До середины XX века, точнее до 1941 года, на Боткинском кладбище был «немецкий квадрат», где хоронили в основном лютеран. Но потом всех немцев из Ташкента депортировали. Частью отправили в Сибирь, частью расселили в окрестных посёлках и кишлаках, поставив на учёт спецкомендатур. Поэтому когда, уже в постперестроечные времена, я прочёл, что супруга актёра Михаила Боярского, актриса Лариса Луппиан — немка, то очень удивился. Не могла немка родиться в Ташкенте в 1953 году. И не мог её отец — Луппиан Регинальд Эдуардович, родившийся в 1927 году, жить в Ташкенте или ином даже средней величины городе Средней Азии, не говоря уж о Москве, Ленинграде, Рязани, Алма-Ате или Свердловске, имея в паспорте запись «немец».

Да, я знаю немцев по крови, которые в самые мрачные времена добились значительных успехов в науке, медицине, архитектуре, но все они в паспортах числились «русскими», «украинцами», «белорусами» и даже «евреями».

Тень национальности родителей, кто бы и что сегодня не говорил, падала в СССР также на детей. Поэтому анекдот из серии «Вопросы в анкете для первого отдела: Были ли Вы в детстве евреем? Выезжали ли за границу, и если да, то почему вернулись?» скорее — правда, нежели шутка.

Сегодня «немецкого квадрата» на Боткинском давно нет, но некоторые могилы сохранились. Например, могила основателя первого в Центрально-Азиатском регионе научно-исследовательского института садоводства, виноградарства и виноделия доктора сельскохозяйственных наук, академика Рихарда Рихардовича Шрёдера (1867 – 1944), которым он руководил на протяжении 42 лет. Попутно он занимался изучением климата Средней Азии, а для популяризации научных знаний среди местного населения создал первый в Туркестанском крае журнал «Дехкон» на узбекском языке. Он же был главным редактором и автором популярных журналов «Туркестанское сельское хозяйство» и «Туркестанский земледелец». Его именем «Шрёдер» был назван выведенный им же скороспелый сорт хлопчатника, решивший проблему продвижения этой культуры на север Узбекистана, а также в Киргизию, Казахстан и Закавказье. Шрёдер был награждён двумя орденами Трудового Красного Знамени, а в 1927 году правительство Узбекистана присвоило ему звание Героя Труда. Ну а от высылки он спасся потому, что перед самой войной объявил себя… датчанином. Действительно, его отец – российский селекционер, автор многочисленных книг на эту тему, официально именовавшийся «патриархом русского садоводства» Рихард Иванович Шрёдер (1822 – 1903) родился в Дании. Там же получил специальное образование, а в конце 1840-х годов переехал в Россию и поселился в Санкт-Петербурге, где в 1850 году был назначен главным садовником при Санкт-Петербургском лесном и межевом институте. Так вот, о том, что Шрёдеры — немцы, а никакие не датчане мне поведал настоящий ташкентский датчанин, доктор архитектуры, профессор Владимир Анатольевич Нильсен, с сыном которого, ныне живущим в Копенгагене, доктором архитектуры Ярославом Нильсеном, я дружу, а когда-то в Ташкенте мы были соседями.

Сохранилась на Боткинском и могила арабиста, профессора, члена-корреспондента Академии наук СССР Александра Эдуардовича Шмидта . Родился он в Астрахани в 1871 году в семье военного врача. С золотой медалью окончил вначале Тифлисскую классическую гимназию, а затем с дипломом первой степени арабско-персидско-турецкое отделение факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета.

Имея блестящие способности к изучению языков, Александр Шмидт прекрасно знал многие европейские, восточные и древние языки, проявив ещё в студенческие годы склонность к научно-исследовательской работе. Он был одним из признанных авторитетов в истории ислама, мусульманского права и исламоведения. Впрочем, перечислять заслуги достижения этого, вне всякого сомнения, выдающегося учёного можно долго. Поэтому коснусь только ташкентского периода его жизни.

В конце 1917 года Александр Эдуардович вместе с другими представителями научно-педагогической общественности России активно участвовал в работе Организационного Комитета по делам намечавшегося к созданию в Ташкенте Туркестанского госуниверситета. В августе 1919 года он был избран заместителем ректора этого университета и в феврале 1920 года, возглавив первую группу профессоров, отправился в Ташкент.

