Начало. ЧАСТЬ 1

ЧАСТЬ 2

На Михаила Клеофоса под звуки Марсельезы нашло вдохновение. Именно тогда он и написал знаменитую мазурку Домбровского. В ней переплетались отголоски мелодии Марсельезы и мелодии русского гимна «Гром победы раздавайся», созданной  его учителем Осипом Антоновичем Козловским. Кстати, русский Гимн был написан Козловским и Державиным в честь победы Суворова над турками. Обиженный отказом турецкого правительства оказать помощь в организации восстания в пограничных с Турцией регионах бывшей Речи Посполитой, Огинский невольно вставил в свою мазурку отголоски мелодии Российского Гимна. Кстати, когда в России недавно под Псковом разбился самолёт с польским руководством, на панихиде в Петербурге звучал Реквием Осипа  Козловского…

 И Домбровскому, и легионерам мазурка пришлась по душе. И не только легионерам. Когда летом 1797 года к Домбровскому приехал погостить его друг Выбицкий из конкурирующего с депутатской партией Огинского  — Агенции, он не один день просидел  у Михаила Клеофаса, и каждый раз требовал, чтобы тот играл ему свою мазурку. Кончилось это тем, что  Выбицкий на музыку Огинского написал знаменитые слова «Еще Польська не згинела» см. тексты:

 

Народ мечтал о независимости, восставал.  И эти мечты и восстания сопровождала бессмертная мазурка Домбровского, ставшая Гимном возрождённой Польши. И не только Польши. Она стала Марсельезой Славянского мира! Но почему же при упоминаниях о мазурке Домбровского, мы  не слышим об авторстве Огинского? Почему музыка считается народной?

Об авторстве Огинского, как создателе мелодии «Марш, марш Домбровский», ставшей впоследствии польским национальным гимном, пишет знаток польской музыки в СССР И. Бэлза, цитируя «Письма о музыке» Михала Клеофаса Огинского: «Я сочинил марш для моего отряда стрелков со словами, написанными применительно к этой музыке. (Автор слов Я. Ясинский, произведенный Костюшко в генералы). А в 1797 году в письме Огинского генералу Я. Домбровскому прямо говорится: «Посылаю марш для польских легионов». (И. Бэлза, М. 1974г.) Это и была музыка «Марша Домбровского». Увы, он, проживая в Санкт-Петербурге, не включал её в сборники своих полонезов, поэтому в России это произведение Огинского не было известно. Но, между прочим, его в альбом императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги Александра 1, вписал придворный музыкант Юзеф Козловский, учитель Огинского и автор тогдашнего Гимна России «Гром победы раздавайся». В альбом были вписаны полонез «Прощание с Родиной»,  и до-мажорный марш Огинского. Козловский, естественно, не упоминал, что марш был сочинен для легионеров Домбровского. (Фонд 3, №35 Института театра и музыки Санкт-Петербурга.)

Но если вы прослушаете исполнение мазурки Домбровского, по нотам в том альбоме, вряд ли вы узнаете в ней мятежный гимн, как и не узнаете знаменитого полонеза Огинского. Как не узнаете при исполнении нынешней Марсельезы мелодию, созданную Клодом-Жозефом Руже де Лиллем. Так её изменила обработка гениального Берлиоза! Мелодия Огинского – алмаз. Бриллиант из него сделала аранжировка. У нас сейчас наворачиваются слёзы на глазах при исполнении «Тоски по Родине» в аранжировке Дмитрия Романовича Рогаль-Левицкого, а вот кто аранжировал  мазурку Домбровского – покрыто тайной. Поэтому и считается  музыка Гимна народной…

В дальнейшем жизнь Гимна и жизнь его создателя пошли совершенно разными путями.  В 1802 Огинский, поняв, что Наполеон не собирается бороться за независимость Польши, воспользовавшись амнистией нового Императора Александра 1, вернулся на Родину и поселился в родовом Залесье (см. рис.). В 1807 заболела жена, и он поехал лечить её в Италию, где  в том же году встретился с Наполеоном. Как и прежде, Наполеон не собирался восстанавливать Речь Посполитую и Огинский окончательно от него отвернулся. В 1810, по вызову царя, он возвращается в Петербург и становится Сенатором Российской империи, доверенным лицом Императора Александра 1. Разрабатывает проект создания Великого княжества Литовского в составе Российской империи. Увы, война 1812 отложила  этот проект. Весь период войны с Наполеоном Огинский находился при царе и считался одним из самых близких к нему людей. В 1815  Александр 1 был вынужден сообщить Огинскому, что отклонил его проект создания Великого княжества Литовского, так как судьба Польши уже решена на Венском конгрессе. Обиженный Огинский подаёт в отставку, а в 1817 перебирается из Петербурга в Вильно. Но и здесь он чувствует себя лишним. Начался туберкулез, и он в 1823 уезжает в Италию, где и умирает через 10 лет…

