К 25-летию со дня смерти поэта-комбата, писателя, редактора, государственного деятеля – предшественника Б. Ельцина на посту Председателя Верховного Совета РФ – Н.М. Грибачёва

Игорь Фунт

Беспощадный бой Николая Грибачёва

«Немцы дальше могут продвинуться только по нашим спинам!»

Чего ожидать нам, полона? Для виселиц шеи беречь?..

…Что это за люди

породы редкой

копошатся стройкой

там,

поодаль?

Пофантазировали

с какой-то пятилеткой…

А теперь

Выполняют

в 4 года!

Маяковский

***

…Мне снова в бой – который бой по счёту!

Пророчат совы – чью зовут беду?

Мы слишком долго отступали… К чёрту –

Я здесь. И я отсюда не уйду!

Грибачёв

Николай Грибачёв, обладатель объёмного библиографического наследия, целиком и полностью следовал напутствию своего литературного учителя Чернышевского: «Путешествие – это отчасти роман, отчасти сборник анекдотов, отчасти история, отчасти политика, отчасти естествознание», – пытаясь уйти от навязчивых идеологических штампов, клише и двусмысленных развилок, ведущих к одному только результату: скуке и творческой неудовлетворённости.

…Все мы, бывшие жители СССР, прекрасно помним популярную периодику: «Огонёк», «Смена», «Советский Союз». Последний и вовсе – образцовый глянец мирового уровня. Наряду с «Soviet Life», «Soviet Land», «Советская женщина», – издававшихся на различных языках, причём в отличном полиграфическом качестве.

Николай Матвеевич Грибачёв почти 40 лет был главным редактором журнала «Советский Союз» – лица нашего государства за рубежом – с 1950 года вплоть до его закрытия в 1991-м. По трагическому стечению обстоятельств умер он практически одновременно со смертью литературного детища. Переводившегося на 22 языка (что стало своеобразным рекордом!) – для социалистического и западного лагерей, стран третьего мира.

Широчайшая аудитория, превосходная графика и тексты вполне соответствовали «империалистическим» тенденциям и стандартам восприятия: культурология, наука и техника, политика, дипломатия, география, мода и ремёсла – рубрикатор, отражающий всецело позитивный, не иначе, облик СССР. Выраженный в прославленном тогда лозунге: «Социализм с человеческим лицом!» Предписываемом нескольким авторам – от американского политолога А. Хедли до чехословацкого лидера коммунистов Дубчека. Но, думается, первоисточником является всё-таки Маркс.

Замечательная талантливая команда репортёров-фотографов разных поколений – от военного до современного – собрана-сколочена усилиями неутомимого главреда Грибачёва. Который сам прошёл насквозь две войны (финскую, ВОВ) – от комвзвода, потом комбата-сапёра до военкора дивизионки, – был контужен. Всю жизнь следовавшего заповеди легендарного командарма 3-й ударной Армии 1-го Белорусского фронта, – водрузившей над рейхстагом Знамя Победы, – В. И. Кузнецова: «Держать рубеж до конца! Немцы дальше могут продвинуться только по нашим спинам».

Если есть табак в кисете,

Если есть друзья на свете,

Да шинель – родная мать,

Значит, можно воевать.

1960 год. Знаменательный год. …Уже прогремел страстный «Женевский репортаж» (1954) о прекращении индокитайской бойни; написаны «Памфлеты и фельетоны» (1959) с разоблачением навязчивых капиталистических мифов. Что, по мнению аналитиков, открыло в Грибачёве-поэте яркого неповторимого публициста. С присущими ему стилевыми чертами: чёткой образностью, сатирической аллегоричностью, сарказмом, язвительной метафоричностью, меткостью: «…временами ирония сменяется гневом, иногда мягкой дружеской шуткой. Но публицистический накал от этого не падает: острая, ёмкая грибачёвская фраза всегда отточена и всегда ясна по мысли», – обрисовывает прозаические контуры современника Борис Привалов.

Уже будучи известным поэтом, с середины 50-х годов он вошёл в полосу «сплошной прозы»: брянщина – «Женя», «Часы»; финская, Великая Отечественная – «Кто умрёт сегодня», «Жанна». Также обзор буржуазной Румынии. Также юмор, сатира – хара́ктерные, народные, даровитые. В период 1950 – 60-х гг. созданы лучшие «деснинские» рассказы – лирические и простые, вместе с тем философично-интеллектуальные.

Вот, к примеру, чрезвычайно символичный финал новеллы «Осенние листья», имеющей принципиальное значение в понимании Грибачёва-рассказчика, в отличие от Грибачёва-поэта.