Кроме подбора кадров для Туркестанского университета он занимался комплектацией его библиотеки.

В апреле 1920 года А. Э. Шмидта избирают профессором Восточного института, который создавался в Ташкенте одновременно с университетом, а в декабре 1920 года он становится его ректором. В институте Шмидт читал лекции по исламоведению, мусульманскому праву, мусульманской догматике, истории, арабской литературе, арабскому языку.

В сентябре 1924 года Восточный институт стал Восточным факультетом университета в Ташкенте. А сам Ташкентский университет в июле 1923 года в связи с проведением национального размежевания в Средней Азии переименовали в Среднеазиатский государственный университет (САГУ). А. Э. Шмидт стал деканом Восточного факультета САГУ.

В 1930 году А.Э.Шмидт по решению коллегии ОГПУ Ташкента был выслан в Алма-Ату в числе 11 профессоров и преподавателей Восточного факультета САГУ. В 1938 году его вновь арестовали, обвинив во вредительстве. Приведу цитату из показаний Александра Эдуардовича от 16 июня 1938 г.: «Работая деканом Восточного факультета САГУ, а потом зам. ди¬ректора САГУ, я совместно с проф. Семеновым, Маллицким и Андреевым возглавил реакционную группу профессуры. Мы создали на Востфаке контрреволюционную вредительскую группу из числа профессорско-преподавательского состава, ставившую перед собой задачи: срыв работы в области подготовки кадров советских специалистов, противодействие советизации преподавательского состава и введению общественно-политических дисциплин и марксистско-ленинской методологии» .

Александр Эдуардович Шмидт погиб, не выходя на свободу 9 августа 1939 года. Почему его удостоили чести быть похороненным на Боткинском кладбище, не знаю, а строить догадки не хочется.

Рядом могила ещё одного удивительного человека — Юстуса Юргенсена, первого пастора лютеранской общины Туркестанского края, скончавшегося в 1932 году.

Именно он стал инициатором возведения в Ташкенте на ул. Жуковского (ныне академика Садыка Азимова) лютеранской кирхи (архитектор Алексей Бенуа), которое было начато в 1896 году, а завершено в 1899 году.

Торжественное освящение церкви состоялось 3 октября 1899 года. Большую часть денег на покупку земельного участка и строительство выделил почётный гражданин Ташкента, видный общественный деятель, предприниматель и учёный Иеронимом Ивановичем Краузе. Кроме того, в лютеранских приходах Российской империи были проведены так называемые «кружечные сборы». Жертвовали на ташкентскую лютеранскую церковь многие зажиточные граждане, в том числе православные и мусульмане. Вот некоторые фамилии из списка «не лютеран дарителей», копию которого любезно предоставил мой давний друг историк д-р Виктор Кригер: Ариф-Ходжа Азис-Ходжинов (100 рублей), М. и Н. Федоровы (30 руб.), Е. Ильин (25 руб.) и другие.

Служба в кирхе велась на русском языке, т. к. лютеране Ташкента, а это были не только немцы, а также эстонцы, латыши, поляки, литовцы, шведы, не обладали достаточным знанием немецкого языка.

Умер, прослужив в крае 41 год, пастор Юргенсен — «один из самых опытных и трудолюбивых пасторов России» 16 декабря 1933 года, т. е. в эпоху воинствующего атеизма.

Община ташкентских лютеран в тот период была растерзана и находилась в бедственном положении: из числа единоверцев некому было даже выполнить похоронные требы на должном уровне. Поэтому на траурную церемонию пригласили местного католического ксендза, который и выступил с прощальным словом.

К сожалению, имя его мне неизвестно, но, вне всякого сомнения, был это человек глубоко верующий, смелый, порядочный.

Сменил пастора Юргенсена на посту главы Евангелическо-Лютеранской Церкви в Ташкенте человек широкой души, высокообразованный и интеллигентный пастор Генрих Берендтс, уроженец Санкт-Петербурга, немец по национальности.