А вот мазурка Домбровского вместе с польскими легионами сражалась рядом с Наполеоном Бонапартом до начала 1803. Но только не за освобождение Родины они сражались. Наполеон использовал их в качестве вспомогательных отрядов при подавлении восстаний итальянцев. В 1798 они участвовали в действиях против Папской области и Неаполитанского королевства. Во время Войны против «Второй коалиции» Франция в 1799 взяла на себя содержание польских легионов, и они участвовали в 1799—1800 в боевых действиях в Италии против русско-австрийских войск. Первый легион понёс большие потери в сражениях при Треббии и Нови. Второй легион участвовал в обороне осаждённой Мантуи и потерял при этой осаде 700 человек.

Когда же легионеры были на грани бунта из-за заключения Наполеоном мира с Россией, тот вообще 6 тысяч легионеров выслал на Гаити для подавления восстания туземцев. Выслал туда 6000, а вернулось чуть больше 300…

А затем Наполеон захотел отбить у Пруссии принадлежащие  ей польские земли. Он вновь разрешил Домбровскому создать польское формирование, а вот на борьбу с оккупантами на других польских территориях Наполеон наложил запрет. В 1806 году мазурка встречала в Познани генерала Домбровского и его легионеров, вернувшихся на Родину вместе с французской армией. Ее пели в Литве, где поляки вместе с наполеоновской армией готовились к войне с Россией.

В 1807 польские земли были полностью освобождены от прусской оккупации и здесь было создано Варшавское княжество. Увы, оно оказалось ещё более порабощённым, чем раньше. Только Пруссию сменила Франция. «Ещё Польска не згинела» победно звучавшая в польских войсках, на время замолкла, а сам  Генрик Домбровский подал в отставку и удалился в своё имение под Познанью. Но, когда в 1809 Наполеон начал войну с Австрией, Домбровский под командованием Юзефа Понятовского отправился сражаться с австрийцами. После битвы под Рашином они вошли в Галицию, а 15 июля заняли Краков. В Галиции вновь победно зазвучала мазурка Домбровского. В 1812 её напевали польские отряды в идущем на Москву войске Наполеона. После разгрома Наполеоновской армии под Березиной песня вновь замолкла, как замолкла во Франции Марсельеза, отвергнутая, как императором Наполеоном Бонапартом, так и  сменившей его властью Бурбонов. Мазурку теперь распевали только на тайных собраниях люди, мечтавшие вернуть Польше независимость. В 1831, когда Польша восстала, она стала Гимном повстанцев. Восстание подавил полтавец фельдмаршал Паскевич, как и Суворов, не знавший поражений. Он запретил исполнение мазурки, а она в ответ полетела через границы.

Как раз со временем польского восстания совпал расцвет панславизма  среди западных славян, находившихся под властью Австро-Венгерской империи. Самым ярким панславистом того времени был чехословацкий поэт – Ян Коллар. Он призывал в поэме «Дочь Славы»:

Соединимся ж все мы без изъятья:

Серб, русский, чех, болгар, поляк,

Один к другому кинемся в объятья –

Одна хоругвь, один да будет стяг;

Забудем всё, что было, будем братья –

И дрогнет супостат наш враг!

Его идеи разделяли  поэты-панслависты: хорват — Сильвие Страхимир Краньчевич, словак Самуэль Томашик, чех Вацлав Ганка и многие другие. Так, попав в Прагу в 1834, молодой священник и поэт из знаменитой семьи музыкантов и священников Самуэль  Томашик был горько разочарован увиденным в Праге. Он словно приехал в германский город. Здесь по-чешски говорило только простонародье. Чиновники и интеллигенция говорили по-немецки. Он участвовал в панславистских кружках, где часто звучала запрещённая Марсельеза и разрешенная мазурка Домбровского. Вот на мелодию мазурки Домбровского он и написал свою знаменитую песню «Гей словаки!» (даю в русском переводе):

Гей словаки, ещё наша

Речь словацка льётся

Пока сердце наше верно

За народ свой бьётся.

Жив наш, жив наш дух славянский

Будет жив вовеки!

А бесовской силе вражьей

В огненном быть пекле!

И пускай даже над нами

Бурей всё разносит,

В сердце, а не за стенами

Своё слово носим!

Выстоим, славяне, стойко

Против вражьей силы!

Если ж кто изменит только,

Проклянём в могиле!

