Доверчивого читателя следует предуведомить, что – «Пират» Вальтера Скотта не более чем привлекательное в коммерческом смысле (и то для тех лет, разумеется), заглавие; от морской темы здесь только фарсовый захват брига вооруженным шлюпом, да чужеродный, данный исключительно для создания колорита сленг, типа: «никогда еще такой молодчага, как он, не прогуливался по шканцам» или «это был пожилой уже человек, говоря по-морскому – скорее голландских обводов, с округлой кормой», ну и так далее.

Недаром Фенимор Купер, который в отличие от Скотта много плавал на кораблях и служил гардемарином во флоте США, присутствуя как-то на обеде, обронил, что «шотландский бард» ни черта не разбирается в морской теме. Во многом как ответ он написал собственный опус, корявый, но с технической точки зрения безупречный «Лоцман». Понадобились годы, чтобы литературное мастерство, вдохновение и знание матчасти счастливо соединились в романах и повестях Германа Мелвилла, Роберта Луиса Стивенсона и Джозефа Конрада и требовательный читатель получил, то чего хотел.

«Пират» далеко не лучший роман Скотта, эту книгу не разбирают в университетах на факультетах филологии, как, например, «Айвенго» и не только потому что морская тема не нашла в нем достойного отражения. Автор долго запрягает. В первой половине книги читателя обстоятельно знакомят с героями, проживающими на обдуваемых всеми ветрами Шетлендских островах. Перечислять их всех слишком долго, так что отметим основных: хлебосольный юдаллер Магнус Тройл, пришлый женоненавистник Мертон и его якобы сын Мордонт, неравнодушный к одной из дочек юдаллера Бренде; далее, потерпевший кораблекрушение пират Кливленд, неравнодушный к другой дочери юдаллера Минне, сивилла Норна, агроном Триптолемус, поэт Холкро, а также пара-тройка мохнатых пони и один несчастный, выброшенный на отмель кит… Введя нас, таким образом, в курс дела и тяжко перевалив к этому времени за половину, Скотт, кажется, наконец-то осознает удручающую заторможенность повествования и, словно получивший нагоняй бармен из Шотландского паба, несколькими ловкими пассами, добавляет в сюжет кровь, трагическую любовь и дальних родственников. После этого интерес к книге у читателя оживляется, однако, не настолько, чтобы простить автору первые 200 невыносимо унылых страниц.

Иллюстрация к роману 1893 год. 

Bibliophile Edition. THE WAVERLEY NOVELS. WITH NEW INTRODUCTIONS, NOTES AND GLOSSARIES. BY ANDREW LANG. «THE PIRATE». BY SIR WALTER SCOTT, Bart.

Если вдуматься, Скотт не был бы Скоттом если бы писал по-другому. А писал он много, при этом никогда не перечитывал и, как говорят исследователи его творчества, накатал один из романов за шесть недель. К счастью, это был «Гай Мэннеринг» а не «Пират», однако положа одну руку на сердце, а другую на клавишу «delete» треть и этой книги можно смело удалить, не много потеряв в итоге от столь строгой редактуры.

Впрочем, это только первые впечатления. Дело в том, что когда читаешь «Пират» или любой другой роман «шотландского барда» достаточно долго, то начинаешь лучше понимать слова Т. С. Элиота, который в своем эссе посвященном Байрону, заметил, что в присутствии бюста Скотта находится приятней, так как в нем есть благородство; что же касается создателя «Чайльд-Гарольда», то он со своим мясистым лицом, слабым ртом и выражением тривиального беспокойства является плохой компанией. Благородство, читатель! Оно есть не только в лице «шотландского барда», но и в его писаниях.

Несмотря на ухватки ловкого беллетриста, которой, кстати, сочиняя свои романы с одинаковым рвением ублажал и музу и мамону (любил жить шикарно) Скотт всегда и везде остается настоящим мужчиной. Это можно заметить и в его стиле. Поначалу блеклая палитра красок и монотонный синтаксис не вызывают ничего, кроме глухого раздражения, однако потом к нему привыкаешь, и то что прежде казалось недостатком выразительности, становится спокойной сдержанностью, а в размеренной поступи периодов, глаз то и дело начинает различать оригинальные обороты. То же и с персонажами. Скотт наделяет благородством даже таких, которые, строго говоря, героями не являются. Агроном Триптолемус преодолевает свой страх и, взяв в руки вилы, отправляется в море, чтобы убить кита, компаньон пирата Кливленда Банс, не позволяет себе вольного обращения с женщинами даже когда к этому потворствуют обстоятельства, сами дамы обладают непреклонным характером, причем одна из них сохраняет верность возлюбленному до гроба.

Так что если «Пират» и другие романы Скотта и устарели на вкус современного, привыкшего к пряной и калорийной пищи читателя, то благородная безыскусность их формы, а также нерассуждающее мужество, как героев, так и злодеев, все еще остаются в своем роде непревзойденным эталоном.

Михаил Кажаев