В 1937 году по обвинению в контрреволюционной деятельности его арестовали, и по решению тройки при НКВД Узбекской ССР, направили в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет, где он и сгинул. Та же участь постигла его жену Хедвигу Артуровну, а также вдову пастора Юргенсена Катарину и нескольких женщин, пытавшихся продолжить службу .

На этом Лютеранская церковь в Ташкенте и Узбекистане служение своё закончила. В конце 1937 года с кирхи сняли крест, куда-то вывезли предметы культа и картины. Три года здание пустовало., затем в нём последовательно размещались склад, республиканское управление геологии, клуб собаководов, , общежитие милиционеров. Здание несколько раз горело, после землетрясения 1966 года его хотели разрушить, но в 1977 восстановили для Ташкентской консерватории.

Возродилась она только после обретения республикой независимости. И ещё. 27 июля 1964 г. определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Узбекской ССР решение тройки НКВД Узбекской ССР от 1 ноября 1937 г. против пастора Г.Г. Берендтса было отменено за отсутствием в его действиях состава преступления.

Но соль краткого моего рассказа о пасторе Юстусе Юргенсене и лютеранах Ташкента в ином.

Ташкент, как наверняка знают читатели, называли «звездой Востока», «хлебным городом», а ещё — «зелёным», но не потому, что здесь популярна партия «зелёных», которой в Узбекистане никогда не было. Или потому, что зелёный — священный цвет для мусульман, т. к. пророк Мухаммед носил изумрудный халат. Просто в Ташкенте немыслимое количество деревьев. И это не только его украшение, но и могучие «лёгкие», помогающие переносить удручающе жаркое лето.

Больше, деревьев, пожалуй, только в Мюнхене. Хотя, допускаю, что есть города позеленее, но в них бывать мне не доводилось. И вдруг в 2009 году в центре Ташкента, а затем в других его районах начали вырубку деревьев.

Начали со Сквера, носящего имя Тамерлана. В советский период он назывался сквером Революции. В царское время — Константиновской площадью, а затем — Кауфмановским сквером. Ну а чинары здесь были посажены ещё в XIX веке.

В 60-е – 90-е прошлого века Сквер был «духовным центром» не только города, но и всей Средней Азии. Здесь собирались и спорили поэты и политики. «Родным» его считали влюбленные парочки и проститутки. Именно здесь впервые появился двойник Адольфа Гитлера – Александр Шишкин.

Был он человеком странным, добрым и светлым. Сын «врага народа», сполна хлебнул лиха. Его по этой причине даже в школу отказывались принимать. Сменив массу профессий, в основном тяжелых и малопрестижных, поработав журналистом и киноактёром, покуролесив в составе российской рок-группы «Коррозия металла», Шишкин в начале 90-х переехал в Москву, но через несколько лет всё бросив, возвратился в Ташкент. Почему? Вот как об этом он сам рассказывал: «Я думал: круто, конечно, Москва, Россия. Но среди кого там жить? Там русские, и здесь тоже русские, но у нас русские совершенно по-другому воспитаны. В Москве каждый бухой, каждый пиво пьёт. Я не мог ни с одной москвичкой договориться, потому что каждая курит и водку пьёт, а у нас это не принято. То есть мы русские, и они русские, но мы говорим на разных языках. Тут принято по обычаям соседей угощать. И никто говна на лопате тебе не поднесёт. Вот живу я в одном доме с узбеками. Они ещё бедней меня, но у них обычаи такие, они мне постоянно, через день какую-то еду приносят, плов, еще что-то. Каждое 9 мая люди в Москве подпитые начинают мне претензии предъявлять: «Ты войну начал!» Я войну начал?! Ко мне относятся как к настоящему. И били, бывало, в метро, потом на Арбате, несколько раз. А узбеки другие: «Гитлер-ака, я вам пригласительные принёс, приходите, пожалуйста, ко мне на свадьбу». Они вообще его не знают, и знать не хотят. Я хожу по Ташкенту, ну кто-то скажет: «Ой, что-то форма у вас странная». Фактически я хожу не в немецкой форме, а в форме литовских лесных братьев. Я уверен, и десяти шагов не прошел бы в Москве в такой форме, обязательно бы начались подколки, наскоки, оскорбления… Нервов бы не хватило. А здесь никто мне ничего не говорит. Хотя эта неосведомленность иногда удручает. Мне один киоскер как-то говорит: «Вы знаете, вот ваш портрет вышел в узбекской газете». Я поясняю: «Это Гитлера вышел портрет». А он: «Гитлер? Вот вратарь германский – знаем. Оливер Канн зовут. А Гитлер не знаем» .