В 1838 году песню опубликовали в переводе на чешский, словенский, боснийский, болгарский, русинский, хорватский, черногорский, македонский, русский и даже польский языки. Все славянские народы пели «Гей, славяне, наше слово песней звонкой льется и не смолкнет, пока сердце за народ свой бьется». В 1848-м  в  Чехии и Венгрии вспыхнуло восстание против власти Габсбургов, Гей славяне пели и в Праге, и в отрядах добровольцев, сражающихся в Венгрии против австрийской армии. Когда же войско Паскевича разбило восставших венгров, песня «Гей, славяне» победно вошла в Российскую империю, утверждая идеи панславизма. Она стала Гимном и для великого  поэта и дипломата Федора Тютчева, и для мятежного Фёдора Достоевского, и для знаменитого социолога и естествоиспытателя  Николая Данилевского и для самого «Белого генерала» Скобелева!

Именно в Российской империи мятежную мазурку Домбровского, превратившуюся в Гимн всех славян, ждала новая жизнь. Расскажу об этом подробнее, не так по книгам, как по воспоминаниям предков, принимавших непосредственное участие в создании нынешнего Гимна Украины…

История создания гимна «Ще не умерли Украины» тесно связана с Тарасом Григорьевичем Шевченко. Николай Вербицкий-Антиох, сын секретаря Черниговской губернской управы, родственник Черниговского губернатора Сергея Голицына, в 16 лет поступил в Киевский университет св. Владимира. За свои сатирические стихотворения и создание студенческой газеты «Помойница», по просьбе-требованию Ректора был переведен отцом в Петербург «для охлаждения». Привез его отец и поселил в доме архитектора Штакеншнейдера, где уже жили его земляки-студенты, Лев Рашевский и Павел Чубинский. Вскоре там остановился и Афанасий Маркович, который вернулся из-за границы. А совсем рядом, в доме Академии искусств жил Шевченко. Не один вечер проводили вместе. Николай, музыкальный талант которого отмечал сам Михаил Глинка, садился за фортепиано, а Афанасий Маркович запевал своим прекрасным баритоном украинские народные песен. Ему всегда подпевал Тарас Григорьевич.
Афанасий Маркович упросил Тараса привести ребят на вечера «Основы», которые фактически были собраниями Петербургской «Громады». К сожалению, ни Кулиш, ни Костомаров не оставили письменных воспоминаний о тех вечерах. Приходится цитировать воспоминания Логвина Пантелеева:

«В гостиной на диване за столом обыкновенно усаживался Шевченко, Костомаров и ни на шаг от них не отходивший Кулиш… к тому же на вечерах бывало немало выдающихся писателей-малороссов, например, Афанасьев-Чужбинский, Стороженко, Гуртовский и другие. Помню, заметив одного довольно плотного господина, я спросил-«Кто это? «-«Муж Марка Вовчка»- получил в ответ таким тоном, что больше сказать о нем нечего. Он, впрочем, был замешан в деле Кирило Мефодиевского общества. Я тогда очень мало обращал внимания на физиономии, но лицо Шевченко положительно увлекло меня. На близком расстоянии он выглядел очень схожим, как изображен на литографическом портрете Мюллера: лицо коричневого оттенка, носило явные следы многого пережитого, в том числе и той болезни, которая в последние годы преждевременно ускорила его жизненный конец… «

Так что недолго  продолжалось то общение с Кобзарем.  Сломленный тоской по Родине, к которой уже навсегда была закрыта дорога,  и изменой любимой, он тяжело заболел сердцем и вскоре умер. Друзья принимали участие и в похоронах Шевченко, и в благотворительных вечерах в его память. Только сразу  уточню.  Никто не запрещал похорон нашего Апостола. Никто не репрессировал  студентов за участие в его похоронах и  беспорядках  при этом.  Беспорядки вызвало совсем другое. Но чтобы самому не  перевирать события, лучше процитирую книгу  воспоминаний  Логвина Пантелеева: «Они совпали во времени — панихида в католическом соборе по пяти убитым в Варшаве при подавлении манифестации 13 февраля 1861 и похороны Шевченко… когда для нас, русских, совершенно неожиданно раздалось пение польского гимна и все поляки в одно мгновение пали на колени и со слезами на глазах присоединились к пению гимна… Сразу вслед за панихидой состоялись похороны Шевченко… польская корпорация в полном составе проводила Шевченко на кладбище. Там Хорошевский от имени поляков сказал на польском языке очень умное и теплое слово, оно  потом было напечатано в «Основе»…

По поводу панихиды началось следствие, что предполагало привлечь к ответственности только польских студентов. Русские студенты постановили собрать в следственную комиссию подписные  листы  в доказательство, что и они были на панихиде. Попечитель И. Д. Делянов застал студента А. Штакеншнайдера с листками и потребовал отдать их или оставить университет. Собралась сходка, главную роль играли князь Нехлюдов и Чубинский, уладившие конфликт… «

