уже не оказывает на жизнь и взаимоотношения между людьми никакого воздействия! Всё решается на технологическом взаимовыгодном основании … технологический рационализм … технологическое манипулирование людьми … тотальный технологический контроль! Духовность отмирает, личность тоже – какая уж тут культура! Какие такие понятие о чести, добре, совести, справедливости, красоте! Какое такое большое и настоящее искусство! Так… баловство, ретроспектива, китч, пародия на великие культурные эпохи!

Вот она – позиция современного тоталитарного мейнстима. Исходя из этой позиции видно, почему такие очевидные факты, как эпохальные достижения искусством (не contemporary art) определённых рубежей своей зрелости, через процесс самодвижения искусства, до сих пор не были провозглашены и признаны!

В технократическом обществе искусство становиться придатком, которому  отказано в праве на самостоятельность и в возможности самодвижения!

Я далёк от мысли, что такая политика всегда и всеми проводиться глубоко осознанно – люди, потеряв истинные ориентиры, становятся зомбированными концептуальными идеями, и уже не способны видеть и воспринимать ничего в просветляющей простоте. Они становятся инфицированы этой болезнью, от которой не спасает ни наличие широких познаний, ни огромный опыт.  Все те знания и опыт, только помогают бродить ослеплённому сознанию инфицированного в бесконечных лабиринтах вновь ожившего Минотавра. Их души и сжирает это чудовище с головой золотого тельца.

Искусство, как идеологическое оружие, под видом прогресса и заботы об имидже страны, на самом деле сейчас (как и в тоталитарном Советском Союзе) делает из людей послушных рабов. Технология, правда, несколько иная, основанная не на принуждении, а на искушении, что не менее, а даже более эффективно! Убедить человека, что он свободен, а на самом деле сделать из него раба – управляемого СМИ, ТВ, новыми медиа. Сотворить такого биоробота – это высший пилотаж обработки сознания! Ведь это означает, по сути,  вдвойне поработить его.

Показательно, что безобразное в современном искусстве всегда преподноситься с шикарной подачей и с широким размахом, что называется  «на блюдечке, с голубой каёмочкой»!  Нам предлагается вкусить шикарное с виду, но отравленное изнутри яблоко, чтобы искуситься и стать искушёнными в современном искусстве; стать такими же «эстетически развитыми», «успешными», «прогрессивными», то есть одним словом – стать «богами», как те, кто делает, продвигает и потребляет его. Вот оно – новое искушение древнего Змея!

Рабами легче манипулировать, навязать им антикультуру, чтобы отвлечь их от поиска мудрости и истины и легко управлять ими, оболванить и внедрить в сознание необходимость потребления массового товара. Короче: посредством этого якобы свободного искусства и прогрессивной культуры якобы свободных людей, человека хотят лишить свободы личности, а человеческую жизнь – духовного наполнения! И всё что происходит сейчас, скорее, похоже на дьявольскую западню, где огромные деньги служат надёжной гарантией эффективности её работы.

Насколько же наивно расхожее мнение, в том числе и в искусствоведческой среде, о том, что мрачные и разрушительные плоды современной культуры не опасны для человека, так как якобы подконтрольны ему!

Современный мир иллюзорно свободен и информационно тоталитарен. Эта новая тоталитарность, впрочем, как и любая другая, препятствует свободному и естественному развитию культуры и искусства.

Повестись или не повестись на эту убийственную хитроумную уловку? …По истине гамлетовский вопрос: «Быть или не быть?»

 …Выбор, по-прежнему, остаётся за конкретной личностью. Но, чтобы им воспользоваться,  нужно осознавать, что кроме свободы художника – творить, о которой мы говорили, остаётся ещё и то, о чём обычно никогда не говорят, а именно:

Свобода зрителя.

 Свобода зрителя воспринимать искусство не так как этого хочет художник, галерист или куратор, в конечном итоге больной социум, а воспринимать – по-своему: что это? – разве только критерий степени развитости и подготовленности зрителя? Если художник-авангардист претендует в своём творчестве на полную свободу, то почему тогда зрителя, не принимающего такого искусства и этим выражающего свою изначально свободу восприятия, считают как бы «непосвященным», «неинициированным», и как следствие, пренебрежительно, с высоты взирают на него как на неразвитого?  Но, разве такая «неразвитость» не может быть сознательным или бессознательным отсевом информации, то есть свободным выбором личности? Или человек воспринимается как машина, которая должна запускать в себя любую информацию без разбора? …Давайте уж в свободе будем последовательными до конца!

 …Не получается! Потому что полная свобода – это всегда полный пофигизм и безразличие! Человек любит – и он уже связан узами любви! Дайте человеку свободу быть несвободным по своему свободному выбору! В этом – человеческое счастье.

Наше время – уникально для судьбы искусства, которое, впервые в обозримую историю человечества, не имеет практически никаких ограничений с внешней стороны. И впервые так серьёзно перед художником встаёт задача воспользоваться этой свободой и ограничить самого себя изнутри, согласно поставленным перед собой целям и задачам, чтобы свободное творческое самовыражение превратилось в искусство. Поэтому, можно сказать, что такое искусство – это уже искусство в квадрате.

Какова роль России в появлении нового искусства?

