Вечерело. Солнечный и теплый мартовский день алой полоской заката догорал на горизонте, подсвечивая серые кучевые облака, которые, словно стадо овец, гнал на юго-запад пастушок-ветер. Они послушно уплывали туда, где шли жестокие бои непонятной и страшной гражданской войны, словно призванные живительной влагой весеннего дождя погасить огонь вражды и пролить живительную влагу мира и благополучия на уставшую от взрывов и смерти многострадальную землю Донбасса.

Час-пик. Усталые, люди возвращаются домой с работы. На железнодорожном вокзале в это время суток особенно многолюдно. Скучающее однообразие зала ожидания небольшого приграничного российского городка нарушил необычный пассажир. Рамка металлодетектора дежурно зазвенела и смолкла, как только мужчина прошел через нее, еле волоча за собой несколько сумок. Весь его багаж можно было легко уместить в одну из них – каждая была едва заполнена на треть. Пассажиры, сонно проследив взглядом за новичком, снова погрузились в свои мысли. Ненадолго. Тот доволок свои пакеты до самой дальней лавки в углу и направился обратно той же шаркающей походкой.

— Дежурные тут есть? – громко обратился он сразу ко всем в зале ожидания.

Ответом ему было удивленное молчание ожидающих прибытия электрички, приоткрывших один глаз, чтобы более внимательно рассмотреть нарушителя тишины и покоя. Одет он был странно для своих лет: далеко не молод, но еще не стар. Глубоко посаженные глаза и морщина, перечеркнувшая высокий правильной формы лоб, говорили о выпавших на его долю испытаниях. Однако наивные светло-голубые глаза все же смотрели на мир с чисто детскими любопытством и доверчивостью. Черные брюки висели на нем мешком, и он их постоянно подтягивал, что делало его еще более похожим на большого ребенка. Темное классического кроя полупальто не в силах было придать владельцу мало-мальски солидный вид, потому что из-под расстегнутого двубортного ворота выглядывал капюшон молодежного темно-синего свитера. Нелепый образ подчеркивала девичья серая трикотажная шапочка на голове с латинскими буквами, выложенными стразами – писк подростковой моды пяти-шестилетней давности… Башмаки были ему велики, и он старался не поднимать высоко ноги, чтобы не потерять обувь. Вот чем объяснялась стариковская шаркающая походка. Но еще более странным оказалось поведение гражданина. Не дождавшись ответа на свой вопрос, он стал вываливать содержимое карманов полупальто на столик дежурных по станции. Аккуратно разложив предметы, он взял в руки пакет с мелочью и стал туда-сюда проходить через рамку металлодетектора. Та не издала ни звука…

— Не пищит… — разочарованно подытожил странный тип, — А должна… У меня же в руках мелочь, металл! Вдруг это взрывчатка?! А я террорист… Ха-ха…

Предположение рамкоиспытателя развеселило только его самого. Пассажиры встревожено приоткрыли второй глаз, чтобы внимательнее рассмотреть происходящее. Замолчала даже похрапывающая женщина, сон которой мигом развеяла реплика «террориста».

— Так-так-так… — повторял он, выбирая из предметов на столе тот, который, по его мнению, «зазвенит» обязательно.

Тип заметил, что к нему приковано всеобщее внимание, и начал работать на публику. Приосанился. Жесты его стали театральными, а лицо приняло выражение знаменитости, дающей интервью. Он перебирал свой нехитрый скарб, демонстративно подбрасывая в руке каждую вещь, словно взвешивая ее. Как будто так можно было определить ее действие на рамку металлодетектора.

— О! Ключи! Они металлические. Обязательно зазвенят, — странный тип обрадовался этому факту, как ребенок, увлеченный одному ему понятной игрой.

В проеме рамки металлодетектора он столкнулся с двумя вернувшимися после перекура охранниками. Старший по званию, заметив на столе чужие вещи, сурово обратился к присутствующим с требованием освободить стол.

— Это что такое?! Кто разложил? Нельзя! – устало обратился он к пассажирам.