Николай Вербицкий-Антиох не выступал на похоронах с речью, как Чубинский. Как это ни кощунственно звучит, но он во время выступлений расспрашивал соседей-поляков об истории их запрещенного гимна и его создателей. Когда же услышал, что создателем слов является Осип Выбицкий, решил, что сам Бог велел ему сделать мазурку Домбровского доступной землякам. Польский текст «Ещё Польська не згинела», записал ему кто-то из присутствующих на похоронах польских студентов. Когда они с Чубинским вернулись домой с похорон Шевченко, у него уже был готов перевод- « Маты Польща не загине, доки ми живемо». Их сосед по квартире Лёвушка Рашевский, сказал, что в Петербурге всё же среди студентов не много малороссов. Здесь все разговаривают по-русски. Вот он и попросил Колю сделать и русский перевод. Попав в Петербург, Коля перешёл на русский язык. Перевести на русский ему не составило труда (Его перевод я привел в таблице текстов Мазурки) Этот перевод мгновенно в списках разошёлся между студентами. Естественно, попал он и в  третье отделение…

В марте 1861 либерального попечителя Петербургского учебного округа князя  Г.А.Щербатова заменили служакой – генералом И.Д. Деляновым, а Министром Просвещения был назначен адмирал граф Е.Г.Путятин. Конечно, граф Путятин известен тем, что в 1822-1825 совершил кругосветное плавание на фрегате «Крейсер». Участвовал в Наваринском сражении в 1827, а в 1852-1855 возглавлял дипломатическую миссию в Японии и заключил очень выгодные для России торговые договора. В 1855-1857 был военным атташе в Лондоне и Париже. Он был хорошим солдатом, неплохим дипломатом. Но вот никакого отношения к просвещению не имел. Ректор университета Пётр Плетнёв, оскорблённый такими назначениями, видя, как рушится всё созданное им в университете,  подал в отставку и выехал на лечение за границу…

Март и апрель прошли в чуть ли не ежедневных студенческих сходках. Летом все разъехались на каникулы. Наша троица поехала в Роище на Черниговщине, где находилось имение  Рашевских. Дело в том, что и у Коли Вербицкого, и у Павла Чубинского были сложные отношения с отцами, обострившиеся из-за волнений в университете, которые отцы категорически не воспринимали. Вот и поехали к Лёве, отец которого Никанор Яковлевич, штабс-капитан в отставке, да и дядя Фёдор Иванович слыли либералами. Лето промелькнуло, как один день, тем более что Коля влюбился в двоюродную сестру Лёвы – Катеньку Рашевскую. Домой Коля так и не поехал. Перед новым учебным годом отец повёз в Киев его младшую сестру Марию устраивать в пансион для благородных девиц. Чубинский как раз получил назначение преподавателем в этот Киевский пансион благородных девиц сестёр Ленц, вот и поехали они оба в Киев. Чубинский получил малюсенькую квартирку при пансионе по улице Большой Николаевской, а Коля, как всегда остановился у дальних родственниц отца сестёр Голициных, чей уютный домик с башенкой был рядом с Никитским садом в самом начале Назареьевского переулка. Отец устроил Марийку в Пансион, взяв с Чубинского обещание следить за её обучением. Со злостью отсчитал Коле деньги на Петербург, не забыв дать пару подзатыльников за участие в беспорядках, и укатил домой в Чернигов.

Пора было ехать и Николаю. Он до Петербурга учился в Киевском университете. Здесь у него было полно друзей. Рядом с Голициными  по  улице Тарасовской (с неё начинается Назарьевский переулок) жили братья Рыльские и Николай Лысенко, а ниже по Жилянской  находилось общежитие студентов-громадовцев. Сёстры Голицины разрешили Николаю устроить у них прощальную вечеринку.

И вот в конце августа 1861 в просторной гостиной Голицыных собрались друзья Николая. Его одногрупник и одногодок Иосиф Рыльский со старшим братом Тадеем, с их приятелем Павлином Свенцицким ( тогда уже известный  украинский поэт Павел Свой). Своих побратимов сербов привели Павел Житецкий, Иван Навроцкий и Александр Стоянов.

Вечеринка, как вечеринка. Ели, пили, пели, вспоминали. Вспомнил и Чубинский о похоронах Шевченко, о той Панихиде, когда прозвучала Мазурка Домбровского. Девушки, а были здесь и Мария Вербицкая с новыми подружками из пансиона Ленц, явившиеся в сопровождении Павла Чубинского, и хозяйки — сестры Голицины попросили исполнить мазурку. За фортепиано сел Вербицкий, а  братья Рыльские и Свенцицкий запели мятежные строки. Когда же они закончили, Николай стал тихо напевать свой перевод: «Мати Польща не загине, доки ми живемо».  Павел Чубинский вместо похвалы, сказал Николаю, что чем переводить чужую песню, лучше написать такую же свою, вон, сколько уже времени Владимир Антонович просит громадовцев создать свою  «Марсельезу».

