– Дядь Cаш? Вот скажи честно? Ты у нас в каком веке живёшь? Моя племянница Екатерина, четырнадцатилетнее неугомонное существо с хвостиком, перетянутым патриотической ленточкой российского триколора, смотрела на меня с высока. То есть, с предпоследней ступеньки алюминиевой лестницы, приставленной к высоченной книжной полке. — Ну зачем ты всё это хранишь и создаёшь мне работу? — Она взяла с полки очередную папку и нарочито демонстративно стала стирать пыль.
— Апчхи! «От дворянства намедни отказался, а орден принял»- прочла она название на ней. -И что всё это значит? Хочешь, я все внутренности этого анахронизма быстренько отсканирую. Будут на харде хранится и еще, исключительно для твоего спокойствия и резервную копию создам. А это всё в мусор! И никакой пыли.
Катерина развязала тесёмки и на пол полетели пожелтевшие записи и старинные чёрно-белые фотографии.
— Ой. Прости пожалуйста. Не хотела.
Племянница пулей слетела с лестницы и стала собирать с пола, разлетевшиеся во все стороны материалы.
Я последовал ее примеру, машинально сортируя записи по датам и значимости.
– «Старые Верхние и Средние ряды на Красной площади». Найдёнов. — Племяшка рассматривала пожелтевшие карточки. — По всему видать хороший был фотограф. Чувствовал, что все эти ряды снесут. Вот память оставил. Сохранил.
– Катюша, он не был фотографом.
– Странно. Фотки у него классные получались. А понимаю. Это такое хобби было. Старую Москву фоткать. — Племянница достала пачку файлов и современный пластиковый «Скоросшиватель», аккуратно укладывала каждый раритет отдельно. — Ну! Ну. Не томи! Видишь я за тебя работаю. Этим, самым. Как эта профессия называется? Вспомнила. Архивариусом. То есть, варящим варево из истории. А ты, рассказывай.
– Про кого, Катюша?
– Как про кого? Про Найдёнова, конечно. Если он бабки не фотками зарабатывал, то чем? Я же понимаю, что хобби его не из дешёвых было. Не то, что сейчас, стукнул пальцем по телефону и все! Готово! Полетела фоточка в Инстаграмм. За лайками. Надеюсь тебе не надо объяснять, что лайки — это не собаки, северной породы. — На лице племяшки появилось ехидная ухмылка.
– Вот такие как ты, вскорости от великого и могучего языка камня на камне не оставят. Засоряете родной язык аглицизмами. Придется мне как Найдёнову, фоткать произведения наших классиков, дабы сохранить для потомков красоту русского языка.
– Дядя. Не старей. То есть, я хотела сказать- не ворчи. Хотя, на мой взгляд, эти слова -синонимы. Вот видишь, я нашем с тобой родном языке тоже, кое-что петрю. И не уходи от темы. Ты же знаешь, как я люблю твои рассказы слушать. И никакой интернет с тобой не сравнится. Че слово. — Катерина вскинула руку в старинном пионерском приветствии. Затем чмокнула меня в щёку и села рядом. Взяла фотокарточку, на которой, в старинном овале был изображён пожилой человек со шкиперской бородкой.
Я открыл было рот. Но неугомонная родственница меня тут же перебила.
– Постой. Я кажется припоминаю. Нам истеричка, то есть, я хотела сказать историчка, рассказывала. Жил чудак, в начале двадцатого века. Его банк большевики национализировали, так он из собственного кармана с вкладчиками сполна расплатился. Во как сильно репутацией честного банкира дорожил. Сейчас у нас с точностью до наоборот. Присвоить чужие деньшки. По-быстрому обменять на зелёные «рублики» да из страны дёрнуть. Говорят, в Лондоне уже целый микрорайон таких ушлых банкиров образовался.
– Было дело. Ваша учительница всё правильно изложила. Только расплатился с людьми, доверившими банку деньги, не Николай Александрович. Ты его фото в руках держишь, а его сын, Александр. Такая порядочная у них семейственность была.
Катерина бережно положила фото в целлофановый файл.
— Дядь Саш, расскажи про него. Про Найдёного старшего. Как он разбогател? Я так понимаю, он не из этих? Не из дворян? Так ведь?
– Глазастая ты у меня племянница. Прочла название папки и сообразила, что к чему. Дядечька этот с фотографии родом из семьи промышленников. И дед, и отец его состояние сколотили на производстве текстиля. Доходное было в те времена дело. Вот и Николай Александрович после смерти родного папеньки возглавил торговый дом «Найденов и сыновья» и весьма преуспел в этом деле.
Возглавил Московский торговый банк. А еще через пять лет стал главным купцом белокаменной.
– Как это?
– Найденова выбрали председателем Московского биржевого комитета.