— Мои, — отозвался мужичок, поворачиваясь к дежурным спиной, и направляясь к выходу. Рамка у входа категорически отказывалась как-либо реагировать на металлические ключи, и он громко выражал свое недоумение, снова и снова с тем же результатом повторяя опыт — Почему не пищит?..

Охранники, позабыв про разложенные у них под носом вещи, с полминуты растерянно наблюдали, как странно одетый мужчина «тестировал» рамку у входа в зал ожидания.

— Немедленно освободи стол! – наконец, обратился к нему старший охранник, первым обретший дар речи.

— Как вы не понимаете, я должен проверить, на что именно запищала рамка, — попытался объяснить им свои действия чудаковатый пассажир, — меня на границе на днях задержали. Продержали двое суток. Говорят, террорист… Что с собой везешь, если рамка запищала… Вот я и проверяю…

— Да она всегда пищит! – не выдержав, в разговор включилась молодая женщина восточной внешности, сидящая в первом ряду.

Остальные поддержали ее одобрительным гулом.

— Хм… Зачем тогда ее здесь поставили? — озадачился чудак.

Девушка в первом ряду растерянно пожала плечами. Охранники тоже не нашлись, что ответить на этот вопрос, и промолчали. Их спокойствие не нарушил звон рамки, возвестившей о появлении в зале ожидания двух новых пассажиров.

— А почему она на них пищит, а на меня не пищит?! – недоумевал чудак.

— Потому что она только на большие сумки реагирует, — улыбаясь, пояснил второй охранник.

— А-а-а! Понятно, понятно, — мужчинка принял ответ как руководство к действию и направился к рядам со своими пакетами.

Схватив тот, на который, по его мнению, рамка непременно должна отреагировать, он быстро прошаркал к выходу. Однако умная техника «промолчала» и на этот раз.

— Эй! Ты куда? Зачем вещи оставил? – встревожился старший охранник, немало удивленный поведением странного во всех отношениях пассажира.

— Я тут, — отозвался тот, в энный раз минуя параллелепипед рамки, — Почему не пищит? Я же с сумкой…

— Забери свои вещи с нашего стола! – снова строго потребовал старший охранник и предупредил, — а то мы тебя здесь тоже арестуем.

Казалось, именно этого чудак и ждал. Он подошел к столу дежурных и принялся медленно и неохотно распихивать предметы по карманам полупальто.
Тут внимание старшего охранника привлек один из них.

— А эт что у тебя за цветок? – насмешливо поинтересовался он.

Но чудак, не обращая внимания на насмешку, на полном серьезе пустился в пространные объяснения, что вещь эта не простая, а волшебная!

— Да никакой это не цветок! – в свою очередь свысока, обращаясь к охраннику как к существу непросвещенному и примитивному, пояснил, — Это же символ восьмой цивилизации у нас в ДНР!

Охранник, судорожно сглотнув слюну, поднял глаза на стоящего напротив мужичка с вырезанной из жести фигурой с завитушками и свято верящего в ее чудодейственную силу. По лицу дежурного пробежала тень догадки, что перед ним человек, мягко говоря, неадекватный.

— Ах, этот чудик уже здесь? – сокрушенно заметил, видимо, хорошо его знающий упитанный пассажир в очочках, все это время, что-то усердно записывающий в ученическую общую тетрадь с помятыми листами.
Он и сейчас напоминал прилежного ученика, несмотря на седины и расплывшийся торс.

— Знаете его? Откуда же он? – поинтересовалась сидящая слева от него дама, до того тихонько похрапывающая в своем кресле. Видимо, она решила, что пора просыпаться, хотя до приезда электропоезда было еще достаточно времени.

— С Харцызска. В дурдоме их кормить нечем, вот и повыпускали, — удрученно пояснил старичок, напоминающий вечного отличника.

Сонливость дамы как ветром сдуло, и она стремительно покинула зал ожидания, вихрем промчавшись через рамку металлодетектора, проводившую ее продолжительным писком и мерцанием красных лампочек по краям. Чудак с нескрываемой завистью остановил свой взгляд на недолгой иллюминации.