Николай, который славился импровизациями, не стал ерепениться и сейчас же, под тот же мотив, запел,  новую песню:

Оригинал	Перевод
Ще не вмерли Українині слава, ні воляЩе нам браття молодіїУсміхнеться доляЩе розвіє чорні хмари І біля віконця Ми в своїй вкраїнській хаті діждемося сонця! Спогадаймо ж тяжкий час, лихую годину, Й тих, що вміли боронить рідну Україну — Наливайко і Павлюк і Тарас Трясило Із могили кличуть нас на святеє діло… »	Не погибли УкраиныНи слава, ни воляИ нам братья молодыеУлыбнётся доля.Время сгонит злые тучи И возле оконца В украинском своём доме Мы дождёмся солнца. Вспомним злые времена Чёрную годину — Тех, кто лихо защищал Матерь Украину Наливайко и Павлюк И Тарас Трясило Из могилы кличут нас На святое дело

Братьям Рыльским и Паулину Свенцицкому, родственников, которых, от младенцев до старцев, вырезал Павел Бут (Павлюк), не понравилось упоминание о нем и Иосиф Рыльский, так и не отошедший от фортепиано, запел свой вариант:

Згинуть наші вороженьки,мов роса на сонці,Запануєм і ми браттяу своїй сторонці  Наливайко, Залізняк і Тарас Трясило Із могили нас зовуть на святеє діло Спогадаймо ж славну смерть лицарів козацтва, Щоб не стратить марно нам свойого юнацтва Ой Богдане- Зиновію, п’яний наш гетьмане, Защо віддав Україну москалям поганим, Щоб вернути її честь, ляжем головами, Наречемось України вірними синами»…

Згинут наши все врагиКак роса на сонцеВоцаримся и мы, братьяНа своей сторонке  Наливайко, Зализняк И Тарас Трясило Из могилы нас зовут На святое дело! Вспомянем же злую смерть Тех Святых людей Чтобы нам не загубить Юности своей! Ох Богдан-Зиновий наш Гетьман в стельку пьяный Зачем отдал Украину Москалям поганым? Чтоб вернуть ей честь и славу Ляжем головами Наречёмся Украины Верными сынами

 

Здесь уже не выдержал юрист Чубинский, который увидел опасность исполнения таких слов. Он отодвинул поляков  и предложил свой, менее опасный вариант:

Гей Богдане-Зіновію,необачний сине.Нащо віддав на поталуненьку Україну?Щоб вернути її честь, станем куренями, Наречемось України вірними синами! »

Ой, Богдане-Зиновию,непутёвый   сыне.Зачем отдал на расправу матерь- Украину,Чтобы  честь её вернуть,станем куренями, Наречёмся Украины верными сынами! »

 

Тут вмешался болгарин Саша Стоянов. Показывая на сербов, он предложил добавить:

Наши братчики-слов’яниВже за зброю взялись,Не  годиться  щоби  миПозаду зостались

Наши братчики-славянеЗа оружье взялись,Не годится, чтобы мыВ стороне остались!

Кажется, песня была закончена. Правда, далеко ей было до той Марсельезы, но звездные мгновенья так же  далеки, как и сами звезды…

Опять пошли воспоминания, запели „Соловья” Виктора Забилы, ”Журбу» (Грусть) Леонида Глебова. Но вот серб Пётр Ентич-Карич запел мятежную сербскую песню «Вольная Сербия», (вариант панславянского гимна), где в припеве были слова: » Сердце бие и крев лие за нашу свободу»…

— «Это же именно то, чего нам не хватало»-, вскочил Павел Чубинский и записал припев:

Душу й тіло ми положимза нашу свободуІ покажем. що ми браття козацького роду!Гей-о-гей же браття милі, нумо братися за діло,Гей-о-гей, пора вставати, пора волю здобувати! »

Душу, тело мы положимза нашу свободуИ покажем, что мы братьяказацкого рода!Гей-о-гей же братья смело, надо браться нам за дело, Гей-о-гей, пора вставать, пора волю добывать! »

Вот теперь песня была закончена. Все записали себе ее слова. Свой экземпляр Тадей Рыльский отдал побратиму Владимиру Антоновичу. Когда через несколько недель вернулся в Киев из этнографической экспедиции Николай Лысенко, Антонович поручил ему положить на музыку слова новой песни. Уже через неделю новая «Украинская Марсельеза» полетела по Левобережью, как гимн Громады.

А вот Гимном Украины песня стала на Правобережье. Стала благодаря тому, что ее там приписывали Шевченко. А произошло это так. Свой экземпляр Коля Вербицкий отдал земляку — Пантелеймону Кулишу. Пантелеймон  поклялся напечатать песню, но чего стоила та клятва, если «Основа» (не без вины Кулиша) прекратила существование. Кулиш поехал лечить нервы в Италию. По дороге остановился во Львове. Старинный город, местные панночки так понравились Кулишу, что он, скупердяй по натуре, пообещал литератору Ксенофонту Климковичу прислать ненапечатанные стихотворения Шевченко из архива Основы. Переправил он стихотворения с уже знакомым нам Паулином Свенцицким, который после подавления польского восстания эмигрировал во Львов. Кулиш ли, сам ли Свенцицкий, сделали это, но вместе со стихами Шевченко  «Заповит». «Мне одинаково» и «Н. Костомарову» была передана и «Ще не вмерлы Украины».