Речь в ней идёт о художнике, считающем, что, дескать, знание жизни подменяется не чем иным, как профпригодностью, мастерством. А отрыв от действительности компенсируется талантом ремесленника. Так, по мнению автора, происходит крах иллюзий человека, пусть и мастера своего дела, – оторвавшегося от земли, от народа, корней:

«В вихре воздуха за идущей впереди машиной подскакивал, приплясывал и тащился по дороге берёзовый лист. Он был ещё почти зелёным и всё же мёртвым, – его сорвала не осень, а подпилил червь, но он всё ещё хотел казаться живым…»

После поездки Хрущёва в США совместно с главредом Известий А. Аджубеем, по совместительству зятем Никиты Сергеевича, – Грибачёв (орденоносец, Сталинский лауреат) со товарищи создали большой коллективный труд под названием «Лицом к лицу с Америкой». По праву получивший Ленинскую премию – первую в истории СССР награду именно за выдающееся публицистическое произведение.

Много внимания, несмотря на общественно-производственную, так сказать, занятость, Николай Матвеевич уделял путешественническим заметкам. Дав ход ставшему в дальнейшем сверхпопулярному литературному, радио-телевизионному жанру путешествий – с поиском оперативно-журналистских форм, синтезом дневниковых и одномоментно репортажных новаций. Относительно, кстати, свободных от пропагандистских шаблонов. Что, честно говоря, дорогого стоило в сфере СМИ. И что в полной мере стилистически перенял журнал «Советский Союз», по-эквилибристски виртуозно соединяя партийный пафос с истинно творческим, новаторским подходом к качеству материала.

Балканский, Сибирский, Кавказские циклы. Великолепные стихи об Урале. Вообще Н.М., в роли спецкора московской прессы, объехал почти три четверти земного шара! Отчитавшись пятью значительными опусами «путешествий».

Книга «Десна-красавица», к слову, родилась из ежегодных весёлых походов по родной реке Десне, с приятелями – поэтом С. Смирновым, журналистом А. Кривицким и др. Будто подтверждая изречения вышеупомянутого Чернышевского о подобных стилевых экзерсисах. Оборачивающихся своего рода лёгкой непритязательной раскраской личных приключений, чувств и мыслей отдельного человека в столкновениях его с другими людьми; «людьми, жизнь которых тем любопытнее для нас, что они живут в условиях иной обстановки, нежели публика, для которой предназначается книга…».

Одновременно являясь образчиком высокого «штиля» и драматизма – в виде новелл «У чужого огня», «Старые окопы». Перемежающихся цитатами из справочников и путеводителей, полезными советами, отрывками записных книжек, беседами с обывателями: матросами, бакенщиками, паромщиками.

Путевые заметки характерны мягкой интонационностью, разносторонностью. Страны поданы и в положительном, и отрицательном срезах. Повествователь добр и по-братски дружелюбен. Ежели речь касалась непримиримых врагов социализма, Грибачёв аккуратно переходил в ракурс сатиры и памфлета.

Мельбурнская Олимпиада 1956 года («Звёзды Австралийские»). Книги о южных, центральных, северных Штатах: «Дым над вулканом», «Семеро в Америке», «По ту сторону». В которых плодотворно освоены традиции американских очерков Горького, Маяковского, Ильфа-Петрова.

Тут и разговоры, диалоги с попутчиками, рассуждения о кинобурлесках; и авторские отступления – вплоть до состояния детской преступности. Метафоричность, символы, ассоциации: «цветок-пропеллер», «ветер пробует клин овса», «как ракеты, шипят жуки».

Да, контрасты. Да, восхищение достижениями, техникой. Но Грибачёв под сияющими небоскрёбами не млеет – до мозга костей советский, он почтительно склоняет голову перед явными плюсами. Не щадя очевидные промахи, недостатки, минусы, зацепки.

Так, в США, – на взлёте вдруг взрывается самолёт. Погибает сорок пассажиров.

Следствие установило причину трагедии: «какой-то молодой и набожный человек, провожая родную мать, подсунул в её чемодан бомбу замедленного действия, рассчитывая получить наследство и тридцать с лишним тысяч долларов страховки»… Причём страховку он производит в специальном автомате в аэропорту.

Или, к примеру, – интервью:

– Для чего учится молодой американец? – спрашивает автор студентов-собеседников.

– Как для чего? – недоумевают те. – Чтобы купить дом, автомобиль.

– Ну, а дальше? Дальше?

– Не знаю… – слышится ответ.

«Да и как он может знать это, – резюмирует Грибачёв, – если очень многие американцы, в том числе и известные политические деятели… не могут ясно ответить на вопрос, имеющий решающее значение для жизни каждой страны и каждого народа, на вопрос – куда идёт Америка?»

«Советские учёные забросили свой спутник с помощью лаптя или его туда забил с футбольного поля Эдуард Стрельцов!» – взрываются сенсацией таблоиды.