— Почему же она не пищит? – задумчиво промолвил он.

— Наверное, ничего металлического с собой нет, — сдерживая накатывающее раздражение, ответил второй охранник.

— Так ведь пищала же, когда я вошел! А теперь не пищит…

— Вот горе-то… — презрительно прошептал земляк чудака, не переставая что-то быстро-быстро записывать в тетрадку.

— Так ты же еще не со всеми сумками прошел, — подсказал кто-то из зала. Наверняка из тех, кого забавляло происходящее.

— Ну, конечно! – просиял чудак и направился за своей последней третьей сумкой.

Едва он приблизился к выходу, раздался пронзительный продолжительный звон. Счастью рамкоиспытателя не было предела.

— Так, значит, ты на лопату так ругалась? – обратился он к рамке, словно та была живым разумным существом и могла ему ответить. Раскрыв сумку, он направился к столику дежурных, в состоянии легкого транса наблюдавших за спектаклем одного актера, — У меня тут всего лишь лопата. Посмотрите!

— Да Бог с тобой! – отмахнулись те.

— Как же? Вдруг я террорист и у меня в сумке взрывчатка? Рамка же запищала… Вы по долгу службы обязаны меня остановить и задержать… — не сдавался странный гражданин.

— Мы тебе верим. Какой ты террорист? — дружелюбно заверил его старший охранник, обращаясь к нему как к капризному ребенку.

Люди в зале ожидания тщетно пытались прятать улыбки – уж слишком неожиданной оказалась развязка заключительного акта. Спектакль, оказывается, был разыгран ради ареста. Личность не сразу установят, а значит, несколько дней в теплом помещении на полном рационе гарантированы…

Повернувшись к людям и увидев улыбающиеся лица, чудак принял их как знак одобрения. И тут его понесло… Он уже забыл о рамке и своих сумках. Перед ним была аудитория слушателей, не сводивших с него глаз. Он начал новое представление, сменив амплуа актера на амплуа рассказчика.

— Да… 30 лет я на севере с чукчами и белыми медведями прожил… — начал он.

— Молодец! – подзадоривал его тот же бодрый голос, провоцируя на еще большие откровения.

Чудак проигнорировал провокацию. Его внимание привлекла девушка в ярко-красном пальто и высоких черных лайковых сапогах на шпильке. Выкрутасы горе-актера забавляли ее невероятно, и он решил, что произвел на нее неизгладимое впечатление.

— Тебе рассказать, как я там жил? – громко обратился к ней чудак, не выпуская из вида весь зал ожидания, временно ставший зрительным.

— Расскажи, — обреченно ответила красотка, понимая, что отказываться бесполезно – товарищ твердо настроен поделиться с ней и со всеми вокруг своими сочиненными на ходу «воспоминаниями».

— А тебе о чукчах рассказать или о белых медведях? – поинтересовался он.
Народ замер в предвкушении новой истории.

— О чукчах, — не сразу ответила девушка, еле сдерживая душивший ее смех.

— О мальчике или о девочке? – уточнил рассказчик.

По залу прокатилась волна приглушенных смешков.

— Давай о мальчике! – попросил голос, откровенно глумившийся над декламатором.

Девушка в красном оказалась не в силах ответить на этот вопрос. Наверное, опасалась рассмеяться в лицо навязчивому собеседнику, который мог отреагировать на это еще более необычно и даже агрессивно.

— Хорошо! – согласился чудак и тут же начал свое повествование, — Поступил один чукча в Киевский художественный университет…

Что было дальше, осталось неизвестным, потому что в зале ожидания раздался громкий дружный взрыв хохота. В нем утонул голос диктора железнодорожной станции, объявивший о прибытии электропоезда.

— Во чудик! Действительно, террорист… Сам как взрывчатка… Такой взрыв смеха устроил!.. – зубоскалили одни.

— Слышь, тебе надо на большой сцене выступать. Успех обеспечен, — хохоча, заверяли другие.