—

В четвёртом номере журнала «Мета» за 1863 год  эти 4 стихотворения были напечатаны (см. фото). Открывался журнал стихотворением «Ще не вмерлы», после которого шли  остальные стихотворения Шевченко и завершала всё его подпись.

Этот номер журнала катехит Перемышльской семинарии о. Юстин Желеховский отвез своему побратиму, млыновскому священнику Михаилу Вербицкому.

Михаил Вербицкий был не только погодком Тараса Шевченко, но и имел похожую сиротскую судьбу. Родился он 4 марта 1815 (Тарас- 25.02.1814) в селе Яворнике Русском (на юго-западе от Перемышля) в семье священника. Вскоре, после рождения второго сына, его отец получил приход в селе Улюч, куда семья и переехала. Как и Тарас, Михаил с 8 лет учился в церковно-приходской школе, дружил с соседскими мальчишками. Но, как и у Тараса, то счастливое детство быстро закончилось — в 1825 году умер отец (у Тараса в 1823), и матушка вернулась в Перемышль к родителям. Жили они очень бедно, поэтому мальчиков взял под свою опеку двоюродный брат матери  — перемышльский епископ Иван Снигурский (см. рис.), бывший декан богословского факультета Венского университета. Это благодаря Снигурскому Перемышль стал центром национального возрождения галичан, опередив Львов. Это именно Иван Снигурский основал в Перемышле украинскую типографию, в которой напечатал сборники народных песен, пословиц и поговорок, а также пособия по украинскому языку. Это благодаря его усилиям в Перемышле был открыт дьяконо-учительский институт, а в 1828 создан кафедральный хор, а со временем  и музыкальная школа.  Епископ отдал приёмышей в Перемышльскую гимназию. У Михаила оказался прекрасный голос и когда в Перемышле появился кафедральный хор, он стал петь там. Нужно сказать, что репертуар кафедрального хора состоял не из латинских песнопений, а из произведений «украинского Моцарта» -Дмитрия Бортнянского и Максима Березовского. В 1829, на Пасхальном богослужении, Михаил вместе с соучеником Иваном Лавровским дебютировали в этом хоре, как солисты.  Их пение настолько понравилось епископу Снигурскому, что он пригласил для их музыкального образования знаменитого Венского  дирижёра и композитора – Алоиза Нанке. Именно у него учился Михаил искусству композиции. Как композитор Миша формировался и под впечатлением репертуара кафедрального хора, состоящего из произведений классиков — Йозефа Гайдна, Вольфганга Амадея Моцарта,  Дмитрия Бортнянского, Максима Березовского.

Именно духовная музыка Дмитрия Бортнянского оказала наибольшее влияние на мировоззрение Вербицкого. Ведь в то время в церковной музыке преобладало одноголосье, в крайнем случае, простое двуголосие, а Бортнянский ворвался в неё с высокопрофессиональным многоголосием…

В 1833 епископ Полянский перевёл его во Львовскую духовную семинарию. Это было заведение закрытого типа с суровой дисциплиной и системой учебы, четко регламентированной церковными потребностями.

Однако новые веяния, идеи национального возрождения, которые крепли в народе, проникли и за стены семинарии, полонили мысли и сердца ее воспитанников. Именно здесь в 30-х годах XIX века начал свою литературную деятельность Маркиян Шашкевич —  основатель национального духовного и литературного возрождения Галиции. Одновременно с Михаилом Вербицким здесь учились известные  культурные и общественные деятели: писатели Николай Устиянович, Антон Могильницкий, Рудольф Мох, композиторы Иван Лавривский, Петр Любович.

Здесь он продолжает заниматься музыкой. Он даже одно время был дирижёром хора. Нужно сказать, что как и Шевченко он отличался вольнодумством и поэтому овладел техникой игры на запрещённом для духовных лиц инструменте – гитаре. Мало того, она не только стала его любимым инструментом, но он даже написал пособие для игры на шестиструнной гитаре – первый украинский учебник игры на гитаре. Он написал множество сочинений, созданных или переложенных для исполнения на гитаре, которые стали сверхпопулярными в Галицком домашнем музицировании. Из-за этого увлечения игрой на гитары ему, чтобы не быть выгнанным, пришлось в 1836 уйти из семинарии. В 1840-х годах Михаил Вербицкий работал регентом церковных хоров во Львове и Перемышле. В это время он продолжал свое музыкальное и композиторское образование, в том числе обучаясь у чешского композитора Франтишека Лоренца. В 1845 он восстановился в семинарии, но в 1847 умер благодетель – Иван Снигурский и он вынужден был из-за материальных трудностей вновь уйти из семинарии. В 1849 он восстанавливается на последний курс  уже в Перемышльскую семинарию и в 1850 году ему все-таки удалось получить звание священника. Без протекции трудно получить хороший приход.  Несколько лет пришлось Вербицкому мыкаться по различным приходам. Он опекал поочередно приходы в Завадове и Залужье-Стрилках возле Яворова. Только в  1856 году он получил нормальный приход — начал служить  священником Покровской церкви в селе Млыны на Яворщине, где и прожил до самой смерти.