Найдёнов Николай Алек­санд­ро­вич

Главной профессиональной организации городского купечества.
– То есть стал главным купи-продайщиком. Где-то приобрёл оптом подешевле, продал в розницу подороже. Разницу к себе в карман. И за это в царские времена ордена, выходит, давали. Во времечко было. — Катерина даже фыркнула. — У нас сейчас тоже самое, только без орденов. Ну или почти без них.
– Позволь с тобой не согласиться. Не во всем, а только по первой части твоей тирады.
По инициативе Николая Александровича было создано Московское Торгово-промышленное Товарищество. Эта организация занималась закупкой Средне Азиатского хлопка и транспортировкой его в европейскую часть империи. В начале двадцатого века Найденов создал еще и Московско-Кавказское нефтепромышленное товарищество.
– Ну, это и понятно. Деньги к деньгам. Сам себе кредитор, сам себе заемщик. Красота. Олигарх по-нынешнему. И чего ты о нём целую папку документов собрал?
– Не все так просто. Именно поэтому я и хочу об этом незаурядном человеке написать. Как бы тебе по проще объяснить. В России совсем недавно отменили крепостное право. Мгновенно появился рынок свободной рабочей силы. Предприимчивые люди стали строить новые заводы и фабрики. Эти предприятия остро нуждались в кредитах, а их могли дать только банки. Найденов это прекрасно понимал. Помнишь, я тебе говорил, что он основал Московский торговый банк.
Катерина кивнула головой и продолжала рассматривать старинные фотографии с видами былой Москвы.
– Так вот с этим детищем купца приключилась большая беда. Вложил огромные деньги, целых два миллиона рублей в развитие Путиловского рельсового завода.
– Ну и правильно. Нам училка говорила, что в девятнадцатом веке железнодорожная отрасль была самой прибыльной. Страна только и делала, что строила пути сообщения.
– Вот и Николай Александрович так считал. Но господин Путилов что-то там неправильно рассчитал. Короче завод обанкротился. Заводчик кредит погашать наотрез отказался.
– Так в яму его, мерзавца. Были же тогда такие долговые ямы. Я ничего не путаю?
– Катерина. Сама подумай. Какой от этого толк банку? Денюшки в яме не появятся. Найдёнов поступил умнее. Он добился того, чтобы Государственный банк Российской империи взял заводчика Путилова под свою опеку. То есть вернул за него долги.
И еще был случай. Николай Александрович создал объединение из четырех купленных им за долги хлопкоочистительных заводов. Короче заводы-банкроты. Что-бы их возродить, банкир выделил целых пять миллионов рубчиков. Шила в мешке утаить не удалось. Тут же появились многочисленные желающие от греха подальше свои кровные вернуть и как можно быстрее. Ты же понимаешь, что ни один, даже самый крупный банк не в состоянии рассчитаться одновременно со всеми своими вкладчиками. Это аксиома. Через день-другой паника, и бесславное банкротство.
– И что же Найденов? Опять пошел в Центробанк за помощью?
– Нет. Он пошел пить чай. К самым главным олигархам того времени. К
Рябушинским.
– И что помогли? Они совсем что ли?
– Представь себе. Поверили в порядочность и честность председатель Московского биржевого комитета. На следующее утро все деньги из других банков были переведены в Найдёновский Торговый».
Народ успокоился быстро. Рябушинские в банк-банкрот денюшки переводить ни за что не будут. У них нюх, как у собаки.
Через год ожившие хлопкозаводы начали давать весьма приличный доход.
– А теперь давай про фотки. Я уже поняла, что финансистом он был от бога. Но как говорится, не хлебом единым. – обожал город в котором жил. Вложил немало средств в создание фотографий всех московских храмов, торговых рядов и других приметных зданий. Более того, издал нескольких великолепных фотоальбомов. Писал книги по истории Москвы. Многие и тогда и сейчас не считают их чем-то серьезным. Но сама посуди. Не жил бы на земле такой человек, глядишь и исчезли бы навсегда виды города прошлого столетия. А так вот смотри. Любуйся. Сравнивай, как было и как стало.
Николай второй наградил его одним из высочайших орденов империи – орденом Белого Орла. Согласно статусу этой награды. Удостоенный ею человек получал право на потомственное дворянство. Николай Александрович орден принял, а от дворянства отказался.
– Я в купеческом звании родился, в нем и умру. Вот и весь мой сказ.

***

Племянница молчала минуты три. Я уже поднялся. Посчитал наш разговор законченным. Но не тут-то было.
– Дядь Cаш, а сын?
– Что сын? — Не понял я.
– Ну, Найденов младший. Тот который отдал свои собственные деньги вкладчикам обобранного большевиками банка. Что с ним стало? Его к стенке? Как чуждый революции элемент?
– Нет. Выжил. Однако большевики приказали бывшему банкиру выплаты немедленно прекратить, а остатки срочно отдать в Госбанк. Там уж знающие люди разберутся. Куда их нужнее потратить. Найдёнов не призазу не внял. Его арестовали. Затем отпустили. И так три раза за два года. Потом предложили, по-хорошему, уехать из России.
– И что уехал?
– Нет Катя. Остался. Умер в двадцатом году прошлого столетия. Простым, бедным советским человеком. Но по долгам со всеми рассчитался сполна.

Александр Ралот