— Нужно еще рамки от таких чудиков придумать. Неизвестно, что там у него в голове, — не до смеха было только даме, сон которой был им бессовестно прерван.

Старший охранник подхватил сумки «террориста», взял его за локоть и проводил до перрона, то ли опасаясь, что тот не успеет сесть в вагон электрички, и ему придется наблюдать продолжение спектакля, то ли переживая за безопасность горе-актера.

От таких, кто не как все, обычно стараются побыстрее избавиться. О них отзываются не иначе, как «не от мира сего». Впрочем, внутренние миры тоже бывают разными… Страшно подумать, что где-нибудь свободно бродит антипод этого безобидного чудика… А этот странник как будто на самом деле приехал не с пылающего Юго-Востока Украины, а оттуда, где все наоборот, где нет зависти и злости, где царит любовь и гармония… В какой бы точке земного шара он не оказался, он обитает в этом, ему одному доступном мире, готовый впустить в него всех, но желающих нет. Чуждое и странное пугает и отталкивает. Если для нормальных людей война – горе и боль, страдания и потери, то ему она подарила освобождение из застенков «психушки», возможность свободно передвигаться, общаться, ежедневно открывать для себя что-то новое и интересное… Чудак смаковал каждую минуту нежданно-негаданно обрушившейся на него свободы! Но вскоре начал тяготиться ею… В мире обычных людей таким чудакам выжить непросто, и они снова стремятся в неволю: хоть в психушку, хоть под арест – была бы крыша над головой, и еда по расписанию…

…Ранним утром следующего дня «террорист» сошел на том же перроне железнодорожного вокзала, приехав самой первой электричкой. Босиком… Что с ним приключилось за одну ночь – неизвестно. Сняли хулиганы? Кто же польститься на старые истоптанные башмаки? Пошутили и выкинули? Потерял?Сам он никак не объяснял, что произошло.

— Ты что босиком, мужик? Не лето еще, — участливо обратился к нему мужчина средних лет, работник железнодорожной станции, спешащий на работу.

— Я всегда босиком хожу, даже зимой. А как же первобытные люди без обуви обходились? – чудак тут же нашелся, что ответить, и пустился в пространные рассуждения о том, как хорошо и правильно жили люди тысячелетия тому назад.

А сейчас… XXI век – век технического прогресса и нано технологий! Однако если ты доверчив и открыт душой, общество непременно тебя отвергнет как чуждый инородный элемент. Человек вогнал себя в рамки так называемого приличия, которые очень многие все чаще путают с лицемерием. Искренность и открытость пугают. Наивным и беззащитным велик соблазн плюнуть в душу. Тонкокожим среди циников не место.

В обществе, где для полного счастья вечно чего-то не хватает, выживает сильнейший. Вот и стремятся люди окружить себя атрибутами силы. Жил себе не тужил преуспевающий владелец шоколадной фабрики и выпускал очень даже вкусные конфетки. Добра всякого накопил – на несколько поколений бы хватило. Зависть к сильным мира сего замучила – власти захотелось. Шел к ней по трупам, не жалея ни своих, ни чужих… Даже в странном поведении бывшего пациента распущенной «психушки» больше логичного и разумного: он в силу своих возможностей ищет пристанище, чтобы выжить, никому не причиняя вреда.

Современный мир соткан из противоречий: беззащитный, безобидный чудак считается опасным и помещается в застенки дурдома только за то, что он не такой, как все, а убийца тысяч ни в чем не виновных мирных граждан объявляет себя миротворцем и посылает на верную гибель поверивших в это подданных… Не иначе как сам мир сошел с ума! Неудивительно, что человеку с тонкой и чувствительной душевной организацией проще уйти в себя, поскольку только в глубине его души живут доброта и гармония – если не с окружающими, то хотя бы с самим собой. Не это ли та самая, непонятная нам, обычным людям, восьмая цивилизация «псевдо-террориста», символ которой он постоянно носит с собой?

Лариса ЕСИНА