Уже во время учебы во Львовской духовной семинарии, кроме произведений сугубо церковных, в частности Литургии для смешанного хора (1847 г.), которая и сегодня звучит во многих церквах Западной Украины, о. Вербицкий пишет светские композиции. Среди них —  патриотическое хоровое произведение «Тост к Руси» (имеется в виду Прикарпатская Русь). В 40—60-х годах сочиняет музыку к пьесам, которые ставили украинские театры в Перемышле и Львове

Отец Вербицкий(см. фото) фанатично любил Шевченко, мечтал положить на музыку все его стихи. Получив журнал «Мета» со стихами Шевченко, он уже через неделю положил на музыку все четыре стихотворения. Уже в декабре, на собрании Громады Перемышльской семинарии, прозвучала впервые «Ще не вмерлы». Ректору настолько понравилась песня, что он рекомендовал семинаристам распространять ее среди паломников, а о. Вербицкого попросил переделать соло в хорал. Михаил Михайлович вместе со своим другом дирижёром и композитором Иваном Вахняниным взялись за дело. И вот, на праздник Ивана Крестителя, перед многотысячной толпой перемышльцев  прозвучал могучий хорал в исполнении сводного Перемышльского хора. Присутствующему на празднике львовскому епископу Полянскому, основателю первого украинского театра во Львове (теперь там «Народный дом», что с тех времен так и не ремонтировался) так понравился хорал, что при открытии украинского театра во Львове 25. 12. 1864 постановкой оперетты Карла Хайнца «Запорожцы», Он попросил режиссера вставить в действие исполнение гимна «Ще не вмерло Запорижжя». Оперетта прошла с огромным успехом. Но вот в театральных буклетах был текст не «Ще не вмерло Запорижжя», а текст «Ще не вмерла Украина» за подписью Шевченко. Эту буклет-афишку печатали вновь и вновь и раскупали её, как книжечку. Через несколько дней «Ще не вмерла Украина» пел весь Львов. Вся Галиция,  считала, что слова песни написал Шевченко, Апостол Украины. Поэтому и стала она Гимном УНР…

В зале рукописей Львовской национальной библиотеки им. Стефаника и сегодня ещё можно достать оригинал первой редакции музыки к «Ще не вмерла Украина» — романс в сопровождении гитары, с пометкой композитора Виктора Матюка : «Манускрипт Михаила Вербицкого…». Словами к музыке здесь и есть тот текст из №4 «Меты»…

Как единственным автором «Ще не вмерла Украина» стал Павел Чубинский?

В 1881 в Москве Морозов выпустил сборничек украинской песни «Кобзарь», в который была включена и «Ще не вмерла Украина». В это время уже были сомнения в авторстве слов Тараса Шевченко, поэтому издатель, зная, что текст «Ще не вмерла Украина» Ксенофонту Климовичу передал Пантелеймон Кулиш, обратились к последнему с запросом. Пантелеймон в это время без российского гражданства жил отшельником на хуторе своей жены Александры Белозерской. Он знал всех авторов «Ще не вмерлы Украины». Но написать, что авторами слов являются столбовой дворянин Российской империи Николай Вербицкий-Антиох, потомок польских королей Иосиф Рыльский, потомок болгарских царей Александр Стоянов, ему не позволял украинский патриотизм.  Поэтому он и оставил одного автора, только что умершего, бывшего своего коллегу по Министерству путей сообщения, действительного статского советника, академика Павла Чубинского.

Что касается других авторов, то о них я узнал у бабушек Голицыных, когда мы с моей родной бабушкой Евгенией Кулешовой-Вербицкой (см.фото), были у них в конце августа 1961. Именно тогда они показывали мне альбомчик их матери с записанным в августе 1861 стихах, начинавшийся строками «Ще не вмерлы Украины». Стихотворение было записано с исправлениями и разными почерками и под ним стояло четыре подписи. Под первым  фрагментом – Вербицкого, вторым –Рыльского, третьим –Стоянова и отдельно припев с подписью Чубинского. А за этим следовал стих, написанный одним почерком и под ним уже четыре подписи. В альбоме было много других стихов и посвящений. Некоторые тоже были записаны несколькими почерками. В ту эпоху были модны буриме- тексты написанные коллективом авторов.