 Мы живём в стране с одним названием – Россия. Но есть две России, одна – внешняя, официальная, показная, ориентированная на западные ценности. И другая – духовная, близкая сердцу, родная, та, по которой тоскуешь, будучи долго на чужбине, живя в эмиграции. И наверно все мы в той или в иной степени принадлежим к этим двум Россиям. Если говорить об официальной, показной России, то, к сожалению, эта Россия, как была зависимой от западного влияния, так и осталась. В этой России, как нигде в мире, особенно сейчас, нет пророка живущего и творящего на её территории. То ли дело, если талант приехал с запада, где более свободомыслящие люди уже оценили его творчество и признали. Тогда, российские СМИ и специалисты превозносят все его достоинства, а недостатки никого уже не интересуют: ведь его признали ТАМ! Но многие таланты, помня отсутствие интереса к ним, пренебрежительное отношение, и даже позор, не возвращаются на родину. Так из-за России показной, Россия духовная теряет таланты, мозги, руки, души, которые принадлежат ей по исконному её праву. Что имеем, не храним а, потерявши… – не плачем. А чего плакать? Мы привыкли – у нас такого добра навалом!

 Но, несмотря на это, у России духовной больше, чем у кого бы то ни было, шансов дать людям новое искусство. К счастью глобализация не проникла в глубины России. Культура для многих из нас не пустое слово; пусть даже на бессознательном уровне ещё остались такие понятия как: добро и зло, прекрасное и безобразное, талант и бездарность. Мы не пережили характерную для западной культуры «смерь Бога», потому что для нас долгое время Бога не было вовсе. Мы ещё не так глубоко внедрены в западную толерантность  к бесполярной свободе. Нам, не прошедшим в искусстве школу ХХ века по полной программе, сложнее сжиться с внутренней пустотой и свободой ради свободы. Всё что связано со свободным проявлением в искусстве у нас переживается гораздо более остро и болезненно. Всё это свидетельствует о том, что у России гораздо больший по сравнению с западом духовный потенциал!

Западный человек, по большей части, имеет свободу, но не имеет воли. Вот почему его условная свобода – неотъемлемая основа его существования. Попробуйте западного человека лишить свободы! – он будет воевать за неё! Русский же человек, наоборот, по-прежнему имеет волю и весьма ограничен в свободе. И чем больше он скован – неустроенностью жизни, безденежьем, коррупцией, невозможностью поступать так, как он хочет, осознанием собственного несовершенства – тем сильнее у него скрытая тяга к свободе – мощная внутренняя энергия! Быть художником в  России – это быть может одним из немногих, у которых эта энергия не перегорает, а воплощается в дело. Художник в России – это тот кудесник, который может, пусть только в узких рамках своего творчества, воплотить эту энергию, прорвать невидимые путы, порвать оковы, сдерживающие его. И это – не утопия! Номинально живя на великих просторах России, и ощущая при этом ужасную тесноту, и невозможность развернуться душе – «Всё не так, ребята!» –  художник в России чувствует великую потребность воспарить духом над всем бренным и тленным, и насладиться простором небесным! Чтоб было где разгуляться душе и возрадоваться! Именно там – настоящая Русь: чистая и возвышенная, звенящая колоколами и родниками, цветущая днём – голубыми васильками, а ночью – таинственным  цветом папоротника. Взлететь, …и упасть, покаяться, и снова подняться к Богу. …Разве русского художника, в его бытийном стеснении, прельстишь условной западной свободой безличного псевдокультурного жеста! Русскому нужно другое…Душа его рвётся в сферы иные – трансцендентного бытия, в истинную обитель свободы!

 Русский художник сейчас не тот, кто пишет исторические полотна, прославляющие великую русскую летопись, или праздничные самовары-пряники, ложки-матрёшки, разудалые праздники и ярмарки с медведями,  запряжённые тройки в метели, румяных и мясистых русских баб; и не тот, кто смакует унылый или брутально-убогий быт русской провинции. Это всё – псевдорусскость!

 Русский художник сейчас, это человек, в принципе любой национальности, живущий в любой точке Земли, но чувствующий и ищущий по-русски! Он мог впитать в себя разные школы и традиции: древнерусскую икону и народный примитив, итальянское Возрождение и французский импрессионизм, немецкий экспрессионизм и европейский модерн, Африку и Японию, Индию и Латинскую Америку, Древний Египет и Китай, и многое-многое другое. Он может пользоваться всем широким арсеналом художественных средств, существующих на данный момент в мировом искусстве. Но при этом он – истинно русский, потому что в нем, как и в смуглом и курчавом потомке арапа –  Александре Пушкине – русский дух! Русский дух ведь живёт и в стенах и башнях Московского Кремля, который строили итальянские мастера, и в Передвижниках, которые многое взяли у немцев, и в искренней вере во Христа, которая зародилась совсем не в России. Дух, как известно, не имеет национальности, но Россия сейчас, может быть, единственный существенный оплот духа на Земле, поэтому я и говорю: русский дух. Не для того чтобы нам заноситься и высокомерить, а чтобы помнить о своей ответственности и не польстится ложными ценностями. Для того чтоб, ощутив в себе горение этого духа, с  гордостью сказать: я – русский художник!