Интересно, что в пору пребывания Грибачёва в Нью-Йорке – СССР запустил первый спутник. Что тут же отразилось в оперативных статьях-репортажах: «Бэби-луна над Нью-Йорком», «Вокруг спутника». Где отлично изображены растерянность, испуг, смятение официальной Америки. Синхронно радостное изумление и поддержка простого народа. И где собственно Грибачёв дал толчок прессе к использованию переиначенного оптимистически-символистского лозунга Маяковского, а в конце 50-х, конечно, Хрущёвского «догнать и перегнать Америку» – «Догнать Советский Союз!»

…Пресса тут же приняла лозунг к повсеместной печати: мол, отстают американцы-бедолаги, хотят сравняться, да не могут.

В 1960 г. издан трёхтомник избранных сочинений – многотрудный итог 35-летнего творчества. Пронизанный, разумеется, войной, боевыми впечатлениями, любовью к родине, памяти павшим. Лирика, природа, бескрайне чувственный патриотизм. Думы о неизбежной Победе:

И если мой уже визжит осколок

Иль сердце пуля глупая пробьёт,

Не надо лиц и мыслей невесёлых,

Пусть я упал – через меня, вперёд.

Во второй и третьей частях цикла – стихи о разных странах: Румыния, Чехословакия, Болгария, непокорённая Корея. Ну и, естественно, Россия: Кавказ, родная Брянщина, колхозная молодёжь – комсомольцы-бригадиры, электромонтёры, офицеры. Всё покрыто необычайным лирическим флёром, как родники туманной дымкой:

…В лугах костры всю ночь горят,

Косари у свежих копен спят,

Лишь в затонах перепёлки

Сенокос по-своему бранят.

Н. Грибачёв прожил нелёгкую долгую, но в профессиональном плане счастливую жизнь.

У него нет предпочтений, кроме безоговорочной победы над фашизмом, идей соцреализма и веры в коммунистическое будущее. В напитанных событиями путешествиях он никогда не задавался вопросом типа что лучше: там или здесь. Ответ однозначен. Да и не могло быть иначе: «…У нашего военного поколения была очень напряжённая, но духовно насыщенная жизнь – недаром из него вышло столько выдающихся людей на поприще искусства, литературы, науки, общественной деятельности, столько полководцев, героев. Во-вторых, мы знали, что «Фашизм – это война!» и вся наша жизнь готовила нас к войне», – заявлял Николай Матвеевич.

Между тем в этих, казалось бы, ограниченных ситуативных рамках не найти и намёка на какую-то нехватку средств, инструментария, недосказанность либо недостаток тенденциозных красок в палитре. Наоборот.

Николай Грибачёв целен как никто.

Мотив значимой, востребованной временем целостности прочерчивает творчество по диагонали: «Всё сопредельно, слито, связано – они и мы, и я, и ты».

Мало того, видя неразделимые пропасти, равно дружеские мосты в доводах непрестанной борьбы со всемирным злом – империализмом (что неудивительно), – он встаёт на магистральную тему поисков счастья отдельно взятым индивидуумом, не связанным идеями глобализма. Напротив, будучи «необычно обычным», через судьбы войны, голода и горя, послевоенного строительства, – «разрываясь на ходу» ищущим простой красоты. Слушающим «первый крик желны». У которого рябит в глазах от серебряных снов, плывущих, мерцая, вдоль Десны.

…Хотя и шашкой рубануть, без сомнения, мог. И не абы как: «Пить, есть, пребывать в тепле и уюте – ещё не значит жить. Это доступно и коровам на хорошей ферме. У человека ещё «душа должна трудиться», чтобы как можно больше понять, познать, уметь. И я, по правде сказать, не понимаю изданий, в которых вроде бы всерьёз, в качестве проблем молодого поколения, обсуждаются всякие субъективные завихрения на почве предпочтительности в «модах» или «ритмах». Пустое это занятие, вроде толчения воды в ступе».

Я враг мещанской мертвечине

И всякой лености людской.

В размышлениях же над вопросами земных судеб, возраста, юности-старости и перипетий жизненного пути Грибачёв полноценно становится в первый ряд лирических поэтов-философов своего времени (всего написал 15 поэм). Подтверждая слова Белинского о непреложной сущности, нацеленности литературных форм: «Чтоб стих был поэтический, не только мало гладкости и звучности, но недостаточно и одного чувства: нужна мысль, которая и составляет истинное содержание всякой поэзии».

«Мы первые шли неизведанными путями, прокладывая дорогу в мир социализма. И нам первым предстоит, прокладывая путь по целине и накапливая опыт для других, войти в никому въяве ещё не ведомый, никем доселе не виданный мир коммунизма.

– Нам первым!

– Войдём?

– Конечно!» Н. Грибачёв

Выходит, что тут и конец земли,

Решение жизни простой.

Так стой! Пусть снаряды ревут в пыли,

Пусть чёрные танки несутся! Стой!

…Их много на свете, таких высот

С гнездом перепёлки, с пчелой, с травой…

На этой сегодня залёг твой взвод,

И путь для тебя один: вперёд!

И выход один – беспощадный бой!

Игорь Фунт