Что касается авторства Николая Вербицкого, то на стенде в Черниговском музее Тарновского выставлены его письмо, в котором он жалуется, что от его текста «Ще не вмерлы Украины» осталось только две строки. (На фото это письмо в музее Тарновского) Об этом же пишется в предисловии к его стихам в «Украинской музе» вып. 3, 1908 г. и в альманахе «Век» т.1.1902г.
Хотел бы еще рассказать о дальнейшей судьбе авторов текста гимна. Чубинский за агитацию соседей-помещиков к  бесплатной раздаче своей семьи крестьянам, а затем за приписанные ему революционные прокламации, был сослан в Архангельске, где губернаторствовал его крестный отец Николай Константинович Арандаренко. Здесь он получил возможность заниматься наукой. Делал это так успешно, что, став академиком, смог без отмены акта ссылки вернуться на Украину и организовать здесь филиал научного Географического общества, предшественника нашей Академии Наук. Но вскоре после возвращения на родину его разбил паралич и в 1881 он умер от того же, что и Ленин. Еще меньше прожил Иосиф Рыльский. Он болел туберкулезом. В 1861 должен был уехать за границу на лечение. Он не участвовал в студенческих волнениях 1861 года, но все равно за выступления перед учащимися воскресных школ был зачислен в неблагонадёжные, что стало поводом для отказа в выезде за границу на лечение. В 1862 он умер, так и не дожив до 19-летия.

 Александр Стоянов сразу после окончания университета был направлен в Полтаву, а в 1878 возглавил Кутаисский гимназию. Самовольно ввел там курс грузинского языка. Умер в 70 лет директором Тифлисской гимназии.

Николай Вербицкий был тоже распределен в Полтаву в женскую гимназию. Пользовался большой популярностью у гимназистов, во всех спорах занимал их сторону, за что и был переведен в родительский Чернигов.  Был активным членом Полтавской, Черниговской и Киевской Громад.  Был любимым учителем Машеньки Адасовской, в которой первым открыл будущую великую актрису Марию Заньковецкую.

 По подозрению в подстрекательстве крестьян к бунту в деревне Любешевке, был сослан сначала в Рязань, затем в Орел. Был любимым учителем будущего писателя Леонида Андреева. Ссылка растянулось на 25 лет. Когда исполнилось 60, позволили вернуться в Украину. Дружил с Михаилом Коцюбинским. Именно он привел к Коцюбинского Павла Тычину.

 Умер в 1912. Похоронен был рядом с могилой Афанасия Марковича. Через пару лет рядом с ним лёг и Михаил Коцюбинский. Но когда в 1922 расстреляли его сына Николая Вербицкого, его могилу было разрыто в поисках драгоценностей, а прах выброшен. Теперь на  месте его захоронения яр-тропинка с Болдиной горы в урочище «Святое» …

Мне посчастливилось быть в Киеве в Шевченковские дни 1990-го, когда под памятником Тарасу Шевченко перед Киевским университетом( между прочим, он поставлен на месте памятника Николаю1), встретились две песни, два рукава одной могучей реки — «Ще не вмерлы Украины» на музыку Николая Лысенко в исполнении украинского народного хора кубанских казаков и «Ще не вмерла Украина» на музыку Михаила Вербицкого в исполнении хора канадских украинцев. А во дворце «Украина» модный тогда у нас женский ансамбль «Комбинация» смело пел «Держим дулю у кармане, бо мы украинцы». Мы, украинцы, тогда уже решались слушать «Ще не вмерлы», но вот для того, чтобы эта песня стала гимном, понадобилось пьяное ГКЧП и похороны за бутылкой «Беловежской пущи» на троих Советского Союза …

Сейчас гимном «Ще не умерли Украины» начинается и заканчивается каждый день на Украине. И оживают в этом гимне души молодых студентов — этнического русского Коли Вербицкого-Антиоха, болгарина Саши Стоянова, поляков братьев Иосифа Фаддея Рыльских и их старшего друга Павла Чубинского, которые написали песню в честь своего великого старшего друга, Апостола Украины — Тараса Шевченко. Тогда еще не было государства Украина, но они уже стали  первыми украинцами! …

Сейчас нам твердят, что «Ще не вмерла Украина» копирайт Польского Гимна. Да, первого переводчика гимна Польши, Колю Вербицкого на песню вдохновил именно этот гимн. Но это только первая строчка! Да и писалась ребятами песня не как украинская «Еще Польска не згинела», а как украинская Марсельеза! Кстати, и мазурка Домбровского создавалась, как польская боевая Марсельеза! Так что все эти революционные гимны были рождены Марсельезой и стали ее продолжением!