12 марта 2012 г. Александр Шишкин скончался. Отпевали его в церкви на Боткинском кладбище, а похоронили на кладбище в поселке ТашГРЭС.

Кстати, первый двойник Ленина появился тоже в Ташкенте и тоже в Сквере. Зовут его — Анатолий Кокленков. В 1994 в Москву его перетянул Гитлер-Шишкин. Они дружили. Но потом пути их разошлись.

Но главной достопримечательностью Сквера были, конечно, не они, и не кафе с фонтанами, и не самодеятельные шахматисты, проводящие бесконечные турниры, не футбольные болельщики, традиционно здесь собиравшиеся, а столетние чинары.

Чинары, несколько метров в обхвате, росли здесь действительно необыкновенные. Они помнили первых туркестанских губернаторов: Константина фон Кауфмана, Михаила Черняева, Николая фон Розенбаха, революцию 1917 года, Осиповский мятеж, великую актрису Веру Комиссаржевскую, скончавшуюся в Ташкенте в 1910 году от чёрной оспы, Сергея Есенина, польских офицеров армии генерала Андерса, Юлиуса Фучика… Помнили толпы эвакуированных советских граждан, Анну Ахматову, Алексея Толстого, Александра Солженицына, Соломона Михоэлса, Константина Симонова, землетрясение 1966 года и фильм «Влюблённые» с Родионом Нахапетовым и Анастасией Вертинской. Ещё они помнили советского поэта и переводчика Наума Рамбаха, более известного под псевдонимом Наум Гребнев, автора бессчетного числа переведённых им стихотворений поэтов Кавказа и Востока, в том числе гениальных «Журавлей» Расула Гамзатова, положенных на музыку Яном Френкелем.

На Отечественной он был трижды ранен и после одного из ранений оказался в госпитале в Ташкенте. У него начался перитонит, и все решили, что Рамбах-Гребнев не жилец. Сестра, которая дежурила в палате, даже поцеловала его в лоб, как умирающего. Но он остался жив. И едва оклемавшись, сбежал из госпиталя без увольнительной, чтобы увидеть… Анну Ахматову, с которой знаком не был. Каким-то чудом и помощью Эдуарда Бабаева, ставшего много позже профессором МГУ, доктором филологии, крупным специалистом по истории русской литературы и журналистики XIX века, а тогда трепетным юношей 15 лет, также совершенно Рамбаху незнакомому, он явился на ул. Жуковского 54.

Тогда в этом доме, разрушенном землетрясением 1966 года, кроме Ахматовой жили Абдулла Каххар, Тимур Фатах, Владимир Луговской, Ксения Некрасова, Лидия Чуковская, Александр Хазин, другие прозаики и поэты. По воспоминаниям Э. Бабаева Ахматова «была очень взволнована этим визитом и долго потом вспоминала фронтового солдатика и поэта в госпитальной пижаме и в чужом плаще» . И ещё примечательный факт. В Ташкенте Анна Ахматова жила в комнате, которую до неё занимала жена Михаила Булгакова — Елена Булгакова. Зная это, становятся понятны ахматовские строки:

В этой горнице колдунья

До меня жила одна…

Но возвратимся к чинарам. Версий, почему их в 2009 году вырубили, масса: от финансовой до идеологической и даже антитеррористической. Писали, что тогдашний премьер-министр Узбекистана Шавкат Мирзиёев положил глаз на вековые деревья, т. к. он владел мебельным производством, которому требовалась добротная древесина. И поэтому извели не только чинары в сквере, но и те, что росли рядом с издательским комплексом «Шарк», гостиницей «Узбекистан», на мусульманском кладбище Минор. И это похоже на правду. Ведь на элитном кладбище Минор, расположенном на левом берегу Анхора и которому более 150 лет, покоятся родственники могущественного российского олигарха Алишера Усманова, магнатов, чаще именуемых «преступными авторитетами» Гафура Рахимова (кличка – Гафур), Салима Абдувалиева (кличка – Салим), здесь похоронен узбекский поэт Рауф Парфии, дрессировщица лошадей, наездница. Заслуженная артистка Узбекистана Муборак Зарипова, другие известные люди. Иными словами, без хорошей «крыши», то есть без высокого покровительства на этом кладбище даже кустарник, не то что дубы с чинарами никто бы не тронул. А радио «Озодлик» (узбекская служба радио «Свобода») сообщило, что причина массовой вырубки чинар в Ташкенте, Самарканде, Фергане, других крупных городах республики, видимо, связана с тем, что у местных богачей вошёл в моду паркет из этих деревьев. Ещё писали, что инициатива вырубки чинар принадлежит непосредственно президенту Каримову, который якобы бурчал, что деревья это ядовитые, что у его любимой жены от них аллергия, и поэтому хорошо бы от них избавиться.

По другой версии вырубка ташкентского сквера явилась делом сугубо идеологическим — ради открытия вида на помпезный дворец Форумов и конную статую Тимура, а ещё, чтобы злодеи-террористы среди деревьев не прятались. Это когда президент Ислам Каримов будет мимо в свою загородную резиденцию в Дурмени проезжать.

Но одна из чинар ташкентского сквера всё же сохранилась. Правда, растёт она не в узбекской столице, а в… Германии. Полтора столетия тому назад пастор Юстус Юргенсен отправился на родину предков в Кёльн, прихватив с собой саженец чинары, который и посадил в центре города на Маркплатц. Об этом мне рассказал епископ Евангелическо-Лютеранской Церкви Узбекистана Корнелиус Вибе. А спустя ещё какое-то время я наткнулся на заметку бывшего ташкентца Виктора Ивонина о том, что «после того, как в Ташкенте и Фергане вырубили все чинары, каждый приезжающий в Европу узбек или узбечка считают долгом совершить паломничество к святой Кёльнской чинаре, как называют платан на Востоке, чтобы оставить на ней память о своём пребывании. Немцы всемерно этому содействуют и даже сконструировали особый шест, достающий до кроны дерева, и предлагают ленточки с липучками, чтобы было удобнее крепить их. А святым оно стало после вырубки необыкновенных по красоте деревьев в ташкентском сквере» . Откуда узбеки и узбечки узнали об этом дереве, посаженном лютеранским пастором, и почему им так дороги эти чинары росшие в европейской части города, Ивонин не сообщает, но история, согласитесь, красивая.

… В 1943 году в Ташкенте Анна Ахматова написала стихотворение, в котором есть строки:

Когда я называю по привычке

Моих друзей заветных имена,

Всегда на этой странной перекличке

Мне отвечает только тишина.

Хорошие, проникновенные слова. Но я, к великому собственному счастью, голоса ташкентских друзей, как навек ушедших, так и живущих, продолжаю слышать. И голоса недругов тоже иногда слышу. Но что удивительно — неприязнь к ним испытывать перестал.

2013-2014 гг.

Мюнхен

___________________________

[1] http://mytashkent.uz/2011/04/23/pravoslavnaya-vera-v-zhizni-tvorchestve-i-obshhestvennoj-deyatelnosti-s-p-borodina/

[2] В годы его жизни в Ташкенте он был единственным  из учённых Узбекистана удостоенных такого звания.

[3] Архив Службы национальной безопасности Республики Узбекистан. Архивно-следственное дело №П-14031,л.79.

[4] http://library.ikz.ru/georg-steller/aus-sibirien-2013-2005/zhukova-l.i.-tashkent-uzbekistan-k-istorii-1

[5] Энциклопедия Немцы России. 2 том. М. «ЭРН», 2004 г., Стр. 520.

[6]  Бологов П. Гитлер жив,  http://strana.lenta.ru/uzbekistan/shishkin.htm

[7] Бабаев Э. Воспоминания. С-Петербург: ИНАПРЕСС, 2000 г. Стр.34.

[8] http://mytashkent.uz/2012/01/10/uzbekskaya-svyatyinya-v-kyolne/

________________________________________

Александр ФИТЦ